Жаркий отпуск

Съёмки 3 сезона «Ганнибала» закончились месяц назад. Целый грёбаный месяц Хью сходил потихоньку с ума, невольно проводя аналогии со своим персонажем Уиллом Грэмом, когда его мозг нещадно горел в пламени энцефалита. Только вот Хью был не болен. Хотя, опять же, смотря что можно было считать болезнью. Если дикая всепоглощающая и разрывающая его сердце на куски тоска по датскому самодовольному кретину — это болезнь, то тогда, пожалуй, да — он болен. Последний месяц съёмок выдался действительно очень сложным. Весь каст понимал, что это конец, что 4 сезона не будет, поэтому все они наслаждались последними съёмочными днями, всё больше проводя времени в гримёрке, в попытках наговориться друг с другом, нежели на съёмочной площадке. Хью с Мадсом тоже не стали исключением. Они отыгрывали необходимые сцены блестяще и с первого раза, чтобы остальное рабочее время провести за дружескими разговорами. Их взаимосвязь стала настолько сильной за эти несколько лет, что отыграть всё идеально с первого дубля вообще не составляло особого труда. Они буквально жили своими образами, дышали ими, постоянно разговаривая о том, что их персонажи испытывают друг к другу и как это лучше передать, донести до зрителя, сделать более убедительным. Они часто репетировали наедине, когда их никто не видел, сочиняя диалоги или отыгрывая необходимые фрагменты сценария, становясь с каждым таким разом всё ближе, словно больная одержимость друг другом с их персонажей перекинулась на них самих. Хью не может сказать, в какой момент они с Мадсом шагнули за грань, но это точно произошло. Такое не может просто показаться. Каждая их фраза стала напоминать бесконечное количество двусмысленностей, присутствующих во взаимоотношениях их героев. Мадс стал позволять себе отпускать острые шуточки в адрес Хью, озвучивая их так, что британец даже не мог сказать, было ли это шутками в принципе… Всё стало слишком сложно. Напряжение между ними так и искрило в воздухе, становясь всё более заметным для окружающих. Да, съёмочная группа, включая Фуллера, и так их периодически подкалывала, но сейчас… Сейчас все их подкольчики били ниже пояса, так как Хью и сам уже перестал отличать правду от актёрской игры. Между ним и Мадсом всё так и продолжалось, пока в какой-то момент не стало невыносимым. Помимо острых шуток, двусмысленных фраз и подмигиваний, датчанин стал позволять себе всё чаще его касаться. Это случалось не только на репетициях или дублях, а и в обычной, повседневной жизни. Мадс позволял себе запускать руку в волосы Хью, пропуская непослушные кудрявые локоны между пальцев, делая вид, будто они репетируют взаимодействия Лектера и Грэма, при этом нарочно начиная нести психотерапевтическую херню о принятии себя, чем вызывал у Дэнси не просто улыбку и приступы смеха, а всепоглощающее тепло, заставляющее его сердце биться в несколько раз чаще. Они просто не могли друг без друга. И это было очевидным. Но так же было очевидно и то, что они по рукам и ногам связаны обязательствами, карьерой, общественной жизнью и, в конце концов, браком со своими жёнами, а значит, они потеряли бы слишком многое, позволив этому омуту себя поглотить. Они никогда не разговаривали напрямую о том, что чувствовали друг к другу, просто наслаждались этим завуалированным флиртом, зная, что ни один из них не перейдёт эту грань. Но всё же, один раз эта самая грань была практически стёрта, и Хью с ужасом вспоминает тот день. За несколько дней до снятия последнего дубля, Фуллер позвал их к себе и сказал, что хочет отснять поцелуй между Ганнибалом и Уиллом, когда они будут стоять в крови над обрывом. Дэнси подумал, что лучше бы его застрелили в ту же самую секунду, чем то, что Мадс с самодовольной ухмылкой впитывал его дикое смущение, даже ни разу не посмотрев на Фуллера. Когда они вышли из кабинета Мадс нарочно пропустил Хью вперёд, подойдя сзади и шепнув ему на ушко: «Наконец-то у меня будет повод», а затем прошёл вперёд, как ни в чём не бывало, заговорив с одним из операторов на выходе из павильона. В тот день Хью вернулся домой и выпил социально