Со мною нет кого-то

— Да не волнуйся ты так! — Самохвалов насмешливо смотрит на друга. — Я понимаю, она — пугало, но я говорил тебе уже много раз... — Юр, — Новосельцев нервно машет рукой, мол, всё понимает. Скоро придут гости, среди них будет Калугина и он, конечно, попытается ухаживать за ней. Хотя он так давно не ухаживал... За женщинами. — Давай выпьем? — предлагает Самохвалов. Расставляющая на столе заграничную красивую посуду супруга Самохвалова глядит на мужа с удивлением. Юрий ловит её взгляд и мягко смеётся. — Мы немножко. Человеку (он указывает на Новосельцева) предстоит важное производственное совещание. Жена улыбается и кивает. Она знает, что у её Юры всё под контролем. У Юры всегда всё под контролем. Почему не у всех так получается? Новосельцев вздыхает. — Выпьем виски, — Самохвалов разливает напиток по стаканам. Косится вслед уходящей на кухню супруге и, улыбаясь, доливает. — Ты такого ещё не пил... За тебя, Толь! — И за тебя, — Новосельцев чокается и отпивает из стакана, чувствуя, как тепло разливается по телу. Тихо вздыхает. — Пил много раз. Его взгляд падает на лежащую на полке кипу журналов с яркими глянцевыми обложками. — Швейцарские? — Анатолий поднимается со стула и, подойдя к полке, берёт верхний журнал. С интересом пролистывает. — Да, там много интересного, — ухмыляется Самохвалов. — Девушки, машины... — Шахматы, — Новосельцев открывает статью о каком-то местном турнире. — А ты ведь неплохо играл в институте, да? — вспоминает Юрий. — Мы даже ходили с Олей болеть за тебя. Я, правда, ничего в этом не понимаю... — Виктор! — перевернув страницу, Новосельцев пристально смотрит на фотографию. — Какой Виктор? — Самохвалов подходит к другу и заглядывает в журнал. — А, этот, который... убежал? — Да, — кивает Анатолий, думая о чём-то своём. — Он помолодел прямо... — Конечно, на буржуйских харчах-то, — усмехается Юрий. В этот момент жена зовёт его на кухню. Новосельцев остаётся наедине с журналом. — Да, Виктор, как ты похорошел, — Анатолий гладит фотографию подушечками пальцев. — А я вот что-то наоборот... *** 1973 год. Анатолий (ещё без усов и очков) ждёт начала сеанса одновременной игры. Анатолий вырвался сюда чуть ли не с боем — жена никак не хотела отпускать его. "Тебе дома делать нечего, что ли?!" — возмущалась она. Но Новосельцев был непреклонен: сеанс давал горячо обожаемый им гроссмейстер Виктор Корчной. Анатолий страстно болел за Виктора много лет, предпочитая его бескомпромиссный стиль игры и изяществу Таля, и хитростям Петросяна. А ещё Анатолий страстно мечтал сыграть со своим кумиром. И вот удача: Корчной приехал в Москву из Ленинграда на несколько дней. Было бы преступлением пропустить такую встречу. Корчной заходит в зал, улыбаясь. — Поиграем? — Виктор весело оглядывает присутствующих. Первые ходы совершаются один за одним. Столы стоят буквой "П", помимо соперников Виктора в зале собралось множество зрителей. Анатолий готовился к игре с Виктором несколько недель (разумеется, насколько хватало времени) и, в принципе, хорошо изучив его стиль, сумел выстроить вполне приличную защиту. Корчной очевидно играет не в полную силу, но и не ленится: половина соперников отсеялась довольно быстро. Новосельцев держится, к вящему удовольствию стоящих за ним зрителей. Новосельцев и сам испытывает сейчас невероятное удовольствие. Ему нравится собственная партия и партии соседей, а больше всего ему нравится наблюдать гениального шахматиста так близко. Анатолий очарован и мастерством Виктора, и его остроумием, и даже его внешностью. Борьба продолжается и становится всё напряжённее, всё больше игроков переходят в статус зрителей. Анатолий теряет фигуры, но и сам умудряется "съесть" несколько у соперника. В конце концов, Новосельцев остаётся за столом один. — Вы думаете, я предложу вам ничью? — Корчной красиво выпускает изо рта струйку серебристого дыма и насмешливо смотрит на Анатолия карими глазами. — Нет. Я знаю, что вы ненавидите ничьи, — Анатолий сам удивлён, что несмотря на переполняющие его эмоции, способен играть и говорить достаточно прилично. — Да, это точно, — взгляд Виктора скользит по лицу Новосельцева. — Но дело ещё и в том, что положение у вас практически безнадёжно. Будете упорствовать? — Буду, — кивает Анатолий, которому страшно не хочется заканчивать игру. Зрители радостно перешептываются. Корчной