Уникальный организм/подопытный/жертва. Предвестник мира/бог войны. Герой/Ходячий мертвец. Легенда

      Утром того же дня Френки проснулась с хорошим настроением, поскольку вспомнила, что этой ночью успешно и хорошо поговорила с сыном, и поэтому она сразу же решила рассказать всё кроликам, которые как раз накрывали на стол завтрак. — Доброе утро. — Доброе утро. — Доброе, — ответил Джон и положил всё нужное на стол, после чего все сели за стол. — А… Я тут… Насчёт Ника думала. Может, попробуем как-нибудь с ним поговорить? — спросила Френки, начав разговор не с прямого доклада про свой ночной визит. — Так… Он не хочет. И Иван Львович просил его пока не трогать. — Но… В этот раз он может с нами поговорить. Может, даже в его комнате. — Ага. Он скорее португальский выучит, чем захочет нас пускать к себе, — возразила Джуди. — Но сейчас он может с нами поговорить. Стоит попробовать. — С чего ты взяла? — А… Я… Я была с ним сегодня ночью, — ответила Френки, от чего кролики замерли, так как пытались понять то, что услышали. — Не поняла. Чё? — Я была с Ником сегодня ночью. В его комнате. И… Мы поговорили. — В смысле? Как поговорили? Ты была прямо с ним там? Ты… Он тебе что-нибудь сделал? С тобой всё в порядке? — сразу обеспокоенно спрашивала Джуди. — Нет. Ничего. Всё нормально. Мы просто спокойно поговорили. Он… Был спокоен. — А… Что ты там делала? Зачем? Почему нас не разбудила? — Я… Решила сперва сама с ним поговорить. — Как сама? Ты… Зачем? А мы? Мы же должны были вместе… — Я знаю. Простите, но… Я не знаю. Я долго ждала его возвращения, а он с нами так встретился. Я хотела снова его увидеть. Он же мой сын, а я целый год его не видела. Я… Просто не смогла ещё больше ждать. И так… Почти неделю ничего не случилось. — Но ты… Одна была. — Да, но я думала и про Ивана Львовича. Он сказал, что нужно как-то мягко с ним налаживать контакт. И… Я решила начать одна. — Без нас? Мам, ты… Совсем, что-ли? А если бы он что-нибудь выкинул, а нас и Ивана Львовича рядом нет? — Нет. Я была уверена, что ничего не случится. Это же… Наш Ник. Он же не злой. — Мам, о чём ты? Он тебе сразу же при встрече грубил и нас всех послал, а потом припёрся и так извинялся, будто это мы херню сделали. Ты… — Так, успокойся. Всё нормально. — Нет, дорогая. Это не нормально, — заговорил Джон. — Так нельзя. Мы должны были знать и присутствовать. Или хотя бы просто быть рядом. А Иван Львович что сказал? — А… Он… Тоже ничего не знал, — ответила лиса, чем кролики были уже шокированы. — Как не знал? Ты ему не звонила? Ты не спросила, можно ли тебе это делать? — Мам, извини, но ты вообще соображаешь? Так ведь нельзя делать. Ты ведь даже с Иваном Львовичем не говорила. — Так… Я просто хотела с ним спокойно поговорить. — Но ведь не также. А если бы он что-нибудь выкинул или тут в доме забили бы тревогу, и его бы вырубили, а ты бы случайно как-то пострадала? — Да… Неважно это. Он мой сын, и я сама решила с ним поговорить, и мне всё равно на посторонних. — То есть мы с Джуди посторонние? — Н… Нет. Просто… Я хотела сперва сама с ним поговорить. Без Ивана Львовича, военных или кого-то ещё. — Кстати… А что сказал Ник? Ему там в голову или тебе не звонили? Кто-нибудь там сказал тебе уйти? — Нет. Никто нам не мешал. — Странно. Но неважно. Так нельзя, дорогая. Ты с нами даже не поговорила. — Я знаю. Простите, но… Я так хотела с ним поговорить. Даже после такой нашей первой встречи, когда он приехал. — Но так нельзя. Нельзя ему такое спускать, — высказалась Джуди. — Он начнёт думать, что ему всё можно. Он охренеет, если будет видеть, что мы ему всё прощаем. Спорим, что Иван Львович об этом будет говорить? — Я не знаю. Простите меня, но вот… Я не сдержалась. Мы ведь так долго его не видели. — А как же всё это его состояние? Ты разве не боялась? — Боялась, но я верила, что он ничего не сделает. И он не сделал, — ответила Френки, и все замолчали на некоторое время, поскольку кролики обдумывали то, что узнали, а потом Джон подошёл к жене и обнял её. — Не делай так больше, пожалуйста. — Не буду. Простите. Я просто хотела хоть что-нибудь сделать. — Ты молодец, но теперь мы всё будем делать вместе. Хорошо? — Хорошо. А… Может, попробуем сейчас к нему