Разгоню твои сомненья,
Вере дам зеленый свет —
Ну, подумаешь, везенье
Поскупилось на привет.
***
Последний урок на сегодня. Спустя время наконец-то звенит долгожданный звонок, такой иногда раздражающий до злости слух. Домашнее задание для очередного класса написано на зелёной стандартной доске с левой стороны аккуратным, ровным почерком учителя русского языка и литературы. У него с детства не было проблем с написанием букв в строчку. Много писал от безделья бывало, вот что вышло таким образом, вылившись из скуки в разряд комплиментов вроде: «У вас такой красивый почерк, аж глаз не моргает несколько минут». А Антон… А Антон привык к такому. Ученики не жаловались. И не то чтобы почерк, как у других учителей разобрать невозможно, что аж лупой или громким вопросом для друзей: «Что тут написано, блять?! Вы понимаете?», нужно пытаться понять должное для домашней работы, ну и не только домашней, а самостоятельной и контрольной для проверки знаний. Даже в этой области Антон стоит на высоте среди других коллег, ведь от души добрый человек, но также может дать неплохого леща или подзатыльника, ограничиваясь указкой (которой он не пользуется по прямому назначению) для слишком уж буйных учеников. Одноклассники таких детей пускали смешки и тихо хихикали в сжатый кулак, ведь, алло, сам нарвался — сам и виноват. И никто не протестовал, все были довольны. Ведь Антон Андреевич — хороший учитель. Таких надо ещё хорошенько поискать, если конечно такие, кроме него, ещё существуют на этой планете. Характер у него мягкий. Может помочь доверяющим ему людям, родным, друзьям посочувствовать. Котенка бездомного покормить, быть на стороне справедливости. Но! Громкое но здесь имеется! Он также живёт с твердым стержнем внутри. Поэтому в подростковом возрасте никогда не был грушей для всяких детских, со дворов старого, родного — где прошло его детство, — Воронежа, оскорблений и плохих высказываний в его сторону. Любая фраза, которая хоть как-то его заденет – все. Пиши пропало. Пару кулаков в лицо для видимости, разум и умные мысли вышедшие наружу, а после лишь взор на бег таких детишек. Авторитет у него был. Может, и поэтому пошел учиться на преподавателя в педагогический ВУЗ несколько лет, чтобы сейчас быть золотой медалью, как говорится, для школы. – Всем хорошего вечера! — воскликнул Антон Андреевич собирающим учебники в свои рюкзаки ученикам. Он сам поправлял который раз и так идеальный темный пиджак, на который большая часть девушек положила глаз. Игнорировать он это умел, предпочитал не давать ложных надежд на совместное будущее и семейство. У него уже есть с кем прожить долгую, счастливую жизнь. – И вам того же, Антон Андреевич! — взаимно проговорили семиклассники подряд, когда проходили мимо любимого учителя. Не нового. Уже пять лет здесь работает. А ему кстати тридцать! Не мало — не много. Идеальный возраст для мужчины. Класс со временем опустел. Ученики все скрылись за белой пластиковой, но новой дверью, так с легким шумом закрывшейся после последнего уходящего мальчика. Антон прикрыл зелёные глаза от усталости, ведь как встал утром, так и практически не сидел без дела. Всегда был чем-то занят, в кипах множества тетрадей и бумаг, усердным взглядом смотря вперёд, внимательно вчитываясь в текст. И только ароматный латте мог спасти от полного погружения, стоящий рядом, в стороне, на учительском столе. Сел в чёрное, удобное для сидения кресло с закрытыми глазами и потёр переносицу. Вот она — тишина. Разговоров учеников — не слышно, постоянных шагов по классу — тоже. Какое приятное удовольствие сейчас испытывает мужчина, наконец-то имея возможность спокойно вдохнуть прохладный воздух. Шастун не любил душные помещения ещё со времен школьного возраста, когда сам учился и сидел за такими же, что сейчас стоят напротив его стола, партами. Поэтому каждая перемена — десятиминутное проветривание. Хорошо, что сейчас зима на улице, декабрь. Морозный воздух ощутимее, чем в мае месяце, когда целыми днями сидишь с открытым окном, из которого воздух плохого качества теплыми потоками вливается в класс, но никак не спасает от духоты. Ноутбук собственный включенный находится впереди с вордом, но на этот день уже все сделано, и пальцы не стучат больше по клавиатуре. Хочется уйти сейчас домой, расслабиться уже там, но мужчина продолжает находится в сидячем положении ещё пять минут. Пять минут, пока не прерывает такую мирную идиллию недолгий тихий стук в дверь, а после она сама открывается и пускает стучащего человека. Антон открывает глаза и замечает в слабом освещении класса — ведь горят только передние лампы, а в конце кабинета лишь лёгкая темень, и декабрь даёт о себе знать, — темноволосую макушку. –Тош, можно? — также тихо, как и был стук в дверь, произнес ученик, остановившись около входа в нерешительности идти дальше к нему. –Конечно, Арсюш, не стой там, — улыбнулся