Две недели между тестами пролетают почти незаметно. С переполненным рюкзаком и карандашом под номером два на вооружении Кайл по указанию Эрика заваливает следующую проверочную по химии. Возможно, это слегка странновато, или же мальчик просто надумывает себе лишнего, но, как бы там ни было, он сидит и сверлит взглядом тест, за который получит ноль из ста баллов. Он думает не о том, о чём рассчитывал думать в такой момент. Подросток едва осознаёт то, что у него болит живот, и еле-еле понимает, насколько сильно это ударит по его оценке. Вместо этого он фокусируется на мыслях о том, что сегодня приготовит на ужин Айк.
В эти выходные Кайл ночует у Стэна. Они собираются курить травку и смотреть фильмы 80-х, пока их жизни вдруг не обретут смысл. По крайней мере, таков план Кайла. Он придумал его, когда Стэн заявил, что его родители на выходные уедут из города. Заслуживающая порицания часть Кайла хочет просто забыть о своей семье — видит бог, всё равно нет никакой разницы, дома он или нет. Однако он по-прежнему переживает. Его беспокоит сохранность младшего брата. Он боится делать что-либо ради своего расслабления, боится позволять себе такой эгоизм.
Мисс Джеймс собирает листочки по одному за раз, индивидуально у каждого ученика. Несмотря на то, что она почти не смотрит на собираемые тесты, сердце Кайла стремиться выпрыгнуть из горла. Оно бьётся и тихо ухает в груди. Ему не хватает воздуха, чтобы справиться. Вдруг
всё сразу наваливается на него, врезается в грудь баскетбольным мячом. Он думает, что в каком-то смысле это больно. Оно сжимается и причиняет нефизическую боль. Заставляет горло сокращаться, словно он собирается закричать, но мальчик отказывается это делать. Чтобы защититься от окружающего мира, Кайл жмурит глаза и трёт лоб. Он мог бы попробовать угадать природу своих ощущений, но он правда не знает. Ему просто нужно покурить.
А Б А А В Г А Г А В В Г Б Б Б. Вот верные ответы к тесту.
Эрик пинает его под столом, но Кайл едва это замечает. Он
чувствует удар, конечно, но не
чувствует его. Он ожидает, что Эрик разгневается из-за отсутствия реакции, но за этим ничего не следует. Это был лишь единичный пинок. И, возможно, Кайл испытывает облегчение. Но он не знает. Просто не знает.
Пятнадцать минут Кайл пытается удержаться от желания грызть зубами кожу внутри рта. Он уже заработал крохотную царапину на левой щеке. Сейчас он старается перестать кусать её. Очень старается. Это не так просто. Он не может перестать. Ему ненавистен вкус крови, но конкретно сейчас он успокаивает. Ещё ребёнком он жевал свою щёку. Теперь она кровоточит, когда он её кусает, и пусть металлический привкус крови неизменно вызывает у него тошноту, он уже стал странным образом привычен.
Горько.
Остро.
Ауч.
Пинок, которого так ждал Кайл. Тот, что говорит ему о настроении Эрика. Он поднимает взгляд, чтобы посмотреть на Картмана и оценить его реакцию, чем бы она ни была вызвана, но его встречает ничто. Пустота. Лицо Эрика, опущенное вниз на ярко подсвеченный экран телефона. Кайл снова смотрит на стол. Он считает полосы на искусственном древесном волокне. Он кусает щёку. Отрывает кожу. Думает о дырах и расщелинах, местах, которые может заполнить тем, что хочет спрятать, или где
сам может спрятаться. Он сглатывает при появлении крови во рту. Воображаемый образ исчезает, что-то, что он не может себе представить, и всё же оно именно такое, каким он его помнит.
Горькое, острое,
солёное.
Кайлу кажется, что его вот-вот стошнит. Тошнота берёт желудок в тиски, заставляя грудь похолодеть, а конечности онеметь. Он дрожит. Наверное, он ещё и побледнел, но тут уже уверенности нет. Он вспоминает каждый раз, когда его тошнило. Обычное недомогание и более серьёзные случаи. Его почка и почка Эрика внутри его тела, молоко и рука у него на животе. Шрам зудит, вынуждая организм среагировать и напрячь мышцы живота, чтобы отогнать фантомную щекотку. Не задумываясь, он трёт это место, заменяя призрачную руку собственной, тщетно пытаясь перенастроить естественную реакцию своего мозга на внешний источник. Это просто его рука.
Его собственная рука.
