Язык без костей

      У Ло небольшая упругая грудь с острыми коричневыми сосками, и Дофламинго с лёгкостью сжимает одну двумя пальцами, после чего плавно сводит их к соску, теребит застывшую бусинку, пытается выдавить стон.       Но Ло только хмурится, поджимает губы, недовольно пыхтит, а Дофламинго широко улыбается – ему достаточно такой реакции – и ведёт колено вверх и вперёд, упирая его в промежность. Раздается тихий хлюпающий звук, и Дофламинго улыбается ещё шире.       – Это естественная реакция, – оправдывается Ло и отводит взгляд.       – Конечно, – соглашается мужчина.       И надавливает на грудь ладонью.       Девушка выгибается и раздраженно шипит – вырывается, но вторая рука Доффи крепко держит её запястья над головой, и она не может сдвинуться ни на миллиметр. Он бы с тем же успехом мог обездвижить Ло с помощью нитей, но в этом нет такого удовольствия – ощущать горячую плоть, скачущий пульс, дрожь загнанной жертвы. Ло слишком строптивая девочка, чтобы лишать себя такого удовольствия.       Дофламинго наклоняется к её лицу близко, его дыхание опаляет стиснутые губы, ресницы почти щекочут висок, и Трафальгар замирает, жмурясь и ожидая поцелуя с большими тёплыми нахальным губами, но получает только смешок:       – Ты так хочешь этого, – торжествует он, ощущая под пальцами дрожь нетерпения горячего жаждущего тела прямо под рёбрами.       – З-заткнись, – сквозь зубы шипит она, и мужчина хрипло и раскатисто смеётся.       В следующий момент Дофламинго спускается ниже, многим ниже: девушка чувствует его подбородок на животе и открывает глаза, смотрит, как рука с груди тоже спускается ниже по кромке плаща – подушечка пальца надавливает на половинку застежки-молнии – к джинсам, оттягивает пояс и бесцеремонно пробирается под них.       Ло снова сжимает веки, сильно, до напряжения в глазных яблоках, чтобы не видеть своего позора, будто бы это может спасти её.       Она ощущает, как язык Дофламинго очерчивает линию татуировки и стремится обратно вверх, к груди, а его пальцы насмешливо теребят ткань нижнего белья. Это вовсе не нерешительность – издёвка над её нервами.       Мерзавец. Чудовище. Дьявол.       Губы мужчины накрывают левый сосок в тот же момент, когда его два сведённых пальца небрежно раздвигают нижние губы, и растерянный стон срывается с губ девушки. Дофламинго на миг останавливается – на его лице наверняка играет торжествующая улыбка довольного психопата, – и её щеки наливаются ярким румянцем.       О, Боже, за что ей все это? Как ужасно.       И в этот момент мужчина отпускает её руки, чтобы освободившейся ладонью ласкать вторую грудь. Грубые пальцы безжалостно мнут, сдавливают, оттягивают нежную кожу, не жалея сил, отчего острые импульсы боли пронизывают тело и смешиваются с исходящими от паха волнами наслаждения, создавая неправильную связь.       Стыд наполняет каждую клеточку Ло, и она использует возможность и пытается отпихнуть его от себя: толкает, колотит по широким плечам, но Дофламинго непоколебим будто каменное изваяние.       Он ласково гладит Ло по щеке, улыбается и приговаривает:       – Ну-ну, тише, моя маленькая, – и не на секунду не прекращает измываться над нею там.       Влажные от смазки пальцы с хлюпаньем двигаются между складками, иногда растягивая, натирая, но пока не входя внутрь и раздражая тревожным ожиданием: вот-вот и мужчина вторгнется в неё.       Это ужасно приятно и ужасно стыдно.       И ужасно хочется, чтобы все закончилось и чтобы это никогда не прекращалось.       Ло больше не бьёт по плечам мужчины, а жадно цепляется за них, жалея, что у неё недостаточно длинные ногти, чтобы расцарапать смуглую кожу до крови, оставить следы бушующей внутри страсти и ненависти. От томления? Нет, от жажды – быстрее, давай же, быстрее.       Иногда они понимают друг друга пугающе хорошо, они буквально хотят одного и того же. И Дофламинго делает: он подаётся вперёд и страстно целует основание шеи, терзая тонкую кожу своими губами и прикусывая до появления яркого красного следа. Отметины. Клейма.       Ло хочется выть от бессилия, стыда и похоти. Она кусает губы и молчит.       И вдруг всё заканчивается: Донкихот перестает терзать ее шею, и вслед за этим рука выскальзывает из-под штанов и…       Дофламинго стягивает с неё джинсы.       Шепчет на ухо:       – Я хочу попробовать тебя, – и его вес перестает давить на тело Ло: ей становится так легко, и одновременно с этим тяжесть всего мира сдавливает грудь.       Она открывает глаза и приподнимается, чтобы увидеть, как Доффи опускается на колени перед ее раздвинутыми ногами и внимательно смотрит на…       Девушка не успевает осознать ситуацию, как его губы начинают целовать её прямо в набухший от возбуждения клитор.       Она стонет громко, неприлично громко и падает обратно на сбитые подушки, пытается свести ноги и накрывает пылающее лицо руками. Но стоило уши – Дофламинго шумный (даже с набитым ртом): он сосёт, громко причмокивая, лижет и стонет прямо нежную розовую кожу, сотрясая ее вибрацией. Ло стонет в унисон, просто потому что не может противостоять ощущениям, и чувствует, как натягиваются губы мужчины в улыбке – как же хочется ему вмазать. Но тогда это прекратится, на такой шаг она не готова.       Оказывается, у Дофламинго язык без костей во многих планах, и то, как он двигается в ней, заставляет нервы выкручиваться наизнанку, и Ло уже не помнит себя: есть только этот момент, мягкие хлопковые простыни, рвущиеся под ногтями, и пышущий жаром мужчина между ног: ни враг, ни соперник – любовник, который ласкает бедра и само естество мягко и ласково, как самую хрупкую вещь на планете.       В один миг её скручивает сладкая судорога, и всё напряжение, острое желание, похоть лопаются под напором мужчины. Мышцы внутри напрягаются, сдавливают кончик языка, а потом расслабляются вместе с остальным телом. Трафальгар падает взмокшей спиной обратно на раскуроченную постель.       А Дофламинго поднимается, кровать жалобно скрипит под его весом, и Ло приоткрывает веки: смотрит в лицо бесстыдному ублюдку. Его язык все ещё вынут, и на нём поблёскивает белесая густая субстанция, отчего и без того пунцовые щеки девушки краснеют ещё сильнее. А потом Доффи, выцепив её утомленный взгляд, облизывается, небрежно размазывая смазку по губам и чуть дальше.       Резким выпадом движется вперёд и целует, всё также грязно, шумно, вытравливая всю душу.       У поцелуя не было вкуса, но само знание, где до этого был рот Дофламинго, заставляет чувства в груди перевернуться, и Ло, протестуя, снова пытается оттолкнуть мужчину, прервать поцелуй. Но безуспешно – Донкихот стоял на своем до конца.       – Ты вкусная, хватит привередничать, – урчал он между поцелуями и незаметно поглаживал расслабленные бедра.       – Прекрати… Остановись… Нет… Доффи… – удавалось вставить ей между поцелуями.       – И не мечтай, – усмехнулся он.       И, одним резким движением развязав узел на ремне, стягивает штаны вместе с бельем, обнажая крупный блестящий от вытекающих капель смазки член. Все ещё только начинается.