Will you stay?

Бомгю сбежал от городской суеты и неудавшегося прослушивания в деревню, куда приезжал к дедушке с бабушкой во времена младшей и средней школы. Здесь всегда было так уютно и тепло. Стены старого, но всё ещё крепкого дома, впитали в себя любовь и свет, которыми было пронизано детство Бомгю. Только здесь тревожное сердце находило покой. Бомгю вышел на террасу, присев на ступеньки. Ночь пахла землёй, персиками и костром. Кажется, кто-то из соседей устроил барбекю, потому что запах дыма и жаренного мяса пропитал всю округу. Со стороны леса доносилось одинокое гулкое уханье совы и шелест листвы. Вдруг раздался странный грохот на крыше, Гю подскочил от неожиданности и выбежал на дорожку, чтобы посмотреть, в чём дело. Его глаза округлились от удивления, когда он заметил застывшего у козырька крыши парня, зажмурившегося и сжавшегося в комочек. Он обнимал бинокль. Бомгю сначала испугался, но незнакомец, хоть и был странным, не излучал ауру опасности, поэтому Гю выдохнул. — Почему вы у меня на крыше? И почему вы застыли, мы что играем в «море волнуется»? Парень покачал головой: — Простите, я не должен был забираться на вашу крышу. Юноша спустился, осторожно схватившись за край крыши одной рукой и наступив на перила террасы ногами. Когда тёплый свет от старой лампы озарил его лицо, Бомгю вновь удивился. Неужели, это он? — Субин-хён? — спросил Бомгю, рассматривая лицо своего друга детства. Он, конечно, изменился: контур нижней челюсти стал более чётко очерченным, юноша вытянулся и стал шире в плечах. Но у него были всё те же ямочки на щеках и тёплый взгляд. Его тёмные волосы подвивались от влажности. В чёрном худи и спортивных штанах он выглядел совсем по-домашнему. Но отчего-то сердце Бомгю ухнуло куда-то вниз. Не хватало ещё словить краш на друга детства. — Бомгю-я? — кажется, Субин удивился не меньше, увидев своего старого приятеля. — Я думал, ты больше сюда не приезжаешь… Боялся, что вы продали дом. Бомгю вспомнил детство и безумные приключения, которые они находили и делили с Субином. Он был его партнёром по преступлениям. Один раз они сбежали ночью на речку, в другой раз — пытались построить домик на дереве, как-то они убегали от целого десятка гусей, а ещё они впервые стащили у взрослых бутылку соджу и попробовали его в их секретном месте, но эксперимент не удался, и они долго плевались, заедали горечь алкоголя мармеладными червячками. Они так много смеялись, когда проводили время вместе, иногда их уносило в душевные разговоры, после которых обоим становилось неловко, а порой они дрались за последний кусок пиццы, но это была самая искренняя дружба, которую помнил Бомгю. — Решил сбежать на пару дней от города, — честно признался Бомгю и удивился, что не придумал отговорку. Любому из своих знакомых он бы солгал насчёт причины поездки. — А-а, ясно, — кивнул Субин осторожно. — Ужинал? — Не успел ещё, — покачал головой Бомгю, вспоминая, что у него в холодильнике пусто, а он взял с собой только пачку рамёна. — Пойдём ко мне, у меня осталось достаточно много курочки с обеда, надо бы её доесть. Поболтаем заодно… Бомгю глянул на экран телефона, который держал в руке, время было не раннее — 23:12. — А мы не помешаем твоему дедушке? — спросил он. — Он теперь живёт в городе, а сюда изредка приезжает порыбачить. Дом Субина находился в двух домах от дома Бомгю. Раньше этот путь казался долгим, а