Прими меня

      Ева        Те ужасные минуты всё ещё стоят перед глазами. Я чувствовала себя точно так же, как при нападении Рэймонда на Вилланель. Чистая угроза нашей жизни, скачок адреналина, сила в руках, если бы в машине под рукой оказался нож или пресловутый топор, Хелен была бы уже мертва. Я сижу на полу своего номера, прислонив голову к матрацу, передо мной свисает с кровати рука Вилланель. Её голова лежит близко ко мне, я слушаю её дыхание последние пару часов. Я устала, но ни за что не смогу заснуть. Меня не покидает ощущение, что за нами придут, что заберут её у меня силой, или убьют. Всё кажется увлекательной игрой, до первой крови. И этой крови было так много, в номере по-прежнему стоит её запах. Запах крови и бинтов. Дверь открывается, и я от страха вжимаюсь пятой точкой в пол. В номер заходит Константин.       — Принёс тебе кофе, ночка тяжёлая.       — Спасибо. Почему она не приходит в себя?       — Ты видела коктейль препаратов, что Пэм в неё залила? Ты зря мучаешь себя, ложись спать, она проспит до утра.       — Не могу… Ты уверен, что Пэм не сделала хуже? Она работала в морге, там вряд ли кто-то жаловался.       — Кого бы мы смогли найти так быстро? С Вилланель всё будет нормально. Она выжила после твоего ножевого ранения, а там всё было куда хуже!       — Я даже ничего не знаю об этом. Она не говорила мне.       — Интересная история, пусть расскажет! Если сможет…       — Что?       — Да шучу я, шутка. Буду в соседнем номере, стучись, если что.       — Спасибо за кофе.        Появление Константина немного успокоило меня, я не одна, кому важно, чтобы Вилланель оставалась живой. Это буквально первый раз, когда мы находимся рядом друг с другом так долго! Уже несколько часов, и я могу рассматривать её ресницы и родинки на бледном лице, могу вдыхать запах её шампуня, могу разглядывать руку от плеча и вниз, думать о том, откуда взялся шрам на предплечье. Кофе самый обычный, никаких мыслей, как быть дальше.        Я спала? Да, вероятно, я заснула, ноги, согнутые в коленях, затекли, но я проснулась не от этого. Тёплая ладонь находилась на моём лице, и стоило мне в испуге распахнуть глаза, как она погладила и остановилась.       — Твой купидон слишком жесток со мной, — прохрипела Вилланель.       — Ты пришла в сознание, чтобы выдать эту шутку?       — Улыбнёшься?       — Нет.       — Всё плохо?       — Сама оцени.       — Я готова есть обезболивающие как конфетки.       — Пожалуйста, спи дальше.       — А ты, так и будешь сидеть на полу?       — Я боялась, что ты перестанешь дышать. Тебя зашивала девчонка из морга.       — Фу! А кто раздел меня?       — Я.       — И как тебе?       — Боже, Вилланель!       — Я конечно хотела перед тобой обнажиться, но не при таких обстоятельствах.       — Тебе нужно отдыхать, закрывай глаза.       — Я заняла твою постель, поэтому ты на полу?       — Выключу свет.       — Стой. Ты ляжешь со мной? Сколько ты так уже просидела? Я ничего не смогу тебе сделать в таком состоянии. Ложись.       — Обещай, что сразу же заснёшь!        Вилланель моргнула. Её попытка привстать была провальной, но она сделала усилие над собой, чтобы немного поменять положение тела. Мы положили её на живот, чтобы не давить на рану, но долго ли можно так пролежать? Вилланель        Почему это не сработало в прошлый раз, но сработало сейчас? И с полученной раной я оказалась в её постели? Разве ножевое ранение не должно было привести к такому же результату? В прошлый раз во всём была виновата Ева, а в этот? Как я оказалась здесь? У меня много вопросов, но все они в склизком тумане разума от препаратов. Мне хотелось бы немедленно встать, поговорить, может, даже уйти. Зализывать раны мне привычнее в одиночестве. Она боится меня, ложится на самый край, докуда мне не достать. Какое-то время я прислушиваюсь к монотонной пульсации боли и отключаюсь.        