The Way I Do

Под поверхностью Я почти уверен, я ничего не стою, если я не могу быть полезен… Это давление, как капля, которая никогда не останавливается, капает, капает Давление, которое будет наполнять, наполнять, наполнять, пока ты просто не лопнешь. Регулус яростно потёр глаза и посмотрел в зеркало. Его глаза всё ещё были карими, но окружающий их белок был окрашен в красный, а лицо было опухшим от слёз. Регулус давным-давно принял тот факт, что никакая хандра не изменит цвет его глаз, но это не означало, что это причиняло боли меньше, когда кто-то указывал на это. «Не позволяй ему играть с нами, Цисси, только если у тебя голубые глаза, ты можешь играть с нами.» «Вы с Сириусом могли бы походить на близнецов, если ты был бы не таким маленьким и твои глаза были бы не карими.» «Почему у тебя глаза не голубые, как у остальных членов твоей семьи?» Регулусу теперь больше не надо было привыкать к насмешкам и вопросам о его глазах, как когда его кузина Беллатрикс не пускала в свою комнату поиграть с братом и кузинами на Рождество, когда он был маленьким. Единственная разница была в том, что теперь он был бы проклят, если бы позволил кому угодно увидеть, как сильно эта неуверенность повлияла на него. Когда Сириус и кузины были с тонко очерчёнными, острыми линиями челюстей, высокими скулами и голубыми глазами, ясными, как день, Регулус выглядел измождённым, почти измученным, и торчал, как нарыв на большом пальце на семейных портретах. Но он больше не мог плакать матери, как он сделал в то Рождество, в любом случае она о нём не сильно заботилась. — Просто иди поиграй с домовым эльфом, Регулус, — прогнала его мать, — У него тоже карие глаза, — фыркнула она. Регулус вытряхнул воспоминания из головы, вытер следы слёз с лица и направился обратно в коридор. Посмотрев на часы, Регулус обнаружил, что уже опаздывает на Трансфигурацию на пятнадцать минут и ускорил шаг. Он был бы во время, но, когда он сел, позаниматься в коридоре Трансфигурации, мимо прошел Сириус со своим вызывающим Блэковским взглядом, обсуждая что-то, не много не мало, с Джеймсом Поттером. Регулус почувствовал, как ускорилось его сердцебиение при виде Джеймса и спрятал нос в книгу, демонстративно игнорируя пылающие щёки. — Нет, Джеймс, ты прав. Не всё в том, чтобы быть Блэком, вконец ужасно, как по мне, я невероятно красив, — он пошевелил бровями Джеймсу. — Ты врождённый, вот кто ты, приятель, — Джеймс, смеясь, оттолкнул лицо Сириуса от своего собственного. — Эй! Просто потому, что мои глаза голубые, это не значит, что я врождённый, — Сириус надулся, — Ты просто завидуешь, что я красивей, чем ты, — он ухмыльнулся. — Ты так думаешь! — Джеймс игриво толкнул Сириуса. Регулус старался не замечать их, притворяясь, что тупо сосредоточен на своей книге сидя на подоконнике, но все же случайно сумел попасться на глаза Сириусу. — Например, посмотри вон там на Рега, его глаза карие. Видишь, не врождённый, — возразил Сириус, выглядя самодовольным. — Он другой… — начал Джеймс, но должно быть, понял, что на самом деле они не так уж сильно отличались друг от друга, будучи братьями. — О, подожди. Ну, неважно. Время от времени в генофонде каждого человека случается странный несчастный случай. Странный несчастный случай. Так вот кем все его считали. Это задело, особенно исходящее от Джеймса Поттера, который Регулусу по глупости нравился с четвёртого курса. Даже иногда Регулусу казалось, что Джеймс отвечает ему взаимностью, но он должен был смотреть на ситуацию адекватно. Никакие тренировки по квиддичу один на один с Джеймсом не меняли того факта, что он всегда будет вторым после Сириуса. Для Сириуса, для Джеймса, для его собственной семьи, он не стоял на первом месте. На самом деле, он был хуже чем вторым, — он был запасным. Намеренно второй, альтернативный, замещающий, наихудший вариант, последнее средство, или как его там хотели называть. Тебе повезло, что уродец оказался запасным, Вальбурга, потому что, знаешь, он даже не похож на всех нас. И вот как Регулус закончил тем, что плакал в ванной и опоздал на урок тем утром. Когда он наконец сел, он рассеянно постучал пальцем по столу, заглушая профессора МакГонагалл и размышляя о своей собственной значимости. Конечно, на него возлагались большие надежды, но не похоже было, чтобы он когда-либо мог их оправдать, но, черт возьми, он пытался. Он пытался соответствовать своей семье, он хотел соответствовать, чтобы его приняли; но он не мог изменить свои черты. В конце концов, очарование красоты только временное. Его желание принадлежать