Любят

Филлип старается укрыться в плед намного сильнее, чем сейчас и блондин ворочается, не в силах уснуть. В его дверь с особой интонацией стучаться три раза. Пип вспоминает - Эстелла никогда не стучится в двери, кто бы и что бы за ними не было. – Входи, Герберт – тяжело произносит Пиррип, жмуря голубые глаза. Слишком уж неожиданно его схватила простуда. Дверь в комнату аккуратно приоткрывается и Покет заходит. В привычном костюмчике, словно сейчас не середина ночи, рыжий тихими шажочками преодолевает расстояние между ними. Свечка в подсвечнике озаряет комнатку светом. В ней всё так же неуютно, как и днём, но теперь на тебя давят стены. Койка неприятно скрипит когда Филлип опять переворачивается, но уже на другую сторону, к прикроватной тумбочке. – Как ты себя чувствуешь? – вежливо интересуется Герберт, ставя на тумбочку подсвечник с наполовину истлевшей свечой. – Немного лучше, чем вечером – Пип поднимает взгляд на плывущую фигуру Покета. Глаза слезятся, не давая чётче рассмотреть картинку перед глазами. Филлип перемещается на койке, оказываясь в положении "почти-сидя". – Герберт, не стоит так беспокоиться за меня! Правда, я поболею день-два и поправлюсь, вот увидишь! – Пип предпринимает попытку сказать это, повторяясь, как заедшая пластинка, уже второй дней. Принимать такое беспокойство со стороны его дорогого друга было весьма неловко. – Тише, леди Эстелла спит – рыжий не обращает внимание на слова блондина, наклоняясь к Пиррипу и целуя того в макушку. Пип отводит глаза от такого акта нежности, слегка сонно, зевая. – Дорогой, у тебя опять жар – заключает Покет, отстраняясь – Я сейчас спущусь за чаем и тряпками, пожалуйста, полежи тут Герберт уходит, забирая подсвечник и оставляя комнату погружаться во тьму. Он снова покидает Филлипа, доверяя ему оставаться наедине с этой беспросветной бездной и давящими на разум стенами. Пиррип бесполезно обводит комнату глазами, с надеждой ухватиться хоть за что-то. Считанные минуты тянутся долгими часами, когда Филлип болезненно не находит вокруг себя ничего. Он один, а где-то внизу бродит его последний во всём мире лучик света. Покет возвращается достаточно быстро, хотя Пипу так совсем не кажется. Мгновение абсолютной тишины и тьмы затянулось едва ли не петлёй на его шее, оставляя красный след. Пиррип едва ли не вскакивает, завидев в проходе силуэт друга. Герберт, такими же как и в прошлый раз, неслышными движениями ставит подсвечник и чай на тумбочку, оставляя в руках лишь мокрую тряпку. Он кладёт прохладную влажную материю на лоб лежащего на койке Филлипа настолько осторожно, что можно даже удивиться таким щепитильным и элегантным действием. Пип рассеяно следит за руками, положившими ему на голову ткань и чуть вздрагивает, когда тряпка начинает обжигать своим холодом. – Выпей – Покет лёгким движением берёт чашку чёрного чая в руки, передавая её Филлипу. Он делает глоток тёплого заварного напитка и расслабляется, прикрывая глаза. Герберт садится на край койки, ожидающе смотря на Пиррипа. – Герберт… – прерывисто дыша, говорит Пип, ставя полупустую чашку на тумбочку – Не мог бы ты посидеть со мной пока я не усну? – Конечно, Пип