Это не часть, это целое
13 марта 2022 г. в 15:43
– Уму непостижимая халатность! Безалаберность! Беспредел!
– И Вам добрый день, – процедил Сальери и устало глянул исподлобья на пылающего, как маков цвет, Розенберга.
– Возмутительно! – раздражённо булькнул напоследок директор и плюхнулся в заботливо подставленное капельмейстером кресло. – Антонио, mon ami*, скажите, за что нам это наказание?
– Смотря о чём Вы, – деликатно подметил Сальери и опустился за стол, скользнув по лицу собеседника серьёзным изучающим взглядом.
– Не "о чём"! – с горечью выпалил Франц и, откинувшись на спинку кресла, повторил: – Не "о чём". А "о ком". И это Вы прекрасно знаете.
Антонио понимающе кивнул.
– Что на этот раз?
– О, mon cher**, даже не спрашивайте... – отмахнулся директор, нервно теребя стянутое со стола перо, – Сил моих больше нет...
– Репетицию своими выходками сорвал? – предположил капельмейстер, тотчас простроив в голове логическую цепочку "Моцарт-опера-премьера".
– Хуже, – убитым тоном изрёк Розенберг и поднял на Антонио страдальческий взгляд. – Не пришёл.
"В его стиле", – хмыкнул про себя Сальери, но вслух ничего не сказал. Только достал из ящика стола припасённый пузырёк валерианы и заботливо подвинул к директору.
– Скажите мне, кто и за что его вообще взял? – продолжил причитать директор, впрочем, не ожидая ответа на свой вопрос. – Допустим, он одарён. Но разве стоит эта одарённость такого безобразного отношения? Не он один пишет музыку, у нас есть ещё много композиторов. Вот даже Вы, к примеру. Велика ли разница? Стоит ли он того? Нет, ни разу. Вы согласны со мной?
"Как же мало вы понимаете", – подумал Сальери и сочувственно вздохнул.
– Ну вот, и Вы так считаете. Потому что это и дураку понятно, – приободрился директор, видимо, приняв вздох за утвердительный ответ, и нервно сцепил руки в замок. – Это... безответственность! Непрофессионализм! Это... Это...
– Это дуракаваляние!
– Вот именно! – активно закивал Розенберг, но быстро спохватился: – То есть... что?
– Добрый день и Вам, Моцарт, – сдержанно поприветствовал Сальери, стараясь не смотреть на то, как расширились от смеси непонимания и гнева глаза Розенберга. – Вам не говорили, что подслушивать некультурно?
– Не говорили, но я это где-то подслушивал, – Моцарт хитро улыбнулся и сверкнул глазами, вызвав тем самым у Сальери странную щекотку в груди.
Не желая сдаваться так просто, Антонио впился в лицо Вольфганга ответным взглядом.
– Нахал! – резко прервал их безмолвный поединок Розенберг, резким движением руки добивая несчастное перо. – Где Вас черти носили?
– Вам будет проще спросить у них, – пожал плечами Моцарт, – родня, как-никак.
– Да как вы смеете?! – воскликнул директор, постепенно меняя цвет лица на багровый. – Я... Я буду жаловаться!
– Чертям?
– Иосифу!
– Невелика разница...
– Вольфганг, не перегибайте, – вмешался Сальери, не сводя с юного дарования красноречивого взгляда.
– Я ещё даже не загнул, чтобы перегибать, – легко парировал Амадей и, оглянувшись по сторонам, спросил: – А мне креслица не припасли?
– Для свиней есть пол, – обиженно пробубнил Розенберг, скрестив руки на груди, но Моцарт лишь приподнял бровь.
– Тогда очень странно, что Вы до сих пор в кресле.
Не дожидаясь реакции, композитор гордо прошествовал к столу и вальяжно примостился на столешнице прямо перед Антонио, не упустив случая одарить того лукавым взглядом из-под ресниц.
– Что Вы ему позволяете? – взвизгнул Розенберг, чуть не подскочив на месте. – Сальери, Вы подпускаете его слишком близко!
– Немедленно дистанцируйтесь, иначе заражу! – подхватил Моцарт.
– Чем же? – скептически поинтересовался капельмейстер.
– Чувством юмора, – заговорщицки шепнул Вольфганг и тут же дополнил: – Розенбергу не грозит, у него иммунитет.
– Да как Вы... Да что Вы... – задыхаясь от злости, пропыхтел директор и перевёл взгляд на капельмейстера: – Антонио! Разберитесь с этим, в конце-то концов!
– Моцарт? – угрожающе тихо окликнул Сальери, поднимаясь со своего места.
– Опа, валерьянка... – заметил Моцарт, без сомнения "нечаянно" переворачивая пузырёк.
– МОЦАРТ!
– Розенбе-ерг!
– Ступайте, Франц, я разберусь, – капельмейстер выставил обе руки в успокаивающем жесте, после чего повернулся к Вольфгангу.
– Да его уволить мало! – возразил директор, но с кресла всё же соскользнул и покорно попятился к двери.
