***
Чу Ваньнин, и сам не зная почему, ожидал встретить в кабинете массажиста милую девушку, возможно в белом халате, возможно — если это был один из тех салонов, которые были больше про внешнюю картинку — в ципао. К этому Чу Ваньнин был готов, девушки его не смущали, да и вообще не вызывали интереса. Но все оказалось гораздо хуже. На его стук, ровно за десять минут до назначенного времени, как и было написано на сайте, ответил низкий мужской голос и Чу Ваньнин уже собирался развернуться и уйти, но пройти бы пришлось мимо ресепшена, и администратор его совершенно точно запомнила. Поэтому Чу Ваньнин решительно толкнул дверь и едва не развернулся, сбегая. Встретила его совершенно точно не девушка. Ему улыбался мужчина, на первый взгляд показавшийся Чу Ваньнину огромным. Футболка плотно обхватывала накачанный торс и бицепсы, мягкие спортивные штаны не скрывали форму икр. — Здравствуйте. Ваньнин? Чу Ваньнин кивнул, мысленно проклиная современный сервис с его желанием быть ближе к клиенту. Его имя без фамилии звучало в устах этого мужчины как-то особенно интимно. — Меня зовут Мо Жань. Мо Жань протянул руку, и Чу Ваньнин машинально ее пожал. Его ладонь в руке Мо Жаня выглядела очень маленькой. Рукопожатие оказалось крепким и теплым, или, может быть, это у Чу Ваньнина были слишком холодные руки. Мо Жань не был таким уж огромным, как ему показалось поначалу, всего лишь на несколько сантиметров выше самого Чу Ваньнина. Его руки и плечи были шире, но этого и стоило ожидать, учитывая его профессию. — Проходи за ширму, раздевайся и ложись на стол. Как будешь готов, позови. Чу Ваньнин снова молча кивнул. Мо Жань не переставал улыбаться, и Чу Ваньнин чувствовал себя неловко, потому что не мог выдавить ответной улыбки. Он пообещал себе потом написать подробный отзыв и стал расстёгивать рубашку. Мо Жань ходил за ширмой, что-то переставлял, доставал из шкафа. Чу Ваньнин отлично видел очертания его тела, освещённого солнечным светом с улицы. Щеки Чу Ваньнина горели, хотя Мо Жань и не мог его видеть. А затем Мо Жань и вовсе задернул шторы, и приглушенный свет скрыл его фигуру. Но теперь Чу Ваньнину казалось, что он не просто раздевается для почти медицинской процедуры, а совершает что-то неприличное. Он как можно быстрее расправился с рубашкой и майкой, повесив их на плечики, и улёгся на стол, тут же вжимаясь лицом. Посмотреть Мо Жаню в глаза после того как он тут краснел, будто готовясь к приходу любовника, Чу Ваньнин бы ни за что не смог. Шаги замерли прямо у него за спиной, и Чу Ваньнин тут же сжался. Мо Жань сказал раздеться, и он именно это и сделал. Что не так? — Что? — получилось грубо и Чу Ваньнин ещё сильнее вжался в поверхность стола. — Ничего, — Мо Жань, кажется, все так же улыбался, судя по голосу. — Просто у тебя в заявке было про массаж спины, а не только плеч. — Да, все верно. Что не так? — Мо Жань надеялся, что ему не придется касаться Чу Ваньнина больше положенного? — Нет, нет, все отлично! Просто твои брюки, они заканчиваются именно на талии, а массаж спины подразумевает, что я должен спуститься чуть ниже. Вот тут специально висят одноразовые брюки, предоставляемые салоном, чтобы их было удобно спустить на бедра. — Ох, — Чу Ваньнин чувствовал себя донельзя глупо, но постарался, чтобы на этот раз его смущение не прокралось в голос грубыми нотками. — Тогда… Тогда просто делай как есть. — Я могу выйти и ты переоденешься? — Нет! — Чу Ваньнин не был уверен, что если встанет, то не направится прямо к двери. — И так хорошо. — Хорошо, — легко согласился Мо Жань и опустил скользкие от масла руки на плечи. Чу Ваньнин не подпрыгнул от неожиданности только огромным усилием воли. — Прости! Холодно? — Н-нет. Я просто не ожидал. Мо Жань очертил ладонями его лопатки, скользнул выше, к шее, и ниже, вырисовывая большие овалы от середины спины к бокам. — Ты не часто ходишь на массаж? Обычно Чу Ваньнин не особо любил праздные разговоры, но сейчас они хорошо отвлекали от мыслей о том, как огромные руки Мо Жаня гладят его там, где никто ещё, кроме врачей, не касался. — Это первый раз. — О, так я у тебя первый? — рассмеялся Мо Жань. — Это огромная ответственность: я должен доставить