III. Охота на ведьм

США, Нью-Йорк Сердце Мии было не на месте. Виктор и Фрэнсис уже должны приземлиться в Амстердаме. Но телефон по-прежнему молчал, и Мия, мысленно прибавив время дороги и размещения в отеле, на последних милях до дома искусала в кровь краешек нижней губы. Не потрудившись загнать автомобиль в гараж (даже припарковала криво), едва открыв входную дверь, она одновременно сбрасывала с ног успевшие за день утомить её туфли и набирала номер Миккельсена. Однако услышав знакомый сиплый голос, на его усталое: «Да, Мия», — она не сразу нашла, что сказать, пробиваясь сквозь бурю противоречивых эмоций, от раздражения и гнева до… вдох-выдох… понимания. Попыток, по крайней мере. — Вы в порядке? — о, Вик мог бы воспеть дифирамбы её дипломатичности… -… Да, — в ответ было произнесено с непонимающей заминкой, его обыкновенной устало-вопросительной интонацией, будто речь шла об очевидном и само собой разумеющемся, будто не Миккельсен укрывался сейчас в отеле для вампиров от других вампиров. — Вы… — тише, Мия, — ничего не хотите мне рассказать? — Нет. Сначала я хочу послушать вас. И только потом определиться с другими своими желаниями, — и прежде чем Мия успела как-то отреагировать на его подозрительно обвинительную реплику, Виктор продолжил. — Но не сейчас. Поскольку телефонный разговор ничего не решит, я собирался спать и скоро буду в Нью-Йорке. — Но… — И Мия, я стану говорить только с вами, тет-а-тет. Завтра. — Я… — теперь её прервали короткие гудки, они же единственные и стали свидетелем тому, как неизящно, но изобретательно умеет выражаться магистр Ордена Стражей (говоря по правде, Мия и сама не ожидала от себя подобного, но душевный порыв, вызванный короткой беседой с норвежцем, весьма ловко облëкся в слова помимо её воли). «Ладно… — она провела ладонью по щеке, сжав подбородок. — Ладно, хорошо… " Фрэнсис ответила спустя некоторое время. — Я всегда рада тебя слышать, Мия, но, если у тебя не горит, давай позже, а то у меня точно подгорает, слышишь — тушу, — на фоне явственно различился шум воды. Словно почуяв мысли подруги, мулатка поспешила добавить. — Пока ты там себе ничего не насочиняла, у меня… водные процедуры. Я в порядке. Почти. Если мне удастся их продолжить. Пока обошлось без жертв, но, если и ты захочешь через меня выведать какую-то информацию от своего пещерного человека, обещать ничего не могу. И не позволяя Мие ни единого слова в ответ, продолжила: — Всё равно ничего нового я тебе не расскажу. Меня лучше сейчас не трогать. Я ценю, что ты переживаешь, и всё такое… Но правда. Я в порядке, в безопасности и комфорте. Об остальном при встрече, да? — Да. — Не обижайся, потом всё обьясню. — Надеюсь. Что ж… По крайней мере, все живы. Рассудив, что сегодня телефонные боги по отношению к ней отчего-то не отличаются благосклонностью, Мия решила со звонками завязать, и переодеться, и по примеру Фрэнсис принять душ, и приниматься за работу… Но не тут-то было. Нидерланды, Амстердам «Как же всё достало… Грëбаный кусок дерьма!» — сняв браслет и отбросив его к одежде на полу, Фрэнсис с головой ушла под ледяную воду, которой до краëв была заполнена ванна. Без жертв обошлось только благодаря отсутствию пробок на дорогах ночного Амстердама. Но она была на грани. За тридцать две минуты сорок две секунды дороги в комфортабельном автомобиле, на котором встретил их давний соратник Князя, Фрэнсис успела старательно поглазеть на игру света в водах Амстела и луж на узких бульварах Старого города; посчитать количество придорожных фонарей и встреченных пешеходов; мысленно применить всю силу своего красноречия к против воли занимающей её фигуре, бессовестно похрапывающей, откинувшись на спинку заднего сидения, и начать заново по кругу; извести полфлакона эксклюзивных французских духов, так что обходительный Ксандр был вынужден открыть все окна, десятикратно проклясть пресловутую обходительность голландца, который разве что им экскурсию по городу не предложил. Впрочем, ею же француженка и воспользовалась, оставив Ксандра с Миккельсеном (вот уж у кого избытка обходительности не наблюдалось, если ему вообще было знакомо это понятие) улаживать формальности с заселением и попросив в свой номер пару литров животной крови и бренди. В этой поистине дивной компании она намеревалась скоротать время до вылета. Или до того момента, как она почувствует себя в силах выполнить поручение Князя: «Мне нужны подробности, Фрэнсис, чтобы начать действовать, не дожидаясь вашего возвращения. Не мне вас учить, какими способами возможно добыть информацию, в случае чьего-либо нежелания делиться ею добровольно». «Конечно, Князь. Как пожелаете, Князь… " Чëрт же её дëрнул… Работала бы себе в больнице, как прежде… Завернувшись в полотенце, она вышла из ванной. Открыла бренди и, поморщившись от резкого запаха, плеснула напиток в стакан, залпом выпила — горло обожгло (толку-то?). Взглянула на часы: чëртов норвежец наверняка спит. В её распоряжении часа полтора-два на прийти в себя, потом нужно будет придумать какой-нибудь идиотский предлог, чтобы подняться в его номер. Сыграть на эффекте неожиданности, к тому же, спросонья сознание будет более податливым. И с тем, что погано даже думать об этом: всё-таки в каком-то смысле (да в самом прямом) она ему жизнью обязана. Возможно, он даже ничего не поймëт. Возможно, даже не почувствует… Фрэнсис сморгнула, сглотнув слюну: на мгновение она ощутила, как клыки, легко преодолевая сопротивление тканей, погружаются в плоть, и вязкая, сладко-солоноватая жидкость заполняет рот… — Блядство!.. — она потянулась за пакетом с кровью. Но не успела: в дверь её номера постучали. — Дважды блядство… Чëртов норвежец не спал. И даже оказался способен к некоторым проявлениям такта, или… нет, просто дверь была заперта… Впрочем, сейчас это последнее, что занимало Фрэнсис. Стук повторился настойчивее. Стало ясно, что уходить он не собирается. Фрэнсис вновь наполнила стакан, сделала глоток, подошла к двери. — Чего вы хотели, Миккельсен? — Поговорить. — Поговорите. — Очень остроумно, Ривар. Отоприте дверь. — Я не одета. — Так оденьтесь. «Дьявол!» — вампирша сбросила полотенце и, стремясь как можно быстрее отделаться от навязчивого гостя, просто набросила гостиничный халат, поглубже его запахнув. Разблокировав замок и приоткрыв дверь, она встала в проёме, скрестила руки под грудью, подперев плечом косяк, и уставилась на нарушителя своего покоя. Не сказать, чтобы недолгое пребывание в цивилизованных условиях пошло норвежцу на пользу: щетина практически перестала быть культурной, и под здоровым глазом пролегли чёрные тени, а гематома на поражённой части лица могла похвастать богатейшей палитрой фиолетового с примесью разнообразных оттенков. Но повязку на шее он сменить успел. И принять душ. Потому что пахло от него… Пахло всё равно кровью и тем, что напрочь лишало разума, пробуждая самый основной инстинкт, вернее, сразу оба… Фрэнсис до синяка, наверное, защипила кожу на предплечье, застряв ногтями в махре халата. Насколько возможно холодно бросила: — Внимательно. — Я пройду? Что это был не вопрос, Фрэнсис запоздало поняла, когда норвежец вдруг оказался более внутри её номера, чем она сама. И сосредоточил своё внимание на говорящей композиции в центре стола. — Здесь на одного. Я вас не приглашала. — У меня другой рацион. — Чëрт, вы настолько беспардонны или непроходимо… — Не старайтесь, Ривар. Вы мне тоже малосимпатичны. Я здесь по делу. Возмущение наглостью полуволка было так велико, что, пожалуй, затмило собой терзавшие её голод и похоть. — Разумеется, — нехорошо улыбнулась она, — это в корне меняет расклад. Располагайтесь удобнее, чувствуйте себя как дома. — Без надобности. Я ненадолго. Проясню пару вопросов. — Ммм… — Фрэнсис подошла к столу, подняла стакан с бренди, сделав хороший такой глоток, затем медленно, с плавной грацией сильного хищника приблизилась к норвежцу, сократив расстояние до пары шагов, янтарь её радужек разгорался бушующим пламенем. — Видимо, и мне придётся кое-что прояснить, — процедила она, глядя в его глаза. — Единственное дело, по которому вы