Пережить бурю

Я знаю, что каждый из нас путешествует, чтобы любить в одиночку,

один к вере и смерти.

Я знаю это. Я пробовал. Это не помогает.

Позволь мне пойти с тобой.

- из Лунной сонаты Яниса Рицоса.

На горизонте собиралась гроза, и Cнусмумрик чувствовал её приближение, чувствовал с самого ужина. Воздух был густой, наполненный статическим электричеством, и из-за этого шерсть стояла дыбом, а суставы ломило. Мир гудел, мир манил его за собой, и как только его тень опустилась на долину, Снусмумрик незаметно ускользнул оттуда и направился в то место, куда мир звал его. Он покорно шел всё дальше, пока сухой подлесок хрустел у него под ногами, и касался каждого дерева, мимо которого проходил, ощущая под лапой шероховатую кору, словно цепляясь за этот мир изо всех сил. В конце концов, ноги привели его к травянистому склону на побережье моря, где Муми-тролли когда-то сушили треску – в те времена, когда их семейство еще интересовала рыбалка. Теперь Муми-мама не могла есть рыбу, и Снусмумрик оставил привычку ловить больше, чем было необходимо. Теперь он всегда рыбачил в одиночестве. Он не мог понять, почему из всех мест ноги привели его именно сюда. Но от таких инстинктов редко отмахиваются. Он прижал лапу к паре деревьев, сплетенных друг с другом стволами, и застыл, наслаждаясь последним мгновением перед откровением. Кора, шершавая под кончиками пальцев, отслаивалась узкими перьями. Ему невольно пришло в голову сравнение с шеей какой-то старой птицы, застрявшей в земле, стремящейся в небо. Снусмумрик сделал ещё один шаг, огибая ствол и, наконец, опустил лапу. И в тот миг, когда он вышел из-под густого полога листвы, вся надежда на избавление, к которому он так стремился, покинула его. Сердце у Снусмумрика упало, по коже пробежали мурашки – не совсем зуд, скорее больше похоже на мимолётное прикосновение. Снусмумрик напрягся. Это чувство было ему хорошо знакомо. Повернув голову, он встретился взглядом с глазами, которых так боялся. Там, на большом валуне, на самой кромке леса, сидел Муми-тролль, неподвижный и молчаливый. Земля оголила свои корни у его ног. Снусмумрик стоял, не шевелясь, предательски лишённый надежды на одиночество, к которому так стремился, и смотрел в знакомые глаза старого друга – если, конечно, Снусмумрик ещё мог его так назвать. По правде говоря, он и сам не знал, как теперь следует его называть. Вот что с ними стало: отчужденные, избегающие друг друга, они негласно приняли на себя эти новые роли. Снусмумрик до сих пор не понимал, почему его сторонился, и мог лишь предположить, что просто придерживался своего однажды принятого импульсивного решения. В тот день, когда Муми-тролль причалил к пристани, Снусмумрик испытал такой шквал эмоций, что не знал, что с ними делать, а посему поступил так, как поступал всегда: собрал вещи и отправился искать ближайшее место для лагеря, где Муми-тролль его не найдет. Муми-тролль его не искал. Снусмумрик очень скоро понял, что и не стал бы. С тех пор, как Муми-тролль вернулся в долину, время для Снусмумрика тянулось мучительно медленно и до странности одиноко. Снусмумрик не знал, чего он ждал от Муми-тролля, когда они неизбежно встретятся снова, но, сейчас, когда они были лицом к лицу, Муми-тролль лишь смотрел на него, словно в ожидании. Чего именно, Снусмумрик не знал. Если он ждал извинений, Снусмумрик ничем не мог помочь. Он считал, что он уже заплатил достаточную цену за свое неоставленное письмо. "Ты пришёл за рыбой?" Снусмумрик вздрогнул, услышав его голос, непривычный тембр резал напряженный воздух между ними. Когда Муми-тролль в последний раз разговаривал с