На этих улицах нет фонарей...

Гоблин бежал по узкому переулку, и эхо его шагов вязло в густом типично лондонском тумане. Туман был типично лондонский, поскольку дело происходило в Лондоне. Вообще Гоблин был в отпуске. Неделю назад ему удалось срубить полтора лимона на отличном дельце. Единственным минусом, довольно, правда, весомым, было то, что дельце это он увел из-под носа у Фелиции Харди. Ну а если полная праведного гнева Фелиция Харди разыскивает вас для приватной беседы, то самое лучшее, что вы можете сделать - это отбыть в отпуск как можно скорее и как можно дальше. В первые несколько дней он вел себя как образцовый отпускник (в основном кормил уток в Сент-Джеймсском парке), но нынче утром работа нашла его сама. Он поехал в Эпсом и там в толпе столкнулся с мистером Гарротом, с которым прежде уже имел дела в Монстер-сити. После скачек они зашли в бар пропустить по стаканчику. Поначалу Гоблин думал, что мрачность, с которой его компаньон цедит виски, объясняется тем, что принадлежавшая ему лошадь упала на препятствии и сошла с дистанции. Но после третьего стаканчика мистер Гаррот спросил, не готов ли Гоблин взять очередной заказ, и тут-то выяснилось, что мрачность его связана с неким джентльменом по фамилии Сэдли. Мистер Сэдли был шантажистом. И первая проблема с ним заключалась в том, что он обладал редкостным чутьем на опасность. На него невозможно было устроить засаду, потому что он никогда не ходил одной и той же дорогой. Его невозможно было застать врасплох, потому что он всегда был начеку. А после того, как вам не удавалось застать его врасплох, он растворялся в окружающем пейзаже прежде, чем вы успевали прицелиться. Вторая проблема была в том, что сейчас он опережал Гоблина футов на пятнадцать, и сократить разрыв пока не удавалось. Гоблин сел жертве на хвост сразу же после получения аванса. Мистер Сэдли неспешно прогуливался по улицам Ист-Энда, останавливался на перекрестках, чтобы перекинуться парой слов с лотошниками, заглядывал в пабы, чтобы поприветствовать знакомых. Сумерки сгущались, улицы постепенно пустели, и несколько раз Гоблину казалось, что условия для работы сложились самые подходящие, но всякий раз, как он начинал сближаться с жертвой, в поле его зрения появлялся нежелательный свидетель - чаще всего маленькая старушка с зонтиком и кошелкой. Казалось, Лондон наводнен ими. А ни один уважающий себя убийца не станет вершить свое черное дело на глазах у пожилой леди. Наконец Гоблин дождался идеального момента. Улица впереди и позади совершенно опустела, все старушки куда-то исчезли - но тут мистер Сэдли, подтверждая рассказы о своем феноменальном чутье, обернулся, заметил преследователя и бросился бежать. Если бы дело происходило в Монстер-сити, то на этом Гоблин счел бы сегодняшнюю попытку законченной. Наемному убийце не возбраняется бежать за жертвой, к которой не удалось приблизиться незаметно - но какая-то постыдная навязчивость чувствуется в подобном поведении. Однако Гоблин был в отпуске, и потому он плюнул на хороший тон и бросился в погоню. Он не был фанатом бега. Правда, всего четыре дня назад он уже участвовал в экстремальном спринте, но в тот раз он бежал впереди, а позади бежала и сыпала проклятьями Фелиция Харди. Забег Гоблин выиграл - потому что сделал ставку не на проклятья, а на правильное дыхание - но его самооценка жестоко пострадала в процессе. А что может повысить самооценку сильнее, чем еще один забег, только уже в качестве преследователя? Когда бежишь за кем-то, все сразу становится правильным: если _он_ убегает, значит, _ты_ имеешь полное право его догонять, какими бы ни были твои мотивы. Они бежали сквозь тугое сплетение улиц, улочек, проулков и просто щелей между зданиями. Они выскакивали в размытый туманом конус янтарного фонарного