***
Вскоре становится понятно, что с Питом не так. Плутарх с её матерью навещают её, чтобы рассказать о его диагнозе. Ей хочется ненавидеть Плутарха за его содействие во всём этом, накричать на него, но она так устала, а гнев требует слишком много энергии. — Это называется “охмор”, — говорит Плутарх. В ответ на её отсутствующее выражение, он поясняет, — припоминаешь ос-убийц с твоих первых игр? Думаю, эффекты их яда тебе весьма знакомы: галлюцинации, сильнейшая паранойя, неспособность отделить реальность от сна. Мы полагаем, что всё это время Сноу использовал их яд, чтобы заменить воспоминания Пита, связанные с тобой, и исказить его восприятие реальности. Теперь он думает, что ты его враг, настолько угрожающий его жизни, что он обязан тебя убить. Мы думаем, поэтому Сноу и отправил его сюда – чтобы тебя уничтожить. Она чувствует, как в ней скручивает все внутренности. Как Пит может так о ней думать? — Я не понимаю. Как они… просто как? — Хотя её горло и голосовые связки, по большей части, восстановились, ей всё ещё тяжело подбирать слова. В разговор вступает её мать. — Мы предполагаем, что под действием яда его заставляли просматривать съемки ваших игр и турне, чтобы связать страх с твоим образом, — мягко говорит она. Китнисс закрывает лицо. Это невозможно. Заставить Пита ненавидеть её? Раньше она могла лишь об этом мечтать, чтобы он не испытывал любовь к кому-то, кто этого не заслуживает. Но теперь, мысль об этом разрывает её сердце. — Что будет теперь? — Выдыхает она. Грудная клетка кажется сдавленной, будто она угодила в тиски. Плутарх невесело улыбается. — Это мы ещё выясняем. Но знай – мы делаем всё, на что мы способны. Это лишь временная помеха. Постарайся об этом слишком не волноваться! Ты будешь нам нужна для съёмки следующих пропо. Сноу должен увидеть, что ему не удалось сломить Пересмешницу! После этого он спешно покидает её палату, Китнисс тупо смотрит ему вслед. Она чувствует бурлящий в ней гнев, мгновенно гаснущий, как только она вспоминает о Пите. Она переводит беспомощный взгляд на мать. — Мам… это слишком… Как они могут его исправить? И… и как же… другой..? — Её голос дрожит и мама наклоняется к ней, сжимая её ладонь. Внезапно Китнисс чувствует себя так же, как в дни, когда она пропускала школьные экскурсии в шахты – одни из немногих моментов, когда она позволяла себе принять заботу матери. — Знаю. Я и представить не могу, как это давит на тебя. Но в больнице работают хорошие специалисты. Они способны на невероятные вещи… — она запинается, вероятно вспоминая о последней невероятной вещи, что тут достигли. — Мы что-нибудь придумаем, хорошо? Я буду лично с ним работать. Но не прямо сейчас – пока что они допускают к нему только местных, кого он не знает, чтобы не спровоцировать припадок. Но мы что-нибудь придумаем. А насчёт… другого. Он всё ещё изолирован. Думаю, тебе пока нельзя рассказывать ему, но… может быть, вам будет полезно поговорить. Я уверена, он сейчас напуган и сбит с толку. Затем мама целует её в лоб, шепча что-то о возвращении к работе, и уходит. Китнисс обдумывает её совет, но не может представить, как бы она успокоила другого Пита. Она сама напугана и сбита с толку – как она может вновь смотреть ему в лицо, зная правду? Он не настоящий Пит. Настоящий Пит хочет её убить. Она никогда не хочет вставать с кровати.***
Никто не удивлён больше, чем она сама, когда она оказывается у дверей больничной палаты в которой Пита, – настоящего, – держат под карантином. — Не волнуйся, Китнисс, мы ему поможем, — в одну из ночей шепчет ей Прим, свернувшаяся рядом с ней на их общей кровати. — Но как? — Приглушённо спрашивает Китнисс, не отнимая лица от подушки. Прим смахивает прядь волос с её лба. — Мы пытаемся разохморить его. Обратить его негативные чувства к тебе, вкалывая ему морфлинг. Китнисс поднимает голову, растерянно глядя на Прим. — Как это может помочь? Прим слегка улыбается. — Ну… я подумала, раз Сноу использовал яд, вызывающий страх, чтобы связать его с тобой, мы могли бы сделать наоборот: использовать вещество, вызывающее приятные ощущения, и показывать видео с тобой. Доктора сказали, что раньше никто такого не делал, но… кажется, они думают, что это может помочь. Китнисс пристально вглядывается в лицо сестрёнки. Сестрёнки, которая уже не кажется такой маленькой. Теперь она видит мудрость в её глазах. В этот момент Китнисс чувствует, будто из них двоих она – младшая и нуждающаяся в утешении. — А ты? Ты как думаешь, это поможет? — Спрашивает она, пытаясь не звучать слишком обнадёженно. Прим становится серьёзной. — Я думаю… думаю, Пит очень сильный. И он сделает всё, что сможет, чтобы вернуться к тебе. Нужно только потерпеть. Но терпеливость никогда не была её сильной стороной. Поэтому она приходит к нему сама. Ей нужно знать, если это всё безнадёжно. Набравшись смелости, она нажимает на кнопку, открывая дверь в комнату наблюдения. Доктора, столпившиеся у зеркального окна в палату бросают на неё любопытные взгляды. За их спинами она видит Пита, привязанного к кровати и ей становится трудно вдохнуть. — Как… — она передумывает и начинает заново, — можно мне с ним увидеться? Поговорить с ним? Один из докторов, высокий лысеющий мужчина, выглядит встревоженным её вопросом. — Он по-прежнему нестабилен, солдат Эвердин. Лечение пока что не принесло никакого прогресса. Не думаю, что встреча с вами