ним? Он не мог вспомнить. И всё же пульс Снусмумрика участился при звуке этого голоса, застрял где-то между узнаванием и дезориентацией, на той тонкой грани, которую он пока не мог уловить. Понимая, что больше не может смотреть на Муми-тролля, он перевел взгляд на клетку для сушки рыбы. Её силуэт отчетливо выделялся на фоне неба, высоко на вершине холма. Даже со своего места Снусмумрику прекрасно было видно, что она пуста. И всё же он был здесь. Не ради рыбы, но ради чего-то. Здесь его ждали только Муми-тролль и эта пустая клетка. О том, чтобы остаться тут, рядом с Муми-троллем как ни в чём не бывало, не могло быть и речи. Но Снусмумрик устал убегать, поджав хвост, –слишком устал, чтобы, пройдя весь этот путь, обнаружить, как легко позволил Муми-троллю понять, что ему удалось залезть к нему под кожу. Начиная трудный подъём, Снусмумрик старался смотреть прямо перед собой, сосредоточившись лишь на том, чтобы идти вперёд, и придерживая шляпу, чтобы её не унесло ветром. Мир медленно приближался. Добравшись до вершины, он остановился рядом с клеткой и ухватился за один из деревянных прутьев. Внутри всё ещё болтался обрывок верёвки, дверца была заперта на засов, но не на замок – её никогда не запирали на замок. Снусмумрик с тревогой вглядывался внутрь – пустота казалась неправильной, словно незанятое пространство оставило в его памяти непозволительный пробел. Он не понимал, для чего она теперь здесь нужна. Он перевёл взгляд на надвигающуюся грозу. Облака выглядели жутко, будто кто-то разорвал их на части в приступе ярости. Они неслись по небу с тревожной быстротой, словно волны; за ними таилось свечение, похожее скорее на недоброе предзнаменование, чем на что-то несущее надежду. Море внизу было неспокойным, горизонт – размытым, казалось, что сам мир заканчивается там, где заканчивается берег. Шторм, возможно, начнётся только через несколько минут, но ветер уже настойчиво шумел у него в ушах. Под обрушившимся на него порывом ветра Снусмумрик развернулся и увидел Муми-дом, высоко на холме, выше линии деревьев. Все окна в нём горели, кроме самого верхнего. Снусмумрика не часто беспокоил холод – его тело всегда умело приспособиться к нему. Но в тот момент он почувствовал такой холод, которому едва ли был в силах противостоять. Он неподвижно застыл, чувствуя как тепло приливает к коже, чтобы тут же раствориться в воздухе, пока сам Снусмумрик не стал таким же холодным как ветер, бушевавший вокруг. Он оттает – возможно – когда снова наступит лето. Пока же Снусмумрику приходилось смириться с тем, что ему недостаёт тепла. Он протянул лапу в сторону дома, выставив её ладонью вперёд, чтобы полностью закрыть себе обзор. Свет продолжал пробиваться сквозь щели между пальцами, и на мгновение Снусмумрику показалось, что это лишь звёздный свет, и ничего больше. Словно Муми-дома никогда и не было вовсе, была лишь широкая бескрайняя зелёная долина. Он опустил лапу, и Муми-дом снова появился, казалось бы, внешне такой же, как и всегда, но Снусмумрик знал, что это не так. Он не мог найти в нём прежнего утешения. Теперь он скорее грозно нависал над ним, чем манил к себе. Он перевёл взгляд и увидел, что Муми-тролль поднялся на ноги, продолжая наблюдать за ним. Снусмумрика наполнило тревожное волнение. Не надо, подумал он. Вот только не надо. Ты мне не нужен, только не теперь. Но Муми-тролля это не остановило. В последнее время Снусмумрик больше не пытался притворяться, что Муми-тролль его слышал. А даже если и слышал, вряд ли слушал. Снусмумрик полагал, что и он поступал точно так же. Ветер ударил в него, и грудь налилась свинцом. Дышать получалось