неделя

день оказался длинный, жаркий, и от самого начала до его конца нестерпимо хотелось напиться. честно, илья не знал, как он вывозил всё это дерьмо. гробя себя на работе, он возвращался в одинокую холодную квартиру и заворачивался в плед, который всё ещё пах максом, чтобы поспать свои несчастные четыре часа до следующей смены. последний раз они созванивались неделю назад, и максим рассказывал, что у них полный аврал, и вряд ли он сможет вернуться до конца этого месяца. рассказывал, как сильно печёт огонь, который они тушат каждый день, рассказывал, что они чуть не потеряли табор, рассказывал, что если бы не саша, то он бы сейчас ему не звонил, и возможно, даже бы не вернулся. третьякову устало, безумно страшно и плохо от этих слов, и он все оставшееся время их разговора клятвенно материл макса, что если тот не вернётся, то он сам за ним приедет и откачает с того света, чтобы потом собственноручно задушить. макс только бархатно посмеивался и обещал, что вернётся целым, но возможно не невредимым. так прошла неделя. неделя страшного ожидания. илья считал дни в календаре, рассчитывал всевозможные вариации развития событий, но судорожно работающий мозг бесконечно выдавал самые плохие из них. он решил не думать. не думать о том, что его любимый человек сейчас в самом пекле рискует своей жизнью ради спасения чужих. илья им бесконечно гордился. бесконечно гордился его смелостью и в тоже время беспечностью, гордился его весельем и жизнерадостностью, которая передавалась ему самому. он ни за что бы не выжил, сгинул бы в первой попавшейся канаве, если бы макс тогда не нашёл его в баре и не помог добраться до дома. в тот день илья твёрдо решил нажраться в сопли. какой-то кудрявый парень, не обращая внимания на маты и всевозможные попытки сопротивляться, со смехом и абсолютно несвойственной посторонним людям заботой помог справиться не только с пьянством, но и с проблемой, которая то породила. он выслушал весь тот бред, который третьяков наплёл ему в угаре, и было заметно, что это не из какого-то чувства долга перед спасенным незнакомцем, а чтобы действительно понять и помочь. на следующее утро илья конечно же извинялся за своё поведение и просил забыть всё, что он тогда ему наговорил. но шустов заверил, что всё нормально, что у всех бывают проблемы, что не все справляются, и если по жизни идти одному, то просто не вывезешь. рассказал и свою историю: как потерял друга, как бесконечно борется с всепоглощающим огнём, как цепляется за людей и дарит им тепло своими песнями, своим лучезарным смехом и шутками, но каждый раз, когда он возвращается в пустую квартиру, ему хочется выть от одиночества. и как-то закрутилось. две потерянные души нашли друг друга и сплелись между собой. дружба была простой, без обязательств: макс часто уезжал, третьяков часто работал, но в перерывах, когда они встречались, то максимально пытались заботиться друг о друге, чтобы каждый чувствовал надежную опору и поддержку. чтобы каждый знал, что он не один. а потом шустов предложил илье жить у него, мол, так будет легче. у него всё равно пустая квартира, в которой он появляется раз в несколько месяцев. а илье будет ближе ездить до новой поликлиники, в которою он устроился. а еще максу будет приятно возвращаться в наконец-таки не пустую квартиру. серёжа, услышав эту новость, конечно удивился, не ожидая такого от своего друга, но понял его. сказал, что не думал никогда об илье в таком плане, и пожелал ему удачи с максом. илья сначала не въехал, но потом наорал на Серёжу за его дебильные шутки. а потом оказалось, что это не шутка дебильная, это до ильи долго доходит. он много думал об этом, и пришёл к выводу, что они, чёрт возьми, никакие не друзья. друзья себя так не ведут. друзья не укрывают друг друга одеялом, когда один заснул, не готовят друг другу еду, не обнимают просто так, или если второму плохо, не помогают с паническими атаками среди ночи. не бегут по первому зову, если что-то случилось. не позволяют жить в своей квартире, в конце концов. можно было бы перечислить ещё много не, но даже первых нескольких было достаточно, чтобы понять, что они давным-давно стали друг другу намного ближе. осознание накатило волной, но не сбило с ног, а всего лишь смыло тот полуразрушенный песочный замок, построенный на месте его старой затхлой жизни. жизни, в которой он глушил себя в случайных связях и алкоголе. жизни, где ему было всё равно на следующий день, где он жил одним моментом, где было похуй на обязательства, на орущего главврача, на бесконечную запару на работе, и где можно было каждый вечер прийти и набухаться в баре или с Серёгой, вылить ему всё накопившееся говно, и завалиться спать, ни о чём не думая. волна продолжала глотать берег, и с каждым её движением илья отпускал свою боль. в тот же вечер, когда все вещи были перевезены, а шустов готовил недопраздничный ужин из полуфабрикатов и картошки с рынка, которую он выбил за полцены, заговорив продавщицу, илья, собравшись