приемлемую порцию виски, но потом подумал, и запил его совершенно неприемлемым количеством бренди, пытаясь спрятаться от собственных мыслей. Было совершенно не ясно, что именно имел в виду Мадс, ласково прошептав ему эту фразу на ушко, кроме того, что этот самодовольный уёбок буквально упивался его смущением, не давая при этом никакой конкретики. Хотя, о какой конкретике вообще могла идти речь в их случае? Ведь, что касалось их взаимоотношений — конкретика могла лишь всё усложнить. Сейчас они спокойно могли делать вид, что ничего такого не происходит, умело балансируя на грани тонкого флирта, спрятанного за потрясающее актёрское мастерство, а вот конкретика… Она способна была разрушить всю их жизнь, уничтожив карьеру, репутацию, погубить их семьи и стереть в порошок многолетнюю дружбу. Изрядно набравшись, Хью осознал, что находится дома уже не один и увидел Клэр, стоящую в дверном проёме и смотревшую на него с нескрываемым раздражением. В тот момент он сидел на полу, обнявшись с бутылкой, и бесцельно пялился в камин, думая о том, как не потерять сознание через несколько дней, когда ему придётся целовать Мадса перед всей съёмочной группой. На полу были разбросаны листы сценария, рабочая одежда валялась бесформенной кучей на кресле, куда он её, собственно, и скинул, а на экране ноутбука был стоп кадр со сцены в конюшне, где Ганнибал, со всей присущей ему нежностью, заглядывал в глаза Уилла, аккуратно разместив ладонь у него на затылке, практически интимно притягивая к себе. Жалкое зрелище, тут не поспоришь… На следующий день он уже не мог припомнить, о чём именно был их роковой разговор с женой, вспоминая только то, что она ушла, бросив ему на последок весьма красноречивую фразу: что за все их 10 лет совместной жизни он ни разу не посмотрел на неё так же, как на своего проклятого дружка. И весь парадокс заключался в том, что Хью даже оспорить это не мог, понимая, что Клэр чертовски, мать её, права. Он действительно любил её, или, ему казалось, что он любил, но при этом никогда не чувствовал по отношению к ней зависимости. Она была рядом — хорошо, не была рядом — ну что ж, бывает, это работа. Но, а с Мадсом… С ним всё было по-другому… Стоило им не увидеться неделю в перерывах между съёмками, как Хью начинало действительно ломать. Да, это была именно полноценная ломка. Все его мысли сводились лишь к одному: к ожиданию того момента, когда они снова увидятся, когда он снова сможет почувствовать запах его парфюма, тепло его рук, поймать на себе жадный пожирающий «каннибальский» взгляд карих глаз, услышать пару-тройку новых прикольчиков и проследить за тем, как Мадс в очередной раз впитает до самой последней капли проступившее на его лице смущение. Как он мог даже позволить себе отговорить жену от принятого решения о разводе, понимая, что оставаться с ней рядом — просто нечестно, неправильно и несправедливо по отношению к ней. А через пару дней после инциндента с женой наступил тот самый день «х». Хью пришёл на площадку, сжевав по дороге на съёмки упаковку мятной жвачки, нервозно предвкушая предстоящий поцелуй. Пожалуй, если он не умрёт прям там, будет уже хорошо, ну, а если всё же умрёт, что ж, оно и к лучшему, тогда не придётся разбираться с его шизанутым сердечком. Зайдя в павильон, Хью поприветствовал съёмочную группу и, пройдя чуть дальше, столкнулся в холле с уже загримированным датчанином. — Опаздываем? — Мадс состроил наигранно упрекающий взгляд, заглядывая в голубые глаза собеседника. — Ты сегодня на удивление проницателен. Не бойся, без меня бы всё равно не начали, — огрызнулся Дэнси, заходя в гримёрку. — Я смотрю, тебя сегодня и гримировать не надо, бессонная ночь справилась с этой задачей лучше, чем смогли бы наши визажисты. — Да пошёл ты. — Какой дерзкий мальчик, — поцокал языком датчанин, садясь на небольшой кожаный диван. — Может, отрепетируем? Хью тут же поперхнулся водой, которую успел налить из кулера, окинув Мадса поистине убийственным взглядом. Тот как обычно забавлялся, наслаждаясь чужим смущением. — Ещё несколько слов и ты будешь играть с