зайти? — Так… Вместе со мной? — Нет. Лучше не надо, — вмешалась Джуди. — Лучше его не провоцировать. — Так нет же. Он же сейчас спокоен. Он папу не тронет, — высказалась Френки. — А кто его сейчас знает? Может, он сразу на него кинется или сразу же нас всех матом пошлёт? — спросила Джуди, на что родители никак не ответили, поскольку понимали, что кролику действительно даже сейчас лучше не показываться перед Ником, а Джуди, чтобы разрешить всю эту ситуацию, решила позвонить Ивану Львовичу, так как он знает больше всех присутствующих и сможет сказать им, как лучше поступить. — Короче, тупик. Я звоню Ивану Львович, — сказала Джуди и начала звонить, смотря на молчащих родителей и думая, что они её поняли и тоже решили подключить к их беседе психолога. — Алло. Иван Львович? — Да. Здравствуйте. — Здрасьте. Я вас не отвлекаю? — Нет. Вы звоните насчёт визита вашей мамы к Нику? — А… Да. А как вы… А… Ясно. — Да. Мне сегодня рано утром рассказали об этом. Я посмотрел всю их встречу. Ваша мама рядом? — А… Да. — Дайте ей телефон. — А… Вообще-то мы тут все вместе и мы хотим с вами поговорить. — Хорошо, давайте, — ответил психолог, и Джуди положила телефон на стол, включив громкую связь, и все три зверя сели за стол. — Слышно? — Да. Всем доброе утро. Френки, с вами всё хорошо после сегодняшнего? — А… Да. Всё нормально. А что-то должно быть? — решила спросить Френки. — Ваши впечатления. Во-первых, должен сказать, что вы молодцы. Вы поступили очень смело. Хотя я больше рассчитывал на то, что на такой шаг пойдёте вы, Джуди. — Да? И почему я? — Я брал в рпсчёт ваше недовольство и вашу личную связь с Ником. Я решил, что вы первой не выдержите и зайдёте к нему, потому что я посчитал, что у вас возникнет некое раздражение от того, что вот Ник рядом, а он не даёт к нему зайти. И плюс ваше недовольство при вашей встрече дома. Я посчитал, что вы сейчас являетесь той персоной, которая смело будет высказывать Нику то, что о нём думает. Я прав? — А… Да. Откуда вы это всё знаете? — Ну, скажу банальность. Это моя работа. Так вот. Я рассчитывал, что вы первой, так сказать, сорвётесь и зайдёте к нему, где выскажите всё, что о нём думаете. У вас есть такое? — Есть. Хоть сейчас могу пойти. — К этому мы вернёмся, а пока… — А простите, Иван Львович, — заговорил Джон. — А на меня у вас прогноз есть? И вообще… Что там у вас такое? У вас прогнозы вообще на всех нас? А на Настю тоже есть? Почему вы не говорили про них? — Да, есть. Извините, что не говорил. Они были предварительными. Я не знал, что будет после вашей встречи с Ником. Теперь же вы, Френки, сделали такой смелый шаг. Сейчас… Я буду проводить корректировки. — Какие? На все случаи жизни? На случай конфликта тоже есть? — И это тоже есть. Но вы не волнуйтесь. С Ником немедленно свяжутся, если ситуация будет выходить из-под контроля. — А планы на провокацию у вас есть? — спросила Джуди. — Вы говорили, что с ним это работает. Может, нам его взбесить как-нибудь? Я могу. — Нет. Не нужно. Тогда это была вынужденная мера и безысходность, когда я не знал, что делать. Правда, я продолжил это делать, но это давало результаты. — А что тогда сейчас? Результаты в любом случае будут? — Да. Он сейчас в более выгодном положении, чем раньше. Сейчас из него не придётся вытягивать информацию. Достаточно даже… Просто его обнять, и он от безысходности будет говорить честно. Сегодня ночью это было доказано. — Так я не поняла. Чё нам делать? — Предлагаю поговорить со мной. Я лично приеду и поговорю с вами, а потом и с Ником. — А он захочет с вами беседовать? А если он подумает, что это очередная уловка от вас? — Конечно. Не сомневаюсь, что он так сейчас думает. Я точно знаю, что он ждёт, когда я приду, чтобы мы поговорили о том, что сегодня было поэтому да. Он любом случае со мной захочет поговорить, даже если он ждёт, что я скажу то, что это я всё устроил, — ответил Иван Львович, и все замолчали, обдумывая мысли психолога. — Вы… И после такого вы лишь военный психолог? — И обычный психолог. Тут, в городе. — Блин. Вам бы террористов раскалывать. — М-м, нет. Это не моя область. Так что? Мне приехать? — Я не против. — Я тоже. — Давайте. — Хорошо. Во сколько? — А… Да хоть сейчас. У нас планов нет. Тем