Улица

Видел, как кобель вскочил на тощую суку, устремленный инстинктом плодить дальше голодных, замерзших, больных щенят. Наверное, большая часть из них не выживет, а самых везучих бабка из соседнего подъезда будет кормить кашей с костями. Прошел мимо открытого на первом этаже окна. Оттуда с кухни раздавались вопли, шумела бьющаяся посуда. “Опять подрались”, - подумал. Интересно, уйдет ли от него жена, или сегодня ей суждено погибнуть под мужниным кулаком? Бог их знает, женщин. Знал он такую, что родила инвалида в девятнадцать лет, побоявшись делать аборт, и всю жизнь против воли посвятила ребенку. Мужик, понятно, быстро свалил: зачем ему эти хлопоты. А инвалид все соки из нее высосал, и все сосет, потому как инвалид, он никогда не повзрослеет достаточно, чтобы дать свободу матери. И так живут они, женщины, во всей России, не смея предать семьи ради самих себя.  Тут он вошел в большую грязную лужу, прятавшуюся под черным снегом. Вода просочилась сквозь дешевый ботинок с носком и ударила острой болью. Блядство! Не свернуть, без фонаря не видно ни зги, до дома еще шагать и шагать, заболеет. А лекарства дорогие, денег на них после квартплаты хватать не будет, и на больничный нельзя. Нельзя болеть, нет, нельзя.