Свобода на двоих

Сначала легонько прикусывает нижнюю губу, затем верхнюю. Играется, блять. Денис сильнее стискивает его талию, немного водя вверх-вниз, и прижимает к себе, казалось бы, еще ближе. Илья сцепил свои ручки за его шеей и продолжает сдавленно дышать в чужие губы, при этом не выполняя никаких дальнейших действий. И кто тут настоящая блядота? - Да ты издеваешься, - хрипло проговаривает Коломиец и резко впивается в губы напротив, жадно искусывая. Илья на это заявление лишь усмехнулся и уже чуть ли не подавился этим напором. И с пылким жаром сам стал продвигать этот поцелуй, отдавая всего себя, только бы это не прекращалось. Как же сладко, тягуче и особенно остро, когда всматриваешься в такие же затуманенные глаза, как и у тебя самого. Стон непроизвольно срывается, и у Дениса от него так срывает крышу. Руки за его шеей переходят на саму шею, на такую, блядскую, гладкую шею. Наконец оторвавшись друг от друга, они делают глубокие вдохи. Пальцы не торопясь оттягивают ткань футболки, чтобы коснуться ключиц. Невъебенно приятно, что Денис слегка постанывает из-за этих аккуратных пальцев, прожигающие кожу насквозь. Он сам тянется к краям футболки Мазеллова, давая волю рукам пройтись по оголенным бокам и сосчитать ребра. Илья задурманенно впечатывается в шею своего друга(а друга ли?). Губами мажет и присасывается. Кусает это чертово Адамово Яблоко, и всё снова плывет в сознании. Единственное, что осталось, так это чувство правильности в происходящем, пока они вместе, здесь, вдвоём. Они уже сами и не помнили, когда дошли до спальни, как упали на обширную кровать. Илья, сидя сверху на бедрах(уже без футболки, будем откровенны), водил руками по чужой груди, вновь затаскивая в омут под названием поцелуй. Денис дотрагивался до животика Ильи, смотря на это зрелище, что не удержался и тихонько хихикнул. - Что ты смеешься? - голос был затишным, словно старался не отпугнуть ту атмосферу, что витала ранее. В ответ Коломиец ткнул пальцем в пузико, облизнулся, скорее на интутивном уровне. - Блять, - Илья подтерся и стал резко багроветь, - я еще буду ходить в качалку, не смотри так. Какой милашка - начал тушеваться, стесняться с каждым мигом. Быть смелым и невинным одновременно - пиздец как возбуждающе. Подобные мысли плескались в русой голове, однако, что уж время терять, нужно и в руки себя взять. И ладно там, пузико немного впалое, зато по-домашнему. Дабы придать старую смелость - все же сам, Илюшка, сподвиг на данную ситуацию - двинул бедрами, причем удачно, заставив тело под собой сдавленно застонать. Приблизился к ушной раковине и произнес донельзя серьезно: - Когда-нибудь точно тебя будет нагибать красивое тело. Что? Звучало многообещающе, Коломийцу вставило, неоспоримо, вот только далеко не был согласен. Резко поменяв их местами, Денис прижал кисти Ильи к кровати. Сказать, что Мазеллов охуел, сказать не нельзя, потому что он реально охуел. - А с чего ты взял, что нагибать будут меня? - с неприкрытым вызовом вцепился он. Не медля, провел от солнечного сплетения до паховой части и продолжал рассматривать чужое лицо. Это смутившееся, покрытое от и до в хаотичном порядке родинок лицо, точнее, блядски красивое лицо. Искренне Мазеллов не задумывался о том, что быть снизу будет именно он. Естественно, у него было немало партнерш, но вот партнеров - пока ни разу. Его не пугала эта мысль, что принимать будет он, наоборот, только распаляла. - Да похуй, трахни уже, иначе я передумаю. - Че, уже переобулся? - а как же, чуть ли не рекорд Братишкина побил. И Илья просто тащит к себе и целует. А тот охотно отвечает, хватается за пряжку ремня и полностью раздевает парня под собой. Стаскивает его черные джинсы, оставаясь сам в одежде, которая так уже тошна и сковывает всю свободу. Мазеллов это понимает и помогает своему Денису снять все шмотье. Благоговейный трепет. Без одежды, лишь оголенные тела, стремящиеся совокупиться и стать единым целым. Ногти впиваются в плечи, а пальцы водящие по стволу и собирающие смазку, просто сводят с ума. Илья скулит. Коломиец уже и забывает о своих очках, которые то и дело, что спадывают на кончик носа, в какой-то момент их тетрально скидывает, но с осторожностью складывает на рядом стоящий стол, ибо ну а хули, дорого стоят. Постанывающее тельце шире разводит ноги и всем своим видом просит, чтобы ему что-то дали. Естественно, тот ему это дает - целует обворожительно и Мазеллов вновь и вновь кусает, прикрывает глаза и стонет. На его выпирающую тазовую кость ложится ладонь, а другая же продолжает водить по члену, вводя в некий экстаз. Денис уже и сам на взводе, потому решает додрочить себе самому. Однако, столь не гуманно, он оттягивает, замедляет движения на члене Ильи, вопреки не давая ему кончить. - Ден, хватит, - прерывисто вытягивает тот, хватаясь за простыни. - Подожди, я еще не наигрался. - Упёртый баран, блять, Ден, пожалуйста. Коломиец утыкается лбом рядом с его шеей, и нарастив темп, дает Илье эту свободу и следом за ним утопает в этой неге. Два тела, оскверненные своей тягой друг к другу, лежат в обнимку. Правильность или неправильность действий нисколько не волнуют, пока оба затеряны в своей личной свободе.