с трудом. Это всё морской воздух, сказал он себе. Вот почему он так странно себя чувствовал. В последнее время он так много курил, что, наконец, его легкие взбунтовались. Вот и всё. Муми-тролль встретил его на вершине холма. Он стал ещё выше, отметил Снусмумрик, когда тот встал рядом. Он и не замечал. До сих пор у него почти не было возможности оказаться к нему настолько близко. Его шерсть стала более густой, и её тонкие кончики колыхались на ветру. Муми-тролль взялся за ту же перекладину, что и Снусмумрик, чуть выше его лапы, и Снусмумрик мысленно подбивал его сдвинуть лапу вниз, коснуться его собственной. Он не знал, что произойдёт в этом случае, знал только, что разозлится – ещё сильнее, чем сейчас. Но Муми-тролль ничего подобного не сделал. Когда Снусмумрик, наконец, заставил себя взглянуть ему в лицо, то увидел, что Муми-тролль смотрит поверх его шляпы – на море. – Там целый мир, – восхищённо произнес он. Снусмумрик стиснул зубы, он всё еще не мог понять, что чувствует, вот так внезапно разговаривая с ним, как будто ничего не произошло. – Да, – осторожно согласился он. – И он больше, чем ты можешь себе представить. Не получится его весь обойти. Муми-тролль опустил глаза, встретившись с ним взглядом, и Снусмумрик сразу же почувствовал себя в ловушке. Это было слишком – видеть его так близко, чувствовать на себе его взгляд. Он едва себя контролировал. Ещё чуть-чуть, и все с трудом сдерживаемые чувства хлынули бы наружу. Муми-тролль лишь улыбнулся ему, не подозревая ни о чём: – Мне ещё очень многое предстоит увидеть, прежде чем я смогу сравняться с тобой. Зря стараешься, со внезапной горечью подумал Снусмумрик. Он не знал, чего именно хочет от него Муми-тролль, но ему всё это совершенно не нравилось. – У мира уставшие ноги, – предупредил он, надеясь, что, возможно, сможет отговорить его. – Нужно так много ходить. Это бремя не для хрупких. Слова вырвались у него прежде, чем он успел осознать свою ошибку. Муми-тролль рассмеялся – как будто услышал смешную шутку, честное слово. Снусмумрик недовольно уставился на него, в ушах звенело от чужого смеха, и он всё ждал, когда же тот замолчит. Муми-тролль в последний раз глубоко вздохнул и ласково посмотрел на него. И было что-то огромное за его полуопущенными ресницами, то, от чего Снусмумрик так долго бежал, но так и не смог убежать. То, что до сих пор преследовало его. – Не смейся надо мной, – пробормотал Муми-тролль, едва отдышавшись, – ты, хрупкое создание. Снусмумрик резко отвернулся, побледнев. Что-то внутри него подвернулось, как лодыжка, и на мгновение он испугался, что ему сейчас станет плохо. – Не будь дураком, – быстро сказал он. – Я просто пытаюсь помочь. – А, я понимаю, – решил поддразнить, – ты ревнуешь. Снусмумрик ощетинился, неверяще уставившись на него. Ревнуешь? Ревнуешь? – К твоей дурной башке, – выплюнул он, изо всех сил сжимая перекладину. Что он несёт? В какую игру играет? – Ты о чём вообще? – А вдруг мне удастся превзойти великого путешественника Снусмумрика? – продолжал Муми-тролль шутливо, не обращая внимания на раздражение Снусмумрика. – Что тогда скажут люди? Снусмумрику было совсем не до смеха. Если Муми-тролль хотел посыпать солью его рану, то ему это удалось. – Что-то ты зазнался. Переживай потом за таких! Муми-троллю даже не хватило порядочности притвориться, что он воспринимает это всерьёз. "Прости, прости", – хихикнул он, и эта его наглая улыбка отражалась у него в глазах. Снусмумрик опустил голову, спрятавшись за полями шляпы. Он продолжал беспомощно сжимать перекладину, до дрожи в пальцах, стоя там, разрываясь между гневом и печалью. Он прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы хоть как-то успокоится. Нужно было уйти. Развернуться и уйти. В ту самую секунду, как только понял, что Муми-тролль там. Он просто не мог. Не так. Не сейчас. И вдруг Муми-тролль сказал что-то очень странное. – Я рад, что наконец-то понял тебя. Снусмумрик приподнял шляпу, ожидая очередного фокуса, но Муми-тролль больше не смотрел на него. Он снова уставился куда-то вдаль, и в его глазах появился такой огонь, какого Снусмумрик никогда в них раньше не видел. Гнев Снусмумрика улетучился, уступив место новой волне горя, захлестнувшей его. – Знаешь, мне так неловко, – с робкой усмешкой произнёс Муми-тролль. – Всё это время... Я был так уверен, что знаю тебя наизусть. Я был так уверен... Ты терпел меня все эти годы, но я ничегошеньки не понимал, да? Я не знал, чего мне не хватает. У Снусмумрика пересохло во рту, говорить не получалось. Это было не то, что он сейчас хотел слышать – не то, что он вообще хотел когда-либо услышать. Эти слова полностью противоречили тому, что Снусмумрик ожидал от него. Но Муми-тролль, казалось, не считал, что сказал что-то не то, и в его улыбке промелькнула гордость. – Но теперь я тебя понимаю. Наконец-то, понимаю. Снусмумрик с ужасом подумал о том, что это было за существо, которое Муми-троллю ошибочно казалось, он теперь знает? – Что ты тут делаешь, Муми-тролль? – потребовал он, едва сдерживая обиду в голосе. – Хотел побыть один, – с привычной легкостью ответил Муми-тролль. Это прозвучало почти как заученная фраза. Так не похоже на него. – Я имею в виду… – Снусмумрик осёкся, испугавшись, что если сейчас это скажет, Муми-тролль решит, что ему действительно незачем здесь оставаться. Глаза Муми-тролля скользнули по нему, задержавшись на мгновение, а затем он с любопытством посмотрел ему прямо в лицо: – Иногда нужно возвращаться, правда? Ты сам так сказал. К Морре то, что я говорил, подумал Снусмумрик. К Морре всё. Эти слова относились только к нему одному, это было обещание, которое он должен был сдержать. Они совсем не предназначались для Муми-тролля. Они были лишь ширмой для того, что Снусмумрик так и не смог сказать. Муми-тролль не должен был возвращаться. Он уже достаточно ранил Снусмумрика. Он должен был дать ране загноиться, это было бы справедливо. Видеть его снова было гораздо больнее, чем он себе представлял, и теперь Снусмумрик мог лишь беспомощно глядеть на него. – Мне кажется, я не успел ещё сказать... – серьезно продолжил Муми-тролль, опасно переступая черту. – Ты не давал мне возможности сказать. Но я скучал по тебе. Снусмумрик не желал этого слышать. Если бы он скучал, то вернулся бы, когда они ещё были самими собой, когда было ещё, по чему скучать. Но Муми-тролль скормил их мир птицам и вернулся с распростёртыми объятиями за тем, что осталось. Снусмумрик не собирался отдавать ему то немногое, что ещё осталось от него самого. Поэтому он резко развернулся и, спотыкаясь, помчался вниз по склону. Муми-тролль поймал его за руку. Ну конечно, Муми-тролль поймал его за руку. Снусмумрик чуть не рассмеялся – противный, жалкий смех, идущий откуда-то изнутри, из того места в его сердце, которое он так старательно пытался запечатать. Как же это было предсказуемо. И пусть он страшился этого, маленькая, эгоистичная часть его души всё же надеялась, что Муми-тролль именно так и поступит. – Не уходи, – попросил Муми-тролль, ироничная пародия на то, кем он был раньше. Это Снусмумрик должен был говорить эти слова. Он бы сказал их ещё давным-давно, если бы только знал тогда, кто от него уйдёт. Не оборачиваясь, он попытался вырваться. – Снусмумрик, прошу