тебе такое удовольствие, чтобы ты понял, насколько это круто и захотел продолжения. — Что за чушь! Чу Ваньнин отлично понимал, что Мо Жань имеет в виду только лишь то, что Чу Ваньнин должен захотеть вернуться в салон и заплатить им ещё денег, но слова "я у тебя первый" заставили румянец стечь с щек на шею. — И ничего не чушь! Хороший массаж между прочим расслабляет не хуже, чем… сауна. Вот подожди, и если ты отсюда выйдешь на твердых ногах, то можешь отправить разгромный отзыв. Чу Ваньнин заметил небольшую заминку после слова "чем", но усилием воли не стал додумывать, с чем же там Мо Жань собирался сравнить массаж. — Чушь, — упрямо повторил Чу Ваньнин, и Мо Жань снова рассмеялся. У него был очень мягкий смех, Чу Ваньнин ещё ни разу не почувствовал, что Мо Жань смеётся над ним, хотя у того были все причины. Мо Жань продолжил легко касаться его спины, поглаживал, останавливаясь точно за пару миллиметров до пояса брюк. Чу Ваньнин даже не заметил, как нажим стал сильнее и ладони уже ощутимо надавливали, разминая мышцы. Понял, только когда едва не застонал вслух после того, как Мо Жань твердо провел по позвоночнику, вжимая Чу Ваньнина в стол. — Ваньнин, не зажимайся так сильно. Я не сделаю тебе больно. Если, конечно, не попросишь сам. Чу Ваньнин слышал в его голосе насмешку, и то ли она, то ли картинка, промелькнувшая в голове — того, как именно Мо Жань причинит ему боль (заведет руки за спину, обхватит запястья Чу Ваньнина одной своей ладонью, прижмёт, не давая двигаться…), заставила щеки вспыхнуть румянцем. — Что за чушь! — Прости, прости, — рассмеялся Мо Жань. — Но я серьезно. Сейчас это расслабляющий массаж, но я могу и сильнее. Проработать мышцы, все узлы напряжения в твоём теле, глубоко. Многие приходят ко мне именно за этим. — Н-н-нет, спасибо, — едва выговорил Чу Ваньнин, стараясь не представлять себе это самое глубоко. — Да не за что, — легко согласился Мо Жань. — Если передумаешь, то я всегда здесь. Чу Ваньнин совершенно точно не собирался приходить сюда ещё раз.***
Чу Ваньнин пришел к нему снова. Хотя и выглядел по окончании массажа в прошлый раз так, будто хотел оказаться где угодно, но только подальше. Мо Жань мог бы обидеться, но в тот же вечер на его страничке на сайте салона появился отзыв от Чу Ваньнина. Сухой, без лишних слов, но с десятью звёздами из десяти. Мо Жань не думал, что он вернётся, но надеялся. Чу Ваньнин был из тех людей, которым массаж был просто жизненно необходим. Более зажатого человека Мо Жань ещё не встречал, а ведь к нему приходили в основном офисные работники, проводившие большую часть жизни согнувшись в три погибели над компьютером. Но помимо того, что все в Чу Ваньнине просто кричало, насколько нужен ему массаж, он был обычным клиентом. А вот с Мо Жанем что-то было не так. Как иначе объяснить то, что у него до боли стояло на клиента. Такого раньше никогда не случалось! В конце концов Мо Жань был профессионалом. Ну ладно, не совсем профессионалом, медицинский университет он не закончил, ограничившись тремя курсами, но свое дело знал на отлично — никто не жаловался. Чу Ваньнин грозил стать первым. Пока, правда, ему удавалось скрывать стояк, вовремя отворачиваясь и заслоняясь стойкой с маслами, да и Чу Ваньнин просил только массаж спины. Но если он когда-нибудь решится на полный массаж, то Мо Жаню конец. С массажем спины Мо Жань ещё справлялся, руки двигались машинально, пока мозг отмечал, какая бледная, будто светящаяся в полумраке кабинета, кожа, как ладони Мо Жаня выглядят на талии Чу Ваньнина (Мо Жань был уверен, что если он сомкнет ладони, то сможет охватить всю его талию), как тело Чу Ваньнина подчиняется его рукам, послушно расслабляясь и вверяя себя полностью Мо Жаню. И это была только спина. Но стоило представить себе Чу Ваньнина, разложенного перед ним, раскрасневшегося, с блестящей от масла грудью, с ничем не скрытыми розовыми сосками, как член тут же приходил в полную боевую готовность. Мо Жань был уверен, что, увидев в реальности подобную картину, он не сможет сдержаться, и Чу Ваньнин с отвращением вылетит из кабинета и уйдет, оставив жалобу, требуя наказать Мо Жаня, и будет совершенно прав. Мо Жаня уволят, и