берёт стул и садится напротив Новосельцева. — Сами напросились... Начинается наступление белых. Анатолий чувствует, как от напряжения болит голова. Виктор же словно расцветает. — А вот что на это ты скажешь?! — наконец почти рычит он, ставя красивый и жестокий мат. Зрители искренне аплодируют. Новосельцев смотрит на доску. — Виртуозно, — его поражает и ход мыслей, и темперамент Корчного. Другому такое фамильярное поведение Анатолий бы не простил, но не своему фавориту. — Вот бы вы Фишера так... Зрители одобрительно гогочут. Корчной сияет и протягивает Новосельцеву руку. Сеанс заканчивается. Люди расходятся. Анатолию не хочется уходить, не хочется завершать эту встречу. Дождавшись Корчного у входа (правда, перед этим мысленно отругав себя за навязчивость), Новосельцев обращается к нему. — Виктор, я ещё раз хочу вам пожелать стать чемпионом мира... — Спасибо! — кажется, Корчной рад слушать такие пожелания вечно. — А как вас зовут? Анатолий представляется, они с Виктором обсуждают и сеанс, и грядущие матчи претендентов. — Я опасаюсь Карпова, — говорит Новосельцев. — Он, конечно, молодой, но... Анатолий вдруг видит недовольство в глазах Виктора и решает, что сказал лишнее. — Я тоже его опасаюсь, — внезапно подхватывает Корчной. — И скажу откровенно, я думаю, что буду играть в финале против него. Время Спасского с Петросяном ушло! — Это точно, — искренне соглашается Новосельцев. — Толь, а пойдём ко мне в гостиницу, — вдруг предлагает Корчной. — Выпьем. Мне тут бутылку дипломат знакомый подарил... Примерно спустя час мужчины уже сидят в номере Корчного, пьют виски. Виктор утверждает, что виски не следует закусывать, поэтому он и Анатолий уже порядочно пьяны. Мужчины сидят на кровати. Корчной жалуется Новосельцеву на жизнь: на спортивное руководство, на коллег-конкурентов, даже на жену. Новосельцев сочувствует. — Знаешь, меня никто так не выслушивал... С таким вниманием, — Виктор вдруг ласково треплет Анатолия по волосам. — Какие все бестолковые. Витя, ты ведь такой замечательный! — Новосельцеву сейчас очень хорошо. Так свободно и уютно. Ещё утром недосягаемый для него человек вот так просто делится с ним своими переживаниями. — Я же "Злодей", ты не знаешь? — ладонь Виктора задерживается на затылке Анатолия. — Мало ли кто и что говорит, — Анатолий улыбается и неловко обнимает Виктора, прижимаясь к нему. Где-то на периферии сознания Новосельцева сейчас маячит мысль, что за этот день Корчной стал ему слишком симпатичен, опасно, недопустимо симпатичен. Подобные чувства по отношению к мужчинам возникали у Новосельцева и раньше — в старших классах, в институте. Но тогда они оставались лишь чувствами, максимум — несмелыми обрывками ночных фантазий. А сейчас Анатолий чувствует обжигающий поцелуй куда-то в щёку. — Виктор, я... — Новосельцев отстраняется. Но видит ласковую, лукавую улыбку Корчного и сам целует его в губы. Почти невинный поцелуй тут же перерастает во "французский". У Анатолия учащается пульс. Почему это так приятно?! Даже чувствовать щеками щетину чужих небритых щёк оказывается восхитительно. — Давай разденемся, — Виктор прерывает поцелуй и расстёгивает пуговицы на своей рубашке. — А... можно? — Новосельцев растерянно следует примеру Корчного. — А кто нам запретит? Спустя несколько минут полностью обнажённые мужчины обнимают друг друга, лёжа под одеялом. Ладонь Виктора обхватывает член Анатолия, уверенно скользит по стволу. — Я тебе тоже... — Новосельцев и сам принимается ласкать Корчного, снова целуя его. Стоны, вздохи. Анатолию кажется, что всё это происходит в каком-то другом, чудесном мире. И странно: впервые находясь в постели с мужчиной, он не чувствует никакого стеснения. Будто так всегда и было. Ему нравится ощущать пальцами упругость чужого члена, нравится запах одеколона вперемешку с запахом пота. Нравятся прикосновения грубоватых подушечек пальцев Корчного. Ещё несколько минут и удовольствие достигает пика. Теперь уже любовники замирают, переводя дыхание и глядя друг на друга. — Спасибо, — Анатолий ласково трётся кончиком носа о кончик носа Виктора. — Тебе спасибо... Останешься на ночь? — Не могу, жена дома ждёт, — Анатолию хочется остаться с Корчным, но всё же он отказывается. И дело даже не в вероятном скандале с женой. Просто надо хоть как-то попытаться осмыслить произошедшее: не каждый