Меня будит совсем другая боль, острая, словно в меня вонзили дрель и прямо сейчас накручивают мои нервы на сверло. Я со всей силы сжала подушку под своей головой и постаралась не стонать, не вышло, холодный пот прошиб моё тело, захотелось сжаться и кричать. Из какой-то кромешной тьмы, в которой хочется подохнуть, меня заботливо приподняли и перевернули. У меня не было сил даже глаза открыть, но я почувствовала как в мой рот вложили таблетку и дали её запить. Холодная ладонь на моём лбу, размеренное покачивание, её голос был вдали, но слышим, она успокаивала.        Когда я проснулась и смогла повернуть голову в сторону половины кровати Евы, её там не оказалось. Досадно, и вероятно, я её не увижу. Она бросила меня на Константина? Или ещё хуже…       — Меня ищешь? Я решила поработать, пока ты спишь.        Голос звучал близко, я ещё раз повернула голову и осмотрела комнату. Ева сидела за столом, согнув одну ногу в колене. Её волосы невероятно раскинулись по плечам, майка была надета, к сожалению, не на голое тело, привычные для её образа серые штаны, но то, что она босиком, придаёт этому месту домашний уют. Никакого праздника в честь того, что я выжила? Вспомнив предыдущее пробуждение, мне стало душно, какой же слабой и жалкой я была. Это хочется немедленно исправить, я поднимаюсь, и Ева делает это вместе со мной.       — Стой! Подожди, не так резко! Куда ты собралась?       — Мне надуть в постель?       — Я помогу тебе передвигаться.       — Я справлюсь!       — Не нужно упрямства, Вилланель! — строго, сказала она и, схватив рубашку, встряхнула её.        Только сейчас я оценила количество бинтов, их слои, они сдавливали грудь, не очень-то комфортно. От наготы Ева отвернулась, помогла сесть и на ощупь застегнула пуговицы.        Я провела паршивые минуты в ванной, но хотя бы избавилась от привкуса смерти, заменив ментоловой пастой. Ева ждала меня с целой горкой пилюль на ладони. Мне бы не хотелось корчиться от боли у неё на глазах, поэтому послушно сгребаю их с её ладони. Слишком долго на ногах, начинает тошнить и всё темнеет в глазах. Ева поднимает подушку и вновь укладывает меня в постель.       — Слабость это мерзко.       — Нужно потерпеть.       — С болью я справлюсь, а вот репутацию уже не восстановить.       — Тебе не стоит переживать о том, что я о тебе думаю.       — А тебе… Всё ещё больно?        Спросив это, я тронула её руку, и показалось, что на меня сейчас упадёт потолок. Ведь, что угодно, всегда против нашего сближения.       — Я привыкла к этой боли, почти зажило.        Ева нервно отодрала пластырь от ладони и разжала её осматривая, я думала, там порез, но это ожог, выглядит красиво.       — Ты так и не сказала мне, кто сделал это с тобой? Сейчас ведь не ворвутся федералы? Я не переживу задержание.       — Здесь ты в безопасности.       — Так, кто, Ева?       — Узнаешь, и?       — Убью.       — Это была Хелен, но, я сама виновата, захотела играть с хищниками, должна привыкать к их когтям.       — Что происходит, Ева? Зачем тебе Хелен?       — Тебе следует отдыхать.       — Ну уж нет! Если ты в опасности, я не буду тут валяться!       — Хелен опасна, я заигралась с ней, и вот к чему это привело. Тебе лучше не лезть к ней. Я пыталась тебя обезопасить, но она вытащила тебя.       — Так вот, что ты хотела сделать, засунув меня в тюрьму!       — Убрать тебя с пути, чтобы Хелен не воспользовалась тобой как моей слабостью. Но в итоге, она это сделала. Я тронула что-то дорогое ей, и она отплатила.       — Стрела – её подарок? И это из-за тебя?       — Прости. Я не знала, и я пыталась помешать.        Я замолчала, и отвернулась от неё. Она принесла завтрак, но я отказалась есть, а из-за её настойчивости, хотела перевернуть поднос, но она знала это наперёд и убрала. Препараты начали действовать, затягивая меня в тёмную пустоту без снов.        Меня будили, я слышала Еву и Константина, несколько слов от жуткой девки, они сняли с меня рубашку, освободили от бинтов и наложили новую повязку. Я почувствовала уколы на своём теле и услышала как она сказала:       — Скоро будет как новенькая.        Мы остались наедине, я чувствовала её пристальный взгляд на себе, но была слишком зла и обижена, чтобы заговорить первой. По её вине я тут валяюсь.       — Откуда этот шрам? — она нежно провела пальцами по моему предплечью, от чего всё во мне сжалось, — Ты не разговариваешь со мной? Он странный, рельефный.       — Зашивала Даша, пять швов без анестезии на кафельном полу в ванной закаляют характер.       — Так, откуда он?       — Некоторые люди всё же борются за свою жизнь.       — Выходит, тот, кто это сделал, уже мёртв?       — Ты выбиваешь из меня признание? Где-то здесь диктофон?       — Ты не доверяешь мне?       — Нет, любительница острых предметов!        Стоило помнить не только это, но и момент, когда защёлкнулись наручники, больно куснув запястья. Интересно, сколько раз на самом деле, она подставляла меня и хотела убить? Больше, чем я?       — Раз ты проснулась, позволь тебя покормить, тебе нужны силы для выздоровления.        Возражения не принимались, она помогла мне сесть и взяла уже подготовленную тарелку с кашей. В ней плавали ягоды, Ева всё перемешала и, подув на первую ложку, поднесла к моему рту.       — Это доставит тебе удовольствие? Покормить меня и прочувствовать всю мою слабость?        Воздух моментально наэлектризовался нездоровыми вибрациями, её взгляд никогда не был таким смелым, она кивнула. Чувствуя изнуряющую слабость на грани небытия, я готова позволить это сделать. Пассивно и смиренно оказавшись в этой ситуации, мне пришлось съесть всю кашу. В награду, явно осмелев, она хотела погладить меня по лицу, но я отвернулась, мне вновь хотелось уснуть.        Похоже, я проспала весь день, потому что пробудилась от включённого света и звуков, увидев Еву, я оценила её платье, буквально ощущая набухшие веки и скованность во всём теле.       — Красиво выглядишь, где была? — прозвучало завистливо, и убило комплимент.       — На встрече, — попыталась отмахнуться от вопроса она.       — У тебя кто-то есть?       — Возможно.       — У него такие же дерьмовые усы как у Нико?       — Приятная щетина.       — Жаль, я не могу отрастить что-то на своём лице, может, в таком случае ты бы на меня запала.        Ева усмехнулась и покачиваясь, скинула с себя туфли, я тут же всё поняла.       — Ты что, пьяна?       — Нельзя? Моя жизнь… Каждый день как последний, а твоё присутствие в моём номере оставляет ещё меньше шансов.       — Я не заставляю тебя быть рядом со мной.       — Да-да. Мы всегда так думаем и говорим, но на самом деле не имеем это в виду. Я о том, что единственное, чего бы мы правда хотели, это наоборот, быть друг с другом!       — Ого, да ты пьяна сильнее, чем я подумала.       — Ты такая сложная, — протянула она со стоном, приземлившись на кровать, достаточно неаккуратно, боль прострелила меня, но я стерпела.       — Ты не легче, — поморщилась я в ответ.        Её буквально волной кинуло на меня, после этих слов, я растерялась и удивилась, насколько это было возможно сейчас. Её губы на моих губах, и это не какой-то там порыв гнева, как в автобусе, это похоже на осознанное желание. Она сосется как девка после ночного клуба, но признаю, это сильно заводит. От такой как Ева такого не ожидаешь, что-то скромное или нелепое вполне, но смелого и развязного поцелуя никак нет. Привкус алкоголя и сладкой жвачки, она собиралась скрыть от меня своё состояние? Мило. Откинув одеяло, одной рукой, она смело проникла в моё бельё, я перестала дышать, сцепившись с её губами, не желая отпускать. Она тронула меня, и я уже готова была кончить, сама Поластри осмелилась! Кинула себе вызов и сделала это! Но, нет! Она пугается, отдергивает руку. В своей любимой манере — «а разве что-то было?» Она сбегает. Возможно, приняв душ, она протрезвеет, ну или она там плачет. Не знаю, но кажется несправедливым так завести меня и бросить. Я спускаю подушку и ложусь на бок, пытаясь успокоить себя, но фантазии где она не останавливается упрямо лезут в голову. Я зажмуриваю глаза приказывая себе спать, но это не работает. Я слушала шум воды, и то, как она гремела всем подряд, но очень пыталась быть тише, в итоге мы оказались в одной постели, опять, но каждый на своей половине и она даже не думала приближаться ко мне.        