дублёром, — Хью закатил глаза, допил стакан воды и принялся поправлять волосы, пытаясь уложить кудри назад, чтобы облегчить задачу гримёрше, которая должна была подойти с минуту на минуту. — Я не стал бы целовать твою жалкую копию, — скривился Мадс, театрально медленно проведя по нижней губе языком. — Как будто для тебя это так важно. Хью обернулся на открывшуюся в гримёрку дверь и вежливым кивком поприветствовал вошедшего визажиста. Мадс поднялся с дивана и очень медленно, со всей присущей ему грациозностью подошёл со спины к Дэнси, положив руки ему на плечи, и чуть надавил на них пальцами в массирующем движении, от чего Хью, сам того не понимая, запрокинул голову назад, растворяясь в приятном прикосновении. Над самым ухом послышался шёпот, который буквально ошпарил чувствительную кожу шеи раскаленным дыханием, заставив актёра пропустить вдох. — Не вижу смысла довольствоваться подделкой, когда могу себе позволить насладиться оригиналом. — Мадс подмигнул Хью через отражение в зеркале и, отпустив его плечи, вышел из гримёрки, оставив их с визажистом наедине. После того, как Хью загримировали, он вышел от визажиста и подошёл к Фуллеру, который жестом подозвал к себе его и Мадса. До этой минуты Дэнси даже и не догадывался, что один и тот же разговор может подарить несказанное облегчение и убить одновременно. Брайан сообщил им о том, что передумал снимать поцелуй, оставив «вишенку на торте» на следующий сезон, который он всё ещё теплил надежду отснять, несмотря на все вставленные им палки в колёса. Лицо Мадса было непроницаемым, вероятнее всего он уже полностью погрузился в образ Лектера, просто молча кивнув в ответ. А вот Хью… Сначала он испытал облегчение от того, что ему не придётся целовать Мадса на виду у всей съёмочной группы, выслушивая после этого поток шуточек в свой адрес. И дело было даже не в том, что он питал к Мадсу весьма противоречивые чувства, существование которых раз за разом опровергал в своей голове, а в том, что это вообще был бы его первый поцелуй с мужчиной… Да, его жизнь была полна острых поворотов и различных неожиданностей, но в чём он точно был уверен, так это в своей НОРМАЛЬНОЙ ориентации. До женитьбы у него было немало романов с начинающими актрисами, моделями и с обычными девушками из университета, но что касалось мужчин — исключено. Более того, одна мысль о чём-то подобном вызывала неумолимое отвращение и усмешку. Опять же, так было всегда, ровно до тех самых пор, когда после очередного съёмочного дня и сыгранной химии между профайлером и его каннибалом, ему не приснился весьма красочный детализированный сон, заставивший Хью проснуться в холодном поту и с весьма болезненной эрекцией, явно демонстрирующей то, что его ориентация пошла по пизде вместе с его здравомыслием. Но после волны облегчения от полученной информации, наступила волна жестокого и отчаянного разочарования. Хью просто накрыло бешеное чувство фрустрации, как будто у него отняли единственный шанс вкусить запретный плод на легальных и вполне обоснованных сценарием основаниях. Выйдя из кабинета Фуллера, они направились на площадку, где на протяжении пяти часов снимали битву с Большим Красным Драконом, делая лишь два небольших десятиминутных перерыва, чтобы попить и справить нужду. После того, как отснятые кадры полностью удовлетворили ожидания режиссёра, они приступили к съёмкам той самой злосчастной сцены. После своей реплики о том, что это было прекрасно, Хью и сам не понял, как, поддавшись эмоциям, отыграл даже лучше, чем от него того требовал сценарий. Он буквально растворился в объятиях Мадса, а дальше, дальше произошло то, чего он просто не успел сконтролировать. Встретившись с янтарными глазами датчанина, Хью отвёл взгляд, опустив его на приоткрытые пухлые губы и сжал левой рукой предплечье Мадса с такой силой, что у того наверняка остались синяки. А дальше, почувствовав на себе ответное усиленное прикосновение, подался губами вперёд, но в последний момент вспомнил о том, где он находится, и прижался головой к груди датчанина, безуспешно пытаясь перевести дыхание. Дэнси был