Шампунь и шоколад

Поздним вечером воскресенья в Walmart почти не было посетителей. Именно поэтому Брок Рамлоу и Джек ходили за покупками именно в это, не самое удобное для остальных, время. Профессиональная деформация — обоих успокаивало наличие хорошего обзора между рядами полок и возможность быстро скрыться в случае необходимости, не путаясь среди неповоротливых покупателей. Джек уже ушел на пару десятков метров вперед, когда Рамлоу быстрым шагом нагнал его, и, стараясь действовать незаметно, свалил в корзину для покупок несколько пластиковых бутылочек с яркими этикетками. — Так-так, что тут у нас? — Джек останавливается и придирчиво рассматривает принесенное Броком, пока тот морщится. — Питательный шампунь, маска для волос и масло жо… — Джек, не дочитав надпись на этикетке, хохочет в голос, с удовольствием наблюдая, как розовеют щеки Брока: — У вас там прямо девичник нарисовывается. — Ой, да завали ты, Роллинс! — Ты ему еще краску для волос купи, — фыркает Джек. — Если надо будет - куплю, - сурово отвечает Брок, стараясь сохранять серьезность. *** История с шампунями началась пару месяцев назад, когда Брока назначили одним из хэндлеров Зимнего, и Александр Пирс вечером того же дня вызвал его в свой кабинет, как он сказал, «кое-что обсудить». «Кое-чем» оказался его подопечный и нестандартная проблема: у Зимнего, как легко можно было заметить, длинные волосы, но он не любит за ними ухаживать и относится наплевательски. Пирс же настаивал волосы не стричь — они хорошо закрывают лицо и маскируют. Брок подозревает, что истинная причина совсем другая, но молчит. Ему поручено следить за тем, чтобы Зимний прилично выглядел. Солдат уже порывался отстричь себе спутанную шевелюру сам, и Пирс вынужден был запретить ему это делать. Впрочем, заставить Солдата следить за волосами самостоятельно получалось плохо. Решив не прожаривать ради такой мелочи ему мозги, Пирс просто приказал делать это Броку, который на тот момент еще просто не знал, во что ввязывается. Особенно живописным Зимний возвращался с миссий. Брок не понаслышке знал, что убийства — грязная работа, но иногда ему казалось, что Солдат с мстительным удовольствием выбирает лужу поглубже и погрязнее, чтобы с головой туда нырнуть, прежде чем явиться и отдать себя в его, Брока, руки. Брок закатывал глаза, видя чумазое лицо, обрамленное спутанными волосами, качал головой, отправлял Зимнего в ванную, и тот, на ходу снимая грязную одежду и бросая ее на пол по пути, неспешно подчинялся его приказу. Выглядело это исключительно пошло и крайне притягательно, но Брок был абсолютно уверен, что Зимний делает это неосознанно. Ну, почти уверен. И каждый раз, когда он провожал глазами это великолепное тело, скрывающееся в уже наполненной паром ванной, он внутренне сжимался от восхищения. Грязная одежда обычно сразу отправлялась в помойку - Зимний не отличался бережливостью по отношению к снаряжению, но выделялся исключительным отсутствием чувства самосохранения - куртка могла быть изрезана и продырявлена в нескольких местах, и Броку потом приходилось лечить уже начинающие затягиваться глубокие порезы. Дальше начиналось самое интересное, то, чего Рамлоу так ждал — Зимний стучал в дверь или выкрикивал что-то вроде «Эй!», и это означало, что Брок мог войти. Почти половину комнаты занимала глубокая ванна-джакузи с высоким бортиком, возле которого сидел, по грудь в воде, Зимний, откинув голову назад. Левую руку он всегда клал на бортик ванной, и Рамлоу, сам будучи солдатом, прекрасно понимал, почему — в случае нападения это поможет быстрее отреагировать. Однажды ему на собственной шкуре пришлось испытать скорость реакции Зимнего — задумавшись, он задел его левое плечо, и поплатился за это недельным ношением лангетки на вывихнутом запястье. Впрочем, обычно все происходило довольно мирно — Брок аккуратно взбивал пену на темных волосах, тщательно промывал их, а после — расчесывал и сушил. Рамлоу никому не говорил, но на Youtube он посмотрел несколько уроков по стрижке волос, прикупил себе ножницы, и иногда подравнивал кончики Зимнему — чтобы не секлись. С этой же целью позже он начал покупать бальзамы, маски и масло для волос. К неожиданности для самого себя, ему действительно понравилось это занятие — было в этом что-то успокаивающее, причем для обоих. Последнее он выяснил случайно — первые недели он, если уж быть совсем честным, боялся прикасаться к убийце с абсолютно промытыми мозгами — на своих, как он знал (читай — людей Гидры) Зимнему было запрещено нападать (без отдельного приказа, все же Гидра — есть Гидра), но поди ж ты разберись, что там