поспособствует его восстановлению. Она резко выдыхает, чувствуя, как горевшее в ней упрямство немедленно погасает. Она снова оглядывается на Пита. Его подёргивает, всё его тело будто трясётся и едва не вибрирует, несмотря на удерживающие его ремни. Его глаза не останавливаются ни на одном предмете в комнате, губы беспрестанно двигаются, как если бы он разговаривал сам с собой. Иногда он сжимает веки и машет головой. — Я просто… мне нужно его увидеть, попробовать с ним поговорить. Он же привязан, так что, если что-то пойдёт не так, я просто… уйду. — Она старается сохранять голос крепким а лицо невозмутимым, надеясь, что доктора поверят будто она говорит по делу, — Плутарх сказал, что было бы полезно посмотреть, как он отреагирует на моё появление – если реакция будет такой же сильной, как в первый раз, — ложь, но она надеется, что они об этом не узнают. Или, по крайней мере, им будет интересен сам эксперимент. Доктора переглядываются между собой и невысокий мужчина с седой бородой коротко кивает. Лысеющий доктор подталкивает её вперёд, нажимая пару кнопок на панели управления и дверь в комнату Пита отодвигается в сторону, давая проход. Китнисс чувствует, как все её волнения и тревоги объединяются, тяжёлым комком оседая у неё в желудке. Она заставляет себя сделать шаг вперёд и даже прежде чем пересечь порог, чувствует на себе взгляд Пита. Холод в его глазах оставляет мурашки на её теле и она непроизвольно застывает на месте. Миллион эмоций мелькает на его лице – злость? страх? отвращение? Но вместе с тем и растерянность, будто он не совсем уверен, что чувствует. Но затем его рот растягивается в оскал. — Китнисс, — выплёвывает он и она видит, как вспучиваются вены на его руках, пока он борется с удерживающими его ремнями. Она едва не задыхается. — Я… Пит… — зачем она начала говорить? Она немедленно понимает, что это была ошибка. Его глаза угрожающе щуратся. — Заткнись! Закрой свой дрянной рот! Ты лгунья. Не хочу слышать ещё одно вранье из твоего рта, отродье! Убирайся, — шипит он. Её сердце пропускает удар. — Пит… — вновь пытается она, вопреки здравому смыслу, и он так резко дёргается, пытаясь разорвать ремни, что рама его кровати гремит о пол. — Прочь из моей комнаты! — С покрасневшим лицом кричит он, брызгая слюной. Она отшатывается, ударяясь о стену, будто отброшенная яростью в его словах. Задыхаясь, она резко поворачивается и едва не спотыкается о дверь, рвясь наружу. Санитары отодвигают её в сторону, проходя внутрь, со шприцом наготове, чтобы вколоть Питу морфлинг. Китнисс мгновенно сбегает из комнаты, вдоль по коридорам, не понимая, куда именно она бежит, пока не оказывается на этаже, где находится комната Пита – другого Пита. Она не может этого выносить, она нуждается в нём. Нуждается в любви и ласке, которые он может ей предложить, которые ей предложил бы настоящий Пит, как раньше, прежде чем Сноу свёл его с ума. Она игнорирует двух охранников, стоящих у его дверей, пока те не преграждают ей путь. — Туда нельзя. У вас нет доступа, чтобы войти, — говорит один из них. Она замечает, что её трясёт, непонятно, от ярости ли, страха, но она направляет это чувство на охранника, оскалив зубы. — Вы не можете запретить мне видеться с ним, — рычит она, готовая протолкаться сквозь них, но военные отталкивают её назад, поднимая оружие. — Шаг назад, — угрожает один из них, и она понимает, что спорить с ними бесполезно. Молча она отворачивается, и возвращается к лифту. Прочесав каждый этаж, она наконец находит того, кого ищет. Боггс. — Мне нужно его увидеть, — сообщает она без выражения в голосе. Он хмурится. — Кого? Она многозначительно оглядывает его сверху вниз. — Пита. Клонированного. Твои подхалимы не пропускают меня в его комнату. Я заслуживаю с ним увидеться. Он всё это время был один – нельзя его так запирать и изолировать! — она чувствует нарастающую в ней истерику, и Боггс, видимо, тоже это замечает, потому что его лицо смягчается. С минуту он неподвижен, но затем, вздохнув, аккуратно берёт её за руку, направляясь к лифтам. — Идём. Они идут молча, возвращаясь к комнате клона, пока вдруг он не останавливается. — Ты можешь с ним увидеться, но тебе ничего нельзя ему рассказывать. Пока что. Это приказ Койн. Понятно? — Резко спрашивает он. Она кивает, но он настаивает, — Ты поняла? — Да, я поняла, — огрызается она. В любом случае, она не представляет, как могла бы ему это объяснить. Боггс обменивается несколькими репликами с охранниками у дверей, после чего они покидают пост. Нажатием кнопки он открывает дверь и жестом указывает внутрь. — С этого момента у тебя есть полный доступ в его комнату. Кивнув в знак благодарности, она ступает внутрь. Перед ней мелькают светлые волосы и она рефлексивно напрягается, когда к ней прижимается твёрдое тело, втягивая её в крепкое объятие. — Боже мой, Китнисс! Я так рад тебя наконец увидеть! И она мгновенно расслабляется. Пит всегда так на неё действует. Только это – не Пит. Не совсем. Но тот, в больничной палате…тоже не совсем Пит. Пит бы никогда её не возненавидел, в отличие от него. Может, тот, что стоит перед ней, ближе к тому Питу, что она знала? Может, он даже ближе к настоящему? Она трясёт головой, пытаясь избавиться от этих мыслей и обнимает его в ответ. Ей уже становится лучше – напряжение и тревога покидают её тело. — Что тут происходит? Где ты была? Они мне ничего не