света и тут же снова ныряли в кромешный мрак. Их заносило на поворотах, и они хватались за блестящие от влаги стены, чтобы удержать равновесие. Мистер Сэдли бегал хорошо, Гоблин - тоже. Победителя должен был определить случай. Но погоня закончилась прежде, чем Гоблин успел запыхаться. Мистер Сэдли завернул за угол - а в следующий миг ночь огласил короткий и страшный вопль. Спустя секунду Гоблин вылетел на перекресток, и причина крика стала ему ясна. Одинокий фонарь тускло светил с другой стороны улицы, и под этим фонарем лежал мистер Сэдли. Типично лондонская старушка, зажав подмышкой зонт и сумку, стояла над ним на коленях, и... да, судя по звукам, его ела. Правая рука мистера Сэдли, развернутая открытой ладонью вверх, трепетала, но Гоблин подобное трепетание уже видел: это были конвульсии. Старушка отвлеклась от своей жертвы, обернулась, и в свете фонаря Гоблин хорошо рассмотрел ее страшно деформированный, разъехавшийся от уха до уха рот. Кровь текла по ее подбородку и пятнала старомодный твидовый пиджак. Она одним слитным движением поднялась на ноги и хруст артритных суставов раскатился по улице словно звук выстрела. “Все-таки надо в отпуске отдыхать, - сказал себе Гоблин .- Вредно быть трудоголиком.” - Мэм? - спросил он вслух. Старушка издала низкое ворчание и двинулась ему навстречу нетвердой походкой. Поняв, что диалог не состоится, Гоблин поднял пистолет и дважды выстрелил в чудовищную бабушку: в лоб и в район брошки на левом лацкане пиджака. Обе пули попали в цель, но нужного эффекта не произвели. Старушка пошатнулась, рассеянно пощупала дырку между бровей, и снова заковыляла к Гоблину. Глаза ее закатились, так что видны были только белки, из горла рвался слабый рык. В стометровке Гоблин обошел бы ее без труда. Но ему не хотелось отступать без боя - не для того он недавно ставил спринтерские рекорды. Поэтому он лишь попятился, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие ближнего боя. В Монстер-сити, выходя на ночную прогулку, он часто брал с собой любимую бейсбольную биту - никогда ведь не знаешь, когда подвернется шанс сыграть в бейсбол. Но Лондон казался ему цивилизованным местом - и потому биту он оставил дома. Их разделяло около десяти футов, когда бабушка внезапно перестала ковылять и ринулась вперед. Гоблин едва успел испугаться, когда когти и оскаленные желтые зубы мелькнули у него перед лицом - а в следующий миг раздался свист, грянул оглушительный выстрел, и старушка остановилась. Пуля впечатляющего калибра снесла ей пол-черепа. Шею насквозь пробил длинный клинок, похожий на заточенный мастерок. Медленно старуха подняла иссохшую руку и взялась за клинок. От ее ладони повалил дым. На том немногом, что осталось от ее лица, проступило беспредельное изумление. В следующий миг она рассыпалась в прах. Гоблин услышал шаги. Справа и слева от него из мрака выступили двое. Поначалу Гоблин видел только, что оба незнакомца очень высоки и одеты во что-то длинное, но по мере того, как они подходили ближе, он смог разглядеть подробности. Тот, что вышел из темноты слева, был облачен в старомодный красный плащ, на голове у него была красная широкополая шляпа. Каблуки его сапог звонко ударяли по мостовой. В опущенной правой руке он сжимал пистолет, похожий на “Дезерт Игл” - если бы только какому-то сумасшедшему оружейнику пришло в голову сделать “Дезерт Игл” _еще_ больше и тяжелей. И он улыбался. Гоблину и прежде случалось видеть такую застывшую, неестественно широкую улыбку - в морге. Человек, появившийся из темноты справа, был одет в серую шинель и не носил головного убора. Шаги его звучали глухо, но сопровождались скрежетом - это задевали о мостовую клинки в каждой его руке. Он тоже улыбался - улыбкой совершенно живого и совершенно безумного человека. Воротничок