творится в этой прожаренной электричеством черепушке. Брок даже продумывал пути отхода — сам понимая, что это абсолютно напрасно, вывихнутое запястье равнодушно напоминало ему, что в этой гонке он заведомо проигравший. И тогда он решил пойти другим путем — сделать так, чтобы Зимнему не хотелось на него нападать. На помощь вновь пришел Youtube — и вскоре даже Джек (не очень-то любящий такие штучки) с восхищением отметил его способности в массаже головы и шеи. Зимний же молчал. И это раздражало — Брок понимал, что требует внимания, фактически, от биоробота, но все равно хотел знать — что он чувствует? Брезгливость? Раздражение? Удовольствие? Ответ он получает случайно — в тот день все идет наперекосяк, и Брок выполняет свои обязанности личного парикмахера формально, можно сказать, халтурит — мысли его далеко, он машинально наливает шампунь, проводит ладонью по чужим волосам, мягко пробегается пальцами возле ушей, поглаживает затылок, тянется к лейке душа, чтобы уже смыть пену и уйти, и тут же замирает: стоит ему отнять руки от головы Зимнего, как тот мягко подается назад, словно тянется за его ладонями. Это одно короткое, едва заметное движение заставляет его в ту же минуту забыть обо всем. Он бормочет что-то о том, что пены недостаточно, сам не очень понимая, что именно он говорит, щедро наливает еще одну порцию шампуня в ладонь и осторожными, но сильными движениями, двигаясь ото лба к затылку, а потом к основанию шеи, поглаживает, надавливает, растирает. Пены слишком много, она стекает по его рукам неряшливыми белыми клоками падает на пол, но ему плевать, потому что Зимний впервые убирает левую руку с бортика, телом чуть подается вперед и слегка закидывает голову назад, упираясь затылком в ладони Рамлоу. Пена на волосах издает забавный шуршащий звук, когда он осторожно собирает пальцами волосы на затылке в пучок и тянет их — сначала слабо, потом сильнее, чувствует, как голова Зимнего откидывается ему навстречу, и наблюдает, как он закрывает глаза от удовольствия. Весь вечер после этого Брок ходит по дому со странной задумчивой улыбкой на лице, чем неимоверно раздражает Джека, но даже не замечает этого. *** Еще одним неожиданным открытием для Рамлоу становится любовь Солдата к сладкому. Это выясняется абсолютно случайно — маленький шоколадный батончик случайно выпадает из кармана Брока на пол в ванной. В момент, когда он видит, как напрягаются плечи Зимнего от этого шороха и Солдат резко поворачивает голову на звук, он успевает проклясть и батончики, и Джека, вечно прячущего их в его карманы (да, это довольно мило, но не сейчас, черт возьми!), и всю Гидру во главе с Пирсом. Одной рукой все еще касаясь головы своего подопечного, он осторожно наклоняется и подтягивает к себе шоколадку, и выпрямляется, неожиданно для себя протягивая ее Зимнему: — Хочешь? Тот несколько секунд молча смотрит на батончик, затем берет его левой рукой, и на мгновение Рамлоу чувствует прохладное прикосновение металлических пальцев. Шуршит обертка, Брок внимательно наблюдает за солдатом, и неожиданно для себя улыбается, видя, как тот, щурясь от удовольствия, жует шоколад. С этого дня Рамлоу всегда приносит с собой что-то сладкое, каждый раз странно волнуясь, понравится ли его гостинец Солдату, и быстро выясняет, что обычный молочный шоколад и, к удивлению, рахат-лукум — вне конкуренции. Когда Брок наблюдает, как Зимний слизывает с губ сахарную пудру, он приходит к выводу, что все сворачивает куда-то не туда, но остановиться он уже не в силах. *** Однажды Солдат не возвращается после очередного задания. Брок не знает подробностей — в этой операции ни он, ни Джек не принимали участия, но его начинает грызть неприятная тревога. Связи с группой нет. Пирс в бешенстве, но сделать ничего нельзя. Только ждать. И Рамлоу ждет. Прошло уже пять часов от расчетного времени возвращения, за окном глубокая ночь, когда дверь в его крошечный кабинет распахивается и на пороге появляется один из штатных медиков: — Забирайте вашего подопечного. Видок у него, конечно… — он не успевает закончить, как Брок вскакивает на ноги и бросается к двери, отшвыривая с дороги незадачливого врача. Зимнего он находит в процедурной. Выглядит он впрямь неважно — впрочем, насколько может судить Рамлоу, с облегчением выдыхая, ничего критичного для Солдата. Из серьезного — глубокая рваная рана на плече (вероятно, зацепило осколком гранаты), которую как раз заканчивают зашивать, пока Зимний ровным, ничего не выражающим голосом, говорит об итогах миссии. И, судя по довольному лицу Пирса, она увенчалась успехом. При появлении Брока Зимний замолкает, Пирс