сеанс одновременной игры в шахматы заканчивается в постели гроссмейстера. — А завтра сможем встретиться вот также вечером? — Виктор улыбается Анатолию. — Здесь. — Сможем, — чуть помолчав, кивает Анатолий. Следующим вечером Новосельцев снова заходит в номер Корчного. Запирает дверь на ключ. И сразу оказывается в крепких объятиях. — Я уже соскучился, — Виктор целует Анатолия в губы. — Я тоже... Мужчины раздеваются и сразу ложатся на кровать. Виктор откидывает одеяло и мягко наваливается на Анатолия. Целует его в шею, шепчет насмешливые нежности. Анатолий теряется в этом жаре. — Пустишь меня? — пальцы Виктора скользят между разведённых ног любовника. — Пущу... Только... это очень больно? — Новосельцев смущённо улыбается. — Нет, что ты?! Кстати, — Виктор оставляет Анатолия и, поднявшись с кровати, быстро идёт к чемодану. Из чемодана извлекается тюбик какого-то крема. Корчной возвращается на кровать и, выдавив немного крема на пальцы, принимается осторожно растягивать любовника. Анатолий пытается расслабиться, ему непонятно и не слишком приятно происходящее. Ладно, пусть хоть Виктору будет приятно. Корчной осторожно входит в Новосельцева, сразу глубоко проникая, задевает что-то внутри... — О-ох! — Анатолий вцепляется пальцами в плечи Виктора. — Нравится? — усмехается Корчной, любуясь изумлением любовника. — О-очень, — выдыхает Новосельцев. — Сделай так ещё, пожалуйста. Виктор продолжает плавные движения, вызывая новые всхлипы Анатолия. — Какой ты... Хороший, — шепчет Новосельцев, откинувшись на подушку. — Ах, не думал даже... Что так может... Так замечательно. Корчной самодовольно улыбается, но всё же он очарован Анатолием. — Я знал, что ты оценишь, — Виктор сжимает бёдра любовника. Замирает, чтобы сладко поцеловать того в губы. И продолжает уже грубоватые рывки. — Ещё вчера на сеансе... Посмотрел на тебя и понял: хочу этого мужика! Ты такой очаровательный и хрупкий какой-то... Красавчик мой! Анатолий стонет, не в силах сформулировать хоть что-то в ответ. Даже мысли исчезают. Остаётся лишь удовольствие, которое становится почти невыносимым... *** Самохвалов по-прежнему не вернулся с кухни. А Новосельцев по-прежнему смотрит на фотографию. Радостно-меланхоличное выражение, появившееся на лице Анатолия, становится просто грустным. *** 1976 год. — Толь, мне надо тебе кое-что сказать, — Корчной курит, глядя куда-то в потолок. Они с Новосельцевым лежат на кровати в квартире уехавших в отпуск друзей Анатолия. — Я скоро уеду. — Раньше времени? — Анатолий думает, что Виктор хочет вернуться в Ленинград. — Билеты на поезд поменял? — Я не про это, — Корчной косится на любовника и тушит сигарету. — Пообещай, что не проболтаешься о моих планах никому, хорошо? — Я такой болтливый, да? — ласково смеётся Новосельцев. — Всем растрепал про нас с тобой уже, да? Корчной улыбается и ложится на бок, лицом к лицу с Новосельцевым. — Я не могу здесь больше находиться. Мне не дают играть, и жить мне тоже не дают, — серьёзно говорит Виктор и Анатолий сразу всё понимает. — Ты помнишь, что было в 1974-м и позже? Вот. Станет ещё хуже. Толя, я, правда, больше не могу... В комнате повисает молчание. Анатолию кажется, что в нём сейчас что-то умерло. — В Израиль поедешь? — на удивление спокойно спрашивает он. — Ещё не решил, — Виктор гладит Анатолия пальцами по щеке. — Ты меня ненавидишь теперь? — Нет. Мне просто... грустно, — Новосельцев не может подобрать слов. — Мне тоже грустно. Толя, я хочу, чтобы ты понимал, — с жаром шепчет Корчной. — Мне больно с тобой расставаться. Эти три года... Я никогда не думал, что так в мужика влюблюсь (Виктор улыбается). Ты такой шикарный (Новосельцев смущённо улыбается). Не спорь даже! Мне с тобой хочется быть таким нежным и добрым, как с женой никогда не хотелось... Мне вообще как-то с ней... Не так, как раньше. Анатолий кивает. Он сам недавно развёлся. Всё стало не так за последние три года. — Ты будешь за меня болеть? — спрашивает Виктор. — Нет, конечно, за Карпова буду, — произносит Новосельцев и видя зарождающуюся обиду любовника, смеётся. Мужчины обнимаются и целуются. Через месяц Корчной остаётся за границей. *** Новосельцев откладывает журнал. Потом опасливо смотрит в сторону коридора и берёт его снова. Находит страницу с фотографией Корчного, аккуратно вырывает её и убирает во внутренний карман пиджака. The End