священника ниже улыбки и заросшего щетиной подбородка смотрелся несколько неуместно. Оба незнакомца были в очках, но очки не только не добавляли им интеллигентности, но и напрочь убивали то немногое, что присутствовало в их лицах изначально. Они остановились по обе стороны от Гоблина и уставились друг на друга поверх его головы. - Ба! - проговорил мертвец со злобной радостью в голосе. - Кого я вижу! Почему же, растлитель душ человеческих, ты не здороваешься со мной? - Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, мерзкий кровосос, - ответил священник. - Как дела? - Да вот, проклятый фарисей, работаю, - сказал мертвец. - А ты как? - В приюте сплошные проблемы, - сообщил священник и, сунув клинки подмышку, начал протирать очки рукавом шинели. - Нужно ремонт делать, там отопление сгнило, в крыше дыры. А денег не выделяют. Кризис же везде, ты понимаешь, упырь. Такие дела. - Сочувствую, иезуитская скотина. - Спасибо, отрыжка Вельзевула. Поприветствовав друг друга таким образом, они оба повернулись и уставились на Гоблина. - Здрасьте, - сказал тот. - Отличная пушка! Лягается, наверное, будь здоров? - Что ты делаешь здесь, жалкий смертный? - спросил мертвец. - Тебя укусили? В его голосе звучала надежда. - Нет,- сказал Гоблин. - Повезло, - сказал мертвец разочарованно. - Тогда чего ты стоишь тут и пялишься на нас? Почему, ничтожный человечек, ты не убегаешь с воплями? - Прямо сейчас убегу, - пообещал Гоблин. - Я заберу тело с собой, ладно? Старушка-зомби практически вырвала несчастному мистеру Сэдли горло, и Гоблин уже перебирал про себя варианты, как объяснить эту травму заказчику. Мистер Гаррот относился к тем клиентам, которые не поверят, что вы выполнили заказ, пока вы не представите какие-нибудь неаппетитные доказательства. Мертвец и священник переглянулись, затем снова уставились на него. - Ты, часом, не маньяк? - спросил мертвец, воодушевляясь. - Или, может, ты сектант? - спросил священник азартно. - Не люблю их! Их внезапный интерес заставил Гоблина поежиться. - Ну так кто ты такой? - спросил мертвец требовательно. Священник снова взял клинки в руки. Гоблин про себя взвесил ответ “Я вообще сатанист”, который в принципе мог бы понравиться мертвецу, и решил, что лучше говорить правду. - Я вообще католик, - осторожно сказал он, посылая священнику самую ослепительную улыбку, на которую был способен. - Только, как бы это сказать, не очень воцерковленный... Он принял правильное решение: священник немедленно просиял. - Ага! - воскликнул он. - Слыхал, ошибка природы? Он католик! Немедленно отойди на пять шагов от католика, пародия на замысел Божий! И вообще, - добавил он с ехидством в голосе, - если упырь нападал на католика, то именно мне надлежало оборвать его богомерзкое существование, а ты, смердящий труп, влез не в свое дело... - Я не постигаю твоей логики, узколобый фанатик - вздохнул мертвец. - Впрочем, изволь, когда я в следующий раз увижу, что упырь напал на католика, я просто постою в сторонке... Так а что же, ватиканский пес, у людей вашей конфессии принято подбирать трупы на улице? Они оба снова вопросительно уставились на Гоблина. Тот молчал, лихорадочно ища удовлетворительное объяснение. - Ха! - сказал наконец мертвец, ухмыляясь, как акула. - Святоша, а ведь твой католик - убийца, так-то! Я чую кровь на его руках. - Ну и что? - возразил священник, проявив внезапно необычайную для духовного лица широту взглядов. - В этой юдоли печали и плача, в окружении еретиков и язычников честному католику иногда и не остается ничего иного, - он ободряюще улыбнулся Гоблину: - Бог простит, сын мой. - Рад это слышать, преподобный отец, - искренне ответил Гоблин. - Так я заберу труп и пойду, хорошо? - Нет, сын мой, ты не можешь забрать труп, потому что... Мистер Сэдли медленно сел и заскреб ногами по асфальту, пытаясь подняться. Голова его болталась на сломанной шее. - … Потому что он наш, - закончил мертвец и поднял пистолет. От выстрела у Гоблина заложило уши. Мистер Сэдли - вернее, его одежда - грудой упала на мостовую. Секунду Гоблин неверяще смотрел на то, что осталось от его жертвы. Затем перевел взгляд на довольного мертвеца. - Что вы сделали?!