***
Все, кто знали по работе или впервые знакомились с главным редактором «Lark», могли сойтись во мнении, что Тиссая была жёсткой, требовательной и закрытой, всегда выглядела стильно под стать своей должности и определённо была незаменима для журнала. Слишком мало людей могли видеть и иную сторону в виде искренней заботы и готовности прийти на помощь, если это было необходимо. Если исключить Маргариту, директора отдела моды и довольно близкого друга Тиссаи, пару уже уволенных человек, которые были благодарны ей, что она открыла им глаза на то, что эта работа им не подходит (хотя несомненно она уволила их в интересах журнала, пусть и преподнесла эту новость со стороны выгоды для сотрудников, чтобы избежать скандалов), то оставались Йеннифер, Трисс и Лютик. Лютик работал в отделе моды и слишком часто видел Тиссаю в более неформальной обстановке вместе с Маргаритой и, видимо, был безумен, потому что уже пару лет твердил: «Она не такая ужасная» – на каждой встрече с коллегами, где не было начальства. Конечно, ему никто не верил. Трисс открыла для себя другую сторону де Врие, когда замещала главу соцмедиа и запостила провокационный твит, получив в свой адрес сотню комментариев хейтеров. Именно Тиссая смогла успокоить девушку и помогла шумихе утихнуть. Йеннифер же не верила ни единому слову, ни единой цитате, когда Трисс пересказывала подруге их разговор с боссом, который якобы закончился тем, что Тиссая ее обняла. Приятные воспоминания Йеннифер были слишком далекими. Год стажировки в «Lark» после выпуска, который она получила за победу в конкурсе для выпускников, был похож на ад. То, что должно было принести опыт в журналистике, сперва было похоже на должность младшего ассистента, который назначает встречи и приносит кофе. А когда Тиссая доверила ей первую статью, то раскритиковала ее в пух и прах. Конечно, ее работа тогда была недостаточно хороша для журнала такого уровня, но и не заслуживала пометок красным маркером практически на каждой строчке. Пройдя в течение двух дней через стадии отчаяния, неверия в себя и попыток закончить стажировку раньше на девять месяцев, она полностью переделала материал, который без дальнейшей редактуры Тиссая отправила в печать, а Йеннифер в ответ на вопрос, как ее статья, получила лаконичное «Хорошо». Ушло ещё несколько месяцев, чтобы понять, что «Хорошо» от де Врие — высшая оценка, которую можно получить. Только к концу стажировки заметив, как выросло качество материала, который она писала, Йеннифер поняла, что именно благодаря требовательности Тиссаи она достигла этого уровня, а требования, которые она выдвигала в отношении неё, были завышены, потому что та видела потенциал и на что действительно была способна девушка. — Тиссая? — Йеннифер стучится в дверь ее кабинета. Женщина делает неопределённый жест рукой, приглашая ее войти, но продолжая печатать на компьютере. — Что-то случилось? — она отвлекается на секунду, чтобы бросить на девушку короткий взгляд, и возвращается к письму. — У меня сегодня последний день. Я помогала Феликсу, чтобы не браться ни за что новое, — неопределённо произносит она. Конечно, такое поведение ее босса привычно, но почему-то Йен кажется, что сегодня ей должны уделить чуть больше внимания. — Я зашла попрощаться и сказать «спасибо» за все, что вы мне дали за это время. Это был очень полезный опыт. — К счастью, ты тоже была полезна для этого журнала, — отвечает Тиссая, наконец поднимая взгляд на девушку. «Была полезна для журнала», — проносится вновь в ее голове уже с едкой усмешкой. Она никогда не слышала более обезличенной похвалы. — Спасибо? — полувопросом отвечает Йен, не успевая скорректировать свою интонацию и сдержать сарказм. Она уже хочет извиниться за свою наглость, но видит, как на губах Тиссаи появляется усмешка от ее дерзости, поэтому