оглядывается на вошедшего, быстро говорит: — Отличная работа, Солдат, — и направляется к стоящему в дверях Броку, проходя мимо, он бросает вполголоса с легким раздражением: — Приведи его в порядок. Он нужен мне завтра вечером, и в приличном виде. *** В ванной жарко, даже душно — но Брока почему-то потряхивает в странном ознобе. Стоит ему коснуться спутанного темного клубка волос, он понимает, что они пропитались кровью — на пальцах блестят матово-черные в освещении ламп капли. Брок осторожно сдвигает волосы вбок, и обнаруживает чуть выше уха свежий шрам. Там, где железные скобки стягивают края раны, все еще сочится кровь. Солдат молча дергает головой — видимо, ему неприятно, или даже больно — Рамлоу не особо в курсе, как у него обстоит с чувствительностью. Но делать нечего — Пирс ясно дал понять, чего он хочет. Рамлоу бормочет что-то успокаивающее под нос, прикрывает свежий шрам полотенцем, чтобы на него не попадала вода, и включает душ. Вода окрашивается в ржавый цвет, полотенце, конечно же, намокает, Зимний вновь дергает головой, и Брок, забывшись, кладет руку ему на плечо, чтобы удержать на месте. Чужая кожа неожиданно обжигает, Рамлоу быстро отдергивает руку и одновременно с этим вспоминает, что процессы регенерации резко повышают температуру Солдату. Зимний, впрочем, никак не реагирует на его прикосновение — то ли устал, то ли уже привык. Брок, как может, промывает волосы от грязи и крови, стараясь не задевать свежую рану. Закончив, он придирчиво осматривает результату своего труда, и приходит к выводу, что на сегодня достаточно. Вода в ванной тем временем остывает, и он просит Зимнего одеться, а потом они закончат. Брок никогда не смотрит, как Солдат встает из ванной, берет полотенце, вытирается и надевает всегда лежащую рядом одежду — обычно безлико-серые или черные брюки и такая же кофта. Но сегодня он украдкой следит за ним, нахмурившись, замечая, как Зимний медленно, чуть сгорбившись, одевается — наверное, сломаны ребра — проносится у Брока в голове. К креслу, стоящему поодаль, у стены, рядом с висящим на ней феном, Солдат идет, немного прихрамывая. Когда Рамлоу заканчивает сушить мокрые волосы и окидывает своего подопечного взглядом, то, к своему удивлению, понимает, что тот выглядит уже гораздо свежее, чем до начала всех процедур. Брок уже собирается было уйти, как вдруг натыкается на вопросительный взгляд Зимнего, и от этого на душе странно теплеет. Он, стараясь не улыбнуться, лезет в карман и молча протягивает Солдату батончик «Сникерс». Тот, так же молча, принимает его, разламывает пополам и неожиданно протягивает Броку. Рамлоу несколько долгих секунд в недоумении смотрит на протянутую к нему руку, словно пытаясь понять, что ему теперь делать, затем кивает и усаживается напротив Зимнего. Они едят шоколад в полной тишине, и Брок готов покляcться, что этот момент — самое странное, что с ним происходило за всю его жизнь. Солдат сминает обертку и бросает ее на стол, чуть склоняет голову набок и внезапно проводит рукой по волосам, откидывая упавшие на глаза пряди. Этот жест в его исполнении кажется настолько чужеродным и одновременно естественным, что у Брока от его вида начинает неприятно ныть где-то в груди. Этот жест не принадлежал Зимнему, он принадлежал кому-то другому, тому, кто был ДО него. — Спасибо, — сухой, хриплый голос заставляет Рамлоу вздрогнуть. Брок слишком потрясен, чтобы что-то ответить, он резко встает, сгребает со стола смятую обертку от шоколадки и сует ее в карман, затем быстрым шагом выходит из ванной, ощущая на своей спине тяжелый внимательный взгляд. На следующее утро Брок вновь видит то же движение Зимнего — он легко и привычно поправляет волосы, проводя по ним ладонью, когда в комнату входит Александр Пирс, и, при виде того, как загораются яростью и страхом глаза главы Гидры, понимает, что произошло что-то очень нехорошее. В обед его вызывают к Пирсу, и тот сухо сообщает, что больше в его услугах Зимний не нуждается. Выходя из кабинета, Рамлоу слышит глухие крики, полные боли, временами больше похожие на рычание, и понимает, что Пирс отдал приказ в очередной раз обнулить Солдата. Тем же вечером, когда Брок встречает в коридоре Зимнего в сопровождении вооруженного отряда, он понимает, что процедура прошла успешно. Пустые, равнодушные глаза, не задерживаясь, пробегают по лицу Рамлоу, Солдат вновь собран и готов выполнять приказы. Брок специально наблюдает за ним несколько дней, и убеждается, что посторонний жест, которым Зимний поправлял волосы и который так встревожил Пирса, исчез без следа. И все становится по-прежнему. Но Брок помнит.