- рявкнул он, и резкость его голоса объяснялась не только заложенными ушами. Улыбка покинула лицо мертвеца. - Что я сделал? - спросил он. - Какого дьявола вы уничтожили труп? - прорычал Гоблин. - И как, черт побери, мне теперь доказать заказчику, что заказ выполнен? - Ну, - сказал мертвец, пожимая плечами, - это уже не мои проблемы, человечек. Мы в “Хеллсинге” ни перед кем не отчитываемся. - Ну уж нет, - сказал Гоблин упрямо. - Если вы работаете на какую-то организацию, то мне нужна справка с официальной печатью, ясно? - Это, безусловно, справедливое требование, - заметил священник, улыбаясь. Мертвец, напротив, был серьезен. - Моя организация, жалкий смертный, справок не дает, - промолвил он, и голос его зазвучал мрачной и грозной силой. - Проваливай отсюда, или я сочту тебя ненужным свидетелем. Это был весомый аргумент, но Гоблин не отступил. В критические моменты он соображал быстро. - Преподобный отец, - сказал он, - за это дело мне отвалят сто двадцать тысяч. Если вы мне сейчас поможете, пятую часть этой суммы я пожертвую вашему приюту. - Половину, - без малейшей паузы ответил священник, который, судя по всему, тоже умел соображать быстро. - Четверть. - Треть. В богоугодном деле, сын мой, жадничать ни к чему. - Ладно, - сказал Гоблин. - Если у меня будет справка, то сорок тысяч - ваши. - Ушам своим не верю! - воскликнул мертвец. - Неужели тридцать сребреников все так же привлекают тебя, Иуда? - Качество ремонта не зависит от источника средств, - пожал плечами священник. - Ты слышал его, исчадие ада. Немедленно доставь нас к своему Хозяину. Лицо мертвеца приняло неуверенное выражение. - Она не даст вам справку, простак-холостяк! - выкрикнул он. - Она лишь посмеется над вами! Священник ухмыльнулся. - Ты боишься идти к ней, безбожник, - сказал он. - Точно, - добавил Гоблин, чтобы дожать собеседника. Мертвец оскалился, показав обществу гораздо больше зубов, чем предусмотрено природой. - Я не боюсь! - прорычал он. - Хорошо же, жалкий смертный! Я мог бы просто вышибить тебе мозги - но пусть лучше леди Хеллсинг выест их чайной ложечкой! С этими словами он схватил Гоблина за руку, священник схватил его за другую руку - и перед глазами у него все завертелось, а затем, когда все перестало вертеться, он обнаружил, что все они, по-прежнему держась за руки, стоят посреди большого полутемного кабинета. Сперва ему показалось, что где-то рядом пожар. Затем он принюхался и понял, что застилавший все вокруг дым - сигаретный. Мебели - насколько он разглядел в дыму и полумраке - было много, однако комната не казалась загроможденной, так как все предметы сдвинули к стенам, оставив центр свободным. Гоблин подумал, что здесь, похоже, последовательно работали несколько поколений, и каждый новый владелец кабинета, вступая в свои права, просто сдвигал имущество предшественника в угол, чтобы не мешало. В результате рыцарские доспехи здесь соседствовали с этажеркой в стиле модерн, а викторианские напольные часы, похожие на гроб - с огромным ламповым радиоприемником. В центре кабинета стоял громоздкий стол. Среди устлавших его бумаг, подобно Сцилле и Харибде, торчали настольная лампа и ноутбук. За столом сидела светловолосая женщина в очках. Она курила сигару. При их появлении женщина подняла голову. В глазах ее не отразилось ни тени изумления. - А, - сказала она и, не глядя, стряхнула пепел с сигары на ковер. - Добрый вечер, Алукард. Ко мне