она продолжает как ни в чем не бывало. — Мне ещё нужно завершить несколько дел сегодня, так что я пойду. До свидания. — Йеннифер, — окликает ее Тиссая, когда та уже поворачивается к выходу. — Если ты захочешь вернуться к работе здесь и ближайшие пару лет будешь столь же активно развиваться как в этот год, то я рассмотрю твою кандидатуру. Несмотря на холодность в голосе, Йеннифер кажется, что в застывшей на губах усмешке есть тепло, и, возможно, Тиссая даже гордится ей и той работой, которую она проделала. Йеннифер улыбается своим размышлениям и бросает «Буду иметь в виду», прежде чем покинуть офис. Тиссая всегда была закрытой. Возможно, в юности это было не так ярко выражено, а круг ее близких был немного шире, но суть не особо менялась. Руководящая должность и неудачные отношения сделали ее более жесткой, выстроив собственную китайскую стену вокруг сердца. Если кому-то и удавалось проникнуть сквозь защиту, то ненадолго и под полным контролем. Пара ее знакомых, в том числе Маргарита, говорили, что это трусость, в то время как Тиссая называла это здравомыслием. Сперва тебе разбивают сердце в первый раз, ты отстраняешься от людей, пока не находится кто-то ещё, кто ломает эту защиту вновь, чтобы затем заставить тебя закрыться от людей навсегда. История стара как мир. Вильгефорц в своё время был безопасным выбором, потому что зная его, зная все недостатки, прекрасно помня, чем все закончилось в прошлый раз, ей не грозило в него снова влюбиться. При этом Тиссая искренне считала, что они подходили друг другу, имели схожие взгляды и знали друг друга достаточно хорошо, чтобы лишний раз не вызывать негативные эмоции случайным проступком. Как будто кроме базового понимания друг друга и схожести взглядов, они бессознательно прописали какие-то правила, помогающие им быть вместе. Времена, когда подробности их ссоры можно было слышать за несколько этажей до квартиры, давно прошли. Второй и третий курс. Два года. И под конец моменты перемирия были значительно короче, чем безмолвные войны. Во время их брака последняя яркая ссора случилась пять лет назад и закончилась потрясающим сексом. Тогда Тиссая перешла работать главным редактором в «Lark» из другого журнала, масштаб работы увеличился, а количество свободного времени уменьшилось. Оказалось, что такие решения нужно обсуждать в «семье», но Тиссая не видела в этом необходимости, они даже не имели каких-то особых планов на будещее, на которые могла повлиять новая работа. В ее понимании все было проще — поддержка Вильгефорцем всех ее начинаний закончилась тогда, когда ее положение стало выше его. Спустя год он стал партнером в юридической фирме и, казалось, что все вновь пришло в норму. Но спустя ещё пару лет они оказались на приёме у семейного психотерапевта, не самого квалифицированного, как считала Тиссая, потому что выбирала его не она. Она считала терапию бессмысленной, по крайней мере для них, но решила, что ей стоит приложить немного усилий прежде чем заявить, что все это не работает. Одно открытие для себя она все же сделала — ее действительно привлекало доминирование. Ей кажется странным, что никогда раньше она не фантазировала об этом. Ни в последние пару лет, ни в молодости, когда после пары неудачных попыток построить отношения ее связи были короткими, но весьма разнообразными. Возможно, карьера и профессиональные амбиции помогали ей сублимировать эту потребность. Так или иначе, ранее она не использовала слово «потребность», а сейчас фантазия об этом навязчиво преследует ее все свободное время. К счастью, свободного времени у нее практически нет. Единственное, что она может вспомнить из своего прошлого и описать как интересный опыт, — Калантэ. Несмотря на длительную дружбу, их отношения всегда были напряженными. Если сейчас они принимают друг друга, то в молодости