Mare of Easttown

- Черт, Мейр, давай я хотя бы отвезу тебя! Мейр! Именем закона, мэм, остановитесь! - он сбежал по ступеням вслед за ней. Ее тоненькие черные шпильки цокали по асфальту и, наконец, она остановилась, сосредоточенно что-то набирая в телефоне. В ресторанчике ему показалось, что он словил на себе несколько сочувствующих взглядов, это было почти физически ощутимо как эти люди думают про себя: «Она его кинула. Ки-ну-ла. Полюбуйтесь - типичный представитель неудачников». Наверное, он так бы и просидел там, а потом напился в каком-нибудь баре, чтобы не приползать домой слишком рано и не встречаться с матерью. Но какая-та короткая странная мысль застряла у него в мозгу. Она крутилась в нем весь вечер, все время пока он стоял под душем, пока завязывал галстук, пока мать положив обе ладошки на лацканы его пиджака говорила, что он принимает желаемое за действительное. Мысль меняла форму и оттенки, переливалась со стального серого в настораживающий зелёный, затем ныряло в прохладный голубой и звучало в его голове как церковный колокол: «Мейр». - Мейр, такси будет ехать очень долго, ты замерзнешь, - он поравнялся с ней, когда она как раз натягивала свою накидку. – Слушай, я за машиной. Стой здесь. Она подарила ему ужасный взгляд, то ли ей действительно не понравилось, что он кинулся вслед за ней, то ли он просто стал ее внезапно раздражать. Хвала небесам, когда он вырулил к подъездной дорожке она все еще стояла там, переминалась с ноги на ногу, курила эту ужасную штуку, которую всюду таскала за собой. Из-за поворота показалось такси. «Черт, черт». Он поспешно завершил маневр и остановился прямо напротив нее, открывая пассажирскую дверь. - Твоя мать была права, - бросила она, посматривая в сторону таксиста. Ох, это резануло. Он, конечно, уже и так все понял в ресторане, но мысль, сказанная вслух обретала поистине отвратное значение. Ветер немного растрепал ее прическу. Сегодня она накрасилась, он это заметил: подчеркнула глаза, немного помады на губах, волосы уложены, ее запах изменился, раньше это был шампунь и запах стирального порошка, теперь капля парфюма, если все это ради дела, то… - Знаешь, Мейр, в такое время брать такси чертовски опасно, по статистике таксисты… - Зачем ты это делаешь, Зейбл? – перебила она его. - Хочу довести свою мать до белого каления. В машине они молчали. Он не собирался везти ее домой. Он знал, что от нее не укрылось то, что маршрут изменился, но она ничего не сказала. Любая бы другая женщина уже истошно орала, выпытывая куда ее везут, но Мейр была чудовищно хладнокровна. - Надеюсь, Зейбл, это не ты убил этих девушек. А еще она чертовски прямолинейна и непредсказуема. - Нет, - он усмехнулся, почему-то ее замечание его позабавило. – Но это было бы здорово, знаешь, путать расследование, искажать улики, возможно убрать тебя где-нибудь без свидетелей. - Не думаю, что это можно назвать «здорово». - Да, прости. Скажи, тебя волнует, что мы, - ему пришлось немного прочистить горло, - что мы коллеги? - Нет, - отрезала она. - Мм, отлично. Хорошо, да. Мы почти приехали, кстати. Коттеджем это было сложно назвать, скорее хижина. «Хибара, чтоб залечь на дно» как он ее называл. Одна кухня, одна спальня, одна гостиная, даже видавшее все виды кресло-качалка и то в одном экземпляре, в общем, все для детектива-одиночки. Кромка леса подступала совсем близко, папоротники прочно отвоевали северную часть небольшой террасы. Он заглушил двигатель и выбрался из машины. Ночной воздух было тяжело вдыхать, и он ослабил узел галстука. Глупая была затея, зачем он вообще вырядился в этот нелепый костюм. - Ты же его снял не для… - Мейр осматривала дом, как профессиональная ищейка, обшаривала взглядом каждый угол, но спокойно, даже ее голос был таким…обволакивающим. Зейблу вдруг стало жарко. - Я его арендовал, чтобы иногда, не знаю…зависать здесь, думать, копаться в делах, немного пить. Так что у меня полно пива, но больше ничего нет. Она прошла дальше, стукнула носком туфли деревянный настил и села в плетенное кресло. - Ну так где твое пиво? - Одну минуту, миледи. Когда он вернулся, ее убийственные шпильки валялись на полу, она забралась с ногами в кресло и теперь куталась в свою легкую