могли прийти сюда — подробности того, что произошло в «Гëте», и оно же единственная причина, по которой я ещё не вышвырнула вас из своего номера. Хмурый взгляд блеснул сталью: — Нет. И угодил в янтарный омут. — Нет, Ривар, — с усилием он отвëл глаза (впрочем, вампирша не особо старалась: слишком близко сама оказалась к своему искушению, слишком велик был соблазн поддаться, слишком много сил уходило на борьбу с собой же), — обойдëмся без этих ваших вампирских штучек: всё же за то время, пока мы вместе работали, я составил о вас определëнное мнение. Не подвергайте его сомнению. — О том, что я малосимпатична? Наоборот, укрепляю, — хмыкнула она, отступая. — Что вы заслуживаете уважения. — Какая честь, — скривилась та, — ладно. Нет — так катитесь к дьяволу. И размашистым шагом дойдя до двери, распахнула её настежь. Удивительное дело, в ответ Миккельсен лишь молча на неё посмотрел и двинулся по направлению к выходу. Однако в дверях его остановило ехидное: — А как же ваши вопросы? — Решил, что должен быть последовательным, требуя честности от других. Мои вопросы тоже будут заданы честно, а значит, не вам. Подождут до Нью-Йорка. — Как знать, Миккельсен. Едва ли те, кто напал на вас, будут сидеть, ожидая реакции. Скроются, заметут следы. Ваша упëртость… — Стремление разобраться, Ривар. Полезное качество. Позволяет действовать, руководствуясь собственной волей и принципами, а не по чужой указке или под влиянием обстоятельств. Попробуйте. И по обыкновению не прощаясь развернулся, чтобы уйти. Прекрасно поняв, к чему относится последнее его замечание, разозлëнная Фрэнсис молниеносно схватила его за плечо и одним рывком втащила в номер, прижав к стене и захлопнув дверь. — А теперь поговорим начистоту. Я, действительно, не вникаю во всë, что делает Ван Арт, но лишь потому, что доверяю ему, доверяю Мие. А кому доверяете вы? На чьей вы стороне? В сумраке номера глаза полуволка опасно заблестели. Он встряхнулся в попытке высвободиться, но вампирша лишь крепче вцепилась в него: — Нет, вы мне ответите. — Вы слишком много на себя берëте, Ривар. Не подначивайте, я не стану бороться с женщиной. — Если вам будет удобнее, вспомните, что я вампир и наши силы почти равны. И отель напичкан вампирами — от вас мокрого места не останется. — Если это ваша цель, не понимаю, зачем вы помогали мне в Гëтеборге, — норвежец выглядел абсолютно невозмутимым и даже расслабленным. — Зато теперь мы квиты. Могу делать с вами всё, что заблагорассудится. Зло тряхнув его, Фрэнсис вдруг отпустила руки, попятилась: в нос остро ударил запах свежей крови, путая мысли, застя сознание. Видимо, она случайно задела его повязку на шее. В подтверждение этому предположению мужчина поправил бинт, с подозрением глядя на неё: — Что с вами? Вместо ответа Фрэнсис с вампирской скоростью переместилась к окну, нараспашку открыв створку и жадно глотая уличный воздух. — Вам стоило поинтересоваться этим вопросом прежде, чем поить меня своей кровью, — не оборачиваясь, желчно бросила она, продолжая часто, поверхностно дышать, словно стремясь вычистить носовые пазухи от въевшегося в обонятельные рецепторы запаха, пробуждающего, распаляющего… тщетно. — То есть… — прищурившись норвежец уставился на неё, — вы всё ещё… Гудман предупреждал меня, но он сказал, что все побочные эффекты пройдут довольно быстро. Вы же не новообращëнная. — Передам Князю, чтобы лучше инструктировал своих смертных сотрудников. Я была на животной. — Я не имел возможности изучить тонкости вашего меню. — При переходе на человеческую… — между фразами она начала делать судорожные, всхлипывающие вздохи, будто захлëбывалась, — тяга к первой жертве… у таких, как мы… может проявляться сильнее…чем у новообращëнных… И дольше. И… уходите… скорее… Пока я не сделала то… Не договорила… В мгновение исчезая из виду. В полумраке номера неуловимо мелькнула тень. Миккельсен инстинктивно прикрыл шею, но к силе и внезапности атаки готов не был, оказавшись намертво прижатым всё к той же стене. -… о чëм точно буду жалеть, — на судорожном выдохе