более вы сами сказали, что Ник вас ждёт. — Хорошо. Ждите, — ответил психолог, положил трубку и через час приехал, где уже в квартире он теперь уже подробно рассказал про свои прогнозы и планы, согласно одному из которых теперь уже Френки будет неким мостом между Ником и остальной семьёй, каким был Иван Львович. Он говорил, что теперь лицом семьи перед Ником будет именно она, поскольку она так успешно с ним поговорила, что теперь Ник будет рад видеть именно её, как когда он радовался почти каждой встрече с психологом в изоляторе. Поэтому он сказал, что теперь с Ником будет чаще встречаться именно Френки, а уже потом остальные, чтобы Ник лучше адаптировался к такой достаточно новой для себя жизни, а сейчас он попробует пройти к Нику вместе с Френки и будет пытаться пройти внутрь со всеми, если Ник позволит это сделать, поскольку он решил попробовать устроить новую встречу всей семьи, так как посчитал, что после сегодняшней ночи Ник мог смягчить свой настрой насчёт близких рядом с собой, после чего он пошёл к комнате Ника и постучался. — Ник? Это Иван Львович. Можно войти? — спросил психолог, и через несколько секунд Ник немного приоткрыл дверь, смотря на четырёх зверей через щель. — Пускаю только самых логичных. То есть только Ивана Львовича. — Почему? — Вы, потому что это вы. У вас абонемент адекватности. Вы знаете, что было сегодня ночью? — Знаю. — Тогда понимаете, почему мама отпадает. В приходе отца ко мне вообще логики нет, а вот она точно поведёт себя нелогично. Я ведь прав? — Ты совсем охренел? — спросила Джуди. — А если мы попытаемся пройти? Пнёшь нас? — Посмотрим на обстановку. — Хорошо. Я зайду один, — сказал Иван Львович, посигналил за спиной рукой и взял руку Френки, которая стояла вплотную к психологу, после чего тот начал медленно идти, и в этот же момент к нему прижалась лиса, чтобы Ник не смог их обоих зажать дверью, так как психолог решил, что так делать не будет. — Что за фокусы? — Мы хотим поговорить. — Тогда уйдите. — Или что? Раздавишь нас? — спросил барсук и хмуро посмотрел на Ника, а тот после быстрых раздумий и допущения различных вариантов развития событий решил впустить сразу всех, так как понял, что Иван Львович будет пытаться пропустить к нему вообще всех присутствующих, а прикрываться он будет сегодняшней встречей с лисой. — А-а… Всех попытаетесь сюда всунуть и будете прикрываться сегодняшней ночью? — спросил Ник, а Иван Львович улыбнулся. — Молодец. А говорил, что деградируешь. — Об этом я думаю уже в плане всех. — Слышь, ты… — Так ты пропустишь нас? — с повышенным голосом спросил Иван Львович, перебив Джуди, а Ник понял, что барсук не уйдёт, и решил впустить всех. — Психи, — ответил Ник и отошёл в сторону, смотря, как лиса и барсук медленно заходят, а кролики ещё стоят в коридоре. — А вы чего ждёте? Я билетов не выдаю. У нас тут бесплатный театр, — ответил Ник и сел на пол под окном, смотря, как все присутствующие косятся на него, боятся и медленно двигаются. — У тебя сегодня хорошее настроение? Нашёл достойных противников в шахматах в интернете? — спросил Иван Львович. — Нет. Придумал тупую шутку. Встретились как-то мразотный генерал, понимающий майор, маршал-гнида, психолог-решала и психованный мусор на одной заброшке, где они хернёй страдали. Смешно? — А… Ну, забавно, — ответил психолог и сел на стул, а вся семья на диван. — Так что? Чем сегодня будем страдать? Есть планы? — Конечно. Во-первых, я тобой прямо горжусь. Ты для себя сегодня подвиг совершил. — Преувеличиваете. — Ладно. Немного. Но я всё равно рад. Ты молодец. Что же тебя толкнуло на такой шаг? Аж вместе с мамой поговорить и даже дать ей тебя трогать. Причём вот так много и тесно трогать. — Деградация и безысходность. Я предположил, что она попробует снова зайти, но не решил дальше стоять и держать замок. Деграднул и решил не стоять там. — Ладно. А безысходность где? — А что я ей сделаю? Руки убрать? А если сломаю? — Понятно. В общем, твоя мама права. Тебе пора перестать бояться самого себя. — Это сложно делать, когда я железный манекен, который может устроить геноцид. — Ты опять? Ты специально это всё делаешь назло мне? Ты хочешь доказать, что я в чём-то не прав? — Нет, но что ещё делать, если