он никогда больше не увидит Чу Ваньнина. Мо Жань не мог решить, что хуже. По крайней мере, с другими клиентам такого не случалось, а то Мо Жань уже сам бы давно уволился. А ещё в последнее время Чу Ваньнин начал бронировать время под самое закрытие салона. Он оказался — как и предполагал Мо Жань, в первый раз разминая каменные мышцы, — неисправимым трудоголиком. Все дни, включая выходные, он посвящал работе. Мо Жань даже удивлялся поначалу, как Чу Ваньнин вообще пришел к нему, учитывая полное пренебрежение того к собственному телу. Что по мнению Мо Жаня было сущим преступлением, ведь такое шикарное тело просто обязательно нужно было холить и лелеять, а не загонять работой допоздна и пропущенными обедами. Но потом Чу Ваньнин как-то в разговоре проговорился, что получил сертификат в подарок, и все прояснилось. И то, что Чу Ваньнин раз за разом возвращался, тоже перестало быть сюрпризом, когда Мо Жань узнал его получше. Кажется, только в кабинете Мо Жаня он позволял себе расслабиться. Он входил стремительно (за исключением того первого раза, когда Чу Ваньнин не знал, что его ждёт, и осторожно, будто кошка, трогающая лапкой первый снег, переступил порог обители Мо Жаня), весь сжатый, как тугая пружина, готовая вот-вот не распрямиться, а лопнуть от напряжения. И только под руками Мо Жаня, где-то к середине массажа, расслаблялся, отпускал железную хватку и буквально растекался по столу. В конце сеанса Мо Жань всегда помогал ему слезть со стола, усаживал в кресло и заваривал чаю. Чу Ваньнин каждый раз беспомощно моргал, щурился, — Мо Жань перестал включать верхний свет, добавляя ещё одну лампу, чтобы тот привык, — обхватывал чашку двумя руками, будто только она держала его от того, чтобы улечься обратно. Мо Жаню с каждым разом становилось все труднее удержаться от того, чтобы не погладить его по голове и не похвалить. Эта странная смесь нежности и всепоглощающего желания раз за разом подтачивала волю Мо Жаня и, рано или поздно, должна была вырваться наружу.***
Чу Ваньнин каждый раз говорил себе, что этот — последний. Нужно было хотя бы записаться в другой салон, к другому массажисту, но мысль о том, что к нему будет прикасаться кто-то ещё, кроме Мо Жаня, казалась невыносимой. И он каждый раз обманывал себя тем, что Мо Жань и правда хороший специалист и каждый раз, после их сеансов Чу Ваньнин спит всю ночь, а не ворочается по несколько часов. Но в глубине души знал, что приходит вовсе не за массажем, а за ощущением сильных, огромных рук Мо Жаня, подчиняющих его тело, приказывающих отдаться воле Мо Жаня и расслабиться. Чу Ваньнин был жалок и прекрасно знал это. По крайней мере он платил за массаж — социально одобряемый способ получить прикосновения, — а не какому-то проституту. Не то чтобы Мо Жань не преисполнился отвращения к нему, если бы узнал, о чем именно думает его клиент. Поэтому Чу Ваньнин старался не навязывать Мо Жаню свое общество чаще необходимого, приходя только тогда, когда терпеть боль в мышцах уже было невыносимо. Случалось это не так часто, Чу Ваньнин всё-таки не был полным затворником, утренние пробежки держали его тело в хорошей форме. Но кажется, тот первый раз, когда его тело узнало, что можно жить не чувствуя постоянного напряжения, сломал в нем что-то. Теперь он не мог игнорировать то, что раньше посчитал бы мелким неудобством, заслуживающим, в лучшем случае, пары таблеток обезболивающего. Именно поэтому, промучившись весь день с головной болью, которую не брали его обычные таблетки, Чу Ваньнин сдался и впервые за три недели написал Мо Жаню, чтобы узнать, есть ли у него сегодня вечером свободное время. Время нашлось, и Чу Ваньнину даже не пришлось в спешке сбегать с работы, чтобы успеть к назначенному часу. Только пройдя по полутемным коридорам, он вспомнил, что центр, в котором работал Мо Жань, вообще-то закрывался в восемь, а Чу Ваньнину было назначено на без пятнадцати. — Мо Жань, разве ты работаешь не до восьми? — суровый тон, которым профессор Чу Ваньнин доводил до заикания студентов, получился сам собой, но Мо Жань всего лишь нахально улыбнулся. — Ну да. Но мне несложно чуть задержаться. Я могу тут сидеть хоть до полуночи, нужно только