Все будет хорошо

      «Голова болит», — эта мысль пришла первой в голову Хисоки, когда тот открыл глаза. Но если бы он знал, что увидит, то предпочел бы оставаться без сознания.       Он сидел за богато накрытым дубовым столом, который вызывал невольное восхищение. Хоть Хисока и был из аристократической семьи и довольно часто видел такое, но даже он был поражен. Вся комната удивляла своим убранством: дорогие картины в золотых рамах, мягкие персидские ковры на стенах, множество зажженных канделябров и свечей, которые отражались в огромных зеркалах и наполняли залу ощущением невесомости и парения среди миллиардов огоньков. И все бы было прекрасно, если бы за противоположным концом стола ни сидел светловолосый маньяк и не смотрел бы на Хисоку сводящим с ума взглядом. Не в силах выдержать на себе взгляд холодных стальных глаз, мальчик отвернулся.       — Ты долго приходил в себя. Наверное, я все же перестарался с заклинанием. Но впрочем, ты сам виноват. Если бы тебе не хватило сил и ты не смог бы позвать Тсузуки, то я не был бы вынужден тратить столько энергии на установление барьера, — Мураки, наконец, заметил, что мальчик не смотрит в его сторону, — Хисока! Ты меня слушаешь?! В это время Хисока пытался трезво, насколько это позволяла болящая голова, оценить ситуацию и выяснить, сможет ли он выбраться отсюда самостоятельно.       «Как я и ожидал», — Хисока попытался пошевелить руками, но не смог — он был привязан к стулу, но не веревками, а какой-то странной магией, известной, по-видимому, только лишь Мураки. С ногами была та же ситуация.       «Значит, так просто он меня не отпустит. Что ж, попытаемся другим способом».       — Где мы? — Хисока ненавидяще посмотрел на Мураки, словно бы давая понять, что хочет тот этого или нет, но он не намерен играть по его правилам. Но то ли доктор не заметил этого, то ли просто не хотел замечать, но, обведя комнату руками и с довольной улыбкой, ответил на его вопрос:       — Это особняк моего дедушки. Когда-то давно, когда он ещё был ребенком, он жил тут, но потом, увлекшись медициной и поняв, что в Нагасаки не сможет добиться желаемых высот, уехал в Токио, где жил и работал до своей смерти. Этот дом пустовал. Он был заброшен. Здесь никто не жил около века. В конце концов, я стал его обладателем, но так же, как и дед, предпочел остаться в Токио. Впрочем, это ведь ты знаешь. Вы, Шинигами, все узнавали обо мне. Или я не прав? — Хисока отвернулся, показывая, что не хочет отвечать.- Честно сказать, я и не думал, что сюда когда-нибудь вернусь, но ситуация вынудила найти пристанище, и им оказался этот замок. Немного магии, и он стал ничуть не хуже, чем был ещё в пору детства моего деда. Тебе нравится, Хисока?       — Зачем ты все это делал? Зачем воскрешал умерших? Это ведь был ты, не так ли?       — Ах, эти люди, — Мураки засмеялся и его смех гулко разнесся по комнатам, отзываясь в каждом уголке замка. — Это был просто корм. Для моего демона, призрачного дракона. Чтобы быть достаточно сильным, ему приходилось питаться костной тканью. А у молодых, да ещё и недавно умерших людей сохраняется большое количество кальция. Ты, наверное, спросишь, зачем же надо было их воскрешать? Не представляешь — просто так, — от этих слов у Хисоки пробежали мурашки по спине, — если бы дракон питался трупами, это не было бы так интересно. Разве тебе так не кажется?       — Мураки, ты садист! Ты… как тебя Земля-то ещё носит? Я тебя ненавижу!       — Когда ты злишься, ты становишься ещё красивее. Знаешь, что будет? Ты же эмпат, прочти, что у меня в мыслях.       «Он издевается. Он знает, что я не могу заглянуть в его мысли, сердце… Там слишком темно. Когда я это делаю, мне хочется кричать от боли. Слезы появляются на глазах. Темный водоворот уносит меня и мне кажется, что я никогда не смогу из него выплыть. Должно быть, он пережил что-то ужасное. То, что не отпускает его, но то, что он смог похоронить в глубинах своей души.»       — Не можешь. Ничего, я расскажу тебе. Я убью тебя. Для чего? Чтобы заставить Тсузуки страдать. Чтобы он сломался. Чтобы он потерял все, что ему дорого, все, что он любит в этой жизни, — произнес Мураки, словно в этом не было ничего особенного. Но от этих слов сердце у Хисоки застыло, а зрачки расширились от ужаса, — но не волнуйся. Не сразу. У нас ещё есть время. Надеюсь, что мы хорошо его проведем с тобой. Мураки подошел к Хисоке и сел рядом с ним в кресло:       — Может, поужинаем?       — Ты же знаешь, что я не могу двигаться, — сквозь стиснутые зубы процедил Шинигами.       — Это не проблема, — Мураки ухмыльнулся, — я буду кормить тебя сам. По-моему это очень романтично, не находишь? — он наколол на вилку небольшой кусочек свинины, но то, что Хисока бросил на него ненавидящий взгляд и отвернулся, служило отказом.       — Неужели ты не голоден? — этот поступок мальчишки все-таки задел его, хоть он и пытался сохранять спокойствие, — что ж, если ты не будешь есть, мне придется найти другой способ, как провести с тобой время.       С этими словами Мураки развернул к себе Хисоку и резко впился в его губы.       «Выхода нет», — стучало в висках, и на глаза наворачивались слезы. Мальчик с зелеными глазами не мог даже пошевелиться, не мог оттолкнуть от себя Мураки, в то время как тот уже начал целовать шею, спускаясь все ниже и постепенно расстегивая пуговицы на рубашке. Его руки уже скользили по телу мальчика, оставляя на нем ледяные ожоги. Повторяя узор, который он сам же когда-то и вырезал, пальцы пробежали по коже. С губ Хисоки сорвался невольный стон.       — Мураки… прекрати. Зачем ты это со мной делаешь?       — Затем, что ты не можешь мне отказать, — Мураки взял ладонь мальчика и поцеловал кончики пальцев. Оставляя обжигающий поцелуй на каждом миллиметре кожи, доктор начал расстегивать ремень на брюках Шинигами.       «Нет. Это опять повторяется… я этого не вынесу», — сознание начинало покидать Хисоку и он понимал, что упади он сейчас в обморок, то дал бы Мураки полную свободу в действиях с его телом.       «Хотя я и так не могу ему ничем помешать… Он воспользуется мною, а потом убьет. Как очередную свою жертву. Прости, Тсузуки… Я не смог спасти тебя… Прости. А я и не сказал тебе самого главного. Тсузуки… Тсузуки?», — Хисока потерял последнюю нить, связывавшую его с реальностью. Но он мог поклясться, что в последнюю секунду услышал голос своего напарника, друга.       «Наверное, мне показалось», — и мальчик провалился в забвение.       Но ему не показалось. В тот момент, когда сознание покидало Хисоку, в комнату и правда телепортировался Тсузуки.       — МУРАКИ! Отпусти его! — запыхавшись, говорил Асато. В конце концов, ему пришлось облететь весь город, чтобы, наконец, на его окраине найти замок. — Я клялся, что найду тебя и нашел. Теперь ты не уйдешь от моего возмездия!       — Как приятно тебя видеть. А я вот немного развлекался с Хисокой. Жаль, что он не увидел тебя.       При этих словах Тсузуки набросился на доктора и хотел использовать всю свою силу, чтобы, наконец, расквитаться с Мураки.       — Постой, не горячись, Тсузуки. Хисока жив… пока. Сначала мне нужно победить тебя, а потом на твоих глазах я лишу жизни самого дорогого для тебя человека.       — Зачем ты все это делаешь?!       — Зачем? Неужели ты не понимаешь? Чтобы сломать тебя. Чтобы ты приполз ко мне на коленях. Чтобы ты, наконец, стал моим. Пойми, ты должен быть со мной. В тебе течет особенная кровь, кровь демона. Тебе больше некуда идти. Сколько бы ты ни пытался скрыть это в себе, рано или поздно ты проявишь себя и тогда от тебя все откажутся. Со мной же тебе будет спокойно. Но я буду убивать. Буду убивать всех, кто тебе хоть немного дорог. Буду причинять тебе боль. Заставлю тебя страдать, лезть от боли на стенку. Чтобы ты захотел лишить себя жизни, захотел умереть. Буду делать это до тех пор, пока ты, наконец, не поймешь, рядом с кем твое место. Сначала я просто пытался убивать невинных, но потом я, наконец, понял, кто помогает тебе оставаться в течении жизни. Кто не дает тебе уйти на дно. Хисока. Ведь так? Скажи, Тсузуки, а ты ведь его любишь?       