это так? — Этой ночью ничего не случилось. — Всё, хватит. Мы все тут собрались зачем? Моё нытьё послушать? — Да хоть даже это. Но нет. Хочу узнать, что ты делал этой ночью. Что случилось? Ты же крайне терпелив. Почему ты просто не обращал внимание на маму, когда она хотела с тобой поговорить? — Потому что… — не договорил Ник, так как думал, что сказать, уже предугадывая реакции всех присутствующих и думая, нужно ли ему так говорить, но потом он всё-таки решился. — Потому что дура. Тянется к психу, который является таким дерьмом и убийцей, а она ведёт себя так, будто ничего и не было. Вот и спрашивается. Что за бред? — задал вопрос в воздух Ник, и всем стало неприятно от таких слов и особенно Френки, которая, как ей казалось, после такой успешной встречи с сыном, услышала такие вещи от Ника про себя. Джон просто удивлялся такой выходке Ника, но по-прежнему ещё боялся что-то говорить и делать, а Джуди стала злиться ещё сильнее, так как не понимала, как Ник может поступать так отвратительно по-отношению к родной маме даже после их ночной встречи. — Нахрена вы вообще все припёрлись? Послушать такое моё недовольство? Тогда могу ещё. Пап, ты тут зачем вообще нужен? Помаячить перед глазами? Ты мужик или нет? С самого момента моего появления здесь ты вообще мне ничего не сказал, а теперь я твою жену оскорбил, и ты снова молчишь? Совсем мозги спеклись на работе? Не пора ли на пенсию? — Д… Да ты совсем охренел уже, что-ли? Урод… Ты там себе язык больно длинный отрастил в пасти? — от злости и под давлением сказала Джуди, встав на пол. — А ты вообще к Мише иди. На кой хрен ты тратишь своё личное время в выходной день на мразь за своей стенкой, если можешь прогуляться с Мишей? Тебе уже 28. Пора о будущем думать, дура. Забей на меня и иди к Мише. С ним у тебя будет будущее, а со мной ты утонешь в разном дерьме от меня, как идиотка. Почти как мама, — высказался откровенно Ник, чем окончательно довел Джуди, которая впала в шок таких слов, после чего она сорвалась и убежала в коридор. — Вот. Предлагаю вам всем сделать также. Себе же сделаете хорошее дело. — Ник, ты уже перегибаешь палку. Так нельзя с родными. — А чё тогда мне делать? Я никого не хочу видеть ради безопасности всех, но вы их сюда притащили. — Ты сам нас впустил. — Потому что задолбали бы. Так и продолжили бы стоять и болтать. — Да… Что ты вообще творишь? Зачем? — Я ною. Имею право. Можете уйти, если не нравится. Никого не держу. И… О, привет, — сказал Ник, когда в комнату вернулась Джуди, а Иван Львович обернулся и проследил за крольчихой, и тут все три зверя испугались и удивились тому, как крольчиха сильно ударила Ника сковородкой, на что никто не успел среагировать, но все задрожали от звука громкого удара. — Сраный урод, — выругалась Джуди. — Наконец-то, до… — Заткнись! — крикнула Джуди и снова ударила Ника по лицу сковородкой, а тот даже головой не повёл, и после этого все остальные пришли в себя, осознали происходящее и захотели остановить Джуди, что попытался сделать Иван Львович, взяв крольчиху за руку. — Джуди, что вы делаете? — спросил психолог. — Отпустите! Этот урод ещё не получил своё. — Я только чужое получил, а ты мне ещё что-то моё хочешь дать? Оборзела? — спросил Ник, от чего Джуди ещё сильнее разозлилась, резко дернула рукой, освободилась и снова ударила Ника в лицо, после чего к ней подошёл уже и отец, пытаясь с барсуком её остановить, а Френки лишь со страхом и шоком стояла в стороне и смотрела, ужасаясь тому, что она видела. — Д… Пустите… — Джуди, успокойся. Хватит… — Остановитесь. — А этот ублюдок когда остановится? — Джуди, стой, прошу тебя… — начала просить Френки, а Ник же всё это время лишь сидел и смотрел на такую странную картину. — Да не мешайте ей. Пусть позлится. — Ник, хватит. Сейчас это не поможет, — ответил Иван Львович, продолжая держать крольчиху. — Мне и вам помогло. Это ваша великая провокация и всплеск эмоций. А они сейчас нужны. — Отпустите меня. Он сам напрашивается и сам хочет получить в рожу. Дайте я… — говорила Джуди и продолжала вырываться. — Давай ещё сильнее смотивирую тебя. Ты уже вступила во взрослую жизнь? Целовалась с Мишей? Или у вас дело ещё дальше пошло? — Захлопнись! — крикнула