прошептала она, следом же впиваясь в его ше… губы. Ошеломлённый мужчина в первые секунды не выказал никакой реакции. Но и не сопротивлялся. Вампирша отпустила его руки, зарываясь в густые волосы, не позволяя отстраниться, с жадностью углубляя поцелуй: голод ушёл на второй план, оттеснëнный, сметëнный охватившим её возбуждением. Разум постыдно сдался, отпустив на волю инстинкты. Фрэнсис понимала только одно: она хочет его так, как никого и никогда, — и получит: может, она и была ему малосимпатична, тело полуволка, похоже, пребывало не в курсе этого, весьма недвусмысленно продемонстрировав ей свою заинтересованность. Сейчас получает. Большие, сильные ладони обхватили её плечи, отрывая, отталкивая. Фрэнсис протестующе замычала, отчаянно вцепившись в его волосы. — Нам нужно… — тяжело дыша, успел произнести он. — Именно, — подтвердила вампирша, вновь занимая его рот и пробираясь руками под серую футболку. Кожа на его спине была бугристой, словно испещрëнной мелкими рубцами и глубокими шрамами. Странно, это её не отталкивало, наоборот, служило знаками его грубой силы, влекло. Найдя один такой, она, поцарапывая ногтями, проследила его путь до пояса джинсов и настырно нырнула под: одежда становилась лишней. И он начал ей отвечать, как будто через силу, неохотно соглашаясь. Поощрительно заурчав, она прижалась к норвежцу ещё ближе. Его руки, отпустившие плечи, повторили ею заданный маршрут, остановившись на её заднице, бесцеремонно сжали, очевидно, обнаруживая отсутствие под халатом белья. — Faen! — рыкнул Миккельсен и, подхватив её под бедро, грубо вжал в стену, несдержанно толкнувшись, уже сам напористо сминая её губы и распутывая пояс халата, разошедшиеся полы которого давно ничего не скрывали. Нетерпеливо простонав в его рот, она рванула вверх футболку… — Мисс Ривар! — из-за двери вместе со стуком (теперь Фрэнсис поняла, что этот звук белым шумом уже некоторое время маячил на фоне) послышался смутно знакомый голос. — Это администратор. До вас не могут дозвониться. Просили узнать, с вами всё в порядке? — Дьявол! — прошипела вампирша через плечо отпрянувшего от неё мужчины и, повернув голову в сторону двери, произнесла много громче и спокойнее. — Всё отлично. Я принимала ванну. — В таком случае, извините за беспокойство, — расшаркались за дверью, оставив эхо удаляющихся шагов и какой-то тошнотворно гнетущий осадок в груди: Фрэнсис всё поняла по его взгляду. Продолжения не будет. Запахнула халат, забрав из его руки пояс, добрела до кресла. Осела в него, закрыв лицо руками. Было гадко. Миккельсен не уходил. — Чего вы ждëте? Убирайтесь! — не отнимая от лица ладоней, огрызнулась она. — Я уйду, — последовало в ответ. — Вы привлекательная женщина, Фрэнсис. Очень. Но… — Я вам малосимпатична, — хмыкнула она из-под руки. — И вы, и я точно будем об этом жалеть, — его голос звучал непривычно мягко. — Теперь я знаю и постараюсь минимизировать наши контакты. Прощайте. Видимые изменения в поведении норвежца внимание вампирши обошло стороной. И где оно было, её внимание? Только негромкий хлопок закрывшейся двери вывел её из ступора. Без слов Фрэнсис схватила с журнального столика удобно поместившуюся в руке вазу и запустила в ту стену, где несколько минут назад… Затем подошла к окну, с каким-то изощрённым злорадством давя керамическую крошку. Небо Амстердама, обыкновенно если не пасмурное, то затянутое пепельной дымкой, сейчас было абсолютно ясным. И яркие звëзды сквозь световой шум огромного города нашли её, издевательски подмигивая. Фрэнсис прямо встретила их насмешливые взгляды, оскалилась в ответ, уже спокойной, твëрдой рукой закрыла окно, проследовала к столу, вылила остатки бренди в стакан и вскрыла наконец пакет с кровью. США, Нью-Йорк Да, конечно, Мия принялась за работу, но спустя два звонка, уже входящих, и далеко не с тем боевым, приподнятым настроем. Причиной тому стали вышеупомянутые звонки. Один от Бена. Страж, непонятно по какой причине бодрствующий в слишком раннее для Барселоны время, сообщил, что после исчезновения Марии Виктории