готов поклясться, что Мадс увидел, как сильно он жаждал его поцеловать, после чего ласково и успокаивающе стал поглаживать Хью по предплечью, пока он не столкнул их на маты с платформы. Наверху послышалось «Стоп! Снято!» и раздались аплодисменты под восторженные возгласы Брайана, но ни Хью, ни Мадс, так и не спешили подниматься с матов, тем самым не желая разрывать весьма интимное соприкосновение их тел. Хью лежал практически не двигаясь, чувствуя рядом сильное тело Мадса, чьё колено оказалось у него между ног, во время падения. Дэнси честно не знал, каким Богам стоит молиться, чтобы его член даже не думал выдать его с потрохами, уперевшись в бедро датчанина очевидной эрекцией, поэтому, пока этого не произошло, Хью всё же нашёл в себе силы чуть отстраниться, и перед тем как встать, услышал еле слышные слова Мадса, предназначавшиеся только для него: — Жаль, что сценарий изменили. Дэнси бросил на него предупреждающий взгляд, но всё же протянул руку, помогая подняться на ноги. Хью очень надеялся, что они хотя бы поговорят, потому что Мадс явно дал ему понять, что увидел его намерения и более того, что эти намерения совпадали с его собственными. Но, когда Хью вышел из гардеробной, он увидел как Мадс разговаривает по телефону с женой. И пусть он не мог разобрать ни слова на датском, зато прекрасно понимал интонацию. Осознав, что он просто безмозглый идиот, который чувствует то, чего быть просто не может, Дэнси вылетел из павильона, сел в машину и уехал домой. С того дня прошла неделя. Хью проводил каждый свой вечер в компании Джима, Джека или Джонни, одним словом, крепкого виски, неумолимо опустошая свой бар. Проснувшись утром после очередного похмелья, Дэнси поднял трубку, увидев на дисплее входящий звонок от Фуллера. — Здорова, Хью, — послышался радостный голос на том конце провода. — Хорош спать, у меня для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться. — Привет, Брайан, что стряслось? — В честь завершения съёмок я решил организовать всему касту отпуск, пока большинство из вас ещё в пределах США. Мне пошли навстречу и позволили очень выгодно приобрести двухнедельный тур на Карибы. Возражения не принимаются. — Брай, извини, но мне правда нужно подумать. У меня сейчас не самый простой период в жизни. — О. Что-то случилось в семье? — Да, можно и так сказать. — Я понял, надеюсь все образумится. Самолёт послезавтра в 11. Если надумаешь, напиши, чтобы я знал, сколько выкупить мест. — Да, конечно, спасибо. Хью сбросил вызов и поёрзал на кровати в безуспешных попытках найти положение поудобнее. Не прошло и 10 минут, как телефон оповестил его о входящем сообщении. «Только не говори, что ты не едешь.» Хью чуть не выронил мобильник, увидев, от кого пришло данное сообщение. «Назови мне хоть одну причину, чтобы я поехал, Мадс.» Дэнси знал, что явно зацепил датчанина таким обращением, потому что близкие люди и члены семьи всегда звали его «Мэсс», не каверкая его имя на американский манер. Да, может это было немного по-детски, но Хью действительно хотел показать, что ему было обидно. Неужели нельзя было найти другое время для разговора с женой, после того откровения, что Дэнси позволил увидеть Мадсу во время последней сцены. Ну нет же, он решил поговорить с женой прям перед его гримёркой, а затем и вовсе укатить в Данию, даже не попрощавшись. «Мне будет без тебя одиноко.» «Возьми жену, как я понял, там некоторые летят парами.» Хью зажмурил глаза и закрыл лицо ладонями, понимая, что выглядит, как обиженный школьник. «А что, если я скажу, что хочу взять тебя?» Очередная двусмысленная фраза мгновенно лишила Хью дара речи, нормального дыхания и рационального мышления сразу. Он потёр пальцами виски и ткнулся лицом в подушку, разрываясь между тем, чтобы ответить: «Тогда возьми меня» и тем, чтобы послать, написав: «Дохуя хочешь». Из раздумий его вытянул звук, оповестивший о новом входящем сообщении. «Я сказал Брайану, чтобы он купил тебе место рядом со мной. Ты мне нужен, Хью.» Самоуверенный датский уёбок… — улыбнулся Дэнси набирая очередное смс. «Я полечу у окна!» «God dreng»*