перед уходом позвонить охране, чтобы они включили сигнализацию. — Ты ругался, что я задерживаюсь на работе. А теперь сам перегружаешь себя. — Ничего подобного, — практически замахал руками Мо Жань. — Мне несложно. К тому же как я мог отказать моему любимому клиенту? — Что ты несёшь?! — Но это правда. Чу Ваньнин не знал, сколько ещё смог бы выносить бесстыдство Мо Жаня, но, к счастью, вспомнил, что мог хоть как-то отплатить за заботу. Он решительно открыл сумку, набитую бумагами и, вытащив два контейнера, протянул их Мо Жаню. — Что это? — Вонтоны и бульон. Ты говорил, что едва успеваешь после работы в кафе у дома. Если ты задержишься, то они уже закроются. — Но так ты сам останешься без ужина. Чу Ваньнин не мог смотреть в глаза Мо Жаня, полные заботы, и поэтому ответ пробормотал в пол. — Что? — Это не мой ужин! — Значит Ваньнин специально нес это мне? — судя по едва сдерживаемому смеху Мо Жань шутил, но Чу Ваньнин все равно вспыхнул от нелепого предположения, что он мог так попытаться завоевать расположение Мо Жаня. — Нет! Это мой обед. Я поставил с утра в холодильник на работе и просто забыл, — и, предугадывая дальнейшие возражения, добавил. — Ужин у меня есть, ждёт дома. — Хорошо, если ты настаиваешь. — Настаиваю. Чу Ваньнин решительно впихнул контейнеры в руки Мо Жаню и испытал непонятное чувство удовлетворения, когда тот улыбнулся в ответ. Массаж начался обычно: Чу Ваньнин уже привык, и напряжение отпускало его почти сразу же, стоило только рукам Мо Жаня начать разминать его плечи. А когда руки Мо Жаня добрались до узлов в мышцах и нещадно принялись за них, Чу Ваньнин и вовсе растекся по столу безвольной лужей. Боль он привык игнорировать, но то, что делал с ним Мо Жань, и болью то назвать было нельзя. Если бы не железная дисциплина, то Чу Ваньнин вообще бы стонал от удовольствия. — Как твоя голова? — голос Мо Жаня заставил Чу Ваньнина на секунду вынырнуть из-под толщи теплой воды, в которую погружался его разум всякий раз, стоило только Мо Жаню приняться за него всерьез. — Болит. — М-м-м. Неудивительно, ты так давно не приходил. — Прсти, — голос подвёл, Чу Ваньнин и сам не понял, что он там бормочет, но Мо Жань услышал. — Не извиняйся. В конце концов же пришел. Ты молодец. Чу Ваньнин счастливо вздохнул, забыв, что должен был молчать, но Мо Жань не рассердился. Наоборот, будто в награду, его пальцы зарылись в волосы на затылке, помассировали, и Чу Ваньнин громко выдохнул, подаваясь головой под руки. Мо Жань повернул его голову на бок, огладил лоб, убирая волосы. Пальцы покружили, надавливая ощутимее, и внезапно прижались с силой, вырывая от не ожидавшего такого Чу Ваньнина громкий стон. — Больно? Больно не было. Резкая вспышка первоначальной боли затихала под пальцами Мо Жаня, и кожа головы Чу Ваньнина онемела от удовольствия. — Нет. Продолжай. — Ладно. Ты молодец. Скажи, если не сможешь больше терпеть. Чу Ваньнин кивнул бы, если бы смог, но Мо Жань и так отлично знал, что ему нужно. Можно было просто отдаться ему и отпустить себя. Чу Ваньнин так и сделал, расслабляясь, и провалился куда-то между сном и реальностью. В этом не совсем сне Мо Жань продолжил массаж, но там, где его руки касались тела Чу Ваньнина, расцветали ярко красные цветы, и их запах кружил голову не хуже двух бутылок грушевого вина. Каждое прикосновение пальцев или ладони оставляло на коже Чу Ваньнина горячий отпечаток: огонь не обжигал, но безболезненно проникал внутрь, разливаясь по венам, и пробуждал что-то внутри, чему Чу Ваньнин не знал названия. Мо Жань спустился ниже, к тонким одноразовым штанам, выдаваемым салоном, легко приспустил резинку, и Чу Ваньнин чуть подался назад, под его руки, желая ощутить их ниже. А затем обратно, притираясь к столу бедрами и тихо постанывая, потому что тепло от рук Мо Жаня добралось каким-то образом до груди, разлилось, вызывая неясное томление. Чу Ваньнин не знал, что с этим делать, но, к счастью, ему и не нужно было. В этом кабинете все решал Мо Жань, нужно было просто показать, где Чу Ваньнину нужны его прикосновения. Чу Ваньнин заворочался, заскреб пальцами, сминая простынку и наконец перевернулся. Мо Жань перестал его касаться, и Чу Ваньнин протестующе замычал. — Ваньнин? — А-ах-м-м-м. Чу Ваньнин не знал, что хотел сказать и, кажется, в этот раз Мо Жань тоже не понял. Он склонился — горячее дыхание обожгло ухо — и повторил настойчиво, но все ещё тихо, будто знал, как Чу Ваньнину не хочется возвращаться из сна. — Что такое? Скажи, что тебе нужно? Чу Ваньнин повернул голову, следуя за звуками своего имени, за дыханием Мо Жаня и прямо перед ним оказались губы, к которым он подался, вытянул шею, не вставая, прижался и тихо выдохнул в ответ: — Мо Жань.***