пропала ещё одна девушка, никаких новых улик так и не обнаружили и дело не сдвигается с мëртвой точки. Поинтересовался, как идут дела у них. А дела у них шли… Но и об этом нужно было рассказать. Обрисовав ситуацию, с которой в данный момент они разбирались, она услышала в ответ: — Мы опять лезем в вампирские разборки. Тебе не кажется, что мы тратим силы и время не на то? Сомневаюсь, что твой супруг испытывает дефицит в помощниках, у нас есть дела поважнее. Отреагировала Мия остро, даже грубо, посоветовав молодому полуволку не давать оценок событиям, в которых не в состоянии разобраться в силу своего опыта. Тот, видимо, не ожидая такой жëсткой реакции, замолчал. Ван Арт даже подумала, что на этом их разговор закончен. Но неожиданно Бен продолжил: — Мне после её исчезновения такая дрянь снится. Спать нормально не могу. Всё думаю, что с ней сейчас, жива ли, а если жива, то… что мог бы успеть тогда. И что мы ни чем не можем помочь. — Нужно немного подождать, Бен. Мы скоро… — Ты понимаешь, что с ней каждую минуту, каждую секунду вытворяют жуткие вещи, пока мы ждëм немного? Неужели мы не можем сделать больше, Мия? — Мы делаем, Бен, — да, уверенности в её голосе явно недоставало. Его «ага» и короткие гудки следом стали ей однозначным ответом. Другой звонок был более личным, но сулил немалые проблемы уже внутри семьи. Хотя повод был в общем-то радостный: Джаннет, руководителю танцевального клуба, требовалось родительское согласие на выступления Виви в составе взрослой, профессиональной группы для участия в каком-то реалити-шоу танцев, которое организовала известная продюссерская компания. Шоу будет транслироваться центральными каналами, естественно, участие, по условиям контракта, хорошо оплатят, об их танцевальной школе все услышат, возможно, кого-то из участников заметят, для Виви, её профессиональной карьеры это… Да всё Мия прекрасно понимала. Как и то, что, по очевидным причинам, этого согласия они никогда не дадут. Но она взяла два дня на размышление, несмотря на «да о чëм тут вообще думать?! " и «не тяните, у Виви, конечно, несомненный талант, но я могу найти и другую кандидатуру». Укрепить решимость твëрдым «нет» Виктора, прежде чем ставить жирный крест на, возможно, деле жизни дочери (или любимом деле, что тоже немаловажно), ей было необходимо. Это всё во благо, ради её безопасности. Подобные решения принимались не единожды, в большинстве случаев Виви и не подозревала, как лихо кроится её судьба, и от этого Мие было только горше. Даже она сама, с её приютским прошлым и финансовой несостоятельностью, в своё время была свободнее и независимее, чем её растущая при обоих родителях в более чем обеспеченной семье дочь. И на этот раз последствия принятого ими с Виктором решения скрыть от Виви точно не удастся… Вздохнув (в который уже раз), Мия подняла взгляд от экрана, протëрла уставшие глаза. По всему выходило, что и воскресенье пройдëт у неё в рабочем режиме, к тому же завтра возвращаются Фрэнсис и Виктор… Оставив ноутбук в кабинете, она прошла в спальню, где оставила нараспашку вновь появившиеся окна. Если бы не ещё отчётливо различимый запах интерьерной краски и не отсутствие полотна с бабочками в изголовье кровати, ничего не напоминало бы о том разгроме, который царил здесь утром. В доме было непривычно тихо. Мия вышла на балконную терассу. Луны на небе не было, и звезды сияли особенно ярко. Воздух по-летнему уже тëплой ночи растекался парным молоком, был густым от запаха стриженной травы, ночных цветов и ласково тихим. Лишь изредка ленивый ветерок доносил свежее дыхание озëрной воды. Сонно скрипели сверчки, порой будили тишину удивлённые возгласы филина, может быть, Говарда, которого она отпустила полетать. Мия взглянула на часы. Вику и Виви давно пора бы приехать, даже с учëтом вечерних пробок… Словно в ответ на её тревогу, браслет на руке прогудел коротким: «Не беспокойся, милая, мы в пути». Значит, стоит приготовить кофе и вернуться к делам и нерадостным мыслям. С сожалением глотнув напоследок другого воздуха, Мия вернулась