как раз пришел отчет об операции в Хэмпстеде. Где говорится, цитирую, - она покопалась в груде бумаг, выудила какую-то одну и зачитала: - Увидев упырей, вампир-офицер Сэрас зажмурилась и спряталась за спину сержанта Хэнса. Когда я приказал ей взять в руки оружие и открыть по врагу огонь, она начала рыдать. Солдаты были деморализованы, упыри, впрочем, тоже... Алукард потупился и неожиданно застенчивым голосом забормотал что-то о том, что девочка просто еще не во всем разобралась. - Да, у меня тоже сложилось такое впечатление, - бросила женщина. - Ладно, подожди в коридоре. Про твою девочку поговорим потом, и это будет долгий разговор. Алукард, по-прежнему бормоча что-то о нежной девичьей душе, вышел сквозь стену. - Отец Андерсон, - продолжала его начальница, и теперь в ее холодном голосе явственно звучала угроза. - У вас какое-то дело ко мне или вы просто так заглянули? - Я здесь, чтобы помочь справедливости восторжествовать, а воле Божьей - свершиться, - сухо ответил отец Андерсон. - Занимайтесь этим в коридоре, черт возьми, - столь же сухо молвила леди Хеллсинг. - Можете пока раздать бойцам эти ваши прокламации, у нас как раз проблемы со снабжением и хорошая мягкая бумага нужна как никогда. Несколько мгновений отец Андерсон взирал на нее, кипя от безмолвного гнева, затем пробормотал: “Гнусная еретичка!” - и вышел из кабинета. Гоблин остался один. - Теперь с вами, - взгляд леди Хеллсинг был холоднее северных льдов. - Кто вы такой? Чего вам надо? Я вас не знаю. Идите... - она осеклась и после паузы твердо повторила: - Идите. - У меня к вам дело, - ответил Гоблин, и еще один ледяной взгляд проморозил его до костей. Леди Хеллсинг в эту минуту была невероятно похожа на Фелицию Харди, проверяющую отчетность подведомственного благотворительного фонда, и энергичность ее движений, говорившая о подавляемом желании размозжить голову посетителя пепельницей, была Гоблину очень знакома. У него защемило сердце от тоски по дому. - Если вы пришли мне сообщить, что Алукард вас укусил и вы теперь рассчитываете получить здесь место, - продолжала она раздраженно, - то я об этом ничего слышать не желаю. - Нет, - ответил Гоблин совершенно искренне. - Он меня не кусал. Леди Хеллсинг впилась в него взглядом. - Точно? - спросила она. - Святой истинный крест, - ответил Гоблин, сочтя это как нельзя более уместным. Леди Хеллсинг откинулась на спинку кресла, лицо ее посветлело. - Отлично! - провозгласила она, и глаза ее слегка потеплели. - Замечательно! В таком случае, зачем он вас сюда притащил? Гоблин, огляделся, заметил в отдалении стул, подставил его к столу и уселся. Леди Хеллсинг вздернула прекрасную бровь. - Я закурю? - спросил он, хотя, строго говоря, в этом не было необходимости: вы курили, уже просто находясь в комнате. - Курите, - великодушно разрешила леди Хеллсинг и через стол толкнула к нему массивную армейскую зажигалку. Он закурил и с наслаждением вытянул уставшие ноги. - Дело в том, - начал он, - что ваш сотрудник, Алукард, уничтожил тело одного человека. И мне нужна справка с печатью, которая это подтвердит. В смысле, что тело было. Леди Хеллсинг задумчиво потерла переносицу, отчего ее очки слегка перекосились. - Что значит “уничтожил тело”? - спросила она наконец. - Зачем? - Потому что оно, тело, превратилось в упыря. - Так, - кивнула леди Хеллсинг. - А вы-то здесь причем? Зачем вам такая справка? Гоблин заглянул в ее безжалостные глаза, так похожие на глаза Фелиции, и решил идти ва-банк. - Я убийца, - сказал он просто. - У меня нервный клиент, он будет требовать доказательств. А что я ему могу доказать без тела? Леди Хеллсинг пожевала сигару. - Ну так вы же никого и не убили, - сказала она, - если ваша жертва стала упырем. Гоблин развел руками и улыбнулся: - Но я был чертовски к этому