тебя, – умолял Муми-тролль. – Сегодня такая прекрасная ночь. Посмотри, какое серое небо. Ты ведь так любишь грозы. Определенно когда-то любил. Но уже не был уверен, любит ли до сих пор. В последнее время вещи, не поддающиеся его контролю, казались не столько чудесными, сколько пугающими. Его ладонь сжалась в кулак, а ладонь Муми-тролля наоборот разжалась и скользнула вниз к его запястью, стоило Снусмумрику податься вперед с намерением в этот раз точно уйти. И теперь Снусмумрик не знал, что ему делать. Он оглянулся на Муми-тролля, окутанного тусклым светом, его большие голубые глаза блестели сквозь этот свет, как водная гладь. Муми-тролль моргнул, умоляюще глядя на него, и потянул его за руку, совсем легонько, достаточно, чтобы Снусмумрик снова встал на ноги. Снусмумрик колебался, но только потому, что верил, что так было нужно. Муми-тролль вёл нечестную игру, и Снусмумрик проиграл с самого начала. Он действительно не мог ни в чём ему отказать. И уж точно не тогда, когда так безумно по нему скучал. Снусмумрику не нравилось, когда у Муми-тролля было такое преимущество. Только ему нравилось. Только ему не нравилось. Только ему стало очень трудно отличать одно от другого. Раз за разом он поддавался на это, как дурак, свободно позволяя Муми-троллю затягивать вокруг себя узлы. С годами эти узлы становились все запутаннее; Снусмумрик пробовал тянуть их в разные стороны, но каждый раз они только затягивались туже. Он не мог их разорвать, как ни старался. Даже теперь, когда Муми-тролль отпустил свой конец веревки, Снусмумрик все ещё оставался в ловушке никому уже не нужной сети. – Давай вместе посмотрим на грозу, – попросил его Муми-тролль. – Ты никуда не торопишься, я тоже... Снусмумрик опустил голову. – Зачем? – Я подумал, что тебе-то точно должна понравиться эта идея. Аккуратно переступая ногами, Снусмумрик медленно повернулся к нему лицом. Он стоял ниже по склону. Передвигаться по такой неровной земле было непросто, но Муми-тролль, похоже, не думал об этом, когда бросился за ним. – Зачем тебе это нужно? – с тревогой уточнил Снусмумрик, снова посмотрев вверх; слова неуверенно перекатывались у него на языке. Муми-тролль наклонил голову, совсем без злобы. – А как же иначе? Мы ведь так давно не проводили время вместе. Грудь у Снусмумрика сдавило, и воздух застрял где-то на полпути к горлу. Муми-тролль не имел права говорить ему такое – не сейчас и, возможно, никогда. Муми-тролль снова потянул его за запястье, как будто легонько уговаривая. Снусмумрик не знал, почему он поднял вторую лапу, но Муми-тролль сразу же взял её в свою, как будто только этого и ждал. Крупные пальцы обхватили ладонь Снусмумрика, как рукавица. Пути назад не было. Ему должно было быть стыдно за то, как легко он сдался, но Муми-тролль погладил его по запястью, и от этого простого жеста Снусмумрик впервые за много месяцев почти почувствовал себя снова нужным. Почти. – Ты не оставил свет у себя комнате, – сказал он, как будто не знал, в чём ещё упрекнуть. Было слишком много всего. Пальцы Муми-тролля удивлённо замерли. – Я не могу оставить лампу гореть, когда меня нет дома, – рассудительно ответил он. – Нет, наверное, не можешь, – согласился Снусмумрик, хотя обида в нем продолжала расти. Муми-тролль должен был быть там, в своей комнате, где ему и положено было быть. Он должен был оставить лампу гореть, чтобы Снусмумрик мог видеть этот свет и знать, что там его дом. Как он мог это сделать, если окно оставалось тёмным? Как он мог это сделать, если Муми-тролля не было? Вдалеке грохотал гром, гроза неуклонно надвигалась, Муми-тролль продолжал смотреть