Стикеры

Солнечные очки зимой — это сильно. Антону было так похрен, как ещё не было никогда, тем более что Попов тоже ушёл в отрыв, как уволился. Неоновый свет клубной вывески розовел на заснеженном козырьке, а приятная темнота, обволакивавшая салон машины, располагала молчать. Чёрные водолазки, цепи, пирсинг и тёмные очки. Арсений ржал, разглядывая себя в зеркало: «Я стала готкой», а сам Шастун довольно ухмылялся и хлопал его по жопе. Два года прошло. Они узнали друг друга ещё лучше и поняли, что их коллаб — это что-то большее, чем крышесносный секс по крышесносной любви. Что-то большее, чем несколько нарисованных и успешно зашедших стикер-паков. Оказалось, Арсений жил на его волне. Оказалось, Шастун сам жил на этой волне — только боялся её в первые семнадцать лет жизни. Ретро-звук и ебейший стиль — Арс привил ему вкус к жизни. «И кто, если не я, тебе расскажет всю суть» — на заднем сиденье, в постели на каком-то там этаже, в тренажёрке и на работе. Благо что теперь она у них была общая. — Ты новые-то отправил им? — Арс выдыхал в раскрытое окно машины вишнёвый дым электронной курилки, которую Антон подарил ему на Новый год. — Мг-хм. Сказали, что я лох. — Почему? — Да там, — Антон махнул рукой. — Ерунда. Даже после поступления в вуз, куда Попов загнал его ссаными тряпками, после тонны курсов-хуюрсов, после нескольких лет работы он всё равно лажал. Агентство, которое они сделали с нуля, ехало на поповских плечах с целой дюжиной иллюстраторов и пиарщиков, и в последнее время — год, что ли, високосный? — дела у них шли хуёво. Арсений задумчиво постучал пальцами по рулю. Почесал бровь, откинулся на сиденье, тяжело вздохнув, и проводил взглядом развесёлую компанию, выходившую из клуба. — Не в тебе дело, по ходу. Антон вскинул бровь: — В смысле? Арс молчал, поигрывая желваками — будто слова нужные подбирал. Отросшая борода темнела на подбородке. Он закусил губу и цыкнул: — Ира написала, что Руслан к тестировщикам перевёлся. Бракует всё, чё бы я ни прислал. Ну и ты, видимо... Антон нервно фыркнул, уставившись на Арсения. Год бессонных ночей, самобичевания и попыток понять, в каком месте он ошибается, что налаженные рабочие алгоритмы идут вкривь и вкось — и всё из-за этого козла. — Я его ёбну, — решительно заявил он. Горькая злоба чуть глаза не застлала; он стукнул ладонью по бардачку. — Поехали. — Куда? — нахмурился Арсений. — В офис, куда. Я ему нахрен башку раскрошу! — Успокойся, терминатор, — Арсений схватил его за предплечье и через силу притянул к себе. Антон заворчал, но уже потише — побыковал тихонечко и смолк совсем под нежными поцелуями в висок. — Ни хрена ты не докажешь, — прошептал Арс ему в ухо. — Он теперь за весь отдел отвечает и за правки на финальном этапе. — И чё будем делать, Арс? Разъебёмся с ними и ещё хуллион человек наймём? Деньги у тебя есть? — пробурчал Антон, сверкая глазами. Ручка коробки передач упёрлась ему в ребро, и сидеть так было неудобно. Но когда заклёванная родинками рука легла ему на бедро, стало вполне терпимо. С любимым графом любое говно было терпимо. — У меня есть план, — Арсений лукаво поджал губы, глядя Шастуну в глаза, и тот подумал: всё-таки не зря они вместе. — Помнишь, как с ментами разбирались, когда он твои фотки слил? — Такое забудешь. — Я через одного полицая достал ключи к его почте. Антон поднял голову и во все глаза уставился на своего мужчину. — Чё? Серьёзно? — Ну. Сучья натура по себе нашлась — а Попов был той ещё сучкой. Хитрая графья жопа гораздо лучше умела искать выгоду и крысить на пидорасов, которые отравляли им жизнь и отбирали хлеб. Поэтому Антон ему верил, зная, что не прогадает. Всё будет в шоколаде и неоне — лучше всех.