крольчиха и попыталась снова вырваться, но психолог и отец её сдержали. — Джуди, хватит, а ты замолчи, — уже строго сказал Иван Львович. — Да пусть бьёт. Что не так? — Нас… Всех могут задержать. — Серьёзно? За нами смотрят такие дебилы, что меня вырубят за семейную ссору? Это уже беспредел? Отпустите её. Пусть выпустит пар, — попросил Ник, а Иван Львович смотрел на злую крольчиху, которая сейчас более спокойно стояла, но пыталась вырвать руки, и думал, действительно ли им всем сейчас нужен такой конфликт, после чего он решил всё-таки попробовать такой вариант и посмотреть на результат. — Ладно. Все успокойтесь. Джуди, мы вас отпустим и не будем мешать. Хорошо? — Что? — сразу спросила Френки, поскольку она не хотела, чтобы Джуди снова начала бить Ника. — Но… Подождите, как… — заговорил Джон. — Пап, вот ты сейчас не мешай, ладно? Ты всё это время сидел в стороне и не отсвечивал. Вот и повтори это, а её отпусти. Мы же просто браток и сестрёнка. Снова что-то не поделили, но через полчаса помиримся. — Я тебе помирюсь сейчас, — сказала Джуди. — Вот и давай. Отпустите её, — попросил Ник, и все стали ждать реакции Ивана Львовича, который решил посмотреть на дальнейшее развитие событий. — Джон, доверьтесь мне и отпустите её. Это нужно. — Но… — Отпустите. Я потом всё объясню, — сказал Иван Львович, одновременно думая, как объяснить то, чего хочет, а Джон несколько секунд стоял и смотрел на психолога, после чего решил ему довериться и отпустил дочь, та встала перед Ником, сильно сжимая в руке сковородку, а все остальные с волнением и страхом ждали чего угодно. — Ну? Чё молчишь? — Жду повода вдарить по твоей охеревшей роже, — раздражённо ответила Джуди, еле сдерживая себя, чтобы не ударить прямо сейчас. — Тогда что мне сделать? Дурой тебя назвать? Или мам… — не договорил Ник, так как получил удар сковородкой по щеке, однако он даже головой не двинул. — Ты совсем… Что-ли? — А ты только сейчас это поняла? — Я поняла, но не да такой же степени, чтобы маму так оскорблять. Она же с тобой нормально говорит. Почему ты так… Ублюдски к ней относишься? Как… Тварь какая-то? — Надо же. Ты научилась ругаться? Давно? — спросил Ник, но ответом стал ещё один удар в челюсть сбоку, родители дрожали от каждого слова детей и от каждого удара, а Иван Львович смирно стоял, наблюдал и пытался понять, что ему ждать и что делать в случае чего-то. — Чего ты так очерствела? Что с тобой? Плохая неделя на работе? — Ты. Вот только ты. Бесишь весь… Просто… Каждый день бесишь. Всегда и постоянно. — Может, скажешь честно? Говори прямо. Ты меня ненавидишь. Ненавидишь своего такого плохого братишку. — Я ненавижу не брата, а урода, который так мерзко относится к своим родным, будто мы для него какие-то враги. — Ага. То есть ты не прямым текстом сказала, что ненавидишь меня, — подметил Ник и снова получил удар сковородкой. — Тебе это приятно, да? Скажи, что круто. Вымещать злость на том, кого ненавидишь. — Чего? Ты… Нет. — Да ладно. Не скромничай. Я же тебя знаю. Ты сама всё прекрасно понимаешь. Я наговорил тебе всякого дерьма год назад. Сейчас я ничего не стесняюсь, и вот ты свободно меня бьёшь, потому что можешь это сделать. Я тебе ничего не сделаю, а ты мне ничего не сделаешь, и вот это тоже тебя злит. Я же не чувствую ничего. Раздражает, да? — Не представляешь, как раздражает. — Ой, как раз представляю. И поверь. Это ещё ничего. Знаешь, как я злился от мысли о том, что я не могу оторвать бошки тем, кто причастен к тому, что я так живу? Ты не знаешь этого. Вот, в чём проблема всех окружающих. Никто меня не понимает. — Заткнись! — крикнул Джуди и начала много раз бить Ника сверху по лицу, от чего Френки ужасалась происходящему с каждым ударом и звуком в ушах, Джон смотрел то на детей, то на психолога, ожидая, что тот хоть как-нибудь отреагирует, а тот в свою очередь также невозмутимо смотрел и думал. Когда же настала тишина, то все снова испугались, поскольку не знали, чего ждать дальше, а Джуди тяжело дышала и пыталась взять себя в руки. — За что ты так со сковородкой? — А ты так с нами за что, урод тупой? Что мы тебе такого сделали, что твоя башка позволяет такое отношение к нам? Нахрена ты тогда вообще сюда припёрся, раз ты такое