рассказывали! — Шепчет он ей в макушку. — Мне нельзя было ни с кем говорить или встречаться. Мне кажется, я тут уже несколько недель сижу. Они открывали дверь только чтобы принести мне еду. Китнисс, какого чёрта тут происходит? Она чувствует, как правда рвётся из неё наружу, но вспоминает своё обещание Боггсу. И понимает, что ей и не хочется, чтобы он знал, как бы эгоистично это не звучало. Пока он не сомневается в своей реальности. между ними всё останется по-прежнему. А она нуждается в том, чтобы всё было как прежде или хотя бы максимально близко к тому. Нервно сглотнув, она слегка отстраняется. Его глаза моментально встречаются с её, пока он её осматривает, обхватив её щёки, убирая прядь волос ей за ухо. Зря она посмотрела ему в лицо – она никогда не умела врать ему. Она отводит глаза. — Я.. они просто хотели убедиться, что мы в безопасности после… после бомбардировки. Тебя уже однажды пленили. Думаю, они не хотели снова тобой рисковать, — вяло говорит она, со страхом поднимая взгляд к нему. Он хмурится, но если и подозревает её во лжи, не показывает того. Большими пальцами он рассеянно поглаживает её скулы. — Почему мне просто это не рассказали, — шепчет он самому себе. Она беспомощно пожимает плечами и, чтобы избежать дальнейших расспросов, вновь его обнимает. Он с готовностью прижимает её к себе. — Я скучала по тебе, — мягко говорит она. — Боже, я тоже скучал, Китнисс. Я так за тебя волновался. Хеймитч так внезапно тебя утащил и потом меня просто заперли тут. Я не знал, что и думать, но мне было так страшно за тебя. На её глазах выступают слёзы и она прикусывает губу, пытаясь удержать их внутри. У неё захватывает дыхание от того, насколько осязаемо его беспокойство за неё. Он любит её. А настоящий Пит её ненавидит. Но мысль об этом настолько ужасна, что она не может больше этого вынести. Так что она возвращается к знакомой тактике – избеганию. Прижавшись лицом к нему, она прикасается ладонью к его щеке. — Со мной всё в порядке, — выдыхает она, прежде чем прижать свой рот к его. Это всего лишь мимолётное прикосновение губ, но она тут же притягивает его к себе для следующего, более длинного и жёсткого, в который она вкладывает всё своё разочарование, страх и нужду. Поцелуй всё нарастает и она опускает руки к краю его футболки. Он задыхается, его руки напрягаются на её бёдрах. — Китнисс, — выдыхает он в один из кратких моментов, когда их губы расстаются. Но она не хочет разговаривать, она нуждается в физическом утешении, которое он ей обеспечивает, в отвлечении и удерживающей силе, которой он является. — Я так по тебе скучала, — шепчет она, а затем снова льнёт к его рту, задирая его футболку. Его руки поддаются и он позволяет ей избавиться от одежды, прижимаясь к её лицу в очередном поцелуе. Он тоже становится нетерпеливым, видимо из-за дней, проведённых запертым в одиночестве. Её рубашка исчезает вслед за его, слегка запутавшись вокруг её рук и косы, когда он спешно её стягивает. Но она толкает его к кровати и они неловко падают на неё. Усаживаясь ему на колени, она опрокидывает его на спину и прижимается промежностью к его растущей эрекции. Они оба стонут и Китнисс запрокидывает голову, позволяя ощущению пройти сквозь неё. Пит хватает её за талию и прижимает её крепче к члену, начиная подаваться бёдрами ей навстречу. Его дыхание сбивается и она волнуется, что он кончит слишком быстро. Резко слезая с него, она откатывается к стене и спешно сдёргивает с себя брюки. Он наблюдает за ней, пока она неловко пытается избавиться от штанов вместе с ботинками, спихивая их с кровати. — Ты нужен мне, Пит, — умоляет она, вскидывая бёдра, чтобы стянуть трусики и это приводит его в действие. Он снимает с себя штаны и бельё и она раскрывает для него ноги, принимая его сверху. Его лицо пылает, но он уверенно устраивается между её ног, пока она не издаёт судорожный вздох, почувствовав как его член скользит по ней. Тогда он осторожно оглядывается на дверь, видимо, опасаясь, что охрана их услышит, но ей всё равно. — Пит, пожалуйста, — требует она, нетерпеливо направляя его член в себя. Его ноздри трепещут, когда он, наконец, входит в неё. Её влаги недостаточно и он прикладывает усилие, проталкиваясь вглубь. Как только он входит полностью, она опускает ногу на пол и начинает двигать бёдра ему навстречу. Он резко выдыхает и опирается на колени, чтобы начать двигаться внутри неё. Прикрыв глаза, она издаёт гортанный стон, чувствуя, как он сдвигает её бра и дразняще сжимает сосок. Она чувствует, как становится всё влажнее, облегчая его движения в ней. Затем он вбирает её грудь в рот, жадно массируя её языком, втягивая сосок между губ. Она дёргает бёдрами вверх и руками тянется к его макушке, собирая его волосы в кулаки. Однако он двигается слишком медленно. Ей хочется быстрее, жёстче, настойчивее, так, чтобы она не могла думать ни о чём другом. Потому что сейчас её мысли раз за разом возвращаются к Питу и тому, как страшно он её ненавидит, как он ни за что не будет с ней так нежен теперь, когда он так сильно желает ей навредить. — П.. Пит, — умоляюще стонет она, пытаясь двигаться ему навстречу быстрее, но он кажется слишком сконцентрированным, неторопливо лаская её груди. В отчаянии она отталкивает его от себя. Он растерянно смотрит на неё, почувствовав, как она соскальзывает с его члена, но она неловко переворачивается на