Часть 1
18 марта 2022 г. в 21:43
Ему казалось, что в одно мгновение мир накренился и с тех пор продолжает заставлять его висеть в воздухе. Потому что он больше не чувствовал пол под ногами, не ощущал почвы. Только пустоту. И внутри, и снаружи.
В одночасье пропали краски. Словно кто-то из высосал. Вот он стоит, разговаривает и мир такой, как раньше, а вот смотрит Сергею в глаза и видит лишь серый. Бесконечный серый. Будто уже не сможет никогда увидеть какой-то другой.
— Я не могу вспомнить, какого цвета у нее глаза.
Нина не знает, что сказать, да он и не ждёт. Понимает, что сказать — нечего, он слишком глубоко увяз в бесконечных днях, которые не отличаются ничем. Только видимость «я в норме» и постоянное присутствие боли.
Ему кажется, что он тонет, но даже не пытается хвататься за соломенку. Она была его соломенкой. Такая же хрупкая, но очень сильная. Она была сильной за них обоих. Теперь он не может заставить себя жить даже ради нее.
— Лариса бы этого не хотела.
Ему хочется закричать на Нину, назвать ее глупой, но он сдерживается. Чудом. Потому что не надо ругаться с друзьями, даже теми, кто хреново помогает. Вообще не помогает, но он не верит, что хоть кто-то может ему помочь.
Да, она не хотела бы, чтобы он скорбел, чтобы ему было больно. Но она многого не хотела. Умирать она тоже не хотела, бросать сына не хотела, но никого это не волновало. Ее забрали у него, вырвали из рук, оставили его одного, подыхать в этом проклятом мире и не дали ничего, что могло бы помочь. Подохнуть или выжить, не важно.
— Мне кажется, я умер вместе с ней.
Он говорит это зеркалу в ванной, пока комната заполнена дымом от кипятка и лица ещё не разглядеть. Кажется, будто говоришь с другим человеком, незнакомцем, но это лишь бессмысленный самообман. Очень плохой самообман, ведь все, что у них было — кануло в прошлое.
Он уверен, что было бы намного легче, если бы они просто расстались. Тогда он видел бы ее каждый день в больнице, не напоминал ходячий труп и не боялся увидеть в каждой женщине — ее.
Но он не может заставить себя перестать: он хочет видеть ее. В чужих лицах, чужих глазах, во сне, когда она лишь сидит напротив и с улыбкой качает головой, осуждая без слов. Он и сам себя осуждает, но какой в этом прок? Боль не уходит, ничего не заканчивается.
— Мне кажется, я схожу с ума.
Сергей пропускает его в свой дом, и в его глазах видна та же боль. Они понимают друг друга, и, как бы иронично это не было, исцеляют. Молчанием на кухне, бутылкой виски на двоих и ее фотографией на стене в деревянной рамке.
— Я тоже. Не могу без нее.
Ему даже не нужно было говорить, что он тоже без нее не может, это было очевидно. Он устал, слишком устал от кошмаров, боли, алкоголя и недосыпа. Он превратился в тень, в бесполый дух, стал ничем.
— Я без нее ничто.
Это было чистейшей правдой, он стал никем без женщины, котор любил. Она была первой, которую он любил, первой, без кого он не мог вздохнуть. И теперь, лишившись своего кислорода, он стал ничем.