Кривое зеркало

      Оранжевые искры заката, подобно пожару, плескались в бокале с белым вином. На потемневшем небе отчетливо прорисовывалась алая полоса, отражающаяся на спокойной глади Москвы-реки. День торжественно умирал, поглощаемый неминуемо наступающей ночью. Любоваться этой картиной хотелось вечно и непременно в отрешённом молчании.       Жданов сделал глоток вина и, сладко прищурясь, понежился от ее легкого прикосновения.       — Один пьёшь? А как же тост?       — Прости, я задумался…       Андрей звонко коснулся ее бокала и промурлыкал с мечтательной улыбкой на губах:       — За нас, любимая!       — Ага, — она надулась и, нацепив искусственно счастливую гримасу, пригубила немного вина. Задумчиво вздохнув, она потянулась к блюду с фруктами. Первая виноградина заботливо досталась Андрею, вторую она слегка надкусила и, повертев в руках, положила обратно.       — Ясь, что-то не так? — Жданов поставил бокал на стол и попытался ее обнять.       — Андрей, прости, но мне кажется, что между нами все близится к финалу… — вдруг ей захотелось отдалиться, она обошла стол вокруг, села в его любимое кресло и занялась вином. Он настиг ее снова, рухнул на колени и стал покрывать руки жгучими поцелуями.       — Яся, любимая, ну что ты говоришь? Это глупости какие-то! Мы же любим друг друга! Вот чего тебе недостаёт?       — Жданов, ты издеваешься? — она скептически хмыкнула и устремила взгляд на потухшее небо в сияющем бликами иллюминации окне. — Я устала быть на вторых ролях, и ты знаешь это! Я — любовница! Это стыдно, Андрей. Быть может, раньше ты имел дело с женщинами, которые нормально относились к подобным связям, но я не из таких. Мне больно. Я терзаюсь!       — Какие женщины? Ярик, милая, я уже сто лет как не имею с ними дел. Да и Кате я раньше никогда не изменял. Пока… Пока в моей жизни не появилась ты.       Она скромно опустила глаза, темные густые ресницы красиво очертили стрелки на ее бледном лице, по губам пробежала смущенная улыбка. Она немного покраснела и хозяйским жестом прошлась по его шевелюре. Его признание разумеется ей польстило. Кто бы мог подумать, она — единственная женщина, с которой Андрей Жданов изменил жене, а ведь их брак славился своей идиллией. С Катей он прожил уже почти десять лет, делил бизнес и растил дочь, а сейчас вот стоит перед ней на коленях, как верный пёс, трется об ее ладонь, не скулит только что. Все-таки мужчины на пороге сорокалетия становятся странными. С первой сединой приходит тот самый бес, что в ребро, и толкает на необдуманные поступки. И ладно, если бы Жданов просто кувыркался с ней в постели. Так нет, он готов был бросить все к ее ногам, даже от семьи отказаться. Могла ли она представить себе ещё год назад, устраиваясь на работу в Zimaletto, что их встреча будет иметь для неё такие последствия. Да, она сама тоже была хороша, он ей понравился сразу. Такой мужчина не может не нравиться. Он ведь такой… Дальше в голове всплывал поток елейных комплиментов, которые всякий раз лились из уст ее подруги Киры, несмотря на то, что уже почти девять лет она была счастлива в браке с другим мужчиной, жила в Германии и воспитывала сына, но о Жданове не забывала.       — Андрей, прости, что снова завела эту тему. Я невыносима. Я знала на что шла, — Яся склонилась к нему с поцелуем, усилила ласкающие движения губ, как только почувствовала, что он был готов уже отстраниться.       — Ты сводишь меня с ума! Хочу тебя, — Жданов с вожделением впился в ее бронзовую шею, откинув копну из темных вьющихся волос. — Я не могу так больше. Хочу, чтобы мы ни от кого не прятались. Сегодня же поговорю с Катериной. Она все поймёт и отпустит.       Яся вздрогнула всем телом и поспешила высвободиться из его крепких рук.       — Андрей, прошу тебя!       — Я все уже решил. Не могу больше ей врать. Ложиться в одну постель с ней не могу!       Яся лишь укоризненно нахмурила брови. Вечер переставал быть приятным. Разлив по бокалам остатки вина, она сослалась на жуткую головную боль. Жданов не настаивал. Тем более, разговор ему предстоял дома нелегкий.       — Саша, почему ты не берёшь трубку?! Я звоню уже в третий раз! — зашипела она с диким раздражением, как только услышала первые металлические нотки любимого голоса.       — Господи, что за нетерпение?! Ярослава Дмитриевна, голубушка, если я не беру трубку, значит, я занят. Business first! * Или ты уже успела соскучиться по настоящему сексу? Я прилетаю завтра. Так уж и быть, загляну на огонёк.       — Жданов хочет подать на развод и рассказать всем о наших с ним отношениях, — рыкнула та в ответ, оценив лишь в мыслях его заманчивое предложение о сексе.       — Вот идиот! — искренне хохотнул Воропаев. — А ты, оказывается, страшная женщина, Ярослава Дмитриевна. Я тебя недооценивал. Каюсь!       — Может быть хватит? Я не хочу ещё и в кандалы официальных отношений залезать! Я пыталась сказать ему, что меня совесть замучила, чтобы слиться! Он меня просто не так понял! Посоветуй что-нибудь! Если об этом узнает Кира…       — Кира уже сто лет с другим мужиком! Хватит ныть, — резко осек ее Александр. — Продолжаем действовать по плану. Когда Zimaletto окажется в моих руках, я оплачу твои страдания. А сейчас потерпи, дорогая.       — То что ты хочешь вернуть себе компанию отца — это справедливо. Они ведь буквально вынудили вас с сестрами продать акции, но зачем рушить его семью?       — Затем! — громко отчеканил Воропаев. — Затем, что это приятный для меня бонус! И здесь дело не в том, что я такой мудак, а ты такая стерва. Андрюша — не жертва. Он — предатель. И его жена подсознательно это знает.       — Мне кажется, Катя его очень любит… — Яся прерывисто вздохнула и закурила взатяг.       — Вот что, Жданов однажды заставил Киру сильно страдать и мучиться несколько лет. Точно так же спал за ее спиной с Пушкаревой, пока она готовилась к свадьбе! У него это в крови, понимаешь?! Остальное — лишь вопрос времени. Помнишь строки «…обманувший будет сам обманут. Никуда деяния не канут. Бумерангом будущее бьет. Все твоё тебе же отдаёт!» Будем считать это расплатой… В трубке зазвучали короткие гудки. Крепкий дым обжигал гортань едким ментолом. Откупорив бутылку с виски, Ярослава налила себе двойную порцию и устроилась на подоконнике, размышляя о том, что любовь к Воропаеву ее всё-таки когда-нибудь погубит.