мерзкое дерьмо, а мы чуть-ли не враги? — Мне предположили отпускные в другой обстановке, которая мне нравится. Договорённость была об этом. — Так говорили же ещё и о том, что ты будешь становиться нормальным, если будешь жить с нами. — Это второстепенная задача. Приоритет — моё спокойное психическое состояние, благодаря которому из-за меня не возникают различные проблемы. — А что тогда у нас сейчас с тобой происходит, кретин? Разве не проблема? Разве не конфликт? — Семейная ссора. Сковородка случайно не убьёт меня, а в инопланетный интернет я не попаду. Так что это не общественная проблема, — высказался Ник и получил новый удар в лицо. — Джуди, хватит! — крикнула Френки, так как больше не смогла выдерживать этот кошмар, но Джуди ещё раз ударила. — Ты слышала его? — Хватит, прошу. — Ему не хватит. Этот урод не считает наш конфликт общественной проблемой. А если мы все резко помрём прямо у тебя на глазах? Тоже скажешь, что тебе плевать? — Я такого не говорил. — И не надо. И так видно, что ты тупой урод и ублюдок. — Ага. Угадаешь, как я стал таким? — Да заткнись ныть! — сумбурно сказала Джуди от гнева. — Возьму на заметку. Как-нибудь использую при случае, — ответил Ник и снова получил удар в челюсть. — Иван Львович, сделайте что-нибудь, — начала просить лисица, но психолог продолжал следить за беседой. — Иван Львович? — Всё нормально. — Да… Пожалуйста… Как нормально? — Всё в порядке. — Правильно верьте ему. Он видел некоторое дерьмо, поэтому он знает, о чём говорит. А вот ты видела дерьмо? — спросил Ник у Джуди. — Я на него сейчас смотрю, потому что я уже не верю, что ты… Ты… Урод сраный. — Не веришь, что я урод? Сама же говорила это. — Потому что я уже не знаю, что говорить. Ты… Просто омерзителен. — Зачем тогда говоришь со мной? Почему не бьёшь? Что вообще с тобой не так? — Ч… Что? Это со мной что не так? Ты реально не понимаешь, в какого урода ты превратился? — Понимаю. — Тогда в чём твоя проблема?! — громко прокричала Джуди от злости, от чего Френки столько только хуже и больно внутри себя, поскольку она не могла спокойно смотреть на то, как её дети будто буквально друг друга ненавидят. — Ты не видишь, какую боль ты нам всем причиняешь? Ладно меня. Я дура, которая тебя уже бьёт. Маму ты за что оскорбляешь? Что она с тобой спокойно поговорила? Ты когда вообще в последний раз с ней нормально говорил? — Считается тот день, когда я всех вас послал, а ему дал в лицо? — спросил Ник, кивнув в сторону кролика, от чего все трое вспомнили тот день, когда Ник в последний раз говорил с Настей и родителями, пока не уехал на грузовике. — Нет. — Тогда неважно. — Да что ты за тварь такая?! — громко спросила Джуди, а Френки еле сдерживалась, чтобы не заплакать от такого кошмара перед собой. — Я не понимаю, к чему тебе эти совершенно риторические вопросы, на которые я уже не вижу смысла отвечать, так ты сама знаешь, что я мразь. Можно побольше разнообразия? А-то однообразие меня и в той помойке в посёлке достало, а тут ты повторяешь одно и тоже, будто это мне больше нечего сказать тебе, хотя я могу сказать. Пробовала принято то, что вот я такая тварь, а не пытаться меня упрекнуть в этом, будто это какая-то катастрофа, а не банальное изменение моего мировоззрения в следствии годового перемалывания моих мозгов? Неужели не ясно, что и здесь я бы не хотел, чтобы мне мозги мололи, будто я попал на очередной круг ада в этой грёбаной жизни, которая, я напомню, началась ещё до того, как я родился, потому что какой-то гений решил поиграть в творца природы? — спросил Ник, от чего Френки ужаснулась ещё сильнее, так как такие слова сына заставили её подумать, что сегодняшний ночной разговор про их семью для него теперь ничего не значит, и Ник теперь снова считает, что ему сломали жизнь ещё до рождения. Все эти мысли в итоге довели Френки, и она в слезах убежала из комнаты, Джон в страхе пошёл за ней, а Джуди, Ник и Иван Львович лишь проследили за её уходом, где крольчихе стало ужасно от того, что мама в итоге ушла, как она думала, из-за того, что здесь происходит, поэтому она от злости начала много раз бить Ника по лицу, уже не сдерживая свою ненависть, тот просто сидел и следил за каждым ударом, а Иван Львович