сейчас они проделали его за пару минут. — Кстати, хён, что ты делал у меня на крыше? — Гю вспомнил, как именно они встретились. — А это… — с неловкой улыбкой протянул Субин, посмотрев себе под ноги и спрятав руки в карман худи. — Я наблюдаю за звёздами. Обзор с твоей крыши — идеальный для этого. Плюс, твой дом давно пустует, и я не боюсь никому помешать. — Так ты всё же поступил на астрономический? — удивился младший, вспомнив, что друг всегда был увлечен космосом. — Нет, точные науки отбили желание, — посмеялся старший. — Я подрабатываю в кафе недалеко отсюда. Знаешь, сейчас даже в деревнях должно быть хотя бы одно местечко, где делают приличный кофе. На велосипеде до кафешки — минут пятнадцать всего. — Ого, это здорово! Ребята зашли в дом, он был совсем маленьким, с двумя комнатами и крошечной кухней, но здесь было хорошо: кружевные занавески на окнах и обивка дивана в цветочек возвращали в детство. Субин достал из холодильника картонную коробочку, от которой вкусно пахло жаренными панировочными сухарями и острым соусом и отправил её в микроволновку. — А почему ты сбежал из города? Что-то случилось? Если не хочешь, можешь не рассказывать. Но с Субином было так легко говорить, что Бомгю наконец-то решил освободить душу от гнетущих чувств: — Я провалил четвёртое прослушивание за месяц… Ты же помнишь мне нравилось играть на гитаре? В старших классах я начал писать песни, и теперь пытаюсь найти агентство, но пока безуспешно. Бомгю опустил взгляд, а глаза Субина загорелись интересом. — Можешь что-то исполнить, когда будет настроение? У дедушки где-то здесь была гитара. — Конечно, — улыбнулся Бомгю. После того, как ребята сытно и вкусно поужинали, Субин принёс старую гитару. Бомгю потратил добрых десять минут, чтобы настроить её. Старший сел на край стула, увлечённо наблюдая за другом. Сегодня Бомгю был в настроении для чего-то грустного, поэтому выбрал одну из своих песен, написанных в дождливую пасмурную погоду. Почему-то петь перед Субином оказалось так же легко, как говорить, и Бомгю смог заново прочувствовать каждую строчку и каждый аккорд. Это было так приятно, словно он вспомнил, почему взялся за это дело однажды. Друг слушал внимательно, смотря на пальцы младшего, искусно перебирающие струны. Когда Гю закончил, он сказал: — Ты знаешь, все те агентства, которые тебе отказали - полные редиски. Они многое потеряли, отказавшись от тебя. — Брось, хён, я просто недостаточно хорош. Сейчас так много талантливых исполнителей даже среди новичков. — Я не пытаюсь тебя успокоить. И талант — далеко не всё. Я не слышал остальных твоих песен, но в том, что ты исполнил сейчас — столько индивидуальности. И у тебя удивительно успокаивающий голос… Бомгю попытался спрятать улыбку, опустив голову и скрывшись за завесой отросших волос, но слова Субина уже начали исцелять его сердце. Он ведь действительно горел тем, что делал. Из-за того, что он выбрал путь музыканта, ему пришлось пройти через немало трудностей, в том числе, противостоять своему отцу. Сейчас волны семейного беспокойства разгладились, но в его памяти ещё остались болезненные воспоминания. Слова хёна давали ему надежду. — Приходи к нам в кафе завтра вечером, исполнишь пару песен. Аудитория будет небольшая, но всё же… Я договорюсь с владельцем — мы дружим уже года три, и за ним есть должок, — улыбнулся Субин, судя по всему, вспомнив что-то забавное.