Должно быть, видок у него совсем так себе, раз уж мисс Джеймс решает подойти. Она кладёт руку на поверхность стола перед мальчиком, желая без резких движений и слов привлечь его внимание. Он вежливо поднимает глаза. На секунду Кайл пугается. Она увидела его тест, она заметила, что он не справился, она увидела ноль и теперь будет так разочарована, что
поставит ему неуд, и ему придётся повторно проходить этот курс или вообще остаться на второй год, а от этого чёртового предмета
многое для него зависит, он не может этого вынести. Молча он делает вдох. Учительница хмурится.
— Кайл, — её голос едва громче шёпота, — как ты себя чувствуешь?
До конца урока осталось не так уж много времени. Он знает, что сможет дотерпеть, если правда захочет, но он не хочет. Под ложечкой есть какое-то напряжение на пару с ощущением зияющей внутри дыры, словно он запыхался после пробежки длиною в пару километров. Он мотает головой, сглатывая, лепеча извинения и спрашивая разрешение сходить к медсестре.
— Мне нехорошо, — говорит Кайл, будто это просто случайное недомогание, которое пройдёт через пару часов. Но он начинает накручивать себя, а класс не лучшее место для нервного срыва. Инстинкт бежать преобладает над инстинктом остаться и вытерпеть. К счастью, учительница кивает, выписывает ему пропуск и отправляет на все четыре стороны.
На трясущихся ногах парень идёт по коридору, направляясь в кабинет медсестры, как будто он и правда болен. Он не болен. Но затем то ощущение возвращается, то «
меня сейчас вырвет» ощущение, то самое, от которого скручивает живот, горит горло и немеют конечности, но в этот раз оно расходится ото рта по всему его лицу, и он не справляется.
Он вваливается в первую попавшуюся уборную и почти теряет рассудок, когда видит ту самую раковину, к которой его прижали примерно пару недель назад. Кайл этого не осознавал, но с тех пор он больше ни разу не переступал порог этого туалета. Он отключает разум, уверенно шагает вперёд и запирается в одной из кабинок, скинув рюкзак на пол. Он пялится на унитаз. На воду. Это заставляет его подумать о болезни. Обо всём этом. Обо всём.
И он обращает внимание на частицы. Он созерцает их внешний вид, анатомию и состав воды. H2O.
Тошнотворно, его мысли возвращаются к еде. Челюсть следует за странным ощущением в губах. Одна мысль о еде до того противна, так чудовищно омерзительна, что он не может этого выдержать. Так много частиц в одном месте. Слишком много слилось в единый кусок материи, который проглатывается и превращается в энергию и отходы, и это отвратительно. Он не хочет об этом думать, но не может остановиться. Парень трёт своё лицо, стараясь вернуть себе ясность сознания. Он бросает взгляд на потолок, рассчитывая найти камеры, глаза, какого-нибудь наблюдателя, но не видит ничего. Просто бледный, просто белый, просто светлый просто яркий просто слишком много слишком много слишком быстро и он
не может
Перестать думать.
Он прикладывает кончики пальцев левой руки к губам, останавливаясь на их поверхности, грубой, слегка обветрившейся и, может быть, немного потрескавшийся из-за укусов. От тошноты тело грозит согнуться пополам, но желудок успокаивается, и парень понимает, что самостоятельно его организм этого не сделает.
Мобильник в кармане жужжит. Он вынимает его и смотрит на новое сообщение от Эрика, разместившееся прямо под утренним.
________________________
Жиртрест
Сегодня 6:22
ПЫТАЮСЬ СНОВА!!!;; Завали.
Этот. Тест.
Сегодня 14:42
Хороший мальчик ;)))
________________________
Он дышит, моргает, фокусируется на том, как голова пытается заставить его упасть. Повалиться, рухнуть, потерять сознание, не важно. Он этого не делает. Он запихивает телефон в рюкзак, забывает. Забывает об этом. Обо всём этом. Обо всём.
Больше частиц. Больше еды. Больше мыслей.
Такое ощущение, что он исходит откуда-то из-за спины. Шёпот. Посторонний. Он не оглядывается, потому что знает, что он здесь один, но всё равно чувствует, будто голос говорит
с ним, а не
в нём.
…нет, он не может этого сделать.
Не может.
Это его собственный разум. Он приказывает себе сделать что-то, хотя даже не до конца уверен, что хочет этого.
Возможно, он не может сейчас здраво мыслить.
Что-то в зрении меняется, размывая линии, будто его глаза окутаны водой.