живот. — Давай… давай попробуем так, — настаивает она, слегка поводя бёдрами. — Я… — он колеблется, ища подходящие слова, прежде чем просунуть колено между её ног, раздвигая их для себя и рукой направляя член внутрь. Она вздыхает вместе с ним и пытается выгнуть спину, давая ему лучший наклон для движений. Несколько раз он выпадает, но затем находит подходящий угол и начинает плавно двигаться. — Пит, пожалуйста, жёстче, — умоляет она, просовывает руку под себя, и протягивая её к клитору. Он слегка колеблется. — Я могу сделать это, для тебя, — выдыхает он, но она трясёт головой в подушку. — Нет, просто… просто трахни меня, как можно жёстче, — она облегчённо всхлипывает, наконец начиная выводить круги на опухшей горошине между её ног. Пит сдавленно вздыхает, опираясь на правый локоть рядом с её головой, другой рукой он хватает её за левое бедро и, внезапно, двигается именно так, как нужно, вбивается своими бёдрами в её, заталкивая член так глубоко и быстро, как только может. Он роняет лоб на её плечо и она вздрагивает, чувствуя, как его горячее дыхание распространяется вдоль позвоночника, вместе с его судорожными всхлипами. Она неистово натирает клитор, пряча лицо в подушку, не в силах сдержать нарастающие стоны и внезапно все её мышцы напрягаются с приливом её оргазма. Из неё вырывается приглушённое рыдание и она сжимается под ним, кончая, сжимая его член внутри. — Чёрт, чёрт, — стонет он и немедленно замедляется, падая на неё, под действием собственного оргазма. Даже сквозь судороги своего наслаждения она чувствует пульсацию его члена вдоль её стенок и зажмуривается. Она с удивлением чувствует, как из её глаз сочатся слёзы, стекая по её щекам и мгновенно впитываясь в хлопок подушки. Её стоны быстро превращаются в судорожные всхлипы и она безрезультатно пытается проглотить рвущиеся наружу рыдания. Пит настораживается и выходит из неё. — Китнисс, — взволнованно спрашивает он, — я сделал тебе больно? Что не так? Она яростно качает головой и тянется к глазам чтобы стереть слёзы, вместе с тем умудряясь размазать по щеке собственную смазку. — Нет, всё в порядке, извини. Я просто… сразу столько всего произошло, и это… было так хорошо и наверное, — голос её подводит и она не знает, что с ней происходит. Точнее, она знает, но не хочет думать об этом. Она снова всхлипывает и качает головой. — Я в порядке. Прости. Это не из-за тебя. Я просто… немного на взводе. Но я счастлива, — она пытается улыбнуться ему через плечо, но знает, что улыбка выходит не убедительной. Он всё равно выглядит встревоженным, так что она переворачивается под ним на спину и притягивает его к себе для объятия, пряча лицо в изгибе его шеи. — Просто обними меня, ладно? С этим он не колеблется и тут же обхватывает её руками, пододвинувшись в сторону, чтобы её не раздавить. Пока он гладит её волосы, она чувствует, как слёзы вновь собираются в глазах, и позволяет ему убаюкать себя, пока она плачет.***
Помимо докторов и медсестёр в ситуацию посвящён лишь узкий круг избранных людей, Финник и Гейл - среди них. Гейл приходит в ярость, когда узнаёт, что она всё ещё проводит время с клоном. — Думаешь это разумно? — Резко спрашивает он, во время их общего обеда в столовой. — Гейл, меня не особенно интересует, что разумно, а что нет, — отвечает она натянуто и он качает головой. Финник наблюдает за ними с едва скрываемым интересом, поедая свёклу из своей порции. — Китнисс, он же не настоящий. Она смеряет его холодным взглядом. — Мне он кажется вполне настоящим, — парирует она и знает, что отталкивает его этими словами, замечая как напряглась его челюсть. Он отводит взгляд. По губам Финника проскальзывает усмешка и он подносит ко рту стакан с водой. Но она слишком возмущена, чтобы разделить его веселье. С вздохом, Гейл протирает лицо ладонью, прежде чем снова посмотреть на неё. — И как ты думаешь, что с ним произойдёт? Не может быть сразу два Пита, Китнисс. А если ему, – другому, – станет лучше, что ты тогда будешь делать? — Ей нечего на это ответить потому что она действительно не знает. Она не особенно надеется, что Пит когда-нибудь восстановится, так что она не позволяет себе даже задумываться о такой возможности. — Это отвратительно, Китнисс. С этими словами он отталкивает свой поднос с едой, едва к ней притронувшись, и устремляется прочь из столовой, скорее всего обратно в оружейную, обсуждать стратегию с Бити. Финник широко улыбается, подтягивая брошенный поднос к себе. — Сколько добавки и только для нас двоих. Быстрее, пока они не заметили. Но она внезапно теряет аппетит и отказывается от предлагаемого Финником не аппетитно выглядящего куска варёного теста. Тот лишь пожимает плечами и с удовольствием съедает его сам. Она повторяет про себя слова Гейла: если ему станет лучше, что ты будешь делать? — Финник, что бы ты сделал… если бы это была Энни? — Выпаливает она и он замирает, — в смысле, если бы Энни… клонировали. А потом вернули её в таком же состоянии, как Пита. Что бы ты делал? Финник мгновенно меняется и она тут же жалеет о заданном вопросе, хотя и знает, что из-за этого они и сблизились, что Финник ей доверился. Он печально улыбается, качая головой. — Не знаю. Я почти что мечтаю, чтобы это была она. Так она по крайней мере была бы в безопасности, вдали от Сноу. И если бы она при этом меня возненавидела… тем лучше для неё. Китнисс прячет лицо в ладонях и выпускает дрожащий выдох. — Точно, — слабо соглашается она. Потому что разве не об этом она постоянно думала, не этого желала для Пита? Она всегда знала, что ему было бы лучше, если бы он её ненавидел. Просто не ожидала, что это будет так больно. — Скорее всего, я бы сделал то же самое, — спустя мгновение тихо додбавляет Финник. Она поднимает взгляд на него, — то, что делаешь ты. Я бы делал то же самое. Я слишком самолюбивый. Я бы не смог её отпустить. Закрыв глаза, Китнисс лишь кивает в ответ. Она всегда знала, что они с Финником сильно похожи.***