на него. Снусмумрик изо всех сил старался избежать этого взгляда. Он не знал, что делать с тем, что видел. Где он был, когда Снусмумрик нуждался в нём? Нет, не нуждался, напомнил себе Снусмумрик. Он не нуждался в нём, ни сейчас, ни раньше, никогда. Но он был ему нужен. Это было хуже всего. Снусмумрику уже давно следовало научиться отпускать Муми-тролля, но, столкнувшись с реальной угрозой его потерять, он так и не смог по-настоящему перестать держаться за него. Душевная боль и голод, в конечном итоге, шли рука об руку, и Снусмумрик, пожалуй, никогда ещё не чувствовал себя более одиноким. – Мне так жаль, что я пропустил твою весеннюю мелодию, – сказал Муми-тролль. Снусмумрик не сумел сдержать едкого смешка. – Мою мелодию? – Из всех вещей, которые могли занимать его мысли, Муми-тролля волновала лишь его мелодия. Если бы он только знал. – Не было никакой мелодии. – Почему? Снусмумрик лишь покачал головой. Он думал было достать свою губную гармошку, хотя бы для того, чтобы освободить лапы, но ничего хорошего из этого не вышло бы. Те песни, которые были теперь у него, не предназначались для ушей Муми-тролля. А сыграть что-нибудь старое? Об этом не могло быть и речи. Прежде чем Муми-тролль мог бы попытаться развить тему, Снусмумрик сказал: – Тебе она не нужна. Ты и так знаешь, что я здесь. – Ну да, – согласился Муми-тролль, голос его был мягким. – Но мне всё же хотелось бы её услышать. Это же наша долгожданная встреча. Снусмумрик не очень-то верил в долгожданные встречи. – Как ты думаешь, что из этого выйдет, Муми-тролль? – спросил он, хмуро глядя на их соединённые лапы. – Ты собираешься возвращаться сюда каждый год за очередной мелодией? Так ты это себе представляешь? – Ты же мог. Почему я не смогу? – Если хочешь увидеть весь мир, на это просто не будет времени. Ты никогда не сможешь уйти далеко, если тебе придётся каждый раз возвращаться. Муми-тролль сжал его лапы в своих. – Может, сейчас мне не мир хочется видеть. Снусмумрик хмыкнул. Ну и дела. – Ты готов пожертвовать миром ради песни, которую всё равно не услышишь, или ради грозы, которой мог бы любоваться в любом другом месте? – Вообще-то ради тебя. Снусмумрик вскинул голову. Веки Муми-тролля опустились в непередаваемой нежности. – Я еще успею повидать мир, – объяснил он, – но сейчас-то ты здесь, со мной. Я не могу упустить такой редкий момент. Мышцы лица свело, и всё же Снусмумрик не сказал, о чём думает. Что Муми-тролль уже однажды упустил его. Это знание Снусмумрику предстояло нести одному. Он надеялся, что Муми-тролль никогда не узнает, через что ему пришлось пройти. Он и представить себе не мог, как многое в мире Снусмумрика было вылеплено вокруг Муми-тролля, и каким пустым он стал, когда тот ушел. – Ты не можешь получить всё, чего желаешь, Муми-тролль. – Я и не прошу всего, – сказал Муми-тролль, подтягивая одну из его лап ближе к себе. Снусмумрик последовал за движением. – Только этого. Я не хочу наблюдать это в одиночку. – Грозу? – Её в том числе, – Муми-тролль наклонил мордочку к одной из его лап, и на мгновение Снусмумрику показалось, что он собирается её поцеловать. – Мне не было бы так одиноко, если бы у меня была твоя песня. Снусмумрик не знал, что на это ответить. Он не мог играть, у него не было для Муми-тролля ни песни, ни чего-либо другого. Поэтому он ничего не сказал, а просто поднял взгляд к тёмному небу. Несколько капель упали ему на нос, где поля шляпы не закрывали лицо. – Гроза начинается, – сказал он. Муми-тролль сделал ещё один шаг вниз по склону, ещё ближе к нему, и Снусмумрик застыл на месте. – Что такое буря для двух старых друзей, – сказал