Кривое зеркало

      Черный джип на огромной скорости мчался по трассе. Катя открыла окно, подставила лицо свистящему, тёплому ветру и приказала себе забыться. Его рука покоилась на ее бедре, а другая уверенно держала руль. Они молчали, лишь изредка переглядывались, склоняясь друг к другу за очередным поцелуем.       Саша заехал в два, как и обещал. Спортивная обувь, кепка, шорты, легкая футболка-поло — во всем этом он был похож на туриста, отправляющегося на экскурсию.       — Куда мы едем? — первым делом спросила Катя, растерянно окинув взглядом своё легкое ситцевое платье. — Форма одежды подходящая?       — Более чем, — улыбнулся он, с восхищением скользнув по ее прелестным изгибам. — Только надень что-нибудь на голову. Сегодня жара.       Катя послушно нацепила шляпку и, расправив по плечам каштановые локоны, кокетливо улыбнулась.       — Ты очень красивая, — прошептал он, не отрывая от неё восторженных, горящих глаз. Это был взгляд влюблённого мужчины. К тридцати пяти Катя уже научилась их распознавать. Было время, когда на неё так же смотрел и Андрей… Давно… Когда они были счастливы. Как же прекрасно, когда между мужчиной и женщиной всё только начинается, когда между ними только разгорается этот пожар, эти витающие в воздухе флюиды. Их не спутать ни с чем, не передать словами это притяжение, томление, гулкое биение и музыку сердец. И как хотелось бы, чтобы это состояние длилось как можно дольше, не заканчивалось, не трансформировалось в привычку.       — Сегодня прекрасная погода, и я решил вывезти тебя на пикник.       — Пикник? Я уже сто лет за город не выбиралась! — она с вопрошающим удивлением глядела на Александра и жаждала подробностей. — А куда? И надо, наверное, что-то с собой взять?       — Катя, я уже обо всем позаботился. Не волнуйся. Вся провизия в машине, — он усмехнулся и галантно подал Катерине руку.       Ехали около часа. Как объяснил Александр, у них с сёстрами когда-то было своё тайное место, живописное и очень уединенное. Раньше неподалёку Воропаевы держали дачу, где дети проводили с бабушкой все летние каникулы, а потом дела у Юрия пошли в гору, маленький деревянный дом продали и обзавелись шикарным загородным коттеджем, но тёплые воспоминания об этом месте Саша до сих пор бережно хранил в сердце.       Место оказалось и правда очень красивым, в лучших традициях пасторальных пейзажей. На опушке березовой рощи раскинулось большое озеро, заполненное у берегов большими, белыми кувшинками. Солнце заливало светом всю его изумрудную гладь, а, растущие подле, раскидистые плакучие ивы дарили тень и прохладу случайным прохожим. В округе не было ни души, только птицы весело щебетали, перескакивая с ветки на ветку.       Расстелив на шелковистой, зелёной траве большое покрывало, Александр достал из корзины фрукты, сыр и вино и жестом пригласил Катю сесть.       Она смущенно улыбалась, до сих пор не понимая до конца, что она здесь делает, но внутри все торжественно ликовало. Ей было настолько легко и радостно, как не было уже давно. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала это щемящее чувство эйфории, возникающее в душе на практически пустом месте.       — Присаживайся. Я сейчас разведу костёр.       — С папой мы раньше часто ходили в лес, когда ещё жили в Забайкалье. За грибами и просто погулять, на пикник. Я помню, мы жарили очень вкусные сосиски… — Катя опустилась на покрывало и мечтательно закрыла глаза, мысленно переносясь в свое беззаботное детство, когда деревья были большими, а все проблемы заключались лишь в случайно сломанной кукле и сбитой в кровь коленке.       — Я так и знал! — рассмеялся Воропаев и достал из корзины упаковку сосисок. — У нас было одинаковое детство! Будем жарить на палках! На решетке — не то! — воскликнул он с воодушевлением и принялся за подготовку костра.       Катя следила за ним не отводя глаз. Он чувствовал на себе ее внимательный, изучающий взгляд, а потому улыбался, полностью охваченный процессом разведения огня.       Сосиски получились восхитительные — невероятно сочные, с тонкой румяной корочкой. Катя откусывала маленькие кусочки и медленно смаковала их, запивая дорогим авторским вином.       — Все французские сомелье обьявили бы забастовку, когда узнали, что мы закусываем такое дорогое вино жаренными сосисками, — рассмеялся Александр.       — Нас бы перестали принимать в обществе, а желтая пресса обвинила бы в извращении, — согласилась Катерина и тоже рассмеялась.       — Саш, спасибо тебе. За то, что вытащил меня сюда. В последние годы я как белка в колесе — бегу бесконечный марафон, а в последние месяцы и вовсе моя жизнь превратилась в кошмар… — тяжело вздохнув, Катя допила вино и медленно побрела к озеру, любуясь крупными кувшинками, слегка покачивающимися у самого берега.       — Я чувствовал, что тебе это нужно, — проговорил Воропаев, нежно устроив руки на ее плечах. Катя прикрыла глаза и расслабленно прислонилась к нему спиной.       — Я раньше так часто мечтала о собственном доме, чтобы жить вдали от городской суеты, от пробок и выхлопных газов.       — И я. Собственно, до сих пор об этом мечтаю. Но моя бывшая жена не признавала жизни в провинции. Ей нужно было ощущать пульс города.       — Ты был женат? — Катя резко обернулась, даже запнувшись от удивления.       — Да. Шесть лет, но уже два года как развёлся. Не люблю вспоминать об этом браке. К сожалению, я не умею делать людей счастливыми, — Александр прикрыл от солнца лицо ладонью и грустно улыбнулся.       Катя чувствовала, что тема развода была для Саши болезненной, но необъяснимое любопытство всё же брало верх.       — Может, дело было не в тебе?       — Во мне, — отрезал он, безэмоционально сверля глазами даль. — Она даже не хотела от меня детей. Жила со мной на чемоданах, будучи готовой в любую минуту уйти. Да, все дело было во мне. Мой деспотичный нрав не каждая женщина выдержит. Я ревновал ее, она не выдержала и однажды ушла. Хоть и очень меня любила…       — Ревность иногда имеет под собой почву, — несмело отозвалась Катя и, решив не лезть к нему в душу ещё глубже, вернулась на покрывало.       — Да, почва была. Моя бывшая жена — очень красивая женщина, она всегда нравилась мужчинам. Ей это льстило и она всегда этим пользовалась. Я же собственник и одержимый верностью чудак. Я не могу терпеть, когда моя женщина принадлежит ещё кому-то, пусть и не плотски, даже не тактильно, но я не выношу даже банального кокетства. Я и сам никогда не позволю себе фривольностей. Так уж я устроен. «Верность — валюта, которая никогда не обесценится!» Помнишь же?       — Кто-то этой валюты не признаёт, — усмехнулась Катя с горечью и плеснула им ещё немного вина. — За верность!       — До дна… — Саша отсалютовал ей бокалом и опрокинул в себя залпом все вино без остатка, а после уверенно приблизился к Катерине и уместил ладони у неё на талии. У нее даже не было в мыслях сопротивляться. Катя послушно подалась навстречу его губам, будто ждала этого, а Александр, прижавшись к ней всем телом, принялся покрывать ее лицо и шею невесомыми поцелуями.       Его горячие пальцы блуждали по телу Кати, она обессилено откинула голову назад, открывая путь к вздымающейся от учащенного дыхания груди. Он нежно ласкал ее руками и губами, в то время как Катя уже потеряла связь с реальностью. Она отпустила все мысли, полностью отдавшись его власти. Ведь глупо было сопротивляться тому, чего так страстно желала она сама.       Руки Александра тем временем скользнули по талии вниз и подняли подол платья.       — Да? — вдруг спросил он, едва прикоснувшись к кружеву белья.       Катя лишь крепче сцепила кольцо рук на его шее и шумно выдохнула, спрятав лицо у него на плече. Слова здесь были не нужны, ведь она сейчас дрожала в его руках, отвечая объятиями на объятия, поцелуями на поцелуи. Ее сердце выпрыгивало из груди, а глаза заволокло желанием и страстью.       Опустившись на покрывало, Александр навис над Катей и на несколько секунд замер. Во рту все пересохло, голова кружилась. Никогда ещё в своей жизни он не хотел женщину так сильно. Одним резким движением, он стянул с ее плеч платье, обнажив полную аппетитную грудь, и припал к ней горячим ртом. Тяжело дыша, он покрывал поцелуями ее тело, не в состоянии остановиться, пока окончательно не слетел с катушек. Одним властным толчком он оказался в раю. Катя вдруг издала тихий, сладостный стон, а с его губ сорвалось то, что он пытался изо всех сил тщетно удержать внутри:       — Я люблю тебя! Господи, я так сильно тебя люблю! — прошептал он ей в шею и начал двигаться, набирая темп.