Мо Жань не врал и только рад был задержаться ради Чу Ваньнина. Дело было даже не в том, что какая-то его часть исходила слюной на эту беззащитную шею, маленький, упрямо сжатый рот, раскрывающийся в тихих выдохах удовольствия, и узкую талию, которую так удобно было обхватывать ладонями. И не в том, что с ним было интересно и легко болтать о всякой ерунде. Болтал правда Мо Жань, пока Чу Ваньнин приходил в себя после сеансов, но тот не был просто молчаливым дополнением кабинета: он сам время от времени рассказывал что-нибудь или задавал вопросы, показывая, что слушает. Помимо всего этого, Чу Ваньнин был его профессиональной гордостью. Человек, который ни разу не пробовал массаж и который — Мо Жань это видел — не собирался приходить второй раз, раз за разом возвращался. И плавился под руками Мо Жаня, отдаваясь ему целиком, доверяя, позволял заботиться о себе. Мо Жань не мог не гордиться. Пусть он и вылетел из-за своего раздолбайства из университета, но сейчас занимался тем, о чем и мечтал при поступлении — помогал людям. Помогал Чу Ваньнину, который с благодарностью принимал эту помощь. Мо Жань знал, что если бы тот не захотел, не решил, что может довериться, то ничего бы не получилось. Но Чу Ваньнин каждый раз вверял себя Мо Жаню, и Мо Жань каждый раз благоговейно принимал этот дар. Вот и в этот раз Чу Ваньнин попросил, и Мо Жань не мог не найти для него время. К тому же, как быстро стало ясно — Чу Ваньнину это было нужно. Он пропустил уже три недели (Мо Жань начал беспокоиться, подумывая о том, чтобы самому написать), да вдобавок к обычно напряжённым мышцам спины и плеч добавились шея, крепко сжатая челюсть и пульсирующая венка на виске. Было ли дело в большом перерыве или в том, что Чу Ваньнин испытывал сильную боль, но он, когда Мо Жаню удалось-таки его расслабить, полностью отпустил себя. Тихие выдохи, обычные для Чу Ваньнина, сменились стонами. А когда Мо Жань добрался до талии и спустился ниже, Чу Ваньнин и вовсе толкнулся, будто хотел ощутить руки Мо Жаня ниже. Мо Жань был не против, ещё как не против. Да он всем собой, включая член, который конечно же ни в коем случае нельзя было слушать, хотел дать Чу Ваньнину то, что просило его тело. Но Чу Ваньнин сейчас был не в себе. Он вообще после их сеансов первые минуты выглядит как пьяный и только укутанный в плед, с чашкой чая в руках, начинает приходить в себя, и в глаза возвращается ясность. Этот раз не стал исключением. Когда Чу Ваньнин перевернулся, Мо Жань увидел поплывший взгляд и приоткрытые губы: Чу Ваньнин пытался что-то сказать, но не мог достаточно сфокусироваться. Мо Жань наклонился ниже, пытаясь разобрать, и почувствовал под рукой, которую положил Чу Ваньнину на плечо, лёгкую дрожь. А затем Чу Ваньнин его поцеловал. Может, это был и не поцелуй вовсе, так нечаянное касание губ, но Мо Жань, распаленный фантазиями, видом такого раскрытого и тянущегося к нему Чу Ваньнина, не выдержал. Он раздвинул мягкие губы языком, толкнулся внутрь, прижимая Чу Ваньнина к столу, и навис сверху, чтобы было удобнее терзать его рот и вырывать хриплые стоны. Чу Ваньнин отвечал, неловко, едва шевеля губами, но отвечал. Мо Жань вцепился в его волосы, поворачивая голову, чтобы удобнее было вторгаться в жаркое и влажное, трахать рот Чу Ваньнина, и только тогда понял, что тот так и лежит неподвижно, не пытается даже обнять в ответ. Взгляд его все ещё был расфокусированным, а на губах играла лёгкая улыбка. Чу Ваньнин никогда не улыбался так открыто. Мо Жань вздохнул, прижался лбом ко лбу Чу Ваньнина и постоял так секунд пять, пытаясь поглубже загнать дикого зверя, требовавшего взять, заклеймить, присвоить.***