семье было не менее облегчено его братом, который так старался дистанцироваться и бросить вызов своей роли в семье — ожидая, что Регулус сделает то же самое — несмотря на то, что родился со всеми качествами, которых не хватало Регулусу, но которыми он стремился обладать. Он не мог угодить Сириусу, он не мог угодить своей семье; он задавался вопросом, будет ли кому-нибудь все равно, если он просто… исчезнет. Это избавило бы его от пятна на гобелене, который был его именем, и сделало бы его ещё одной неудачей, позором, предметом насмешек. * * * — Регулус… Пожалуйста, слезай с уступа. — Джеймс Поттер говорил медленно, умоляюще. Регулус покачнулся, находясь в опасной близости от свободного падения, которое следовало позади него с вершины Астрономической башни. — Пожалуйста, не делай этого. Регулус, послушай меня. Он слушал. Только ему было всё равно. Он тоже был бы предоставлен самому себе, если бы не дурацкая карта мародёров, которая заставила Джеймса понять, что он делает, и последовать за ним сюда. Он был так близко, что всё могло закончиться быстрее, чем предложение без запятой. Регулус невольно ухмыльнулся — только он мог думать о грамматике, о всех вещах, в такое время, как это. Он определённо был жалок. Он хотел сделать шаг вперёд, но обнаружил, что вместо этого заговорил. Он не знал почему, но его грудь вздымалась и скручивалась так, что не позволяла ему двигаться, пока он не задаст вопрос. — Почему, Джеймс? — Он вздохнул. — В чём смысл? — Потому что, потому что… — бессвязно бормотал Джеймс. Регулус прервал его и презрительно рассмеялся. — Видишь, даже ты не можешь придумать причину. Так будет лучше. Больше никаких ожиданий, — сказал, почти задумчиво, Регулус — Нет. Этого не будет. Перестань говорить себе это. Люди здесь заботятся о тебе, — Джеймс под отчаяние вложил в свой голос нотку власти. — Никому нет дела до меня, — категорично сказал Регулус. — Мне есть дело до тебя, — голос Джеймса сорвался. — Мне есть дело до тебя, Регулус. Регулус обернулся только потому, что Джеймс плакал. — Мне есть до тебя дело, — повторил Джеймс, теперь всхлипывая. — Пожалуйста. Регулус, возможно, никогда не узнает, что на него нашло в тот момент, но вид Джеймса Поттера, падающего на колени, хватающего ртом воздух и умоляющего сохранить жизнь его, Регулуса, заставил его сойти с уступа и опуститься на пол рядом с Джеймсом. Регулус положил руки Джеймсу на плечи и посмотрел ему в глаза. Это был отчаянный коричневый цвет на фоне непоколебимого орехового, и Регулус понял, что Джеймс говорит правду. — Ты… — Джеймс фыркнул, — Ты идеален такой, какой ты есть, Рег. — Нет, я урод, ты сам так сказал, — возразил Регулус, заставляя Джеймса согласиться с ним. — Я был идиотом, я не считаю тебя уродом. Чёрт, я бы соврал, если бы сказал, что твои глаза были бы не моей любимой чертой в тебе! — Джеймс плакал. — Что ты имеешь в виду? — Регулус почти требовал, в манере, которая казалась бы жадной, если бы это не было отчаянной попыткой спасти себя, пока не стало слишком поздно. — Я имею в виду… я имею в виду то, как твои глаза передают малейшие эмоции, даже когда ты пытаешься выглядеть грозно. Как они загораются, когда ты правильно задаёшь вопрос, или… или как ты можешь заставить замолчать толпу одним острым взглядом, но твои глаза всегда смягчаются, когда ты говоришь с первокурсниками, даже если это гриффиндорец. Или как сейчас, — продолжал Джеймс, — ты пытаешься выглядеть скептически, но я вижу, что ты знаешь, что я говорю правду. — Регулус открыл рот, чтобы возразить, но был оборван прежде, чем слова успели сорваться с его губ. — Даже не говори, что это неправда, потому что твои глаза говорят мне, что ты знаешь, что это так, они так выразительны. Они прекрасны, Регулус; ты просто должен найти людей, которые позволят тебе увидеть их так, как вижу я, — закончил он, обнимая протянутые руки Регулуса. Он недоверчиво уставился на Джеймса, пытаясь ответить, но ему казалось, что его слова плавают на дне моря, давление воды давит на них, удерживая его речь под поверхностью. Джеймс, казалось, понимал это. — Тебе не нужно ничего говорить, я вижу это по твоим глазам, — прошептал он. Регулус отпустил плечи Джеймса и обхватил его руками, держа так, словно он был единственным, что связывало Регулуса с этим миром. Джеймс заключил его в такие же крепкие объятия и прижал к себе. Регулус плакал до тех пор, пока они оба не заснули, обнявшись на балконе Астрономической башни, и проснулись только тогда, когда ласковое солнце коснулось их щёк, согревая лицо и душу ранним утром.