в дом. Прошло ещё около полутора часов, прежде чем притихший, задремавший дом встрепенулся суетливой вознëй внизу. Поглощëнная работой, Мия не услышала, как они подъезжали, и, когда вышла из кабинета, чтобы встретить, нос к носу столкнулась с дочерью. — Добрый вечер, мам! — радостно поприветствовала её та, ничуть не утомленная дорогой и явно настроенная бежать куда-то дальше. — Подожди, — Ван Арт придержала дочь за руку и улыбнулась, ощутив её эмоции, — вечер уже прошёл, скажи хотя бы как? — Хорошо, — ответная улыбка Виви не заставила себя ждать и была такой неожиданно открытой, что все сомнения в её искренности (если они и были) отпали сами собой. — Подробности потом, наверное, уже завтра. Мне надо быстренько переодеться — и на пробежку. — Ночь за окном, какая пробежка? — Мам, я обещала Мартину каждый день. Днём не вышло, значит, сейчас. Заодно проведаю новосëлов, — и, заметив недоумение на лице Мии, пояснила, — посадила недавно… — До завтра… — Не подождëт. К озеру не побегу, только по саду. Осторожно, внимательно, буду беречь себя, в том числе от комаров и прочих кровососущих, — официальным тоном объявила она, соорудив на лице комичное подобие строгой мины Виктора. — Как всегда, впрочем… А чем это пахнет? — чуть наморщив носик, Виви подозрительно им повела. — Немного освежили стены в спальне. Если в твоей комнате пахнет, приоткрой окно. — Ммм, в гостиной цветы, в спальне ремонт… А я отсутствовала всего сутки… — Кажется, кто-то спешил на пробежку, — сдерживая улыбку, напомнила Мия и, покачав головой вслед мгновенно скрывшейся с глаз Виви, спустилась в гостиную. Виктор, сидевший на диване, завершил телефонный разговор и поднялся ей навстречу. — Привет, — она охотно приняла родную прохладу объятий, — вы задержались. — На то были причины, — Виктор улыбнулся уголком губ. — Не сомневаюсь. Звонил в Амстердам? — Да, выяснить подробности у Стража не удалось? — Завтра, лично, тет-а-тет, — хмыкнула Мия в его грудь и подняла голову. — Нужно многое обсудить. — Многое, — подтвердил он. — Поднимемся ко мне в кабинет? — Лучше на балкон. С удовольствием подышу свежим воздухом. — Поднимайся, я заварю чай. — Конечно. На лестнице она снова пресеклась с Виви, по-видимому, начавшей пробежку прямо от своей комнаты. — Я после в душ — и спать, мам, — бросила она, убегая. — Спокойной ночи! — донеслось уже из прихожей. Пока Мия удобнее располагала на качелях подушки и двигала стол, Виктор вернулся. От чайника поднимался вкусный травяной пар. Говард, нагулявшись, чистил перья на спинке плетëного кресла чуть поодаль. Это вполне мог быть уютный семейный вечер. Но часы давно шагнули в ночь, фигурка Виви в ярком спортивном костюме маячила на садовой дорожке, а вопросы, ожидающие их, выходили далеко за пределы их маленького мира. И всё же… — Спектакль оправдал потраченное на него время? — начать хотелось с дел семейных и, судя по общему настроению отца и дочери, приятных. — Вполне. Взяв чашку, а другую передав ей, вампир устроился на качелях рядом. — А прочее? — Нам удалось поговорить, если ты об этом, — Виктор сделал глоток. — И мы нашли некоторые точки понимания. — Ты очень нужен ей, Вик. Даже если она порой демонстрирует иное. Виви всегда была классической «папиной дочкой». Какое-то время я даже ревновала, серьëзно. — Вопрос в том, каким отцом для неё был и являюсь я. — Замечательным. — Позволю себе усомниться в том, что заслуживаю подобной оценки. Сегодня мы с Вивиан говорили о том, как она принимает меня в свете недавно открывшейся ей правды. Трудно. — Было бы странно иное. Нам следовало сказать ей раньше, Вик. — Несмотря на то, что сама она озвучила ту же причину, убеждён, бóльшая часть заданных мне вопросов не возникла, если бы… Но приоритеты были расставлены мной иначе, и теперь предстоит кропотливая работа над ошибками. — Ты к себе излишне критичен. Многие родители сталкиваются с подобными проблемами в отношениях с детьми подросткового возраста. Ты хотя бы стараешься их решать, не устраняешься. А с учëтом твоей природы справляешься точно не