***
-Покажи, покажи, покажи мне любовь... - шептал Чуя, задыхаясь в крепких руках Дазая. Он полностью отчаялся и уже даже не сопротивлялся этому человеку. А был ли он действительно человеком? Человеку присущи эмоции, чувства, сочувствие. Этого всего не было у Дазая. Он состоял полностью из сплошной ненависти, застилающей глаза, чистой агрессии, управляющей руками и всепоглощающего недоверия, из-за которого он просто не мог отдать себя другому человеку, полностью раствориться в нём и его любви. Поэтому он душил Накахару. Душил его наивность и доверчивость. Душил его всепоглощающую любовь к миру, его спокойствие. Он не должен быть таким идеальным. А он именно таким и был. Его ни что не могло согнуть и сломать. Поэтому Осаму просто убивал его. Медленно уничтожал морально, лишая всякой воли и возможности неповиновения. Чуя слышал хруст. Только не шеи или других костей, а хруст ломающейся морали и его свободы. Он слышал скрип клетки, в которую его насильно сажают, и которая оказывается слишком маленькой для него, поэтому он просто сдаётся, не в силах бороться дальше. Он поворачивает голову в бок, не способный смотреть в любимое лицо, искажённое злобой. Из его глубоких голубых глаз катятся кристалики слёз. Они царапают глазное яблоко, и оно становится красным. Они проходятся острыми краями по щекам, завоёвывая всё новые и новые территории, обжигая и доставляя дискомфорт. Руки уже ослабли, они невольными тряпочками лежат на шее, лишь чуть-чуть сдавливая чужие, как бы в попытке оттолкнуть. Но не лучше ли будет просто умереть? Здесь и сейчас, навсегда. Но через бесконечно долгие секунды он больше не чувствует тугой хватки, тонких пальце, давящих на кадык. Его горячих от слёз щёк касаются холодные, шершавые губы, а глухую тишину нарушают надрывные прости. Дазай не хочет убивать это чудо. Он бесконечно его любил, но также бесконечно ненавидел. Ненавидел за открытость, но любил за преданность. Ненавидел за доверие, но любил за привязанность. Он не мог просто так отпустить своё рыжее чудо, приносящее красочность своей рыжей головой в его чёрные будни. Чуя хватал его за худые скулы слабыми руками, ловя каждое прости губами, будто не веря, будто желая удостовериться в этих словах, попробовать их, чтобы до конца убедиться, что Дазай действительно извиняется. А ещё... подтвердить, что он прощает. Прощает в очередной раз как всегда было, есть и будет. Ничего не изменится, пока один из них не умрёт. Но как бы им это всё обоим не нравились, они не могли избавиться друг от друга. Любовь была слишком сильна для этого. А может ненависть?...***
-Покажи, покажи, покажи мне любовь... - в руках было острое лезвие. Оно уже не раз оказывалось в опасной близости от шеи или запястья. Только на этот раз его в руку вложил сам Дазай. Покончить с собой означало покончить со всем. С их отношениями, с их любовью, с их ненавистью. Ненависть - сильное чувство, сильнее любви, сильнее надежды. Любовь... она умирает первой, надежда - последней. Ненависть же бессмертна. Она будет жить в сердце даже после того, как человек уйдёт навсегда. Поэтому Чуя решил просто оставить Дазая. Оставить его с ненавистью к себе, ненавистью ко всему. Пусть живёт на зло Накахаре. Металл скользит по бледной коже и выступает кровь. Она медленно стекает по ванной, окрашивая воду в насыщенный красный цвет, такой же, как глаза Осаму в его глухих приступах безумия. Из ещё одного пореза потекла ещё более плотная струя, поднимаясь бордовой дымкой за прозрачной гладью воды. За кровью из ослабевшего тела потихоньку утекает и сознание. Оно уплывает в чёрную бездну безвременья, в холодные объятия смерти. Дазай видит ледяное тело в еле тёплой воде. Он улыбается. Улыбается и заливается громким смехом с искрой сумасшествия в глазах. Да, он чёртов псих, сбежавший из какой-нибудь лечебницы. Только он обычный молодой человек восемнадцати лет, который работает в Портовой Мафии, и не видит смысла жизни без убийств и преследований, без зачисток, взрывов и крови. Это уже не смысл его жизни, а сама жизнь состоит из этого. Его руки по локоть в крови, его глаза видели столько смертей, его пальцы столько раз нажимали на курок, держа пистолет прямо у виска жертвы.***
-Покажи, покажи, покажи мне любовь, - шепчет уже Дазай, облокачиваясь спиной о старую, не ухоженную могилу. Ему до сих пор больно. Он ненавидит Накахару за такое жестокое предательство. Всё вертелось вокруг этого человека, но сейчас он просто сидит у могилы, разговаривает с давно почившим возлюбленным и смотрит на кроваво-красные камелии, напоминающие, возвращающие в тот момент, когда он увидел Чую в практически багровой воде. Тогда в голове что-то щёлкнуло. Будто что-то умерло вместе с дорогим сердцу рыжим. Это была надежда, которая умирает последней. И с того момента в сердце осталась лишь тупая, слепая ненависть...