он уверенно, и Снусмумрик не нашёлся, что возразить. Муми-тролль оглянулся через плечо, прежде чем снова повернуться к нему. Он улыбнулся и потянул его за собой. Снусмумрик позволил отвести себя обратно к клетке, где они могли наблюдать за небом бок о бок. Нос Муми-тролля сморщился, когда на него тоже попали капли дождя. – Я не знаю, помнишь ли ты, – неожиданно начал Муми-тролль. Он всё ещё сжимал одну из лап Снусмумрика. – Ты мне кое-что рассказал однажды, давным-давно, на острове Хаттифнаттов, – Снусмумрик навострил уши. – Я нашёл тебя, когда ты наблюдал за бурей, прямо как сейчас. Ты не искал укрытия, – при этих словах Муми-тролль на секунду нахмурился, но потом снова расслабился, – "Ты видишь, как она приближается к тебе, и ничего не можешь с этим поделать". Вот что ты тогда сказал. Снусмумрик помнил. Он не знал, к чему тот клонит. – Мне пришлось пережить много бурь, прежде чем я, наконец, понял, – продолжал Муми-тролль. – Отпустить себя перед лицом чего-то подобного... Ты, должно быть, обожаешь это чувство. Вместо ответа Снусмумрик спросил: – Как много? – Чего? – Как много бурь тебе пришлось пережить на своей лодке? Уши Муми-тролля задумчиво прижались к голове. – Я не знаю. Кажется, слишком много. Я довольно быстро к ним привык, и они перестали казаться такими уж пугающими. Даже когда лодку затопило. Они стали захватывающими. – Тебе повезло. – Да, наверное, повезло. Снусмумрик на мгновение задумался, задрав голову, чтобы посмотреть на небо. Облака рассекали вспышки света, и спустя мгновение ночь разрывал гром. – Ты когда-нибудь видел буревестника? – Буревестника? – эхом отозвался Муми-тролль. – Чёрные морские птицы, их можно узнать по белой полоске на спине. Услышав это, Муми-тролль воскликнул: – А, кажется, да! Так вот как они называются? – Большую часть своей жизни они проводят в море, никогда не видя суши, кроме сезона гнездования. Они счастливы, всегда в полете над волнами. Говорят, что они предвещают приближение шторма. – А ты когда-нибудь их видел? Снусмумрик покачал головой. – Нет. Но ты должен следить за их появлением, если находишься в открытом море. – Когда, напомнил себе Снусмумрик. Когда он будет в море. – Ведь, однажды тебе может пригодиться этот совет. Потому что меня не будет рядом, чтобы уберечь тебя. – Ты правда так волнуешься обо мне? – спросил Муми-тролль. Снусмумрик не ответил. Муми-тролль крепко сжал его лапу. – Я в порядке, знаешь. Тебе не нужно обо мне беспокоиться. Всё уже не так как раньше, теперь я знаю, что делаю. – Мы все так думаем до поры до времени, – отозвался Снусмумрик. – Разве ты в меня не веришь? Снусмумрик изо всех сил зажмурил глаза, сердце сдавило. – Я до сих пор только и делал, что верил в тебя, во всём. Снусмумрик не сказал, как мало значила эта вера, когда дело касалось неизбежного. Она не помогла ему раньше и не поможет в будущем. Иногда Снусмумрик говорил себе, что Муми-тролль всегда хотел уйти, и что он должен был это предвидеть. В другие дни он задавался вопросом, не был ли он сам причиной – не он ли, подпустив Муми-тролля к себе, безвозвратно изменил его. Он всегда считал, что их различия были непреодолимым препятствием, но в конечном итоге именно то, что у них было общего, и разрушило их. Снусмумрику было суждено потерять его, это он знал наверняка. Не сейчас, так потом. Если не из-за бури, то из-за прихоти. Так или иначе, Муми-тролль однажды его подведёт, и с этим ничего нельзя было поделать. Он не мог этого изменить – уже пытался, не получилось. Лишь когда Муми-тролль вновь заговорил, Снусмумрик понял, что он до этого молчал: – Если хочешь, я расскажу тебе о