близок. Еще мгновение леди Хеллсинг разглядывала его, словно что-то решая про себя, затем сказала: - Чувствую, пора устроить рабочий перерыв. Уолтер! Дверь мгновенно распахнулась, и на пороге возник пожилой и сухощавый субъект с моноклем в глазу. За спиной его напряженно сверкали во тьме две пары очков. - Уолтер, - распорядилась леди Хеллсинг, - подай... - она сверилась с наручными часами. - Подай завтрак. Уолтер столь же молниеносно исчез, а леди Хеллсинг достала из ящика стола большую походную флягу и водрузила ее прямо на бумаги. Следом за флягой появились два стакана, и пока леди Хеллсинг разливала в них брэнди, молниеносный Уолтер возник в комнате вновь, на этот раз с подносом, на котором сверкала маслом горка тостов, белели на подставках яйца, глянцево отсвечивал джем и исходила ароматным паром фарфоровая кастрюлька под крышкой. Леди Хеллсинг поднялась, сжимая стакан в руке. Гоблин последовал ее примеру. - Боже, храни королеву! - провозгласила она. Гоблин, убежденный республиканец, призвал на помощь свои хилые познания в области английской монархии. - Правь, Британия! - ответил он. Они чокнулись и залпом осушили стаканы. - Приступайте! - сипло предложила леди Хеллсинг и жестом фокусника сорвала крышку с фарфоровой кастрюльки. Под крышкой оказалась овсянка. “Сильная женщина!” - подумал Гоблин, глядя, как она, по-видимому, не испытывая при этом никакого неудобства, заедает кашей отличный брэнди. Нравы английской аристократии поразили его в самое сердце. Сам он, хоть и был склонен к смелым кулинарным экспериментам, в данном случае не смог пересилить себя и ограничился тостом с джемом. С появлением еды и особенно выпивки обстановка в кабинете ощутима потеплела. Взгляд леди Хеллсинг смягчился, на щеках появился очаровательный румянец. Гоблин решил, что настало подходящее время для удовлетворения естественного любопытства. - Этот Алукард, - спросил он, откинувшись на спинку стула и жуя, - он вампир? Леди Хеллсинг кивнула: - Фамильный вампир нашего рода. Ему четыреста лет. К сожалению, практически не сохранилось документов о его прижизненном существовании, и потому невозможно сказать, является ли его вопиющая тупость следствием возраста или же это качество врожденное... - Кхм-кхм, - раздалось из-за двери замогильное покашливание. - Лично я, - продолжала леди Хеллсинг, слегка возвысив голос, - склоняюсь ко второму варианту. Никакой пользы от него, кроме вреда. На одни его гробы уходит треть нашего бюджета, - отточенным движением фехтовальщика она отсекла столовым ножом верхушку яйца всмятку. - При моем батюшке он отлично рвал упырей голыми руками, но недавно закапризничал и выклянчил себе настоящий слонобой. Теперь ходит, палит из него во все стороны, постоянно мажет, портит архитектурные памятники. А нам приходят счета. Но это, - продолжала она, все более распаляясь; чувствовалось, что негодование давно уже зрело в ней, не находя выхода, - это мелочи по сравнению с тем, что он отколол месяц назад. Нашел где-то барышню, укусил ее и привел к нам. Она, дескать, умирала, он ее так оригинально спас. Казалось бы, масса людей вокруг умирает, но он почему-то решил спасать именно блондинку с пятым размером бюста. Она утверждает, правда, что служила в спецназе, но я никак не могу вообразить, что она могла там делать. Разве что если казармы мыла... В результате вампиров у нас стало больше, а пользы от них - меньше, потому что Алукард теперь вместо того, чтобы нормально работать, носится со своей протеже... Донорскую кровь заказываем в двойном объеме - только деньги зря переводим, потому что у нее тонкая душевная организация, она вида крови не переносит... А-а! - она с видимым усилием взяла себя в руки. - Так что когда он вас сюда притащил, у меня просто сердце оборвалось: третьего вампира мы