Чу Ваньнин не хотел возвращаться к реальности. Но Мо Жань не оставил ему выбора. — Ваньнин, ты понимаешь, где ты? — Понимаю. В реальности оказалось холодно. Чу Ваньнина начала бить дрожь, и он попытался сконцентрироваться на ней, только бы не думать о своем позоре. То, что в состоянии полусна (или чем было то место, куда погружался разум Чу Ваньнина от прикосновений Мо Жаня) казалось естественным, теперь, когда Мо Жань больше не касался его, наполняло Чу Ваньнина стыдом. Как он мог так наброситься на Мо Жаня! Чу Ваньнин знал как. Мо Жань был добрым и ласковым, Мо Жань согревал его тело и успокаивал мысли. Мо Жань улыбался ему и говорил "Ваньнин" голосом, от которого все внутри становилось лёгким и горячим. Мо Жань говорил: "Я ждал. Ты давно не приходил". Никто и никогда не ждал Чу Ваньнина. Вот только для Мо Жаня все это было просто работой. Это Чу Ваньнин, жалкий, некрасивый и холодный, впервые почувствовал, что он тоже человек, что его тело тоже часть его, а не просто оболочка, требующая минимального ухода, чтобы функционировать. И тут же вцепился в Мо Жаня. В того, кто открыл ему все это, забыв о том, что он сам для него всего лишь клиент. И их разговоры, пока Чу Ваньнин пил очень сладкий чай и приходил в себя после каждого сеанса, всего лишь тоже часть услуги. Ну и что, что Чу Ваньнин ни с кем больше так много не говорил, никого ему и не хотелось слушать как Мо Жаня. Мо Жань отошёл от стола, Чу Ваньнин не видел куда, потому что старался смотреть только на свои руки, но тут же вернулся. На плечи лег знакомый плед, и Чу Ваньнин машинально вцепился в ткань. Плед ему был не нужен, в мыслях было кристально ясно и обычный их ритуал, чтобы вернуть Чу Ваньнина из царства снов, в которое погружали его руки Мо Жаня, не требовался. — Я приношу… — Прости, — перебил его Чу Ваньнин. Он не собирался позволить Мо Жаню извиняться за то, что сам же и начал. — Я повел себя непозволительно и прошу прощения за то, что набросился на тебя. Такого больше не повторится. Я сейчас уйду. — Ваньнин, — голос Мо Жаня звучал как-то беспомощно. — Это я набросился на тебя. Не ты. — Я первый начал. — Чу Ваньнин не собирался сдаваться. — Ты не осознавал, что делаешь. Чу Ваньнин едва не рассмеялся: холод неловкости, сковавший его, растаял под напором упрямства Мо Жаня. — Я отлично знал, чего хочу, и повел себя в соответствии с этим желанием! — от гнева Чу Ваньнин даже забыл о стыде и прямо взглянул на Мо Жаня, готовый бороться и доказывать. Но натолкнулся на широко распахнутые в шоке глаза Мо Жаня и только тогда понял, что именно сказал. — Как я и сказал, я сейчас уйду. Он попытался встать, но ноги почему-то подкосились, и Чу Ваньнин упал бы, если бы Мо Жань не показался рядом и не удержал его. — Ты можешь уйти. Я не стану мешать. — Мо Жань смотрел прямо и серьезно, и Чу Ваньнин не мог отвести взгляда, даже если бы хотел. — Но я тоже хотел. Всего, что случилось, и больше. Чу Ваньнин уже давно собирался покончить с этим. Каждый раз говорил себе, что этот сеанс станет последним. И, раз уж он все равно никогда больше не увидит Мо Жаня, то ничего не мешает ему получить то, что тот так открыто предлагает. Это просто секс на одну ночь. Все так делают. Мо Жань тоже его хочет — Чу Ваньнин чувствовал бедром уже твёрдый член. Он привстал на цыпочки, медленно, чтобы Мо Жань успел понять и оттолкнуть, если захочет, качнулся вперёд и прижался губами к губам Мо Жаня. Поцелуй поначалу лёгкий. Чужие губы едва-едва касались его, и Чу Ваньнин уже приготовился отстраниться, как Мо Жань, будто наконец поняв, что происходит, с рычанием притянул Чу Ваньнина ближе. Бесстыдно пробрался языком внутрь, раскрывая и присваивая рот Чу Ваньнина. Этот поцелуй был даже лучше того, первого, который Чу Ваньнин помнил смутно. Он пытался отвечать, но не знал, что делать, куда повернуть голову, чтобы не столкнуться носами, и Мо Жань перехватил инициативу. Дёрнул волосы Чу Ваньнина, собранные в хвост, притянул ближе, и Чу Ваньнин застонал от лёгкой боли в прикушенной губе. Как всегда с Мо Жанем, эта боль вскоре превратилась в удовольствие.***