хотел вмешаться, но уже стал бояться останавливать сейчас крольчиху, чтобы самому случайно не попасть под удар. Когда же Джуди остановилась, то она стала просто быстро дышать и лишь злобно смотреть на Ника, поскольку из-за той же гигантской злобы она не могла ничего сказать брату, которого сейчас очень сильно ненавидела за всё, что он сделал, после чего она с дрожащей рукой, в которой держала сковородку, отвернулась, пошла в коридор, так как увидела, что Ник по-прежнему смотрит на неё этим высокомерным и наплевательским взглядом, и ушла к себе в комнату, где на кровати она заревела от злости и печали, потому что злость разрывала её изнутри, вызывая чуть-ли не отчаяние, поскольку ничего, кроме чистой ненависти, она не чувствовала. А в это же время, когда крольчиха скрылась в коридоре, Иван Львович с удивлением посмотрел на Ника, поражаясь тому, как он себя сейчас вёл. — Ник, что с тобой случилось? — Теперь и вы будете очевидные вопросы задавать? — Я серьёзно. Что случилось? Я привёл к тебе твою семьи, ты нас впустил, и я понадеялся, что вы сможете спокойно поговорить. Но что это было? Что за… Наезды на родных для тебя зверей? Что за агрессия прямо с порога? Будто они тебе жизнь сломали. Ты же с мамой поговорил сегодня ночью об этом. Почему ты сейчас снова говорил, что тебе жизнь сломали ещё до рождения? — Потому что технически так и есть. — Да… Боже мой. Ну, вот… Что ты за зверь такой. — Какой есть. — Нет. Не какой есть. Это плохо. Это совершенно неправильно и так быть не должно. — С чего вы взяли? — Потому что я просчитал всё возможное. Такого… Не должно было быть. Вот всего, что сейчас случилось. — Отлично. Значит, я ещё могу удивить. — Ты… Перестань уже. Ты… Не надо, пожалуйста. Не надо осуществлять одни из худших моих прогнозов. — Да? Например? — Например, то, чего я давно опасаюсь. Апатия. Крайне опасная в твоём случае апатия. И сейчас ты проявил себя просто отвратительно. — Оу, всё тогда. Случилось самое страшное. Срочно меня под замок. — Так… Не напрашивайся, а слушай. Ты сейчас поступил просто ужасно. Зачем? — Просто подумал об этом. — Блин, Ник. Ты забыл? Это уже не изолятор, где ты мог говорить всё, о чём подумал. Хоть вслух воображать о том, кого и как ты хочешь убить, потому что твоими слушателями были только ребята на камерах и я. Всё. Ты давно дома среди своих родных, которые не просто солдаты, которые должны тебя охранять, а им должно быть всё равно, что ты тут говоришь. Ты среди своих родных. Ты снова в семье, которая всё ещё относится к тебе, как к родному, и они как бы ещё чувствует к тебе что-то. Так зачем ты так с их чувствами поступаешь? Вот даже сейчас. Как ты позволил себе продолжить себя избивать? Ты не мог не заметить, как твоя мама болезненно реагирует на это всё. Почему ты не остановился? — Насколько я помню, вы и сами не мешали. — Потому что я должен был понять, что происходит и что будет. И… Я крайне удивлён тому, что произошло плохое развитие событий. Я ожидал, что ты остановишься и попробуешь как-то остановить этот конфликт. Это… Прямое следствие твоей апатии и… Высокомерия. — Мы давно это знаем. Что-нибудь новое? — Так новое я жду от тебя. Я жду твоего изменения в лучшую сторону. Вот этой же ночью вы оба сделали прекрасный шаг в лучшую сторону. Я рассчитывал, что сейчас ты также спокойно со всеми поговоришь, но ты повёл себя так, будто этой ночи и не было. Как так можно? — Ну, ладно. Может, сглупил, раз так о маме говорил. — Может? Ты по факту повёл себя мерзко и ужасно. Зачем? — Я не знаю. А не надо было на меня давить. Сразу столько лиц в одном помещении, которые со мной говорят. Со мной такое было в лаборатории, когда меня обследовали. Всё остальное не считается. — А… — Ничего не считается. Ни моя встреча с верхушкой, ни все мои игры в столовой, ни моя перевозка сюда, ни даже вы с командирами в посёлке, когда меня грузили. Тем более… Когда в последний раз я нормально с родными говорил? — Т… — Это не считается. На нашей встрече я боялся двигаться лишний раз, а поэтому быстро в комнату свалил, — говорил без остановки Ник, так как сразу понимал, что может говорить психолог. — А-а, ладно. Боже… Д… Дай мне… Пять минут. Я… Щас… — ответил Иван Львович и, не