хуже меня. Хотя, по правде, я нередко думаю о том же… Но у нас растëт замечательная дочь… Может, в этом есть и наша заслуга, а значит, мы не настолько плохи? — Замечательная… — вампир как будто задумался о чëм-то, а затем спросил. — Что тебя тревожит? — Бен звонил. У них ничего. У нас… — Мы определяем направление. Мы не бездействуем. — Ты не бездействуешь. — Тебе по-прежнему необходимо находиться в эпицентре событий и брать удар на себя. Иного не признаëшь. Между тем Стражей становится больше, и теперь твоя роль скорее направляющая. Твой авторитет не должен ставиться под сомнение. — Намекаешь на Виктора? — Мне непонятны причины, по которым он молчит. Чем раньше мы выясним все обстоятельства, тем больше шансов найти нападавших, узнать их мотивы. Возможно, случившееся не имеет никакого отношения ни к исчезновению Марии Виктории, ни к Клану… — Но возможно… — Это наименее предпочтительный вариант. — Почему? У нас ведь появится след… — Твой чай почти остыл, милая. — Вик, ты не ответил. — Это может означать, что Клан значительно расширил сферу своего влияния и круг интересов. -… Снова… Я просто хочу вернуть эту девочку живой. Но не хочу, чтобы ты подвергал себя риску, боюсь ставить под удар Виви. — Пока доподлинно ничего неизвестно. В любом случае, я найду способы обезопасить Вивиан. — Я поговорю с Виктором. Выясню. На его молчание должны быть причины. Он не из тех, кто ударит со спины. Уверена. — Ты доверяешь Стражам априори, забывая о том, что они ещё недавно были людьми. А людям свойственно заблуждаться. — Никто не идеален, Вик. Но это не повод бездоказательно подозревать всех и вся. — Я лишь прошу тебя подходить к своим подопечным немного более критично. — Я услышала тебя, Виктор. Однако блеск глаз и упрямо приподнятый подбородок свидетельствовали об обратном. — В отношении Ордена я по-прежнему соблюдаю нейтралитет, — заметил он. — Но не в отношении тебя. Я не стану держаться в стороне, если тебе грозит опасность. — Нет нужды объяснять очевидное, Виктор. Другое дело в том, насколько чëтко ты видишь границу между Орденом и мной. — Достаточно, Мия, — ровно ответил он. Чашка вампира вернулась на стол, а он сам поднялся с места, перейдя к перилам балконной терассы. Мия встала следом, подошла к нему, обняла, положив ладони на грудь и прислонясь щекой к его спине. Вампирское сердце глухо отстукивало медленные удары. — Я знаю, что ты за меня переживаешь, но, когда Виви училась ходить, вспомни, сколько раз она сбивала коленки. И не только. А я далеко не маленькая девочка. Мне пора научиться справляться самой. Я должна, Вик, — прошептала она. Уголок хищных губ чуть дрогнул, горько изогнулся, Виктор развернулся, окутывая Мию собой: — То, что успело случиться с тобой, милая, весьма непросто сопоставить с разбитыми коленками. — Никто не говорил, что будет просто, Вик, — тихо хмыкнула она, — даже я, не понимающая ничего тогда девчонка, которой ты совершенно вскружил голову, принимая от тебя кольцо, догадывалась о чём-то подобном. Что уж говорить о тебе, многоопытном, умудрëнном… — Что тогда, что сейчас — влюблëнном, отчаянно и беззаветно. В каждый изгиб твоего тела, каждую излучину твоей души. Мия накрыла ладонями его лицо приближая к себе, тронула губами его губы, смелее… В саду послышался резкий звук. Они мигом отпрянули друг от друга, напряжëнно вглядываясь в темноту… — Не отвлекайтесь! — донëсся до них голос Виви откуда-то со стороны беседки. — Я в норме, лейка за куст зацепилась. В подтверждение из мрака показалась рука и помахала им. Мия закатила глаза: — Безумная семейка… Ещё немного — и мы сможем составить конкуренцию Аддамсам. И дочь недалеко ушла, кстати, полночный садовник… Неплохое название для какого-нибудь трешового хоррора… Ведь она сделала это нарочно. — Вероятность велика. — Ладно, будем считать это знаком судьбы… Мы отвлеклись. Ты хотел обсудить днëм в клубе повод для ремонта в спальне вроде бы… — Да. Ты помнишь, что именно произошло? — Смутно. Нет, то, что предшествовало, вполне себе замечательно, а сам момент… У тебя