Этого было слишком много. Тсузуки отпустил Мураки и опустился на пол:       — Значит… все они страдали из-за меня? И из-за меня может погибнуть Хисока? При этих словах Мураки довольно улыбнулся.       — Да, ты прав, Мураки. Может, ты и псих. Но в этот раз ты действительно прав. Я действительно его люблю. Скажи, если я останусь с тобой, ты его отпустишь? Больше никто не будет страдать?       Мураки сел рядом с Тсузуки:       — Если ты действительно останешься со мной и пообещаешь, что никогда не уйдешь, я отпущу Хисоку.       — Я не могу тебе верить. Слишком много раз ты обманывал меня, всех нас… Но если это правда, то…       «Стой! — Тсузуки готов был поклясться, что в его сознании зазвучал дорогой и до боли знакомый голос. Он почувствовал легкое и теплое прикосновение к своей щеке и когда открыл глаза, то увидел перед собой Хисоку. Вернее словно бы его призрак. — Тсузуки, не делай этого. Это же Мураки. Он все равно будет продолжать. Думаешь, стань ты его игрушкой, он перестанет убивать? Станет добрее? Не будь идиотом! К тому же ты не один… У тебя есть люди, твои друзья, которые никогда не отвернутся от тебя. И Тсузуки. У тебя есть, в конце концов, я. Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь брошу тебя? После всего, что ты для меня сделал?! Ты столько всего сделал для всех нас. Нет, Мураки не прав, когда говорит, что ты прячешь за добротой свое истинное лицо, свою сущность. Тот, каким я тебя знаю, и есть настоящий ты: с доброй душой и отзывчивым сердцем. Даже сейчас Мураки пытается поймать тебя именно на этом. Поверь мне, хотя бы как эмпату. Тсузуки, не сдавайся. Все будет хорошо», — и видение растаяло.       «Да, ты как всегда прав. Все будет хорошо», — Тсузуки счастливо улыбнулся.       — Ну, Тсузуки-сан, я жду твоего решения. Ты готов пойти со мной ради спасения Хисоки? — уверенный в своей победе, Мураки протянул Шинигами руку.       — Нет, — Асато поднял глаза, в которых не осталось ни капли сомнения и неуверенности. Теперь он знал, что будет дальше.       — Как «нет»? — «Такой развязки я не ожидал. Все ведь было безупречно. Что могло пойти не так?» — Мураки в первый раз был в замешательстве.       — Нет, Мураки, — повторил свой ответ Шинигами. — Здесь и сейчас я, наконец, положу конец твоим преступлениям. И я спасу Хисоку. Я всегда выполняю свои обещания, какими бы неправдоподобными они ни казались. Я взываю к 12 богам-покровителям! Приди ко мне, Сузаку!       — Сузаку, пламя! — из клюва феникса вырвалась струя пламени.       — Черт! — Мураки схватился за пораненную руку и скинул с себя подпаленный плащ.       — Тсузуки, тебе не кажется, что это все уже когда-то было? Тогда же в Нагасаки, — воспользовавшись паузой, Мураки начал читать заклинание по вызову очередного демона.       — Нет, Мураки. Тогда все было по-другому. Тогда я спасал просто мальчика, ребенка, попавшего в твои коварные сети. Сейчас же я спасаю дорогого для меня человека, а так же всех, кто ещё может пострадать из-за тебя.       Шики Тсузуки вновь атаковала, но на этот раз Мураки заслонил от удара появившийся демон, который походил то ли на огромного льва, то ли на грифона.       — Раион, в бой! — и Раион налетел на Сузаку, пытаясь вцепиться в её крылья своими острыми когтями и клыками.       «Я не отступлю. Сейчас я как никогда знаю, что у меня хватит сил на победу».       — Сузаку, огненный взрыв! — прокричал Тсузуки шики, а сам бросился к Хисоке, чтобы закрыть его своим телом, так как он знал, что после такой атаки мало чего останется. Его расчет оказался верным. Демон исчез во всеуничтожающем пламени Сузаку, особняк дедушки Мураки рушился на глазах, как карточный домик. Мало что уцелело бы после такого пламени. И как ни пытался Тсузуки уберечь Хисоку, но и им досталось. Раны Хисоки кровоточили. Чего же тут говорить о состоянии Асато. И вдруг в дыму почувствовалось движение. Тсузуки приготовился вновь атаковать, но это было ненужно — Мураки и так сильно пострадал. Его костюм был окровавлен, он хромал и держался за правую руку, а по лицу стекала струйка крови.       — Учти, Тсузуки. Это не конец. Я все равно добьюсь того, чего хочу. Но цена уже будет совсем другой! — в вихре появившихся белых перьев Мураки исчез.       Сузаку укоризненно покосилась на Тсузуки, словно бы спрашивая: «Почему ты не позволил мне уничтожить его? Он сейчас был так слаб».       «Ничего, Сузаку. У нас ещё будет шанс для этого».       Тсузуки пытался привести в чувства Хисоку, но у него ничего не получалось. Его дыхание становилось все менее заметней. Отчаяние начало подступать к сердцу Шинигами.       — Хисока!.. Хисока, прошу тебя, открой глаза! Ты не можешь меня оставить… Ни сейчас, ни когда-либо еще, — но Тсузуки чувствовал, как жизнь уходит из его напарника, видел, как пламя его жизни таяло на глазах.       «Боже мой… Я не могу его потерять. Выходит, что это все было зря? НЕТ!»       — Хисока! Заклинаю! Если ты сейчас не придешь в себя, то я убью себя. Не знаю, как, но я найду способ. Пойми, мне не нужна жизнь, в которой не будет тебя, — редкие слезы упали на лицо Хисоки, и тут младший Шинигами открыл глаза.       — Хисока… Ты пришел в себя. Я так счастлив.       И только сейчас он понял, что ему тоже довольно сильно досталось. Но потерять все сейчас? Нет, он не мог. И из последних сил сопротивляясь забвению, Тсузуки телепортировался с напарником на руках в Департамент, где им сразу же оказал первую помощь заботливый доктор Ватари.       * * *       — Ну, теперь ты все вспомнил? — закончил Тсузуки свой рассказ и внимательно следил за реакцией Хисоки.       — Да. Наверное, просто у меня было сильное потрясение, вот память и поставила своеобразный замок на эти события. Но Тсузуки…       — Что такое?       — Я не понимаю только одного.       — Чего же? — Асато был удивлен. Неужели он что-то забыл упомянуть?       — Что же помогло тебе противостоять Мураки? — Хисока не без любопытства смотрел на своего друга.       — Ты хочешь это знать? — Тсузуки лукаво улыбнулся. Он подтащил к себе поближе Хисоку, сделал вид, что хочет «эту большую тайну» поведать ему на ушко и вдруг неожиданно поцеловал.- Вот что мне помогло. Любовь к тебе. Я люблю тебя, Хисока.       Хисока был, мягко сказать, ошарашен и в первую секунду хотел закричать на Тсузуки, или вскочить и убежать, или дать ему пощечину, или… да много чего ещё он хотел, но вместо всего этого нежно поцеловал его в ответ.       «Хватит бежать от себя. От своих чувств. Я жалел, что не могу сказать этого Тсузуки, когда думал, что умру. И если бы я сейчас повел себя так же, как вел всегда, то винил бы себя за это. За то, что, возможно, упустил бы свой единственный шанс. К тому же он даже сам сделал первый шаг. Знал, что я могу неправильно на это все среагировать. Но Тсузуки сделал это, потому что был уверен во мне, в моих чувствах. Так же, как я всегда был уверен в нем».       — Я тоже люблю тебя, Тсузуки. И всегда любил — с самой нашей первой встречи. Сперва это было просто любопытство. Но потом… чувствуя, как ты всегда смотрел на меня, слыша твои мысли, я невольно заражался ими. Мне хотелось, чтобы ты чаще думал обо мне. Мне хотелось быть с тобой каждую минуту, каждую секунду. Но я боялся… боялся этих чувств. Боялся, что могу ошибиться. В себе. Не в тебе. Думал, что просто хочу спрятаться от своих воспоминаний о Мураки. Наверное, я слишком много ждал. И заставил слишком много времени ждать тебя. Прости… — но новый поцелуй остановил этот поток речи и извинений.       — Хисока. Перестань. Лучше поздно, чем никогда. Теперь ты со мной. Ты меня любишь. Мураки нас долго не сможет теперь побеспокоить.       Согласившись с этой мыслью, Хисока забрался на колени к Тсузуки и обнял его за шею. Асато провел рукой по волосам мальчика, очертил контур лица и в очередной раз коснувшись губ своего напарника… друга… нет, любимого, подумал:       «Теперь и правда все будет хорошо».