закрыв за собой дверь, ушёл на кухню, где сел за стол и пытался понять, что ему делать дальше, хотя он уже сразу склонялся к варианту, в котором всей семье нужно сделать перерыв в общении, а потом проводить личные встречи Ника с каждым членом семьи по-отдельности, чтобы было как можно меньше посторонних факторов, которые могут вызвать разные реакции Ника, как это было сегодня, когда Ник поступал слишком вольно и грубо, так как он высказывался обо всех, видя всех перед собой, и он решил всех разделить, чтобы процесс нормализации отношений проходил более гладко, поскольку сейчас Иван Львович понял, что совершил ошибку, посчитав, что Ник будет адекватно себя вести в диалоге одновременно со всеми, после чего он даже стал радоваться тому, что ещё не приехала Настя, поскольку он не знал, как пойдёт ситуация, если бы здесь была ещё и она. В итоге он быстро всё обдумал и решил проводить встречи членов семьи с Ником с каждым по-отдельности, но только в своём присутствие, чтобы при необходимости вмешаться, хотя он тут же вспомнил, что сам не вмешивался в конфликт Ника и Джуди, поэтому пообещал не допускать больше таких ошибок. Вскоре он же он решил, что на следующей встрече будет Френки, поскольку Ник должен адекватно перед ней извиниться, и уже потом работать с другими зверями, а пока что нужно всем рассказать про перерыв на несколько дней, поэтому он ушёл к Нику, который так и продолжал сидеть на полу и смотреть в сторону открытой двери. — Надо же. Уложились. — Что? — Пять минут. Ну, 4:57, если быть точным. — Сам сосчитал или память промотал? — Конечно, промотал. — Ясно. А почему дверь до сих пор открыта? — Решил полюбопытствовать. Что будет. Вот Джуди прошла в гостиную и даже не посмотрела на меня. — Неудивительно. Так… В общем, дело такое… Объявляю всем вам перерыв. Сиди здесь и ничего не делай. Мне нужно решить, что делать дальше. Пока что у вас всех перерыв. Никаких разговоров и встреч. Ясно? — Ладно. Может, тогда на посошок сыграем? — Нет. Ты отбил всё желание играть с тобой. — А вы хотели? — Я был бы не против, но раз ты сегодня всё испортил, то сиди и думай над своим поведением. — Это типа такое у вас наказание для меня? — Я не буду отвечать. — Почему? — Потому что опять будешь про свою жизнь говорить. Вся твоя жизнь и так наказание. Поэтому не надо. Думай над своим поведением и извинениями. Только нормальными, а не такое же, какое ты озвучил в первый день здесь. Нормальное извинение перед всеми. Ясно? — Ясно. А если не получится? — Получится. У тебя хорошо фантазия работает. Найди в себе смелость придумать нормальное извинение и нормально извиниться. Всё, пока. — До свидание, — ответил Ник, а Иван Львович закрыл за собой дверь и пришёл в гостиную, где все три зверя сидели на диване и обнимались, после чего психолог постучал по двери. — Можно? — спросил Иван Львович и сделал пару шагов вперёд, а все обратили на него внимание. — А… Я прошу прощения за сегодняшнее. Я не должен был допускать сегодняшний конфликт, поэтому впредь такое не повторится. Сейчас мне нужно уехать и продолжить работу над… Ником. Сейчас вам всем нужно сделать перерыв в общении. Я ему всё объяснил. Сейчас… Нужно просто сохранять спокойствие. — Какое спокойствие? А если этот урод опять начнёт… Всё это? — сразу громко спросила Джуди. — Не начнёт. Я всё это время буду следить за ним. При необходимости я вмешаюсь по связи. Поэтому… Просто… Подождите. — Сколько? — Пару дней сперва. Я составлю конкретный и точный план и начну по нему действовать. — Такой же, который сегодня был? — Нет. Другой. Лучше, но… Да. Другой. Ладно, мне… Пора. До свидания. Ещё раз прошу прощения. Я позвоню. До свидания, — ответил Иван Львович, не дождался ответа и в тишине ушёл, решив никому не мешать, а Френки так и продолжила тихо плакать, не веря в весь этот кошмар, который происходит со всеми ними. — Боже… Что же это такое… — сказала в воздух Френки, на что кролики никак не могли ответить, поэтому просто продолжили сидеть рядом с лисой. В итоге все три зверя успокоились и продолжили заниматься своими делами, пытаясь как-то отойти от сегодняшнего и боясь будущей неделе, когда с работы вернётся Настя, на которую также резко свалится столько всего.