уж точно не потянем! - Ну так увольте ее, - предложил Гоблин, глубоко тронутый проблемой собеседницы. Леди Хеллсинг махнула рукой со стаканом, окропив бумаги. - Нет уж, - сказала она. - Еще не хватало ее к людям выпускать. Она враз дискредитирует и нас, и всех немертвых скопом... - А затем безо всякой паузы спросила: - Значит, убиваете людей за деньги? Гоблин к этому моменту уже успел несколько расслабиться, так что он несколько секунд позорно моргал, пытаясь переключиться с одной темы на другую, и только потом ответил: - Только очень плохих. - И сколько это стоит в среднем?- спросила она равнодушно. - По-разному, - сказал он. - Но если вы имеете в виду вашу сотрудницу, то здесь потребуется, видимо, специальное оборудование, и кроме того я джентльмен и не стреляю в женщин за деньги... - Да нет, - отмахнулась она, - эту барышню нельзя убивать. Если с ней хоть что-нибудь случится, Алукард объявит, что у него эмоциональная травма, и вообще перестанет работать. Подозреваю, именно из этих соображений он ее и укусил... - Кхм-кхм! - снова донесся из-за двери инфернальный кашель. - А вот скажите лучше, - спросила леди Хеллсинг, - могли бы вы убить, скажем, члена Парламента? Чисто теоретически? - Чисто теоретически? - уточнил Гоблин, намазывая джемом очередной тост. - Чисто теоретически - запросто. - А вот, - продолжала она, - вот, скажем, если бы кто-нибудь заказал вам духовное лицо... скажем, для примера, если бы вас попросили убить католического епископа... - О, сосуд скверны! - раздалось из-за двери, словно с амвона. Леди Хеллсинг даже не взглянула в ту сторону, и Гоблин решил, что ему следует относиться к переживаниям отца Андерсона так же. - Как два пальца... в смысле, легко, - сказал он. - Почему бы и нет? Я человек без религиозных предрассудков. Глаза леди Хеллсинг горели, но то был не веселый огонек легкого опьянения. Нет, то было мрачное, гибельное пламя. - Тогда я предлагаю вам сделку, - молвила она. - Сейчас я выдаю вам справку - но потом, когда я обращаюсь к вам за помощью, вы окажете мне услугу за... скажем, за четверть обычной суммы. Идет? Гоблин недолго размышлял: не отказывайся от немедленной выгоды - девиз любого наемного убийцы. - По рукам, - сказа он. - Уолтер, - воззвала леди Хеллсинг, - убери завтрак. Верный Уолтер молниеносно очистил стол от еды и приборов. Леди Хеллсинг извлекла из недр стола чистый лист, задумчиво пососала ручку, после чего единым духом накатала текст, гласивший, что данная справка выдана Джейсону Филиппу Маккендалу в том, что он действительно убил Алана Персиваля Сэдли, а тело последнего было уничтожено в ходе секретной правительственной операции. Выдвинув верхний ящик стола, она оглядела впечатляющую коллекцию печатей, после чего припечатала справку штампом “после предъявления уничтожить” и круглой печатью “МИ-6, особый отдел”. Гоблин на другом листе бумаги написал свой американский номер и адрес электронной почты. Покончив с бумажной работой, леди Хеллсинг протянула ему руку. Он еще раз заглянул в ее ледяные глаза, передумал разыгрывать из себя джентльмена и ограничился рукопожатием. Хватка у нее оказалась что надо. - Мы никак не фиксируем нашу сделку, - сказала она. - Я рассчитываю на вашу честность. - И поступаете абсолютно правильно, - ответил он. - Кстати, хотел уточнить: правильно я понимаю, что вампир, желающий пересечь бегущую воду и океан в том числе, столкнется с большими проблемами? - До последнего времени так и было, - кивнула она, - но с тех пор, как мы купили самолет, наш вампир забыл об этих сложностях. - Ясно, - сказал он. - Да, вы можете со спокойной душой положиться на мою честность. Приятно было знакомиться. - Надеюсь, и дальнейшее наше сотрудничество будет приятным, - ответила леди Хеллсинг. - До свидания. - До свидания. Когда