В течение следующих нескольких недель, она узнаёт все новости от Прим, Хеймитча и даже Плутарха, хотя никого и не спрашивает. — Китнисс, хорошие новости! — Говорит Плутарх, поймав её между её лекциями, — нам почти удалось убедить его, что ты не переродок! И теперь ему можно есть самостоятельно! Прим придерживается более аналитических наблюдений, хоть и не менее оптимистичных: — Он всё лучше реагирует на видео, что мы ему показываем, — ободряюще шепчет она в одну из ночей в их комнате. — Он способен на последовательный разговор со мной и с мамой, без единого срыва. Китнисс знает, что Хеймитч будет с ней более честен. — Он смотрел видео с первых игр, где ты рассказывала ему историю о козе Прим, — говорит он. — Как он отреагировал? Он разозлился? — Спрашивает она и его рот кривится в гримасу. — Нет, не разозлился… — Это ведь улучшение, правда? — С надеждой спрашивает она. Хеймитч качает головой. — Если считать улучшением полнейшее замешательство. Он ни на что не реагировал ещё два часа после просмотра видео. А когда пришел в себя, спросил, что случилось с козой. Китнисс теряет всякую надежду, что у них получится его исправить, что бы в нём ни сломалось. Она пытается не думать об этом, забываясь в компании клона. Иногда она и вовсе забывает, что это он – клонированный, другой. Ему даже позволяют покидать комнату, когда Койн начинает опасаться, что жители дистрикта что-то заподозрят, если Пит не будет время от времени появляться на людях. Рядом с ним Китнисс пытается вести себя как обычно. Финник к нему приветлив, но Гейл его абсолютно игнорирует и Китнисс рада, что Пит, кажется, и не замечает этого пренебрежения. В любом случае Гейл не был особенно дружелюбен с момента его спасения. Они с Питом возвращаются в его комнату, когда её находит Хеймитч. — Надо поговорить, — говорит он ей прямо, одаривая её многозначительным взглядом. И она мгновенно понимает, о чём пойдёт речь. Тяжело сглотнув, она пытается улыбнуться Питу. — Вечером увидимся, хорошо? — он лишь кивает и целует её в щёку, прежде чем выпустить её руку. Когда он исчезает из поля зрения, она в ожидании поворачивается к Хеймитчу, скрестив руки на груди. — Что такое? Тот приподнимает бровь, глядя на неё. — Он хочет с тобой увидеться. Она теряет дыхание от его слов. — Что? — Спрашивает она, раскрыв рот от удивления. — Именно с тобой, — говорит он, кивая. — Идём. Она смотрит прямо перед собой, следуя за Хеймитчем, пока тот ведёт её в крыло больницы, где держат Пита. Когда они заходят в комнату, доктора и медсёстры их уже ожидают, держа блокноты с заметками наготове. Китнисс оглядывается на одностороннее окно и хмурится, замечая, что Пит привязан к кровати, как и в последний раз, когда она его навещала. — Почему он привязан? Я думала, ты сказал… — Мы не имеем понятия, как он на тебя отреагирует. Это лишь мера предосторожности, Солнышко, — говорит он и затем указывает на дверь. — Мы будем тут, присматривать за вами. Нервно подёргивая себя за косу, она заходит в палату, как только перед ней открывают дверь. Как и в прошлый раз, глаза Пита мгновенно прикованы к ней. Его голубой взгляд холоден, лицо сковано маской безразличия, но в этот раз он более сосредоточен, уравновешен, в нём меньше открытой неприязни. Но в нём всё ещё отражается отвращение, когда он оглядывает её и она не может игнорировать внезапно сжавшееся сердце и желудок. Набравшись смелости, она заставляет себя выпрямиться и расправить плечи. — Хеймитч сказал, ты хотел увидеться. Его правый глаз судорожно дёргается. — Посмотреть на тебя, для начала. Она кладёт руки на пояс. — Что, когда орал на меня, не удалось как следует рассмотреть? — Сухо спрашивает она, сама не понимая, зачем подначивает его. Наверняка Хеймитч проклинает её на чём свет стоит, по другую сторону зеркала. Пит прищуривается. — Ты не особо-то приветливая, да? — Спрашивает он риторически. Затем слегка усмехается, — не особенно красивая, к тому же. Оскорбление её распаляет – оно жалится больше, чем Китнисс готова признать. — Это говорит человек, назвавший меня лгущей дрянью, — плюётся она, неуверенно скрещивая руки на груди. — Ты и сам-то не слишком хорошо выглядишь. Он лишь качает головой. — Что, ты не такая как все? Раз говоришь мне такое, после всего, что я пережил. Она таращится на него, глубоко вдыхая. — Мы все много чего пережили, — внезапно она чувствует истощение и тошноту. Она не может его вынести, — слушай, мне нехорошо. Я пойду. Она поворачивается, чтобы уйти, но он её окликает. — Не можешь даже поговорить со мной лицом к лицу. Думаю, я и не удивлён. Скрипя зубами, она выбегает из палаты. Никто её не останавливает, даже Хеймитч. Конечно, он прав. Она слишком труслива, чтобы продолжить разговор. То, как он на неё теперь смотрит… как будто наконец видит, кто она на самом деле: манипуляторша. Предательница. Эгоистка. Убийца. И она всем сердцем ненавидит его за это.***