искренне Шастун, рукой подзывая к себе. Это уже традиция такая, с каждым законченным учебным днём, встречаться в пустом классе и немного общаться. –Хорошо… Антон Андреевич улыбался до тех пор, пока уже теплое освещение лампочек не достигло лица девятиклассника. Оно было заплаканным. Красные, опухшие глаза от пролитых прозрачных слез. Помятый вид и после замеченные для зорких зелёных, словно изумруды, глаз учителя: подрагивание длинных пальцев скромного мальчишки. Все это было поистине знакомым по вспоминаниям прошлых подобных случаев. И каждый раз как нож в спину. Мужчине это категорически не понравилось. Он понимал причину такого состояния, но что именно случилось — не знал и решил узнать. –Что опять случилось, Арсений? — уже без тени мужской улыбки и ласкового прозвища, серьезным тоном произнес учитель русского языка и литературы, стойко смотря ученику в голубые глаза. Которые всегда его завораживали и восхищали, стоило только Арсению поднять их на него. Теперь помимо искры и жизни в них присутствовала пустота и безжизненность с толикой заметной, глубокой обиды. –Я… я… Там… — прерывисто говорил ученик, не в силах выдавить из себя что-то внятное. Состояние ухудшилось. Лицо стало ещё более тусклым. Будто все жизненные эмоции потухли и больше не смогут загореться в бездонной тьме. Пальцы сильнее начали подрагивать, а из голубых глаз все хотели вырваться знакомые для учителя и самого ученика — слезы. Тихий всхлип раздался в полной тишине кабинета на третьем этаже, и все затихло. Это стало сигналом для Антона. И поэтому он решил сбавить обороты и снизить строгость, добавить нежности, чтобы дать понять своему любимому мальчишке, что все хорошо и он не будет его ругать и повышать голос. — Арсюш, иди сюда. Антон встал с кресла, делая шаг вперёд. Раскинул руки по сторонам, чтобы обняться и дать тепло своего тела, как обычно они делали в таких горьких случаях. Которых, кстати, произошло много за последние годы, как только Антон стал проводить больше времени с учеником Поповым. — Арсюша, я не кусаюсь. – Заметив, что мальчишка стоит в середине класса около доски, искренне улыбнулся и пошевелил кистями. Как бы намекая. –Я знаю. Он слабо улыбается, с удовольствием подходя к Шастуну, в конце мигом, в прямом смысле прыгая в его крепкие объятия, носом утыкаясь в теплую нежную кожу своего учителя, вдыхая родной запах вперемешку со знакомым парфюмом зелёноглазого мужчины. Арсений обнял его за шею, ластясь, словно маленький беззащитный котенок, прижимаясь все ближе и ближе, что казалось больше некуда. Тот на его действия прячет улыбку в плече брюнета, кладя обе ладони на поясницу, соприкасаясь с белой рубашкой, одетой сегодняшним утром Поповым. Антон тихо усмехается — мда уж, его парень просто обожает рубашки, блузки и подобное, и редко ходит в огромных, безразмерных худи и в таких же толстовках, которые предпочитает Шастун, ходя в них в выходные дни, и, в принципе, вообще на улице в любое время, в любую погоду. А Арсений… Просто граф какой-то, черт возьми. Стоит только вспомнить его количество мужских штанов и пиджаков в их общем шкафу. Не пересчитать. Антон с умилением уже в который раз любуется их разницей в росте — всего каких-то пять сантиметров, но Арсений так трогательно тянется к нему, стоя на носочках. Не дотягивается, поэтому Шастун чуть нагибается вперёд корпусом, чтобы брюнету было полегче и он не тянулся так. Все-таки на носочках долго стоять некомфортно и неудобно. Арсений сразу становится обратно на всю стопу, сильнее прижимаясь. — Рассказывай давай, лисенок, — шепчет в плечо ученика Антон. Попов на это тяжело вздыхает — видно, опять что-то конкретно знакомое произошло. Разрывает такие теплые уютные объятья, предлагая с помощью жестов сесть Шастуну обратно на кресло. Антон делает всё молча и беспрекословно выполняет указанное, садясь, колени чуть раздвигая. Арсений садится на его бедра, принимая более удобное положение, также ладонями обнимая его за шею, подушечками пальцев касаясь затылка шатена. Шастун молчит и ничего не предпринимает — знали, проходили, сейчас Арсений соберётся с духом и все сможет рассказать. А нагнетать мужчина ни в коем случае не будет, как бы не хотелось поскорее услышать пересказ от первого лица. — В общем… У нас сегодня была физика, и Татьяна Валерьевна попросила показать домашнее задание. Ты, — Попов указал указательным пальцем на шатена, — как знаешь, я сделал все самостоятельно и правильно. Ну я и показал ей, а она как начала возмущаться… Видите ли я сделал совсем не таким способом, как она показывала. И оскорбления пошли… От такого знакомого слова – оскорбления, с его уст — Арсения, Антон Андреевич сжал посильнее бока мальчишки, но ничего не говорил в ответ, продолжая дальше слушать внимательно, только уже с хмурым лицом. — Что я не слушаю ее, сам делаю для себя левые решения. И в конце меня