с мыслями подошёл к максу и развернул к себе. он посмотрел в его эти голубые, как та волна, глаза и твёрдо сказал, что, кажется, любит. он ожидал чего угодно: что Макс посмеётся и скажет «да, я тоже, друг», или «ну с кем не бывает, только давай не будем об этом», но Макс просто взял его лицо свои большие ладони, огладил выпирающие скулы и, прижавшись тёплыми губами, чувственно поцеловал, вкладывая в этот жест все свои эмоции. в тот момент третьяков понял, что он самый счастливый и везучий человек на планете земля, ведь ему досталось такое солнечное счастье, как максим шустов. после того, как они разобрались со всеми недомолвками, их жизнь особо не изменилась. но в ней появились приятные моменты: утренние объятия в тёплой развороченной кровати, незаметные поцелуи, или наоборот — страстные и глубокие. их любовь по ночам, в которой они пытались вплавиться друг в друга, бесконечно изучая чужие тела, как в первый раз. игра макса на гитаре по вечерам и прогулки где-нибудь в центре или в кафе. редкие свидания, к которым они специально готовились и дарили себе незабываемые воспоминания. одним словом, они смогли заполнить ту зияющую дыру в груди, которая ела их всю жизнь. как две детальки пазла, которые потерялись, выпали из коробки, но нашлись и наконец-таки встали на свои места. закрыв входную дверь и повернув на два поворота замок, илья скинул потертые кроссовки, снял свою неизменную джинсовку, под которой теперь пряталась не его серая растянутая толстовка, а нагло спизженная у максима, и побрел в кухню. в клетке, напоминая о себе, зашуршал ёжик, которого они назвали беломором. покормив животное и разогрев себе остатки ужина, Илья лениво пережевывал безвкусную для него еду, втыкая в телефон. рука как-то сама соскользнула, и палец попал по иконке галереи, открывая папку с их фотографиями. перелистывая одну за одной, Илья улыбался своим воспоминаниям. но тут вверху экрана всплыло оповещение звонка с неопознанного номера, цифры которого были заучены наизусть, и не думая ни секунды, третьяков быстро нажал «ответить». из хриплого динамика послышался родной голос, уведомляя о том, что они прилетели на базу, что потушили всё быстрее, чем предполагали, и пока он слушал радостные восклики Макса, быстро сместил взгляд на календарь и понял — дождался. — эй, илюшь, ты там живой? — ага. так когда приедешь? — завтра вечером точно буду. — наконец-то. ещё какое-то время они переговаривались о совершенных пустяках, и пожеланием друг другу спокойной ночи завершили разговор. на сердце стало так легко, тепло и приятно, что илья не сразу вспомнил про устроенный в квартире блядский бардак, который стоило прибрать перед приездом максима. этим он решил заняться завтра, а сейчас пойти в душ или даже в ванну, умыться под горячей водой, смыть напряжение, накопившееся за день, и лечь в их общую кровать, завернувшись в тот самый многострадальный плед, который каким-то чудом всё ещё хранил максимов запах, и считать часы до его возвращения. ______________________________________ правда на следующее утро илью разбудили далеко не трели будильника, а беспорядочные поцелуи. неожиданно рано вернувшийся максим, всё ещё не раздетый, в своей жёлтой спецовке, склонился перед ним и невесомо целовал в лоб, щёки и нос. илья моментально проснулся и уставился на вихрастую блондинистую макушку и глаза, искрящиеся радостью. не думая ни секунды, он выпутался из одеяла, схватил холодными ладонями Макса за щёки и притянул к себе, голодно целуя. ему сразу ответили, обнимая руками за пояс, прижимая ближе к себе и сминая сухие губы, проходясь языком по нёбу. — илюшь, я грязный, как черт. — так хули ты еще не в душе? парень улыбнулся последний раз, чмокнул Илью в лоб, встал и на ходу стянул с себя спецовку, уходя в ванну. Третьяков проводил голодным взглядом голую спину, чувствуя, как не до конца проснувшийся организм моментально заводится. постель сразу стала слишком жаркой и неудобной, от чего илья заëрзал, откидывая плед на пол и комкая одеяло в ногах. из коридора послышался звук воды, и в голове сразу заиграли картинки. прикрыв глаза, парень стал водить руками по телу, представляя на их месте мозолистые руки макса. где-то давил сильнее, где-то проходился совсем невесомо, едва касаясь кожи. лицо все еще горело фантомными поцелуями шершавых губ, от чего илья млел, как ягненок. свои руки внезапно сменились чужими, от чего третьяков распахнул глаза и встретился взглядом с нависшим над ним шустовым, еще мокрым и пышущим жаром. радужка затопила зрачок, как будто макс только что чем-то закинулся. у него всего один, личный сорт героина — третьяков, и сейчас он дорвался до очередной дозы. руки гладили худое тело, а губы жалили шею, оставляя собственнические метки на бледной коже. илья змеей извивался, изголодавшись по ласке, льнул ближе, как тягучий мед, идеально помещаясь в больших ладонях макса, словно был создан дня него. а может, так и было. возможно, судьба свела их не спроста.