он вышел из кабинета, свет в коридоре, не то чтобы уж очень яркий, чуть было не ослепил его, а воздух показался чистым и сладким. - Ну как? - хором спросили его спутники. - Получил, - ответил Гоблин и помахал справкой. - Отлично, - сказал Алукард. - Теперь возвращаем тебя на место, и... - Алукард, зайди, - донеслось из кабинета. Великий вампир сразу же словно стал меньше ростом. - Ладно, - пробормотал он, бросил на дверь встревоженный взгляд. - Еще встретимся, святоша. Если что, завтра я зачищаю Кенсингтонские сады. - Я буду тебя там ждать, кусок падали, - пообещал отец Андерсон, и Алукард понуро скрылся в стене. Отец Андерсон огляделся. - Эх! - сказал он весело. - Великое зло сокрыто в этом доме! Стены здесь насквозь пропитались ересью и грехом. Как был бы я рад до основания сокрушить это мерзкое укрывалище... - Отец Андерсон, как жаль, что вы наконец уходите, - произнес надтреснутый старческий голос и, обернувшись, Гоблин увидел верного Уолтера. Дворецкий возник в коридоре совершенно бесшумно и теперь стоял в футах в шести от них, как-то странно, на отлете, держа руки с оттопыренными локтями. Пальцы его были скрючены, словно когти. Пока Гоблин размышлял, чем вызвана эта неестественная поза, отец Андерсон извлек из недр шинели Библию. - Да, я ухожу, - ответил он, шелестя страницами. - Но знай, слуга Дьявола, что однажды я вернусь, и свет Господень осияет мне путь, и враги Его расточатся, и... Но в этот миг Гоблин наконец сообразил, что стряслось с руками старого дворецкого. И, сообразив, не смог остаться в стороне - им двигало то знаменитое американское прекраснодушие, благодаря которому семейство Отисов когда-то сделало совершенно невыносимой (не)жизнь Кентервильского привидения. - Папаша! - вскричал он. - Я смотрю, у вас артрит. Ужасная болячка! Знаете, вам обязательно нужно попробовать... Он успел увидеть, как страшно исказилось благообразное лицо дворецкого; успел увидеть, как руки его дернулись, словно в припадке эпилепсии; и еще ему показалось, что в воздухе что-то блеснуло, и он услышал звон, словно где-то задели очень тонкую струну - но в этот самый миг вихрь страниц из Писания закружился вокруг него, и он перестал видеть что-либо, кроме их мельтешения. Когда же зрение его постепенно прояснилось,он обнаружил, что снова стоит во влажном и темном проулке, где совсем недавно нашел свой конец злосчастный мистер Сэдли. Книжные страницы трепетали вокруг него, словно голубиные крылья, и постепенно таяли в тумане. - Сын мой, - произнес у него над ухом отец Андерсон. - Когда ты получишь деньги? - Завтра утром, - сказал Гоблин. - Где ты остановился? - В “Бертраме”. - Приют греха, - аттестовал отец Андерсон названное заведение. И после недолгой паузы уточнил: - Но бар неплохой. Так вот, сын мой, завтра в восемь утра я буду ждать тебя в вестибюле. Не вздумай сбежать. - В мыслях не было, - ответил Гоблин оскорбленно. - Спокойной ночи, преподобный отец! - Храни тебя Господь! - донеслось из круговерти библейских цитат, и Гоблин остался один. Некоторое время он стоял, глядя перед собой пустым взглядом, и переваривал впечатления, которые вывалила на него сегодняшняя ночь. Затем вздрогнул и полез в карман проверять, не потерял ли он справку. Справка была на месте. Но помимо нее в кармане обнаружилась еще целая пачка бумажек. Гоблин встал под фонарем, чтобы рассмотреть их получше. “Как узнать, что ваш ребенок сатанист?” - прочел он. - “Гарри Поттер — провозвестник антихриста”. “Запах серы: оккультные корни ‘планирования семьи’”... Отец Андерсон сеял разумное, доброе и вечное везде, где мог. - Спасибо, - сказал Гоблин, подняв лицо к небу. Бар в “Бертраме”, возможно, был и неплохой, но вот с туалетной бумагой дело обстояло туго. А листовки отца Андерсона в самом деле оказались очень мягкими.