накидку, словно разбуженная в ночи птица, ему показалось это ужасно трогательным. - Я принес пиво и плед, но попробую разжечь камин в доме, если честно я никогда раньше не имел дела с камином, так что, - он развел руками показывая насколько плохо обстоят дела, затем обошел кресло и укутал ее всю, не забывая подоткнуть края пледа под ее ноги. - Спасибо, - она кивнула, открывая бутылку и делая небольшой глоток. - Когда мы поехали арестовывать Брианну, ее мать приняла нас за пару, помнишь? Она спросила «столик на двоих?». - Помню, но это было до того, как она узнала, что ее дочь отделала Эрин в парке на глазах у других детей. - Да, конечно, но я не об этом. Просто хочу напомнить, что люди нормально воспримут новость о том, что…мы…можем встречаться с друг другом. - Зейбл, моя жизнь летит ко всем чертям, я живу с мамой, которая пьет коктейли в обществе отца из церкви, который в свою очередь водит дружбу с пастором, которого обвиняют в сексуальном насилии, мой бывший муж устраивает помолвку на моем заднем дворе, в то время, как меня игнорирует на вечеринке писатель, который сам же меня и пригласил! - Вау. - И это все? Все что ты можешь сказать мне «вау»? - Могу добавить, вау, кажется, у меня появился соперник. Герой-детектив или писатель, славная выйдет битва за сердце прекрасной дамы. - Черт, Зейбл, - Мейр рывком откинула плед и встала. – Мне пора домой. Я ухожу. Где мой… - Ищешь это? – он вытянул в руке телефон, который ловко умыкнул пока возился с пледом. – Прости, Мейр, но глупо отказываться от жизни, только из-за того, что выкидывают местные, я понимаю, ты всех тут знаешь, черт, вы все тут как родня, но как же ты сама? Кто будет заботиться о тебе, пока ты опекаешь остальных, а? - И ты думаешь, что ты тот, кто будет заботится обо мне? Мне нахрен не сдалась вся эта помощь, Зейбл, ты вообще хоть о ком-нибудь заботился, это тоже своего рода работа и иногда дрянная работа. - Ну, у меня была черепаха, но она слиняла, когда мне была пять или шесть, я что-то точно не припомню. - Так, все, достаточно. Отдай мне телефон. Сейчас же. - Ммм, это твоя тяга командовать… Мейр, эй,эй, - он легко увернулся когда она попыталась забрать обратно сотовый и втолкнул ее в дом. – Мы просто посидим и поговорим здесь, договорились? Зачем тебе возвращаться домой, пусть твоя мама преспокойно пьет коктейли. Тем более, что их освятил святой отец. - Ты невыносим, и твои шутки просто ужасны, ты в курсе? Огонь в камине он все же смог разжечь. Немного терпение и много старых газет. Сначала пламя бы несмелым, едва мерцало, но затем от камина полыхнуло жаром и раздался треск. - Наверное сосна попалась, теперь будет трещать пока не сгорит, - сказала Мейр, она вытянула босые ноги к огню, и не возражала, когда он утроился рядом на полу, откинув голову на подлокотник ее кресла. - У тебя были отношение после того, как твоя невеста кинула тебя? – поинтересовалась Мейр. - Парочку ничего не значащих встреч. Ничего серьезного если ты об этом. - Ты слишком молод, тебе еще повезет. - Мне тридцать два. - Я знаю. - Смотрела мое досье? - Мельком. Он потянулся к своей бутылке и чуть пригубил пиво. На самом деле он и представить себе не мог, что приведет Мейр в хижину, что они станут распивать пиво глядя на огонь, но это был лучший исход для подобного вечера. - Ты же не выключил мой телефон. - Неа, он на связи, если ты кому-нибудь вдруг понадобишься. - Сомневаюсь. - Как насчет писателя? - На самом деле он весьма неплох. Он повернулся к ней, ловя взглядом отсветы огня на ее лице и волосах, она улыбнулась, отпивая пиво. Он не мог объяснить себе внятно, почему именно она. Впервые, когда он увидел ее, на ней было куча свитеров и огромная куртка, волосы закреплены в небрежный пучок, поведение настороженное, не враждебное, но и далеко от светской беседы. Ее история, сын, все эти люди, с которыми ее связывало так многое, она словно зачарованная принцесса в надежно охраняемой башне из предрассудков, чужих взглядов и сплетен. Было наивно полагать, что из этого кокона ее можно вырвать одним походом в ресторан или парой комплиментов, но попробовать стоило. Она того стоила. Он чуть приподнялся и сложив руки на ее ноги притянул к себе. Она не оттолкнула его, и