Через несколько дней Койн созывает стратегический сбор, приглашая лишь узкий круг избранных, среди них Китнисс, Хеймитч, Плутарх, Финник, Бити, Боггс и Гейл. Даже от взгляда на сереброволосую женщину у Китнисс закипает кровь в жилах. Кто она такая, чтобы так бессердечно распоряжаться о клонировании кого-либо и затем выдавать это за чистую монету? Это показывает настолько вопиющее безразличие к другим людям, а Китнисс еще не слышала от неё ни извинений, ни каких-либо объяснений. В тихом нетерпении она сидит в командном центре, гадая, о чём им сообщит Койн. Это оказывается не тем, что она ожидает. — Нам необходимо снять больше пропо, чтобы Сноу понял, что сопротивление Сойки-пересмешницы не сломлено, — она позволяет присутствующим подумать о сказанном, а затем продолжает, — Пит тоже примет участие в съёмках. После этих слов следует коллективный вздох изумления и мгновенно после этого – общая растерянность. Все гадают – который из них? Китнисс слишком ошеломлена, чтобы даже зафиксировать собственные мысли. Чувствуя висящий в воздухе вопрос, Койн продолжает: — Клон. Пит всё ещё слишком нестабилен. Мы хотим, чтобы Сноу знал, что его атака не оказала на нас эффекта. Что мы не дрогнули. Так что мы используем клона в съёмках. За столом слышится ропот и Китнисс бледнеет, осознавая слова Койн. — Вы же не серьёзно, — шепчет она, но Койн остаётся невозмутима. — Очень даже серьёзно, солдат Эвердин. Это не подлежит обсуждению. Мы приступим к съёмкам новых роликов завтра же. Китнисс в шоке моргает, не медля с ответом. — Не подлежит обсуждению? Я не обязана исполнять ваши приказы, если мне того не хочется! — Отрезает она. Глаза Койн ожесточаются. — Позволь напомнить, что ты сама согласилась стать Сойкой-пересмещницей. Я сдержала свои условия сделки. Теперь твоя очередь — Пита вернули не вы! — Кричит Китнисс, — вы его клонировали а настоящего Пита и остальных оставили умирать в Капитолии. Койн смеряет её холодным взглядом. — Насколько я помню, по условиям нашего договора Пит не подлежит трибуналу. И я это выполнила, он был помилован, хотя и пытался убить тебя. Остальные обязательства я сдержала, — спокойно говорит она и Китнисс сжимает челюсти. Она права. Койн действительно сдержала свои обещания, несмотря на отвратительные методы, к которым она прибегла. Плутарх наклоняется к ней. — Китнисс, нам нужно поднять боевой дух, — говорит он, чуть мягче чем Койн. — Наши люди близки к взятию Дистрикта 2, но они в патовой ситуации. Если мы отвлечём Сноу, тем самым подбадривая наших солдат, это поможет нам сдвинуться с мёртвой точки. И тогда останется лишь Капитолий. Мы невероятно близки к тому, чтобы окончить эту войну, — вкрадчиво говорит он. Китнисс усталым взглядом обводит сидящих за столом. Все собравшиеся выглядят серьёзно, никто не пытается подсказать ей, что делать. Один только Хеймитч выглядит чуть более возмущённым, чем остальные, но и он молчит, глядя на стол перед собой, погружённый в свои мысли. Качая головой, она прячет лицо в ладонях. — Хорошо, — протягивает она. Плутарх издаёт облегчённый выдох. — Отлично, — рявкает Койн прежде чем всех распустить. — Завтра подниметесь на поверхность вместе с клоном и Крессидой. Клон. У Китнисс мурашки по коже от того, как Койн проговаривает это слово. Она исподлобья вглядывается в Койн прежде чем выбраться из-за стола и устремиться прочь из комнаты. Но на полпути она передумывает и возвращается, ища Хеймитча. Она не обращает внимания на покидающих комнату людей, и когда бывший ментор встречается с ней глазами, она приподнимает брови. Качая головой, он жестом предлагает ей следовать за ним и они удаляются в кладовую чтобы остаться наедине. Это та же каморка, в которой она пряталась после первого интервью с Питом из Капитолия, и здесь же она решилась стать Пересмешницей. — Говори, — хрипло выдаёт он, как только дверь оказывается закрыта и она выразительно смотрит на него, широко раскрыв глаза. — Так что, ты вместе с остальными просто позволишь Койн делать такое, без каких-либо возражений? — Скептично спрашивает она. Он жмёт плечами. — Она тут всем командует. Это вне моей зоны влияния. Китнисс скрипит зубами. — Но это же Пит. Я думала, что уж о нём-то ты беспокоишься. Или тебе совсем всё равно? — Она знает, что говорит с необоснованной жестокостью, но она слишком зла, слишком разочарована. Хеймитч сужает глаза. — А теперь послушай-ка меня… — Я не понимаю, как ты можешь просто сидеть там и позволять ей решать такое. Так использовать Пит… его! Хеймитч кривит лицо. — А по-моему ты с ним делаешь то же самое, Солнышко. Она отшатывается, как будто от удара. Рот безвольно открывается. — Я не использую его… — но слова застревают в горле потому что, разве не этим она и занимается? Разве она не использует клона чтобы забыть о ситуации с Питом? Хеймитч лишь качает головой, пряча руки в карманы. — Ты должна ему рассказать. Клону. Расскажи ему, что происходит. Он должен всё знать, — говорит он и она беспомощно смотрит на него. — Но… Койн сказала, что нельзя… Усмехнувшись, он перебивает её: — И давно тебе не плевать на то, что она говорит? — С этими словами он поворачивает ручку двери и распахивает её. В последний раз он оглядывается на неё через плечо, — расскажи ему, — бесхитростно повторяет он и выходит из каморки, захлопывая за собой дверь и вновь оставляя её в темноте. Минуту Китнисс смотрит на дверь, а затем оседает на пол, прижимая колени к груди. Как ему об этом рассказать? Что именно она должна ему сказать? Пит, ты клон другого человека. Койн создала тебя в качестве политической уловки. Ты не настоящий. Она не может ему рассказать. Просто не может.***