Мо Жань должен был отпустить Чу Ваньнина. Должен был поступить как профессионал и просто человек — не прикасаться к нему. По крайней мере, не этим вечером. Правильно было бы выждать и позвать Чу Ваньнина на свидание, но он боялся, что если тот сейчас выйдет за дверь, то Мо Жань его больше никогда не увидит. Он успел узнать, как легко смущается Чу Ваньнин, и видел, как ему неловко после поцелуя. Чу Ваньнин ни за что не стал бы вести себя как взрослый, вместо этого постарался бы спрятаться, ушел обратно в свою раковину, из которой Мо Жань вытягивал его все эти месяцы. Поэтому Мо Жань собирался показать ему, что тоже хотел того поцелуя. И если Чу Ваньнин не сбежит, испугавшись уже его страсти, то у них появится шанс. И даже тогда Мо Жань собирался быть сдержанным, возможно, прикоснуться к щеке Чу Ваньнина, возможно — обнять его за талию. Но Чу Ваньнин сам первым потянулся к нему, доверчиво прижался губами, впустил. Мо Жань слишком долго фантазировал о том, что сделает с ним; он едва не потерял сейчас Чу Ваньнина, и адреналин от этого все ещё бурлил внутри, заставляя сжимать руки чуть сильнее, настойчивее целовать, потянуть Чу Ваньнина за волосы, показывая, как наклонить голову, чтобы не стукаться носами. Мо Жань бы отступил, если бы Чу Ваньнин не застонал вдруг, громко и беззастенчиво, и тут же застыл, глядя расширившимися глазами, при этом все ещё не разрывая поцелуя. Мо Жань просто обязан был услышать этот звук ещё раз. И все остальные звуки, которые издавал Чу Ваньнин, когда отдавался желанию. Мо Жань не думая толкнул Чу Ваньнина к массажному столу, прижался как можно ближе, раздвигая его ноги. Чу Ваньнин вцепился руками в край стола, сильно, до побелевших костяшек, но бедра его толкнулись вперед, притираясь ближе, и Мо Жань с радостным удивлением понял, что член Чу Ваньнина, под ничего не скрывающими одноразовыми штанами, твердый. Чу Ваньнин во время массажа обычно всегда собирал свои волосы в высокий хвост, открывая шею. И вот теперь Мо Жань, который так долго представлял свои следы на этой шее, мог наконец воплотить мечты в реальность. Мо Жань крепко сжал ладонь на затылке Чу Ваньнина, потянул, — легко, только намекая, — но Чу Ваньнин тут же послушно запрокинул голову, открывая шею, и Мо Жань прижался губами, провел закрытым ртом вниз, к ямке между ключицами, и только тогда высунул язык, лизнул широко и мокро, до уха Чу Ваньнина. Почувствовал, как тело под ним содрогнулось, Чу Ваньнин всплеснул руками, — Мо Жань оторвался от белой нежной кожи, так легко краснеющей, чтобы удостовериться, что все в порядке, — закрыл себе рот и обвинительно уставился на него, будто это Мо Жань был виноват в том, что Чу Ваньнин не мог сдержать стонов. Мо Жань отнял его руки, завел за спину, заставляя Чу Ваньнина выгнуться, обхватил запястья одной ладонью и сжал. Эта поза удивительно шла Чу Ваньнину. К тому же так его соски оказались удобно выставлены на показ: Мо Жань просто не мог не приласкать их. Чу Ваньнин всхлипнул от первого же прикосновения языка, дёрнул руками, явно собираясь опять заткнуть свой рот, но не смог высвободиться и только сильнее выпятил грудь, открываясь сладкой пытке, которой Мо Жань подвергал его соски. Мо Жань втянул один сосок в рот, а другой сжал пальцами свободной руки и чуть потянул. Чу Ваньнин тяжело дышал и кусал губы, бедра его беспорядочно двигались, то прижимаясь к бедрам Мо Жаня, то отодвигаясь, и он все ещё упрямо молчал. Мо Жань поцеловал его коротко, провел языком по плотно сжатым губам и, когда Чу Ваньнин приоткрыл рот в ожидании поцелуя, втолкнул туда два пальца. Чу Ваньнин возмущённо замычал, но Мо Жань чуть сдвинул ногу, так, чтобы Чу Ваньнин мог тереться о его бедро, и тот, похоже, не осознавая этого, тут же принялся судорожно дергать бедрами в погоне за удовольствием. — Ваньнин, — позвал Мо Жань и, дождавшись, когда взгляд затуманенных удовольствием глаз сфокусируется на нем, мягко приказал: — Сомкни губы. Чу Ваньнин обхватил его пальцы мягкими губами и застыл, будто не знал, что делать дальше, Мо Жань не собирался сейчас думать почему, иначе сразу бы кончил. — Пососи. Губы двинулись, неловко, едва заметно, и Мо Жань толкнулся глубже, в жаркий рот. Чу Ваньнин послушно принялся сосать. Он то ли забывал сглатывать, то