долгое время их отношения были похожи на холодную войну. Они были буквально противоположностью друг друга в фундаментальных вещах. Казалось, их объединяла общая компания в университете и интеллектуальные разговоры, которые они вели, когда все остальные были уже слишком пьяны. Калантэ всегда была стойкой, а Тиссая редко позволяла себе выпить лишнее. Так и выходило, что они оставались единственными здравомыслящими людьми к трем часам ночи. — Ты всегда выбираешь неправильных мужчин, — говорит ей Калантэ после очередного расставания. Тиссая сама была инициатором разрыва, но возникшее после разочарование никуда не ушло. — Сложно найти мужчину, который будет способен быть с сильной женщиной. Ты слишком самодостаточна и не нуждаешься в мужчине, а это задевает их самолюбие. Не удивительно, что ничего не выходит. — Какая проницательность, — Тиссая сдерживается, чтобы закатить глаза, но ее слова пропитаны сарказмом. — Если вдруг ты считаешь, что я расстроена и мне нужны твои ободряющие слова, то это не так. Эти отношения — не то, что мне было нужно, я знала об этом изначально. И вообще… — Тебе не нужно мне ничего доказывать, — грубо прерывает ее Калантэ, и она знает, что Тиссая, которая просто пришла выпить пару бокалов вина вечером субботы, как они делали раз в пару недель, готова взорваться от накопившегося в ней гнева. Это то, что она обычно делала, — позволяла своим эмоциям бушевать внутри неё и не выливаться наружу. — Клянусь, ещё одно слово… Прежде чем она успевает продолжить свою угрозу или же исполнить ее, губы Калантэ оказываются на ее. Когда Тиссая отстраняется, чтобы закончить предложение, она видит лишь самодовольную усмешку, прежде чем ее вновь затягивают в глубокий, жадный поцелуй. Она отвечает со всей яростью и гневом, что накопились в ней на эту женщину. Кажется, Калантэ действительно наслаждается эмоциями де Врие, наконец получившими выход. Она всегда была прямолинейной и грубой, и так же ведёт себя, стягивая с Тиссаи брюки и блузку, прежде чем прижать ее к стене, успешно подавляя попытки перехватить инициативу. Возможно, в Калантэ было мужества больше, чем во всех мужчинах, которые были до этого у Тиссаи. Возможно, дело было в напряжении между ними, которое культивировалось их постоянными спорами и получило выход лишь через несколько лет. Но на протяжении того странного года, когда они спали, хотя продолжали дружеское общение, Тиссая трахалась и чувствовала себя лучше, чем во всех отношениях до и после. По крайней мере до этой пятницы.***
В последние дни чат Тиссаи с Йеннифер никак не относился к работе и был максимально информативным при минимальном наборе символов. Обычно в сообщении от Тиссаи была какая-то практика или фетиш, которые приходили в голову ей или Вильгефорцу, а Йеннифер так же коротко реагировала. Иногда с помощью эмоджи. Слова уже потеряли для неё всякий смысл, но когда она пишет Йеннифер «Стек? Плеть?», а та в ответ присылает два эмоджи огня, Тиссая чувствует, что ее действительно будоражит возможность использовать стек на Йеннифер. Они предпочитают снять на ночь просторную квартиру в стиле модерн с большой кроватью, взять немного вина и заказать легкую еду на вынос, чтобы более детально все обсудить в благоприятной обстановке. Тиссая приезжает заранее, проверить все ли в порядке. Она не против экспериментов, но и к ним предпочитает готовиться. Вильгефорц спешит с работы и обещал задержаться не более чем на десять минут. Когда Тиссая после стука в дверь квартиры открывает ее, то видит Йеннифер, которая улыбается при виде неё. Должно быть, она рада, что первой встретила Тиссаю, а не ее мужа, ведь они даже толком не знакомы. — Привет, — произносит она и впускает девушку внутрь. Йен здоровается и облегченно выдыхает, снимая верхнюю одежду. Под пальто она одета в одно из любимых