Мышь по имени Крыса.

Крики доносились из каменного дома, от которого исходил приятный жёлтый свет. Кажется в семье опять скандал, который продолжается уже больше месяца. Маленький песчаный сидел недалеко от порога своего жилья, стараясь сфокусироваться на каком-нибудь другом предмете, лишь бы не смотреть на дверь. Такие ссоры происходили постоянно, поначалу Гриф очень переживал из-за этого, но по прошествию долгого времени он немного привык, хоть небольшая паника его всегда преследовала. Его мать была с противным характером, стервозная и жадная, Гриф никогда не поймет как его отец смог полюбить такую дракониху. Хотя песчаный застал те времена, когда в их семье все было хорошо, не было слышно криков и не было предметов, летящих в твою голову. Только спокойствие и счастье... Гриф до сих пор не понимает что такого случилось, что родители начали вести себя как голодные собаки, дерущиеся за кусок мяса. Об дверь что-то с громким звуком ударилось, после чего последовал очень громкий вопль, голосом похожим на отцовский. Гриф дёрнулся от резкого грохота и попятился назад от двери. Кровь застыла в жилах, казалось что он сейчас упадет в обморок... Паника захлестнула песчаного, да так, что он не мог пошевелиться. Все стихло, кажется ураган прошёл? Хотелось бы ему на это надеятся, ведь через несколько мгновений дверь не то что открылась – с грохотом вылетела с петель и упала неподалеку от Грифа. Дракончика это привело в чувства и он отскочил ещё дальше, ложась на брюхо и закрывая голову лапами. Из дома выбежал отец, весь в крови и в ссадинах, с гримасой ужаса на морде. Пробежав над сыном, он чуть не наступил на него, Сурикат на мгновение остановился, бросая недолгий взгляд на Грифа. Но он был таким грустным, таким чувственным что у малыша сердце начало обливаться кровью. Казалось эти несчастные глаза так и говорили "Прости меня". –Папа?... Только и смог выдавить из себя бедный дракончик. –Папа! Силуэт отца начал отдаляться от дома, Сурикат не сказал ни слова... Гриф хотел было побежать за ним, чтобы тот мог укрыть его от злого взгляда и поступка матери, но не смог. Ему не дал оклик мамы, остановившись прямо посреди улицы Гнезда Скорпионов, он сжался и медленно развернулся в сторону дома. Там стояла Гризза. Разъяренная, с бешеными глазами, которые так и говорили "я убью тебя послезавтра", не такие как у его отца. Не говоря ни слова, так же как и отец, мать развернулась и зашла в дом, не закрывая за собой дверь. Дракончику все итак было понятно – она звала его с собой. Только ступив на порог, Гриф смог увидеть весь хаос, что творился в его обители – стол перевернут и на нем красовались три царапины, размером с него самого; на стенах были отметины от тела Суриката, с которых стекала свежая кровь, шторы из пальмовых листьев порванные валялись по всей комнате, лишь шкаф остался нетронутым, хоть было видно что он тоже пострадал от осколков кинутых в него глиняных кувшинов. Дракончик предпочел остаться около двери, сжатым в "комочек на ножках", не желая идти по разбитой посуде, в отличие от мамы, которой как казалось бы всё равно. –Папа-... –Не смей упоминать его при мне. Только еле слышно промямлил Гриф, как его грозным тоном перебила мама. Она чуть ли не зарычал, что заставило дракончика опустить голову ещё ниже. Желание что-либо говорит отпало полностью, поэтому он сделал один неуверенный шаг, в сторону его каморки, и замер. Грудь матери мерно вздымалась, как будто ничего такого страшного не произошло. Она не видела что делал сын и, кажется, не хотела знать, поэтому Гриф сделал ещё один шаг. И ещё, и ещё... Пока он не скрылся за стеной и не начал сломя голову бежать на крышу его дома. Пробегая лестницу он протиснулся сквозь щель в стене, отделяющей коридор и пустое помещение на крыше, полное пыли, паутины и нор мышей. После