ли не знал, и вскоре из уголка губ потекла слюна. Мо Жань надавил на нижнюю челюсть, заставляя Чу Ваньнина приоткрыть рот, и трахнул пальцами его рот, наслаждаясь хриплыми стонами. Когда Чу Ваньнин принялся двигать бедрами совсем уж отчаянно, Мо Жань вынул пальцы и сжал ими покрасневший сосок. А когда он накрыл губами второй сосок, Чу Ваньнин издал какой-то полузадушенный звук и закинул ногу на его бедро. Член у него стоял так, что Мо Жань готов был поклясться, что тот кончит просто от прикосновения ладони. Мо Жань бы рассмеялся от счастья и ликования, но знал, что Чу Ваньнин примет это на свой счёт. Поэтому, чтобы заглушить смех, снова поцеловал его. Чу Ваньнин с энтузиазмом ответил, раскрывая рот и позволяя Мо Жаню протолкнуть внутрь язык. Уверившись, что рот Чу Ваньнина полностью занят, Мо Жань наконец отпустил его запястья и просунул ладонь между их тесно прижатыми бедрами. Тонкая ткань одноразовых штанов не могла скрыть влажное пятно. Чу Ваньнин отчаянно застонал ему в рот, почти обмяк, удерживаемый только столом за спиной и Мо Жанем, тесно прижимавшимся спереди. — Мо… а-а-х… Мо Жань. — Что, баобэй? — Я… Я сейчас к… Мо Жань! Мо Жань зачарованный тем, как Чу Ваньнин пытается сказать, что сейчас кончит, сильно сжал его задницу, притягивая ближе. — Давай, кончи для меня. Но Чу Ваньнин зажмурился и пробормотал едва различимо: — А ты? Мо Жань был почти уверен, что может кончить только от вида Чу Ваньнина: яркие пятна румянца на высоких скулах, искусанный алый влажно блестящий рот, изогнутая шея. Но если Чу Ваньнин хотел… Мо Жань отстранился, развернул Чу Ваньнин спиной к себе, укладывая грудью на стол и потянул его штаны вниз. То ли Мо Жань не рассчитал силы, то ли тонкий материал одноразовых штанов и так был на пределе, но они разошлись под руками, открывая ноги и задницу Чу Ваньнина, и Мо Жань чуть не кончил только от одного вида. Следом Мо Жань так же нетерпеливо избавился и от белых боксеров. — Шшш. Не бойся, — он огладил испуганно поджавшиеся ягодицы. — Не сегодня. Я только… Мо Жань слепо, не отрываясь от разглядывания того, как Чу Ваньнин ёрзает, как ходят мышцы спины, зашарил рукой по стеллажу с маслами, что-то уронил, выругался и просто плюхнулся на колени. Лизнул широко, легко прикусил нежную кожу внутренней поверхности бедра. Чу Ваньнин дёрнулся, но Мо Жань держал его крепко, впиваясь пальцами так, что потом точно останутся синяки (и эта мысль, Чу Ваньнин, помеченный, его, ещё больше подогрела страсть). Чу Ваньнин никогда не просил массажа ниже спины, и Мо Жань с радостным удивлением открыл для себя, насколько он чувствителен тут, как дрожат его ноги всего лишь от прикосновения языка. Он простонал, но тут же звук оборвался: Чу Ваньнин, пользуясь тем, что Мо Жань занят, опять заткнул себе рот. Когда Мо Жань поднялся с колен, то первым делом схватил его запястье и завел руку за спину. Долго они оба все равно не продержатся, и плечо Чу Ваньнина не успеет затечь. Второй рукой тот до побелевших костяшек вцепился в край стола. — Ваньнин, сожми ноги. Чу Ваньнин переступил, и Мо Жань направил свой член между его бедер, толкнулся и тут же застонал, так тесно, и жарко, и охуительно было. — Вот так, молодец. Чу Ваньнин под ним задрожал, зажмурился, спина его напряглась. Мо Жань выругался, торопливо протянул руку, нащупал горячий и влажный член, сжал, двинул пару раз и Чу Ваньнин с криком кончил, содрогаясь и утягивая Мо Жаня за собой. Мо Жань нащупал салфетки, вытер Чу Ваньнина и себя, а потом утянул того к креслу, укутал в плед и усадил себе на колени. Чу Ваньнин не сопротивлялся, позволил обнять себя. Мо Жань мог бы просидеть так всю ночь, особенно после того, как Чу Ваньнин выпростал одну руку из-под пледа, нашарил, не открывая глаз, руку Мо Жаня и прижал ее к груди. Вот только Чу Ваньнин пришел к нему прямо с работы да ещё и пропустил обед. Поэтому Мо Жань собирался посидеть так ещё немного, а потом пригласить Чу Ваньнина к себе на ужин. И может быть на завтрак. И совершенно точно на ужин на следующий день, но это уже в какой-нибудь ресторан, потому что хоть они и перешли сразу к сексу, но первого свидания с Чу Ваньнином Мо Жань лишаться не собирался.