Однажды я выберусь...

Ах! что изгнанье, заточенье! Захочет — выручит судьба! Что враг!- возможно примиренье, Возможна равная борьба; Как гнев его ни беспределен, Он промахнется в добрый час… Но той руки удар смертелен, Которая ласкала нас!..

Удар, еще один и еще, по щекамс жудкой скоростью катятся соленые струйки. У него истрика. Сколько он торчит в этой чертовой пустоте? Год? Два? А может всего неделю или чертов час... Ощущение времени абсолютно отсутствовало, а такая свойственная ему дободушная улыбка потихоньку гасла. Он не хочет, не может так продолжить, он тринадцатый номер, сильнейший! Хотя создателю совершенно плевать на него и на клонов и вообще на всех! Чертов создатель, чертова жизнь... он не может даже попросту сдохнуть... Так по идиотски... Как только он прикрывал тяжелые веки, возникало дикое овратительное чувство, будто он падает с большой высоты и вот-вот разобьется. Едкий страх наполнял давным-давно разорвавшееся на мелкие кусочки ердце, глаза слезились. Глаза опять защипало, не в силах сдержвать жгучий порым нахлынувших чувств, весь сжался, рвано глотая замороженный воздух пустоты. Безысходность, накрывает с головой, Сначала в груди почему-то тянет холодом. Не кладбищенским, окончательным, а таким, будто под кожей тает маленькая льдинка. Она тает, тает, и, когда окончательно превращается в воду, поджигает внутренности. Вопреки всем законам логики или физики жжёт то, что он так долго собирал. Вот смотрите тлеет башенка счастья, прямо за ней — полыхает в адском пламени что-то ещё. Блин, он даже не знает, что это такое, но тот факт, что оно тоже сгорает, приводит его в состояние какой-то безмозглой желеобразной субстанции, ещё — вдобавок — и оцепеневшей. Чуть позже, когда он единственный останется среди пепла, один на один с запахом гари, он придет в себя. Снова станет оплакивать сожжённые и дорогие сердцу постройки, примется восстанавливать их. Но пока огонь внутри бушует слишком… Просто слишком. И остановить его совсем не в его силах. Он не хочет, не хочет ничего этого! — Однажды я выберусь из этой вечной пустоты — шепчет Джокер и захлебываясь в собственных слезах прикладывает аккуратную ладонь к ненавистному куполу. С другой стороны раздается едва уловимый треск и резкий всхлип. Темный, немного расплывчатый силуэт за завесой падает на колени и приложив ладонь к самому краю купола шепчет: — "Однажды я выберусь из этой чертовой клетки, я выберусь..." До боли знакомый голос. Пиковый король. Парень явно был сломлен, в его хрипловатом голосе, красный узнает себя. — "Какого там, за куполом?" — тихо шепчет Пик. — Хреново... — бормочет красный. Наконец у него есть шанс высказаться, наконец... — Абсолютная пустота, безжизненный космос! Ни гравитации, ни света, ничего кроме этого чертового купола... А какого там, внутри? — Хреново... — шепчет король пиковой масти. — Мир абсолютно эдентичный земному, но как чистый лист. кроме нас и генераторов, ничего! Я не хочу править, красный, я хочу жить... Мгновение, оба всхлипнули и прижались лбами к ненавистном куполу. — Спасибо... Джокер. — Тебе спасибо, величество. Слез как небывало одна лишь пустота. Опять эти монотонные шаги и... его не стало. Первый и последний разговор восьмой и тринадцатой карты, который оба запомнило на все оставшееся существование длинною в вечность...