Гриф проделал ещё одно отверстие в самой крыше и высунул туда свою голову. На улице был уже красивый рассвет, который возможно и порадовал бы песчаного, если бы он не искал глазами своего отца. Надежда что он где-то неподалеку наконец-то умерла, оставляя в груди Грифа такое неприятное чувство пустоты. Такое неприятное и приятное одновременно, когда ты наконец-то выговорился или просмеялся за долгое время держания чувств в себе. Он категорически не хотел признавать, что по его морде начали стекать соленые слёзы. Пятясь назад, он постарался заделать ту брешь, что он сделал в крыше, чтобы мать и на нем не оторвалась. А как он закончил, то просто начал стоять, в полной тишине, смотря в пол... Голову заполняли мысли о том, что теперь будет с отцом, жив ли он и что будет делать дальше? А что если он вернётся за ним?.. Последняя мысль, почему-то, окончательно добила дракончика и он бессильно упал на пол, зарыдав как последняя девчонка, молясь чтобы эхо его слез не донеслись до Гриззы. Он чувствовал себя окончательно пустым, одиноким, жалким. В голове проносились счастливые моменты вместе с Сурикатом, когда он водил его по городу, покупал что-нибудь вкусное, а потом бежал по пустыне, до ближайшего оазиса, чтобы провести ночь собирая светлячков для самодельных фонариков... Казалось прошла вечность, когда Гриф просто лежал, не в силах больше плакать. Полузакрытые глаза смотрели на противоположную стену, гребень стал лохматым, а крылья без движений затекли, но дракончика это не волновало. Он даже ни о чем не думал, просто лежал как безвольная кукла, брошенная своим хозяином. В знак подтверждения этого сравнения ихдался писк. Гриф не сразу отреагировал, звук очень долго обрабатывал полусонный мозг. Но когда он все же понял, то шире открыл глаза и повернул голову с сторону шума. Ну как повернул, скорее просто покатил по грязному полу, оставляя след из пыли. Около стены действительно сидел маленький мышонок, который пристально смотрел на незванного гостя, который уж больно сильно задержался на чердаке. Он был красивым.. Гриф всё-таки поднял голову, чтобы хоть как-то разглядеть окрас во тьме рассвета. –Привет красавец. Извини что я тут задержался, сегодня очень плохой день.. Мышка, кажется, внимательно слушала и внимала каждому слову, а после, подбежала к лапе Грифа и положила свои передние лапки на неё. Дракончику такой жест со стороны крысы показался очень милым и он попробовал аккуратно погладить животное, чтобы не поцарапать когтистым пальцем. –А ты милый, напоминаешь расцветкой моего отца... Давай дружить? Мышка пискнула. –Хе-хе, кажется это означает "да"? Иди сюда. Гриф протянул мыше лапу, после чего она забралась на неё, обхватив своими маленькими лапками-спичками палец песчаного. Это заставило его тихо посмеяться ещё раз, но более усталым тоном. Кажется он совсем выдыхся. Крыска же начала целеустремлённо карабкаться по его лапе прямо к голове. А когда забралась, уселась прямо на морде, около шипа на носу. –Чтож, пойдем вместе? Риторический вопрос, на который ответ не нужен. Гриф волоча лапы протискивается сквозь щель, так, чтобы не потревожить мышонка, и продолжает идти по коридору в свете рассветных лучей. В его каморке тесно, почти нечем дышать, воздух спертый и жаркий, совсем не подходит для проживания, но он привык. Ложась на "подстилку" из зеленных тканей на песке, он приоткрывает дверь, чтобы воздух хоть немного проходил в это душное пространство, пока он будет спать. Маму уже давно не было слышно, Гриф надеялся что она ушла в лавку или... Догонять отца. Тогда все было бы хорошо, они бы помирились и стали бы жить вместе, счастливой семьёй. Такие мысли помогали ему засыпать, создавая иллюзию, что он завтра проснется в семье, где все было хорошо. Мышка все так же лежала на его морде, посапывая маленьким носиком.