На следующее утро Китнисс, как и обещала, приходит на съемку вместе с Питом. Несмотря на настояние Хеймитча, она не рассказывает ему. Она даже почти убеждает себя, что делает это ради его же блага, а не собственного. Почти. По указу Крессиды они, держась за руки, бредут среди оставленных бомбами разрушений, проходя между руинами и бригадами уборщиков, оценивающих повреждения. Но её мысли устремляются в одном направлении: где они нашли Пита? Может, здесь, рядом с разрушенными ступенями? Где Сноу его сбросил? Был ли он испуган и растерян? Был ли он вообще в сознании? Внезапно её тревожит чувство руки Пита в своей, их кожа слиплась от пота. Она вырывает свою ладонь из его и протирает влагу со лба. Крессида останавливает съёмку. — Простите, — мямлит Китнисс, пытаясь скривить извинительную улыбку, но выходит лишь гримаса. Будучи на открытом воздухе она чувствует, что задыхается. — Ничего, думаю, видеоматериала хватит для короткого ролика, — сообщает Крессида, и съёмочная команда начинает собирать аппаратуру. — Всем спасибо. На сегодня закончим. Китнисс и Пит возвращаются внутрь. С каждым шагом, резонирующим в голове, её желудок сжимается всё сильнее. — Мне нехорошо, — наконец говорит она, останавливаясь. Ей хочется лишь вернуться в свою кровать и свернуться под простынями, но он её просто так не отпустит. — Что не так? — Обеспокоенно спрашивает он. — Ничего. Просто… просто хочу прилечь, — выдавливает она. — Ладно. Мне пойти с тобой? — Спрашивает он, и она отчаянно трясёт головой. — Нет! — Кричит она, но увидев его озадаченный взгляд, передумывает, — в смысле да. Я не знаю… Он хмурится. — Китнисс, что происходит? Вздыхая, она осматривается по сторонам в пустом коридоре. Она вспоминает совет Хеймитча: расскажи ему. Она чувствует, как слова формируются в её горле, словно комок и на мгновение закрывает глаза. А когда открывает, видит лишь его, подошедшего ближе, глядящего на неё с ожиданием. — Пит, — шепчет она, пытаясь сглотнуть, но её рот внезапно будто пересох. — Пит я… мне нужно тебе кое-что сказать. Он приподнимает брови, ожидая. Просто скажи ему, твердит она самой себе. Быстро. Как содрать корку с раны. — Ты ненастоящий! — Выпаливает она. Он удивлённо моргает и его лицо искажается в недоумении. — Что? Он бессловно открывает рот, пока она указывает на него, выдавая слова в попытке объясниться. — Ты… в смысле ты ненастоящий. Ты не… ты не Пит. То есть ты Пит, но Койн тебя клонировала. Точнее, она клонировала Пита. Потому что… потому что он был в Капитолии, у Сноу в плену. После игр. Так что она его клонировала. И ты… ты и есть этот клон. Она выпаливает спутанные объяснения и, закончив, затаивает дыхание в ожидании его реакции. Но его лицо застывает в необъяснимом выражении, пока он пытается осмыслить её слова. Наконец, он выдыхает лишь одно слово: — Что? Китнисс дёргает себя за косу, нервно облизывая губы. — Мне жаль, Пит. Я… я не знала, как тебе рассказать и они не хотели, чтобы я тебе рассказывала. Но потом я поняла, что должна… Внезапно он начинает смеяться, и она изумлённо замолкает. — Китнисс это… ты говоришь какой-то бред. Это какая-то шутка? Вы с Финником решили меня разыграть? Бессмыслица какая-то. Она лишь смотрит на него с широко раскрытыми глазами. И постепенно его лицо вытягивается. Он моргает и делает резкий вдох, раздувая ноздри. — Бессмыслица, — повторяет он, отводя взгляд в сторону коридора. — Я не… я не понимаю, о чём ты говоришь. Я – что? Чей-то клон? Как? Как такое вообще возможно? В его голосе слышен пугающий её оттенок истерики. — Наверное.. видимо Плутарх им помог с твоим.. с ДНК Пита и… — Бред! — Внезапно взрывается он и она отшатывается от него. Он сжимает в кулаках свои волосы и вновь неверяще смеётся, но на его лице нет веселья. В его глазах видно, как к нему приходит ужас осознания. — Нет я не… нет, нет. Не может быть. Это… Нет! Это невозможно! — Пит… — Нет! Мне нужно говорить с Койн! Приведи меня к ней! Я хочу чтобы она сказала это мне в лицо! — Он отворачивается от неё, не дожидаясь ответа и беспомощно поворачивается, не зная, куда идти. — Скажи мне, где она! — Я не уверена, но мы можем кого-нибудь спросить, — мямлит она, пробегая по коридору, пока не находит первого солдата, — нам нужно поговорить с Койн, — требует она, но женщина в форме лишь изумлённо пялится в ответ. — Я не… я не знаю где она находится в данный момент. — Тогда с Боггсом! — Рявкает Китнисс. — Где он находится вам известно? Та на мгновение колеблется, поочерёдно осматривая двух нервных подростков и наконец кивает. — Да, кажется, он в оружейной. Они следуют за ней в оружейную, где находят Боггса за разговором с Бити и парой других учёных. Когда Боггс замечает их, его лицо замирает и он шагает к ним, хватая Китнисс за руку, чтобы отвести её от Пита. — Что происходит? Она умоляюще смотрит на него. — Он знает. Боггс щурится в ответ — У тебя был прямой приказ не рассказывать ему, Эвердин… — Он должен знать! — Настаивает она, повышая голос, — Нельзя притворяться, что тут ничего не происходит. Он