чёрных платьев, не повседневных, но и не излишне сексуальных. Тиссая оценивающе скользит взглядом по ее фигуре, забываясь, что за ней тоже могут наблюдать. Девушка была красивой, она умела подать себя и произвести впечатление — это очевидно. Но сейчас контекст другой. — Прекрасно выглядишь, — Йеннифер отмечает строгий костюм Тиссаи, должно быть, она хотела создать властный образ. Несмотря на свои выходки на работе, жаркие споры со своим боссом, Йеннифер чувствует, как от мысли полностью подчиниться Тиссае внутри неё нарастает возбуждение. — Ты тоже. Вильгефорц скоро подойдёт, он должен принести вино. Пойдём, я грела еду. — Тиссая, подожди, — девушка инстинктивно берет ее за руку, останавливая, и тут же отпускает, чувствуя неловкость от тактильного контакта. — Я много размышляла об этом… — Ты передумала? — резко спрашивает Тиссая. — Нет! Все в силе! — поспешно отвечает Йен. — Я хотела спросить… Я не знаю, как часто ты занимаешься подобными вещами, — Тиссая приподнимает бровь на это заявление, но предпочитает промолчать, чувствуя волнение в ускорившейся речи Йен, — но для меня это впервые. А мы вместе работаем, поэтому это может быть неловко и… Могу я сейчас тебя поцеловать? Я думаю, мне так будет комфортнее. Тиссая замирает на мгновение. Конечно, им предстояло делать друг с другом более интимные вещи, но почему-то этот поцелуй кажется ей важным. И она не может найти ни одной причины, чтобы отказать ей. — Хорошо, — она отвечает максимально коротко, чтобы не выдать голосом одолевающие сомнения и чувства, и приближается к девушке, перехватывая инициативу. Несмотря на то, что Тиссая на довольно высоких каблуках, Йеннифер все ещё ее выше. Она встречается взглядом с фиалковыми глазами девушки, убирает выбившуюся прядь волос, задерживаясь пальцами на щеке, и чувствует, как тёплая ладонь ложится ей на спину, и жар от неё распространяется ниже. Йеннифер немного наклоняется, и Тиссая встаёт на цыпочки, чтобы коснуться губ девушки своими. Она ожидает короткого, достаточно целомудренного поцелуя, но спустя несколько секунд Йеннифер касается ее губ языком и Тиссая встречается с ним своим, сцепляясь в небольшой борьбе за доминирование. Она чувствует, как рука на ее спине прижимает ее еще ближе на несколько бесконечных секунд, прежде чем отпустить и прервать поцелуй. Дыхание Тиссаи тяжелеет, поцелуй слишком приятен и сладок и нравится ей гораздо больше, чем она ожидает. Она все ещё не уверена, насколько правильно то, что они целовались без Вильгефорца. На сеансе терапии и дома они обсуждали многое, но не касались этого вопроса. Чувствуя концентрирующееся внизу живота желание, Тиссая уверена, что это на сто процентов неправильно. — Чувствуешь себя лучше? — Тихо спрашивает Тиссая, отстраняясь. И Йеннифер может лишь произнести тихое «Да», срывающееся с ее уст с придыханием. В холле довольно темно, но Тиссая готова поклясться, что зрачки Йеннифер расширены от возбуждения. Когда Тиссая достаёт тарелки и греет еду, Йен начинает говорить о работе и это то, что успокаивает Тиссаю — привычная тема, в которой она разбирается. Вильгефорц действительно приходит в течение десяти минут, вежливо здоровается с Йеннифер и целует жену в щеку. Пара глотков вина немного снимает напряжение, чтобы они могли обменяться результатами анализов и обсудить еще раз то, что запланировали. В качестве своего стоп-слова на всякий случай Йеннифер выбирает «Единорог» и Тиссая невольно улыбается: она собирается надеть на Йеннифер наручники и выпороть, а та думает о единорогах. Они беседуют ещё какое-то время, пока во время очередной паузы Тиссая холодно не произносит «Раздевайся», смотря прямо на Йеннифер. Она видит, как обрывается дыхание Йеннифер от того, насколько ее возбуждает жесткость и требовательность в ее голосе, но девушка встаёт и идёт в гостиную.***