Он опускается на колени перед унитазом. Как бы мерзко это ни было, он словно смиряется. Какая ужасная мысль. Просто очередной пункт в списке. Просто очередное «попробовать и проигнорировать». Просто очередной повод для чувства вины, в которое он погрузится позже, когда мысли червями вгрызутся в мозг и скажут ему, что он самый презренный человек во всём мире.
Он наклоняется, упираясь одной рукой на бочок унитаза, потому что
чёрта с два он станет прикасаться к блядской сидушке. Со свободной рукой наготове он собирается с мыслями, не уверенный в том, как вообще это делать. Он ещё никогда самостоятельно не вызывал у себя рвоту, откуда ему знать, как всё происходит? Кайл подбадривает себя тем, что никто не смотрит, что никто его не осуждает, потому что он один в этом туалете, и хоть один единственный раз можно не переживать о том, что подумают другие люди.
Это всецело он.
Чувствуя себя немного лучше, немного спокойнее, немного тише — Кайл открывает рот и засовывает внутрь два пальца, медля с их возвращением. Сперва он ничего не чувствует, просто тяжесть пальцев на языке, но потом что-то меняется, и он достигает своего предела в сдерживании рвотного рефлекса. Чисто инстинктивно парень выдёргивает пальцы изо рта и склоняется над унитазом в резком приступе кашля. Ничего не выходит наружу. Он просто задыхается, ловя ртом воздух, отходя от тщетных рвотных позывов, которые никак не успокоили боль глубоко внутри. Глаза слезятся.
Блять. Ладно, в этот раз у меня получится.
Он сдвигается, чтобы попробовать ещё раз.
Звенит звонок.
Звуки торопящихся учеников, вырывающихся из классов и в давке спешащих к дверям, чтобы вернуться домой на выходные. После конца занятий в туалеты всегда устремляются толпы людей. Кайл вскакивает на ноги и смывает воду, только чтобы всё звучало так, будто он делал что-то нормальное. Дверь в уборную открывается, и в помещение заходит другой школьник. Кайл сглатывает нервозность — иронично, учитывая все обстоятельства — и выходит из кабинки. Он трясётся, дрожит так, будто его и правда вырвало, хотя это очень далеко от истины.
Как бы ужасно ни звучало, он в себе разочарован.
Кайл бочком подходит к раковине, выдавливая (
раз два три четыре раза) немного мыла в ладонь. Он проводит рукой под сенсором у крана и пенит мыло, надеясь соскрести с кожи невидимые доказательства своего идиотизма.
— О, привет, чувак!
Кайл вздрагивает, поднимая взгляд. Стэн смотрит на него в ответ, у него на лице привычная улыбка. Кайл тоже улыбается, но скорее натянуто.
— Привет, — говорит он. — Как тесен мир.
— Типа того, ага, — Стэн фыркает, издавая смешок. — Господи, чел, чем ты там вообще занимался?
Кровь стынет в жилах. Острый вкус во рту. Воспоминание о собственных рвотных позывах и том, каково было давиться кашлем без какого-либо осязаемого результата. Ужасающая мысль, в которой нет ни капли смысла и которая кажется полной бредятиной сейчас, когда он больше не под влиянием момента. Он прочищает горло и как можно небрежнее спрашивает:
— Что?
— Тут чёртова тонна мыла, — Стэн указывает на (как оказывается, безумное) количество пены, пузырящейся под потоком воды. Он устраивается у соседней раковины, просто наблюдая. Существуя. Ведя себя дружелюбно. — Ты там передёргивал, что ли?
— Ого, как креативно, — Кайл закатывает глаза, но, признаться, чувствует облегчение. Напряжение уходит с плеч. Он смывает оставшуюся мыльную пену (
ты недостаточно чистый) и берёт бумажное полотенце. Стэн усмехается, невинно поднимая руки в воздух.
— Чувак, просто говорю, много мыла, — Стэн бросает рюкзак на пол в полной уверенности в том, что ничего с ним не стрясётся, пока сам он отойдёт к писсуару. — Готов к сегодняшнему сеансу «
Уж лучше умереть»?
— Ещё бы!
Стэн начинает расстёгивать ширинку. В мозгу у Кайла вдруг что-то щёлкает, и парень корчится.
—
Фу, — говорит он. Стэн пугается и замирает.
— Что?
—
Я, — твёрдо начинает Кайл, тщательно затягивая лямку рюкзака на плече, — буду ждать тебя с той стороны двери, пока.
— А, — дразнит Стэн. — Опять твои заморочки по поводу мочи?
Кайл машет рукой, повторяя «Пока!», когда толкает дверь от себя и выходит из туалета.
Он не может не поморщиться, когда Стэн игриво кричит ему вслед: «Это просто моча!»