– Не переживайте, герр директор, мне мало не покажется, – заверил Моцарт, проводив того сияющим взглядом.
– Вольфганг Амадей Моцар-рт, – сухо отчеканил Сальери, размеренно надвигаясь на свою жертву.
– Антонио Сальер-ри, – мурлыкнула та в ответ и оглянулась. – Ваше недопудренное начальство уже давно закрыло дверь с той стороны, можете расслабиться.
– Вы слишком наивны, – хмыкнул Антонио, набрал в лёгкие побольше воздуха и громогласно выкрикнул: – МОЦАР-РТ!
Только когда стук каблуков в коридоре стих, капельмейстер выдохнул спокойно.
– Нашёл же ты время, конечно, – хмыкнул он, с нежностью заглядывая в озорные глаза напротив.
– И время нашёл, и тебя нашёл. Какой удачный день! – Вольфганг звонко рассмеялся и склонил голову набок. – А ты у меня, оказывается, гр-розный.
– Ещё какой. Ты меня просто плохо знаешь, – усмехнулся Антонио и подошел к тому вплотную.
– Может, у меня есть шанс узнать получше? – игриво протянул Моцарт, невзначай поймав ногами бёдра капельмейстера.
– Всё в Ваших руках, – выдохнул тот, послушно подставляясь под ласки.
– Ну, всё в мои руки точно не влезет... Но по частям – возможно, – констатировал Вольфганг, окинув Антонио оценивающим взглядом, и привычным жестом опустил пальцы на шею Сальери.
– А ведь я был бы не против заразиться чувством юмора, – подметил тот, перехватив хрупкие кисти, и нежно потянул на себя.
– А вдруг у тебя тоже иммунитет? Слишком часто с этим занудой общаешься, – укоризненно пробормотал Моцарт и отчего-то отвёл глаза.
Сальери удивлённо приподнял брови.
– Только не говори, что ты ревнуешь.
– Не скажу. И так видно, – искренне признался Вольфганг и, резко подавшись вперёд, горячо зашептал: – Ты даже представить не можешь, как сложно видеть рядом с тобой этого старого горного тролля и не иметь возможности хотя бы приблизиться к тебе самому! Кругом глаза. Лишние глаза, лишние уши, лишние косые слова...
– Я понимаю, mio amore***, – Антонио сильнее сжал изящные пальцы в собственных и прижал руки Вольфганга к своей груди. – Я всегда есть у тебя, где бы ни был и с кем.
– Даже если с Розенбергом? – недоверчиво переспросил Вольфганг, нахмурив тонкие брови.
– И с Розенбергом. Да хоть с Иосифом – это совсем неважно. Веришь?
– Верю, – тихо выдохнул Амадей и мягко подался вперёд, коротко ловя губами чужие.
– Дай хоть дверь запереть, – выпалил Сальери, когда Моцарт с усердием принялся за расстёгивание пуговиц.
– Не отпущу, – недовольно фыркнул Вольфганг, расправившись с надоевшим камзолом. – Пусть сама себя запирает. И вообще...
Не завершив мысли, Амадей прильнул губами к шее Антонио, вызвав рваный выдох.
– Зайти может кто угодно... – слабо возразил Сальери, пытаясь совладать с дыханием.
– Это их проблемы, – невозмутимо пробормотал Вольфганг и нежно прикусил собственноручно обнажённую ключицу.
Антонио тихо застонал и блаженно запрокинул голову.
– Да и к чёрту, – подытожил он, зарываясь пальцами в светлые локоны.
***
– Вот зря Вы в них сомневаетесь, Франц, – протянула Катарина, лениво ковыряя ложкой десерт.
– Да, уже даже сторожу известно, что у них там... Ну... Серьёзно всё, – подтвердил Лоренцо, довольствуясь – увы – всего лишь чаем.
– Я не сомневаюсь в том, что Сальери бы этого не допустил, – всё-таки с долей сомнения возразил Розенберг и перевёл взгляд на да Понте: – А про сторожа информация откуда?
– Я с ним пил вчера. Отличный парень, – заверил тот, отчего-то смутившись.
– И всё же... – начал было Розенберг, но отвлёкся, когда дверь буфета с грохотом распахнулась.
– О, вот и живое подтверждение, – монотонно проговорила Кавальери, и все трое перевели взгляд на вошедших.
Вернее, ввалившихся.
Моцарт, с размаху врезавшийся в дверь, активно пытался доказать Сальери, что она начала эту драку первой, а Сальери смотрел на него так преданно и влюблённо, что не заметил, когда эта же дверь на обратном пути проехалась по нему самому.
– ...впрочем, всё может быть, – рассудительно произнёс Розенберг, отправляя в рот кусочек подтаявшего мороженого...
И искренне улыбнулся.
Примечания:
Ну типа сносочки:
*mon ami (фр.) – "друг мой";
**mon cher (фр.) – "мой дорогой";
***mio amore (ит.) – "моя любовь".