***

Бомгю нервничал. Пусть ему доводилось выступать перед оценивающими каждое движение судьями, но там всегда был ещё десяток или два таких же взволнованных кандидатов. Сейчас же сцена будет принадлежать только ему. Бомгю оглядел зал кафе, где был приглушен свет: за столиками сидело несколько парочек, в уголке на диванчике расположилась семья из трёх человек и ещё один студент примостился в уголочке, работая на ноутбуке. Не такая уж маленькая аудитория. Десять человек, плюс, официант, Субин, готовящий напитки, и хозяин кафе. Последний оказался совсем немного старше Бомгю и Субина. У Ёнджуна были отрощенные розовые волосы, часть которых он собирал в хвостик на затылке, несколько проколов в ушах, и он был стильно, броско одет. Бомгю никогда бы не подумал, что этот паренёк владеет и управляет небольшим кафе в пригороде. Он бы больше вписался в модный район Сеула. Несмотря, на дерзкий внешний вид, Ёнджун-хён оказался очень приветливым, и они с Бомгю быстро нашли общий язык. Перед тем, как Бомгю начал выступать, Джун проверил все оборудование и сделал объявление для гостей, а потом тихо сказал Бомгю: — Дерзай, малыш! Бомгю ответил в такой же шутливой манере, а потом бросил взгляд за стойку, где Субин тепло улыбался и показывал два больших пальца вверх. Набравшись уверенности, Бомгю занял своё место на импровизированной сцене. Он представился и начал играть. После первой минуты, когда сердце бешено стучало, страх отступил, и его затянуло в музыку. Он растворился в том, что создавал, и не заметил, как исполнил все три подготовленные песни. Посетители кафе аплодировали и улыбались, когда выступление закончилось, и Бомгю почувствовал, как его переполняет счастье. Именно это! Он всегда мечтал именно об этом — приносить людям положительные эмоции своей музыкой. — Это тебе за счёт заведения, — после закрытия Субин протянул другу стакан пива и блюдечко с мармеладными червячками. Бомгю усмехнулся, вспомнив их первое общее знакомство с соджу. — Я же говорил, что ты потрясающий, — сказал старший, довольно улыбаясь. — Ты был чертовски крут! — подлетел к звезде вечера Ёнджун, приобняв того за плечи. — Слушай, я готов нанять тебя для постоянного сотрудничества. Ты вряд ли захочешь оставаться в таком маленьком городке, но если вдруг надумаешь, то насчёт работы не волнуйся. Ещё чуть позже этой ночью Субин и Бомгю лежали на крыше дома Гю и вместе любовались россыпями серебристых звёзд. — В Сеуле подобного не увидишь, а здесь звёзды так сияют, — восхищался младший. — Ты сегодня тоже сиял, там… на сцене, — тихо сказал Субин. Бомгю захотел отшутиться, но почему-то вместо этого повернул голову, чтобы посмотреть на выражение лица хёна, тот же упорно вглядывался в тёмные просторы небосвода. — Спасибо, что дал мне возможность выступить… и вспомнить, зачем я всё это делаю, — разговор неожиданно стал эмоциональным, и Бомгю начал думать, как бы вернуться к дружеским подколам. — Может, подумаешь над предложением Ёнджуна и останешься здесь? — Субин наконец тоже взглянул на друга, и в его глазах Гю разглядел надежду. Таким просящим взглядом Субин смотрел на дедушку, когда выпрашивал мороженое в детстве. На самом деле, Бомгю, действительно задумался над словами Джуна. — С чего бы это, хён? — игриво спросил младший. — Сможешь выступать, сцена кафе, конечно, не предел мечтаний, но обязательно найдутся те, кто будет любить тебя, и тебе не нужно будет соблюдать дурацкие правила агентств. А ещё здесь звезды видно лучше, и воздух чище. Тут у тебя будет Ёнджун и… я, — затараторил Субин, сделав паузу лишь перед последним словом. — У меня и в городе есть друзья… Ты, правда, хочешь, чтобы я остался? Я же буду доставать тебя по поводу и без. — Правда, хочу. — Дай мне пару минут на размышление и сам ещё раз обдумай это предложение и его последствия. Они всё ещё лежали плечом к плечу, Субин прикрыл глаза. Его профиль даже при свете одинокой луны казался мягким и завораживающим. Вдруг безумная идея ослепляющей кометой пронеслась в мыслях Бомгю и, прежде, чем старший понял, что происходит, Гю перекинул через него ногу, устроился на бёдрах хёна и нежно, но порывисто коснулся его губ своими. Что это? Эйфория после выступления, последствия стакана пива или его сердце, наконец нашедшее покой и тепло? — Что теперь думаешь? Всё ещё хочешь, чтобы я остался? — спросил Бомгю, закрыв глаза и готовясь к худшему повороту событий. Вместо того, чтобы оттолкнуть младшего, Субин притянул его к себе за край клетчатой рубашки для нового поцелуя. Хён целовал мягко, но настойчиво, и Бомгю таял от этого контрастного сочетания. Это был первый поцелуй с привкусом мармелада на памяти Бомгю. Они не могли оторваться друг от друга еще какое-то время, а потом Субин выдохнул: — Это да, если что.