имеет право знать! Они оба имеют. Он хочет сам поговорить с Койн. Боггс сурово трёт переносицу и качает головой. — Ты ведь понимаешь, что ответственность придётся взять мне? На мгновение она чувствует укол стыда. — Мне жаль, но… посмотри на него, — говорит она, указывая на Пита, нервно мечущегося из стороны в сторону. — Она не может с ним так поступать. С ними обоими. С нами. Мы имеем право знать. И она должна сама ему рассказать о том, что происходит. Он шумно выдыхает с согласным хмыканьем, но затем прочищает горло. — Подождите, — он оходит от неё на шаг, отправляя запрос через коммуникатор. Получив ответ, он поворачивается к ней, — следуйте за мной. Боггс покорно сопровождает их в лифт, в котором они опускаются на несколько этажей ниже и выходят в комнату, которую Китнисс раньше никогда не видела. Она понимает что, должно быть, это рабочее пространство Койн – чтобы попасть на этот этаж, Боггс использует специальный ключ в лифте. Койн встречает их в коридоре перед задвинувшейся наглухо дверью в комнату непонятного назначения. С суровым лицом она осматривает каждого поочерёдно. — В чём дело? Я ужасно занята. — Солдат Эвердин и Мелларк желали с вами поговорить, — сообщает Боггс, отступая в сторону. И уже в который раз Китнисс встречает стальной взгляд этой женщины, но первым заговаривает Пит, шагая вперёд. — Что я такое?! — Требует он, дёргая рубашку на груди. Койн едва моргает, отмечая его присутствие. Её ответ звучит почти что пренебрежительно: — Ты клон, генетически идентичная копия Пита Мелларка, бывшего жителя дистрикта 12, победителя 74-ых Голодных Игр. Её прямота застигает Китнисс врасплох, как и Пита. Он раскрывает рот, усваивая её слова, и затем резко выдыхает. — Как вы могли сделать такое? — Обвиняет он и Койн лишь смотрит на него в ответ. — Разумеется, это сложная процедура, но новой её назвать нельзя. Мы годами работаем над ней. Ты – не первый клон, созданный нами, но, возможно, самый совершенный, на данный момент. Китнисс чувствует, как от ярости к её лицу приливает кровь. — Он не спрашивает как вы это сделали, но как вы могли вообще подумать что такое может быть приемлемо! — Рычит она и Койн переводит взгляд на неё. — Если память мне не изменяет, несколько недель назад клон тебя полностью устраивал, солдат, — холодно отвечает она. Китнисс скрипит зубами, чувствуя как стыд пронизывает её насквозь. Койн продолжает почти что дерзким тоном: — всё просто. Мелларк нужен был нам, чтобы ты могла выполнять свои обязанности. Мелларк был у Сноу. Мы не могли рисковать нашими и без того ограниченными ресурсами ради самоубийственной миссии спасения в Капитолии. Вместо этого, мы его клонировали. — Как вы можете так спокойно об этом говорить? — Выкрикивает Китнисс и бросает взгляд на Боггса. Он отворачивается. — Как вы можете так обманывать людей? То, чем вы тут занимаетесь – неправильно! Койн лишь качает головой. — У меня нет времени на вашу истерику… — Вы знаете, что это неправильно – и поэтому не хотели, чтобы он знал! Поэтому запретили мне ему рассказывать, — выпаливает Китнисс, сжимая руки в кулаки. Ей хочется вцепиться Койн в лицо и сорвать его – может, тогда она добьётся хоть какой-то реакции, вместо этой ледяной маски, приводящей её в бешенство. — Потому что присутствие их обоих создало проблему, которую, откровенно говоря, у меня нет времени решать. Мы ведём войну, — холодно отвечает Койн, но затем намёк на улыбку отпечатывается на её губах. — Хотя я начинаю осознавать выгоду в наличии сразу двух Мелларков. Если один выйдет из строя – мы можем использовать второго. Это отличное тактическое преимущество, Сноу и не подозревает, какую услугу он нам оказал. Эта бессердечность оставляет Китнисс безмолвной. Как она может быть настолько расчетливой? Китнисс смотрит на Пита, который потупился в пол. Боггс тоже избегает её взгляда. Она тяжело сглатывает. — Это… это неправильно. Существуют границы, которые нельзя переступать… — Я не буду терпеть поучения от подростка, — резко прерывает Койн, смеряя её стальным взглядом. — Ты ничего не знаешь о войне, солдат. Понятия не имеешь, как выиграть войну, так что не тебе читать мне лекции о морали. Можете идти. Боггс, отведи их обратно, — на этом она замолкает и исчезает за дверью. Все трое молчат, пока Боггс с тихим вздохом не касается её локтя, чтобы увести, но она отдёргивается от его прикосновения. Она думала, что может ему доверять, что он лучше, чем Койн, что он на её стороне. Но он ничего не сказал, ни разу ей не возразил – очевидно, она ошибалась. Кажется, Боггса задевает её отстранение, но он быстро принимает прежнее выражение и выпрямляется. — Идём, — хрипло говорит он, отступая к лифту. Китнисс сдержанно следует за ним, но замечает, что Пит не сдвинулся с места. — Пит, — говорит она осторожно и тянет его за руку. Он слегка спотыкается, но позволяет ей отвести себя в лифт. Он двигается вяло, но когда двери лифта захлапываются, стрясывает её ладонь и избегает взгляда. Когда они возвращаются на свой этаж и Боггс уходит в оружейную, она пытается снова. — Пит… — Не надо, — выдавливает он, выставляя перед собой руки. — Я… я не могу. Ты меня обманывала. Я не могу. Это слишком. Просто оставь меня в покое. Шаркая, он возвращается к себе в комнату. С каждым его шагом её сердце сжимается всё сильнее. Она знает, что заслуживает его отторжение. Но ей всё равно больно.