Утро начинается не с кофе, и не с вопроса, где Ева, я тянусь за обезболивающими. Меня окутывает туман ноющей боли. Звук вскрытой капсулы уже как наркотик, я заглатываю несколько и откидываюсь на подушку.       — Тебе не лучше? — слышу я из угла номера.       — Не терпится избавиться от меня?       — Ты не можешь обижаться на меня за стрелу, я не знала, что подвергаю тебя опасности.       — А ты на пулю в спину, ведь отвернулась от меня.       — А ты на нож, ведь бросала мне вызов и провоцировала.       — Что это было вчера?       — Что?       — Ты была сильно пьяна.       — Могу себе позволить.       — И касаться меня тоже?       — О чем ты?       — Ты что, не помнишь? Брось, Ева, я на препаратах, но не таких, что вызывают галлюцинации. Ты поцеловала меня!        Ева покраснела и кинулась собираться.       — Тебе хватило смелости начать. Я хочу знать, это случилось только из-за алкоголя, или ты хотела этого, а он тебя поддержал?       — Я не помню, что было. Тебе что-то нужно? Мне пора идти.       — Да, нужно. Я вчера сидела в номере голодная, ждала тебя, с надеждой, что ты накормишь и поможешь помыть волосы. Представь, я ещё не сдохла, и было бы неплохо получить помощь от тебя.       — Не ври, ты спала весь день. Может, сиделку нанять? Не знаю… Константина спрошу.       — А ты не можешь? Я что, многого прошу?       — Пэм сделает тебе перевязку, и посмотрим.       — Когда она зашивала меня, мне было так хреново, что мне бредилось, что она лемур, ну знаешь, эти пучеглазые зверушки.       — Пока все здесь терпят тебя, ты потерпишь всех, никаких оскорблений, иначе пойдёшь лечить себя сама.       — Не будь со мной грубой, Ева.       — Я тебя не боюсь. Ева        Мои колени трясутся, но я уже вышла из номера и могу перевести дыхание. У неё очень справедливые вопросы, а мне нет оправдания, алкоголь здесь ни при чём, я хотела это сделать. Я убегала от этого, пытаясь переключиться на Юсуфа, но это ничем не помогло. До назначенной в кафе встречи ещё пару часов, и я выхожу на улицу, решив, что лучше я погуляю, чем буду в номере, но через десять минут я уже позвонила Константину. Я переживала, что Вилланель будет голодна, и что Пэм поменяет ей повязку без меня, она хочет в душ, а я не могу представить, что испытаю, увидев её голой. Пожалуй, я просто трусливо сбежала от этого.        Кафе в молочных тонах поражает меня ценами на кофе. Я занимаю дальний столик и жду очередного раунда с хищником. Она будоражит моё сознание, при виде неё я испытываю нечто похожее на то, что чувствую по отношению к Вилланель. В какой-то степени, они очень похожи. Аромат духов действует как алкоголь, опьяняет меня, её поцелуи в мои щёки медленные, чтобы задержаться возле меня, взгляд холодных глаз, и по моему затылку пробегает холодок.       — Добрый день, Ева. Я ждала нашей встречи.       — Я тоже.       — Как себя чувствует Вилланель?       — Откуда мне знать?       — Брось, я исполнила твою мечту. Раненый монстр в твоей постели без возможности творить свои тёмные дела.       — Это было очень жестоко с твоей стороны, ты могла её убить.       — В моём мире, в том, к которому принадлежит Вилланель, есть негласное правило, никогда не трогать детей. Если ты её спросишь, она подтвердит это. Дети невинны, она не выбирают своих родителей, и не должны отвечать за их грехи.       — Твоей дочери понравилось со мной.       — Ты можешь сильно поплатиться за свою смелость. Я знаю, откуда она в тебе.       — Смелость?       — Да. Ты знаешь, перед кем ты действительно слаба, поэтому тебя не страшит всё остальное.       — Зачем нужна эта встреча?       — Я хотела предупредить, — начала она, слегка наклонившись, её внимание привлекла моя рука без пластыря, и она взяла её в свою, поглаживая, — Что шрамов будет больше, пока ты не поймёшь все правила игры.       — Мы можем договориться не вредить хотя бы друг другу?       — А ты сможешь убедить Вилланель, что ей не стоит меня убивать?       — Я попытаюсь.       — Позвони мне, как только она окрепнет, и мы продолжим уже вместе.        Хелен рассмотрела ожог и, улыбнувшись, отпустила мою руку.       — Не втягивай её в это.       — Вилланель сильный игрок, она нам нужна. Будь смелее, завладей ей, дай то, чего она хочет, и она пойдёт за тобой куда угодно.       — Я не могу этого дать.       — Брось себе вызов, избавься от слабости. Если честно, в голове не укладывается, как вы ещё не переспали. Вилланель очень доступная.       — Это не так.       — Разве? — усмехнулась Хелен.       — Между вами что-то было?       — Нет, но мне бы хотелось сделать что-то с её дерзким ртом.       — О, боже.       — Нам нужно будет как-нибудь выпить втроём. Но для начала, потуши в ней желание отомстить мне. До встречи, Ева.        Как моё желание превратилось в задание? И что это меняет? Я вернулась в отель, вошла в номер, с надеждой, что она спит, меня встретила тишина. В районе грудной клетки что-то вспыхивает, и начинает расползаться по моему телу, она по-прежнему на моей кровати. Руки лежат по обе стороны от выступающих лопаток, лицом она уткнулась в подушку, не могу понять, она спит? Стоит не съеденный завтрак, бинты не кажутся свежими, я поправляю их, и она поворачивает лицо в мою сторону.       — Ты что, плачешь? — удивляюсь я.        Она отворачивается, трёт лицо о подушку, я касаюсь её спины ладонью, и вижу, как от моего прикосновения она напрягается, а кожа покрывается мурашками.       — Не трогай.       — Прости, — отдёргиваю руку я, — Ты ничего не съела.       — Не хочу.       — Пэм поменяла тебе повязку?       — Нет, оставьте меня в покое.       — Боюсь, что нет. Тебе больно, скучно, стандартный набор хандры в действие, но всё это не поможет тебе окрепнуть. Ты не одна, и я тебе помогу, извини, что сбежала, я больше так не поступлю. Сейчас ты поднимешься, и мы помоем тебе голову для начала, — заявила я, не терпящим возражений тоном.        Она слаба и так ведома, я всё ещё боюсь трогать её, это долгое время было табу для меня. Она опасна, убеждала я себя, не подпускай, убегай, не смотри в её глаза, не цепляйся за нежный запах её кожи, не привыкай, не становись зависимой. Нет, нет, и нет! И где я теперь? С осторожностью вспениваю шампунь на её голове, смываю чуть горячей водой, смотрю на напряжённый затылок, на эти две линии, на её уши, смываю с них шампунь.       — Вот и всё, — вздыхаю я, справившись с одной задачей, — Сейчас возьму полотенце, потерпи минутку.        Вилланель стояла на коленях перед ванной с опущенной в неё головой, мы больше не придумали, как помыть голову не задев бинты. Пропитываю полотенцем влагу с её волос, тёплый поток уверенности начинает пробиваться через все табу, и я, следуя своему желанию, прикасаюсь губами к её затылку. Я решаю, что это лучший момент, это чувство глубже и осознаннее, чем простое наитие. Мои губы целуют её шею, захватывают напряжённые сухожилия, языком до мочки уха, поцелуй в точку пульса. Кладу ладонь на её грудную клетку и помогаю выпрямиться, откинуть голову назад, чтобы я могла ещё раз вытереть волосы. Она подозрительно молчалива, это придаёт мне смелости, я ещё раз целую её в шею. Вилланель поворачивается ко мне, взглянув без намёка на улыбку и сдвинув брови.       — Тебе нужен секс? — прямо, спрашивает она, и я вспыхиваю от стыда.       — Я… Не знаю, а тебе?       — Поцелуи это интимность, они невыносимы без любви, а секс это животное желание, если есть в нём потребность, удовлетворить его можно с кем угодно. Тебе только поиграться, или нужны поцелуи?       — Мне нужна ты.       — А мне нужно уединение, оставь меня ненадолго, я сама приму душ.       — Принесу тебе свежую одежду.        Я выбежала из ванной комнаты, пылая изнутри. Меня трясёт от того, что произошло, как далеко я зашла. Не поднимая взгляд, кладу стопку одежды на край умывальника. Вилланель не такая доступная, как думает Хелен, кажется, она мне не доверяет. Она отказала мне! Чтобы успокоиться, я отношу завтрак сама на кухню при отеле, и прошу Константина зайти к нам. По сигарете на балконе, я редко курю, но если есть компания, почему бы не расслабиться.       — Капризничает? — добродушно, спрашивает он.       — Это же Вилланель, ей нужно всё внимание мира!       — Осторожнее с ней, она ранена, но всё так же опасна.       — Константин, а Вилланель когда-нибудь причиняла вред ребёнку?       — У нас есть правило, не вредить детям, но один раз, она похитила мальца вместе с Дашей. Она убила, малыша не на кого было оставить, и она прихватила его как аксессуар, но быстро вернула людям, которые позаботились о его возвращении в семью. Мою дочь она похищала пару раз, но не вредила, ты это знаешь. Помню, она убила пацана в больнице, но тот сам боялся жить дальше.       — Милосердие, значит.       — Не оправдываю, не знаю, что там произошло.        Мы оба обернулись, когда услышали шум из спальни.       — Позову Пэм, может, при тебе она позволит сделать перевязку.       — Хорошо, я пока подготовлю её.        Константин вышел, Вилланель запустила монетку в автомат по выдачи сарказма.       — Сдружились? Присмотрись к нему, он добр, и у него отличная борода.       — Да, он хорош, — отметила я, чтобы её позлить. Вилланель        Я освежилась, но легче не стало, затылок ломит, и в теле такая тяжесть, что хочется в очередной раз отключиться. От её поцелуев тело всё ещё гудит, она завела меня так, как никому ещё не удавалось! Следует сказать ей об этом, но в номер входит лемур и таращится на нас.       — Эмм, готовы к процедурам?       — Научи Еву, пусть она это делает.       — Что? Нет! Я боюсь сделать больно и навредить, я не могу.       — Ты виновата в этом, ты и исправляй!        Ева смотрела с напряжённой тревогой во взгляде, но я не отступила. Вместе с Пэм она сняла с меня рубашку и освободила от бинтов. Пока они играли в больницу со мной, я вдыхала запах её волос, наблюдала за жилистыми руками, что боялись мне навредить, и терпела боль. Эта боль даже заводила меня, ведь причиняла её Ева. Мои соски предательски затвердели, и когда я поймала Еву на том, что она на них смотрит, привела всё в режим крайней неловкости. Возможно, она не знала, что я так же наблюдаю за её грудью, что шевелилась под рубашкой от движений, как бы мне хотелось просто взять Еву силой. Они закончили, Ева получила новый навык и, я надеюсь, что больше не увижу эту девку здесь.       — Было несильно больно, — поторопилась успокоить я её, погладив руку.       — Понимаю, обнажаться перед посторонними тебе не особо нравится, а вот передо мной…       — Ты, конечно же, заметила реакцию моего тела на твой взгляд? Хочешь дотронуться.       — Я… Эмм, Вилланель…       — Да, Ева?       — Почему мне так неловко?       — Потому что это должно было произойти очень давно?       — Верно. И почему не произошло?       — Ты слишком боялась меня. И, кстати, ты бы меньше пострадала, если бы не отталкивала меня.       — Ты по-прежнему много мастурбируешь, думая обо мне?       — Смелый вопрос. Да, и это безопаснее. Когда я хотела поцеловать тебя в своей постели, получила ножом в живот, когда мы поцеловались в автобусе, ты двинула мне по голове. Сближение с тобой это всегда негативные последствия.       — Мы отклонение от нормы.       — Это неплохо, быть радугой среди серости мира.       — Я помню, что было вчера, — выпалила Ева, и начала кусать нижнюю губу, это волнение?       — Отлично, к тебе вернулась память!       — Твои губы, — начала Ева, и, прикусив свои губы, замолчала, опустив взгляд.       — Эй, — подбодрила я, приподняв её голову за подбородок, — Я знаю, тебе понравилось. Хотеть мои губы, это нормально, хотеть моё тело тоже, и я это полностью поддерживаю. Когда ты мыла мою голову, и эти поцелуи, я ещё ни с кем не испытывала такого возбуждения, я даже пару слов связать не смогла, чтобы сказать тебе об этом!       — Ты говоришь так специально, чтобы я думала, что какая-то особенная, на самом деле, у меня даже номера нет в череде твоих увлечений.       — Как насчёт номера один? Их действительно было много, но я не назову тебе ни одного имени, всё, что я помню, это ощущение, что было сносно, было хорошо на пике, но потом это испарялось.       — Я ничего не умею, я не пробовала такого, откуда тебе знать, что со мной тебе будет лучше, чем с ними?       — Потому что это ты, Ева. Я буду смелой за нас двоих, попробуй, чего ты хочешь? — шепотом, спросила я.        