есть объяснения случившемуся? — Есть догадки, но мне нужно знать, что ты ощущала, испытывала тогда. — Прямо всё?.. - Мия заправила за ухо выпавшую из пучка прядь волос. — Желательно. — Это было… необычно, — Мия почувствовала, как щëки её заливает румянец. — Я ничего не помню про то, что происходило вокруг, но тебя я помню… В себе… Я имею в виду не тело… Вернее, не только его… Бред несу… — Нет. Смелее. — Это было так… Когда ты не закрываешься, и я могу читать тебя… Нет, не то… Я не читала, вернее… Мне это не было нужно, я именно ощущала тебя в себе, чувствовала тобой, за двоих… Не знаю, как правильнее… Но… — Это самое правильное, что я мог услышать, Мия, — вампир взял её руку, накрыл другой ладонью. — Думаю, ты каким-то образом приняла мою энергию, силу и аккумулировала её, выбросив в пространство. — Перифраза женского оргазма… — В общем, да, но наш случай буквален. — Такое вообще возможно? — Упоминания о подобном я не встречал, но, опять же, в нашем случае… — Можно поверить во что угодно, — продолжила за него Мия. — Но почему именно сейчас? — По-видимому, мы создали благоприятные условия для этого. — Подожди, мы говорили о моих ощущениях. А ты? Ты ведь тоже не мог не почувствовать? — Да. И подобного, уверяю тебя, я прежде не испытывал. — Но если, как ты говоришь, я принимала энергию, почему именно я потеряла сознание? — Видимо, организм не справился с нагрузкой. Но ты была не единственной. Я быстрее восстановился. К счастью. Иначе косметическим ремонтом спальни едва ли бы обошлось. — Кхм… — кашлянула она. — В свете всего этого выражение «умопомрачительный секс» приобретает свежие краски… — Мия, — укоризненно начал он, но в чëрных глазах мелькнули искорки веселья, — твоё общение с Фоллом… — Последние годы настолько редкое, что это оправдание потеряло свою актуальность, — нахально заявила она. — Придëтся тебе выдумать новое или принять наконец тот факт, что тебе просто досталась такая я, с неизящным чувством юмора и, наверное, это ещё не самое страшное. — И я узнаю об этом спустя почти двадцать лет брака, — сделал страшные глаза Ван Арт. — О женщины, коварство ваше имя! — Но ведь любовь слепа, и тот, кто любит, не видит сам своих безумств прелестных, — легко парировала она и, озорно прищурившись, продолжила. — И ведь какой, всё объяснил, ни шанса не оставил польстить своему мастерству в искусстве любви. — В моём случае нужда в лести избыточна, я вполне уверен в своих силах. — Зазнайка, — усмехнувшись, она легонько ущипнула кончик его носа. — Ничуть, и ты со мной согласна. — Нуу, — протянула она, — возможно, мне потребуются более значимые аргументы. Хотя от подобных практик, наверное, придётся воздержаться, если мы хотим сохранить этот дом в целости, по крайней мере, до окончания школы Виви. — Я готов идти навстречу твоим желаниям, милая. Но к опыту, испытанному нами, следует отнестись со вниманием. Если этой силой возможно управлять… — О чëм ты? С такой прелюдией… — Я не о прелюдии, а о тех её последствиях, которые открыли в тебе новую способность. — Предлагаешь попробовать ещё раз? — Да, но по-другому и в более, — он указал на лес, — безопасном месте. — Что ж… Не попробуешь — не узнаешь? — подмигнула она. — Но сегодня… я получу более значимые аргументы? — Спокойной ночи! — возвращающаяся к дому Виви подняла голову, послав родителям воздушный поцелуй. Мия отзеркалила её жест. — Fais de beaux rêves, — пожелал дочери Виктор. — И возвращаясь к моему вопросу, — игриво зажала между пальцами уголок воротника его рубашки. — Мне жаль, но сегодня меня ожидает гораздо менее приятное времяпрепровождение. Однако при первом же удобном случае я лишу тебя всех оснований ставить под сомнение моё мастерство, — коснулся поцелуем её виска, потревожив вновь упавшую на лицо прядку. Мия постаралась скрыть своё разочарование за хитрой улыбкой: — Даже так… И отложила упоминание звонка Джаннет на завтра: сегодня в их доме он точно был «четвёртым лишним». — Побудь со мной здесь ещё немного, Вик, — негромко попросила она, — такие яркие звëзды сегодня…