он медленно, давая ей возможность остановить его, приблизился к ее лицу. Теперь стоя на коленях перед ней, он едва заметно поцеловал ямочку над ее верхней губой, скользнул вниз к ее полуоткрытому рту изучая на вкус каждый грамм ее помады. - Ты шикарная, Мейр, шикарная, красивая, великолепная, - он шептал ей это, пока стягивал с кресла на себя и опускаясь спиной на пол, удерживая ее сверху. Ее волосы закрыли от него обзор комнаты, он отвел их и построил дорожку поцелуев от ключицы к шее и обратно, забираясь руками под ее накидку и исследуя прохладный шелк блузы. Она приятно давила на него в районе паха, ее руки блуждали вокруг его ремня, и сладкая истома разливалась по телу, слегка откинувшись, она дотянулась до сумочки и… - Мейр, ради всего святого! - Гони телефон, Зейбл, - она направила на него пистолет. Все также сидя на его ногах, когда они почти полулежали на ковре у камина, эта женщина размахивала пистолетом требуя вернуть ей сотовый. - Господи, поверить не могу, что ты взяла на свидание со мной пистолет! - Я обшарила твои карманы, но телефона там нет, не хочу лазить по твоей «хижине» так что просто отдай его мне, и я свалю отсюда, - она проигнорировала его восклицание и еще раз ткнула в него дулом. Что за женщина! - Черт! Ну ладно, хорошо. Он на холодильнике, спрятал там, пока ходил за пивом, - он откинулся на ковер, вытягивая ноги, показывая всем своим видом, что проиграл эту битву. - Хороший мальчик, - она встала и поправляя одежду, зашла на кухню. У него были секунды, чтобы обдумать план действий, который моментально созрел в голове. Когда Мейр вернулась комната пустовала. «Наверняка мальчишка обиделся, а ведь с ним еще работать, не стоило заводить это все так далеко, или вообще нужно было быть сейчас на день рождении Ричарда». Она даже немного постояла у камина, сложила пистолет в сумочку, застегнула защелку. «Такие вещи не для тебя, для тебя существует Ричард, твоя работа, и еще куча всякого дерьма, но не этот парень из округа, вот он, Мейр, точно не про тебя». Она натянула шпильки и пошла к выходу. «У него еще будет куча романов, куча посиделок в баре, со своими ровесниками, но не тетка, подкидывающая фасованную наркоту бывшей своего сына». Дверь оказалась заперта. Она подергала ручку, но заперто было на замок. Весьма хлипкий, но… - Я арестовываю вас за вооруженная нападение на полицейского, мэм, - произнес голос позади. - Зейбл, - начала она, намереваясь прочитать ему очередную нотацию и повернулась. Он стоял посреди комнаты, освещаемой только камином. Он уже скинул пиджак, ослабил одну пуговицу на рубашке и небрежно поигрывал в руке наручниками. Его глаза, при таком освещении, превратились в два черных вязких болота, выглядели пугающе. Та минута, на которую она растерялась при виде его, понадобилась Зейблу чтобы сократить расстояние между ними. Он рывком сграбастал ее, поворачивая спиной к себе. Сумочка соскользнула с плеча, и он позволил ей упасть, отшвыривая ее носком ботинка. - Вы имеете право хранить молчание, - он застегнул один наручник на ее запястье, когда она наугад лягнула его ногой. - Все, что вы скажите может быть использовано против вас, - он буквально тащит ее на себе, она хрипит и вырывается, но он держит крепко. - Вы имеете право на адвоката, впрочем, опустим эту часть, сегодня я буду твоим адвокатом, - второй наручник захлопнулся: метал неприятно впился в кожу. Она попробовала осесть на пол, утаскивая его за собой, или вывернуть руки, но он тоже был копом и знал избитые приемчики. - Вам понятны ваши права, мэм? - он потащил ее вглубь хижины пинком открывая хлипкую дверь в спальню. И если до этого момента он казался ей странным, в чем-то наивным и несмышлёным, человеком, которым при желании можно манипулировать, то теперь она изменила свое мнение: Колин Зейбл оказался просто долбаным психом и ей остро захотелось вмазать по его челюсти и хорошенько отмудохать за то, что он позволил себе по отношению к ней. - Я тебя прикончу, - ее голос потонул в постели, когда он повалил ее животом на кровать и забрался сверху, словно они находились на гребанном матче по регби. Зейбл переплел ее ноги своими, и уже не удерживая ее руки наклонился к самому ее уху. – Немедленно