От меня не ускользает её взгляд на мою грудь, я беру её руки и подношу ладони, призывая дотронуться. Она сжимает, и чтобы побороть стыд, наклоняется ко мне, целуя в губы. Я забыла про боль, словно она моё сильнейшее обезболивающее. Её руки дрожат, я не знаю, как успокоить её, но отвечаю на поцелуй мягко, без давления. Кажется, она не дышала от нахлынувших чувств, поэтому мы прерываемся.       — Можно? — интересуюсь я, показывая взглядом на её рубашку.        Ева двигается ко мне, я расстёгиваю пуговицы, стягиваю рубашку с плеч, и тут же касаюсь её груди. Дикая радость рвётся из моего опустошенного внутреннего пространства, я точно не валяюсь под препаратами, и это всё не иллюзия? У неё милые, маленькие соски, я обвожу их подушечками пальцев.       — Расслабься, Ив, у тебя красивое тело.       — Ты специально так говоришь.       — Трудно поверить, что я хочу тебя?       — Да. С самого начала было трудно.       — Нужно что-то делать с твоей заниженной самооценкой. Для меня ты красива.        Я немного жадная, мне хочется всё и сразу, тронуть её ключицы, шею, спуститься вниз, потянуть за пояс штанов, хочется увидеть шрам и начать покрывать тело поцелуями. Подступающее зудящее нетерпение следует унять, и позволить Еве действовать. Как только я себя останавливаю, она протягивает ко мне руки и укладывает на постель. Губы начинают изучать, порхают по моей груди и шее, вдоль бинтов, ладони скользят по моим бокам и ниже, поглаживают бёдра. Закрыв глаза, я наслаждаюсь её смелостью, я готова пригласить её в себя, я точно отдамся ей, пусть только она этого захочет!       — Не бойся, ты всё делаешь верно, — шепчу я, когда её карие глаза вдруг сталкиваются с моим взглядом.        Ева запускает руку в мои штаны, прямиком в бельё и проверяет меня, словно сомневается, что это может меня возбудить. Думаю, то, что она чувствует на своих пальцах, доказывает, как сильно я хочу её. Поцелуи рассыпались по верхней части тела, я запоминала каждый, и чувствовала их ещё несколько секунд. Плавное внедрение среднего пальца, заставило содрогнуться, Ева захватила губами мой сосок. Перед тем, как жадно втянуть его в себя, она добавила ещё один палец. Размеренные движения, постепенно ускорялись. Вакуум горячего рта заставил меня схватить Еву за волосы, и притормозить.       — Прости, это слишком быстро?       — Нам некуда торопиться, ты ведь не сбежишь?       — Так странно говорить, когда мои пальцы… Извини, что я тороплюсь.       — Хватит извиняться, Ева. Мне приятно то, что ты делаешь.        Пальцы вышли, и стали меня мять. Дрожь и трепет собирались не только там, где они кружили, а ещё и глубоко внутри меня. Влажный рот, всасывающий в себя сосок с ореолом, посылал волну мучительного томления внутрь моего живота. Впервые рана пульсировала приятной болью от моего сбитого дыхания. Её пальцы в какой-то момент совсем остановились, воздействие ослабло, я смогла вздохнуть, но стоило мне расслабиться, как она вторглась ими заново и возобновила всё то, что делала ими. Я начала ласкать её грудь руками, и мы были готовы к поцелую, в котором я была не в главной роли. Немного пощипывая её соски, я ощутила её стон, мне и самой хотелось стонать от тесных проникновений её пальцев, это было весьма тягучее удовольствие, и оно нарастало. Я немного сжала её пальцы в себе и чуть не кончила, Ева начала посасывать мой язык, от такого я могу потерять контроль над собой! Её холмики сосков уже сильно оттягивались, я хотела ощутить их губами, поэтому прервала поцелуй.       — Ева, дай мне попробовать.        Она всё понимает, и позволяет следовать моим губам ниже, я облизываю её шею, прохожусь языком по горлу, от её стона голосовые связки завибрировали под моими губами. Я оставила влажный поцелуй и поспешила к груди, Ева немного продвинулась вперёд. Я пропустила её набухшие соски между пальцев, и начала целовать её грудь с жадностью и обожанием, оставляя розовые следы от покусывания нежной кожи в порывах страсти. Процесс не стоял на месте, и вот уже моя рука, заползла в её тесные брюки и поглаживает лобок, иногда проскальзывая пальцем во влажную впадину.       — Наверное, ты так часто текла впустую, но сейчас это не напрасно, я утолю твой голод, Ева.        Моя собственная неудовлетворённая похоть заставляет стонать в её губы, я вхожу в неё, создавая волну пальцами в её тесном нутре, я буду учить её, и она уже прислушивается к моим движениям.       — Только, не доводи меня сразу.        Я ничего не могу поделать, желание рвётся из моей груди, я впервые обладаю ей. Когда я ухожу в себя во время секса, я чаще всего с силой трахаю партнёра, но Ева требует внимания, она не как все. Замедлившись, я целую её в губы.       — Я с тобой, Ева, а ты, со мной?       — Да, чёрт, какая же ты тесная, у меня уже болит рука. Тебе нравится когда я сгибаю пальцы?       — Да, а тебе нравится?       — Ты словно уже бывала там.       — У меня есть определённый опыт. Хочешь кончить?        Мягко обводя пальцами контур её лица, я сделала финальные движения в ней, её глаза закрылись, брови направились к переносице, зубы закусили нижнюю губу, тело забилось в дрожи, я не дала ей передохнуть. Вынув влажные пальцы, я стала водить ими по клитору.       — Хочу ещё! Ева? Сколько раз ты можешь кончить для меня?       — Что ты делаешь, я не могу, это слишком, слишком, — шептала она, пока я её не заткнула.        Я не понимала, бил ли её всё тот же оргазм или она тряслась от нового. Впиваясь в её разомкнутые губы, я покусывала, засасывала и игралась с её увёртливым языком. Её тело стало пламенным и жгло меня, влажные звуки разносились по номеру, я ошибалась, тот был не оргазм, он пришёл сейчас. Ева схватила мою руку, останавливая, вдавливая в себя, несколько секунд всё будто замерло, а затем она стала себя отпускать, постепенно, прикладывая усилия, даже боясь этого оргазма. А он охватил её тело, сжал в тиски, заставил сердце вырываться из груди. Она заныла, стиснув зубы и откидывая голову назад, мы приподнялись, так ей было легче пережить его. Вспомнив обо мне, она шевельнула пальцами, и высвободив их, подняла на меня глаза.       — Ты ведь не кончила вместе со мной?       — Я слишком увлеклась тобой.       — Что мне сделать для тебя?       — А на что ты готова?       — На всё.        Я надеялась на такой ответ, и, надавив на её плечи, отправила её вниз. Собирая её волосы на затылке, я прижала её лицо к своему животу, ощутив горячее дыхание, в паху всё заныло. Не знаю, готова ли она к этому? Но все делали это без претензий. Как же меня возбудило то, как я прижимаю её лицо, словно принуждаю, не забочусь о том, как она это воспримет, а смотрится это возмутительно эротично. Нервная дрожь прошлась под моими коленками, когда Ева оставила горячий поцелуй. Я наконец-то заставила себя отодрать язык от пересушенного нёба и сказать:       — Попробуй меня своими губами.        Такое предложение её смутило, но не остановило. Сейчас всё между нами взорвётся, и станет ещё интимнее, она стягивает с меня штаны вместе с бельём.       — Только учти, после этого ты будешь моей, я никуда тебя не отпущу.       — Я буду твоей, — словно под гипнозом, повторяет Ева.        Надавив на лобок, разведя пальцами губы, Ева принялась медленно меня вылизывать. Я вскинула голову вверх, воздух стал вырываться из меня толчками, я не успевала его глотать. Подняв руки вверх, я ограничила себя, отдавшись полностью ей. Протяжно оглаживая всю мою плоть и каждую складочку по отдельности, Ева причмокивала и забирала в себя всё до последней капли. Усердно сопя, она изводила меня, и уже через пару минут всё вокруг потемнело, будто выключили свет, я кончила прямо на её губах. Боль и наслаждение никак не могли поделить меня. Сил нет даже пошевелиться, Ева целует моё измождённое тело.       — Я немного ненавижу себя сейчас, за то, что находясь с тобой в постели, не могу устроить марафон, не могу дать тебе больше. Знаешь, я хороша в этом, но купидон сильно подбил меня.       — Теперь у тебя будет стимул быстрее восстановиться.       — Я буду делать всё, что ты скажешь.       — Приму душ, и принесу тебе поесть.       — Ева?       — Что?       — Это ведь не сон?       — Я тоже на это надеюсь.