вообще убило… Арсений уже плохо держался в планке — «Мне совсем пофиг на это, и меня это никак ни капельки не задело, вы о чем». И под конец уткнулся в его шею с начинающимися слезами на глазах, стекающими по мягкой коже его лица. Антон грустно улыбнулся, пальцами правой руки осторожно убирая ненужную влажность, куда дотягивалась его рука, чтобы не поднимать за подбородок родное лицо. Хотя в душе бегали бесы и ураган отрицательных эмоций, хотелось все сделать в одно мгновенье — встать, с громким звуком зайти в кабинет, где проводится ненавистная физика, из-за которой его мальчик плачет сейчас, сидя у него на коленях, и в прямом смысле наорать на эту учительницу физики, обвиняя во всех возможных существующих грехах. Но Антон понимал, что это делать не вариант, и за все нужно браться с холодной головой, принимая разумные справедливые решения с абсолютным — ключевое слово — спокойствием. — Она сказала… сказала, что я сделал это все не сам и списал с интернета. — Арсений шмыгнул носом пару раз, ненадолго скуля от этой несправедливости в жизни. — А ты же, Тош, видел как я над этими задачами и вопросами страдал, думал целых два часа вчера. — Мальчишка поднимает заплаканные голубые глаза, в которых плещется разочарование и потухший огонек. У Антона в этот момент, кажись, сердце замерло ненадолго, но потом опять стуча и издавая стуки уже в несколько раз быстрее. — Арсюш, хороший мой, — начал Антон, гладя его по темной макушке в знак утешения. Арсений смотрел и сосредоточенно внимал его сказанным словам. — Я прекрасно понимаю твою обиду, и я, конечно, за тебя, и считаю, что эта женщина не права. Ты ведь действительно трудился над этими задачами два часа, и то, что ты решил своим удобным способом — ничего плохого в этом нет. Я завтра поговорю с ней, хорошо? Ты только не плачь, маленький. Антон продолжал гладить его по мягким, чуть-чуть небрежным волосам, за все свое долгое пребывание в школе теряющим раннюю укладку из-за тонких Арсеньевых пальцев. За все время: за все сказанные слова, за всю свою речь о мнении и точке зрения на счёт этого инцидента Шастун смотрел только на Арсения, не теряя взаимный контакт хоть на малейшую секунду. Попов смотрел на него с яркой благодарностью, лбом касаясь правого плеча своего преподавателя. — Спасибо тебе, Тош. Огромное спасибо, — шептал в плечо брюнет, едва не мурча, когда мужчина своими длинными пальцами уже в прямом смысле начал массировать его голову, кончики на недлинной челке слабо оттягивая. — Пожалуйста, Арсюш, — также шёпотом сказал шатен, любуясь раслабленным Арсением, который успокоился, которого он успокоил и утешил, даря обратно огонек в его голубые глаза, цвета морского океана. — А ты мне сегодня купишь кислые мармеладки? — Арсений снова поднялся с его плеча, возвращая привычный облик — хитрый прищур, ну точно маленький лисенок, в уголках глаз показывая тонкую сучью — естественно, в хорошем смысле для Антона — натуру. — Ну конечно, лисенок. — Шастун с одобрением — кто бы сомневался — несильно щёлкнул пальцами кончик носика-кнопки, а после с любовью чмокнул в том же месте. Арсений забавно фыркнул от этих действий любимого человека.***
Утром следующего дня в кабинет физики зашёл зеленоглазый мужчина, прямо посреди урока, забирая Арсеньеву мимику хитрого лисёнка себе — ведь смотрел с прищуренными зелёными глазами, в которых плескались знакомые черти, находящиеся в нем со вчерашнего дня. Руки расположились сзади, соединённые вместе, кистями соприкасаясь. — Антон Андреевич, вы что-то хотели? — учительница среднего возраста нервно подала голос первой, отрываясь от доски, где были написаны формулы. Мужские шаги глухо издавали звуки по классу, полному учеников восьмого класса, сейчас сидевших тише воды — ниже травы, внимательно следя за действиями учителя русского языка и литературы. Множество бесчисленных глаз глядели на высокого шатена. Тот, дойдя до середины класса, считай, в самый центр — где находился учительский стол, полный бумаг и тетрадей, наконец-то таки подал голос, что все слышали последующие сказанные слова: — Я бы хотел поговорить по поводу одного моего ученика, в классе которого вы вчера вели урок физики. — Он коротко усмехнулся, оглядывая класс и исписанную доску. — Ученик — Арсений Попов, вчера которого вы так несправедливо к его труду, как домашнее задание, обвиняли ни в чем не повинного моего ученика, который просто навсего решил эти задачи… — Антон жестом руки указал на не до конца законченную, понятно, задачу. — Своим удобным способом. И вот моя точка зрения… … Возвращался Антон Андреевич уже довольный, словно кот поевший любимую вкусную сметану, направляясь в свой класс, где стояло окно, при этом отправляя сообщение.Вы
Я все сказал, больше такого не повторится
Люблю тебя, хорошей учебы
После уроков же зайдёшь?
На перемене. Арсюша Спасибо!!! Ты лучший, Тош конечно зайду :)