своих приключениях, – предложил он, немного смущённо. Глаза Снусмумрика расширились. – Нет, – ответил он, прежде чем смог себя остановить. – Нет? – сказал так, словно ему наступили на хвост. – Почему нет? Уши Муми-тролля жалобно поникли, и Снусмумрику стало почти стыдно за то, что он это сказал. – Ты не должен жертвовать своими историями. – Разве это жертва, если я хочу поделиться ими с тобой? – спросил он, а затем наклонился ближе, так что плечо Снусмумрика теперь упиралось ему в руку. От этого прикосновения Снусмумрику стало немного теплее. – И кое о чём я до сих пор никому не рассказывал, – попытался прошептать, как будто это был секрет, но всё равно был вынужден повысить голос, чтобы перекричать ветер. – Я собирался рассказать об этом только тебе. – Тем более, не стоит рассказывать. Я не просил об этом. – Снусмумрик... – Тише, – прервал его Снусмумрик. – Мы не сможем нормально поговорить из-за грозы. Вместо ответа Муми-тролль положил ладонь Снусмумрику на грудь, словно удерживая на месте, и тот застыл; дыхание внезапно перехватило. Снусмумрик почувствовал, как что-то внутри него сжимается от прикосновения большой ладони, и он не двигался. Медленно скользнув ему под руку, лапа Муми-тролля продолжила свой путь, пока не ухватилась за ткань на его спине, заключая Снусмумрика в объятия. Снусмумрик задохнулся от ласки, прижавшись подбородком к влажному меху, когда Муми-тролль сжал объятия. Его мордочка скрылась под полями чужой шляпы, и пульс Снусмумрика участился, он разрывался между тем, чтобы отстраниться, и тем, чтобы раствориться в этом единстве и позволить Муми-троллю позаботиться обо всём. Когда Муми-тролль заговорил, его дыхание коснулось уха Снусмумрика, слова заглушили рёв бури, и он вздрогнул от неожиданности. – Нам не обязательно кричать, – сказал ему Муми-тролль. – Ты всегда сможешь меня услышать, если будешь рядом. Снусмумрик сорвался, вжался в него лицом, цепляясь лапой за шерсть Муми-тролля. Если тому и было больно, он ничем этого не выдал. – Останься со мной, – попросил Муми-тролль. – Только если ты останешься, – приглушенно откликнулся Снусмумрик. Он не знал, услышал ли его Муми-тролль. Он ничего не сказал в ответ, только укрыл его собой, сминая края шляпы. Буря пронеслась над ними, как занавес, и обрушилась на спину Муми-тролля. Он не двигался с места, закрывал собой Снусмумрика, даже когда мех его примялся, намок и стал пахнуть сыростью. Ветер тянул их к земле, дождь хлестал по ним, но Муми-тролль принял удар на себя. Прижимаясь к нему, Снусмумрик чувствовал, как ему тепло. Он знал, что это ненадолго. Скоро молния ударит слишком близко, и они осознают свою безрассудность и побегут в дом. Они вытрутся полотенцем и усядутся перед печкой, как делали до этого уже бесчисленное множество раз. Вскоре Снусмумрик поймет, что не знает, что делать дальше. Но пока что они стояли – два существа, прижавшиеся друг к другу – в ожидании, когда дождь пройдет. И Снусмумрик мог только гадать, сталкиваясь с такими силами природы, есть ли у них хоть какая-то надежда. Если бы долину снова затопило, если бы море смыло их, если бы комета упала в тот раз – когда они ещё были детьми, – ничего не оставив вокруг, кем бы они были тогда? Кем бы они стали, если бы это случилось прямо сейчас – если бы воды поднялись, а небо рухнуло, заключив их в аккуратный маленький мир, только их двоих, без единого шанса выстоять против такой стихии? И пускай это было невозможно. И то и другое вряд ли могло случиться одновременно. Но Снусмумрик прекрасно знал, что кометы делают с морями. То, что горит слишком ярко, оставляет после себя лишь пепел.