слезь с меня, придурок, чтобы на это сказала твоя мамочка, даже боюсь себе приставить, Колин. - Ого, прогресс на лицо, - он тяжело дышал прямо ей в ухо, прижимаясь к ней всем телом, но странно, она не чувствовала, что при этом он возбужден. – Ты вспомнила мое имя. Из-за неудобной позы, она прижималась щекой к мягкому покрывалу и видела только край его лица, черно-мутный глаз, как у ворона, и ухмылку. Он вновь стал тем самым Зейблом, ее напарником, исключая положение их странной позы. - Зейбл, это дурацкая шутка и она вышла из-под контроля. Давай ты отпустишь меня, и я обещаю не выдвигать против тебя обвинений. Зачем ты…это же глупо. Он перевернул ее под собой, укладываясь на нее, скользя своими ногами между ее коленей, ее руки все еще были скованы за спиной и теперь лежать стало еще менее удобно. Босыми ногами она упиралась в край кровати, но не могла скинуть его с себя, при стройном телосложении Зейбл чертовски много весил. - Давай так, я сейчас играю очень плохого копа, копа который уже надел на тебя браслеты и даже нашел уютненькое местечко, - при этом Зейбл обвел взглядом комнату словно видел ее впервые. Он не удерживал свой вес и навалился прямо на ее грудь, расставив руки по обе стороны от нее и убирая пряди с ее лба, вычерчивая невидимые рисунки на ее лице. - Больно, - прохрипела Мейр. - О, да, прости, - Зейбл слегка приподнялся, перенеся свой вес на руки. – Так вот, плохой коп хочет много чего от тебя получить, Мейр, но конечно, не так. Поверь, это не доставляет ему удовольствия, зато, ему доставить удовольствие кое-что другое. - Ну и что это? – уже порядком теряя терпение от дурного спектакля поинтересовалась Мейр. - Коп хочет, чтобы ты стала его подружкой. - Прости? - Подружкой, девушкой, в общем, его Мейр, - при этом он наклонился к ней и запечатлел поцелуй на ее щеке, затем в уголке рта и наконец смял ее губы, но быстро разорвал поцелуй. – Чтобы бы мы заказывали столик на двоих, гуляли держась за руки, напивались вместе в баре, чтобы никаких писателей и иных воздыхателей. Чтобы ты представила меня Шиван, и Фрэнку, если уж на то пошло, и, конечно, своей матери, я ведь тоже умею коктейли мешать. Чтобы были мы, Мейр. - Зейбл, Зейбл, это невозможно, нас уволят! - Если бы мы были бы в округе, конечно. Но здесь, Мейр, здесь нет до этого никакого дела, шериф сам сказал мне присматривать за тобой. - О, ну я уверена, что он имел в виду далеко не это! - Твой ответ? - Мой ответ: нет! И слезь уже с меня наконец. - Тогда я позвоню в округ и скажу, что ты подбросила наркотики Керри и что шериф покрывает тебя, его с позором выгонят, тебя уволят, все будут говорить и судачить об этом. - Как ты узнал? - Хотел помочь тебе с внуком, не потерять опеку над ним, но быстро понял, что тут ты меня обскакала. Тебе следовало пересыпать порошок в другой пакетик и все. - Ты понимаешь, что ты шантажируешь меня, что это не похоже на нормальные отношения? - У меня просто нет выбора. - Это бред. - Ладно, я просто влюблен в тебя. - А это уже тошнотворно. - Хочешь мы поженимся? Обещаю, исключительно на зло моей мамочке и обязательно на твоем заднем дворе! Через день шериф старательно делает вид, что не замечает руку Зейбла на ее спине. Через два дня он помогает Шиван составлять письмо в университет. Через неделю они вместе в торговом центре, держась за руки, идут на вечерней сеанс кино. А затем заднее сидение автомобиля используется не сказать, чтобы очень уж по назначению, но Колин так нежен, что машину чуть не распирает от того приторно-сахарного сиропа, каким можно назвать их секс. Через месяц он уже спотыкается об игрушки Дрю и катает его спине, за что получает прозвище «Лошадка Зейбла» и всех это невероятно забавляет. Фрэнк смотрит как-то странно, когда Фэй спрашивает о планах Зейбла, и он, даже не переведя разговор в шутку, всерьез рассказывает где они будут отмечать помолвку. Помолвку!? Она пытается пнуть его по ноге прямо под столом итальянского ресторанчика, но он лишь успокаивающе поглаживает ее по руке. А затем, когда они лежат обнаженные на ковре у камина, в его хижине, и за окном хлещет дождь, он протягивает на ладошке коробочку, обитую бархатом. - Как насчет того, чтобы стать моим напарником навсегда?