Кривое зеркало

      Тусклое ноябрьское солнце спряталось за низкие тучи, хоть и успело немного подсушить мокрый асфальт. С севера небо снова затягивало, а поднявшийся ветер сулил непогоду и надвигающийся дождь. Катя зябко куталась в длинный плащ, стоя на пороге здания суда.       — Ты не за рулём? — поинтересовался Жданов. Он вышел на улицу следом в распахнутом полупальто, растерянно держа в руках свидетельство о расторжении брака. Эта бумажка казалась ему такой бесполезной и нелепой, зачем вообще все это было хранить, он не понимал.       — За мной приехали, — ответила Катя, — бросив улыбчивый взгляд на подъезжающий чёрный джип.       — Неужели у вас настолько все серьезно, что ты даже фамилию решила сменить?       — Решила. Честно, — Катя пожала плечами и виновато сморщила нос, — я все эти десять лет не могла привыкнуть к Ждановой. Все время путалась, сбивалась на девичью. Да и родители не давали мне забыть, всякий раз напоминая, что мы — Пушкарёвы! — она шутливо помахала кулаком, как это обычно делал Валерий Сергеевич, перебрав наливки, и скованно рассмеялась.       — А как же Воропаева? Думаешь подойдёт?       — Андрей, я не хочу говорить об этом, — Катя кивнула на прощание и уже хотела было направиться к машине, но Жданов мягко остановил ее. — Даже не скажешь мне ничего? Кать, мы десять лет прожили! Я долго думал и знаешь что? Ты любила меня! И я любил. Мы были счастливы! Куда все это делось? Куда испарилось?       — Что я могу ещё тебе сказать, кроме того, что уже сказано? Да и эти вопросы я, пожалуй, оставлю без ответа. Андрей, — она поежилась под порывом холодного ветра и посильнее затянула пояс. — вот это, — указала она на бумагу, — ничего уже не значит. Всего лишь законная формальность. Мы уже обсудили всё с тобой. Давай не будем больше друг друга мучить.       — Ко мне приезжал Шнайдеров, — нехотя произнёс Жданов. Этот хитрый лис мечтает снова нас кредитовать.       — Что же… Если хочешь знать мое мнение, «Атлантик банк» не может предложить Зималетто ничего интересного, — Катя почти не смотрела на бывшего мужа, отвечала короткими фразами, а все внимание женщины было приковано к стоящему возле джипа Александру. Он, вопреки своему ядовитому характеру, остановился неподалёку, но подходить к бывшим супругам не спешил, просто терпеливо ждал ее, облокотившись на дверцу машины.       — Он сказал мне, что Воропаев предлагал ему сделку, — Андрей поджал губы и на какой-то момент заколебался. Говорить или нет? Внутри него кипела борьба. Стоило ли Кате знать эту правду? Чем это могло помочь ему самому? Наверное, ничем. Катя к нему не вернётся ни при каких обстоятельствах — это Жданов уже принял за аксиому. Да и свыкся за эти месяцы с жизнью одиночки. Во всяком случае не испытывал от этого дискомфорта. Он стал молчаливым и замкнутым. С женщинами пока не складывалось. Былые приключения настолько его измотали, что теперь хотелось покоя и уединения.       — Ммм, как интересно, — иронично хмыкнула Катерина. — И что же это была за сделка?       — Какая разница. Она все равно не состоялась, — хмуро ответил Андрей, то и дело неприязненно поглядывая в сторону Александра.       — Скажи, ты с ним счастлива? — вдруг спросил он, устремив на бывшую жену взволнованный взгляд. — Что ты знаешь о нем? Он рассказывал тебе, что был женат? Что его жена…       — Господи, Жданов! — перебила его Катя. — Мы с тобой три с половиной месяца не виделись! Ну что вот тебе неймется! Я знаю, что Саша был женат. Он от меня этого никогда не скрывал. Ты можешь сколько угодно говорить, какой Саша ужасный, что он мерзавец и подлец, бездушная сволочь и дальше по списку! Я же вижу обратное, пойми! Саша другой! И я вижу его другим! Я люблю его другим! — последняя фраза вырвалась непроизвольно. Катя сразу осеклась под яростным взглядом Андрея. Его лицо вмиг окаменело, тело пронзила заметная дрожь. Катя сильно смутилась и бросилась вниз по ступенькам к машине Воропаева. Андрей, не в состоянии пошевелиться, стоял на крыльце и провожал ее оледеневшим взглядом. Смотреть не хотел, но смотрел. Ловил каждое Сашкино движение и ненавидел его так, как, казалось, не ненавидел никогда в жизни. Тот, будто бы назло, целовал ее в губы, долго и демонстративно, по крайней мере так виделось Андрею. Катя тянулась к нему, льнула всем телом. Они ворковали, мило терлись носами. Они выглядели органично и натурально, как самая обычная влюблённая пара. Стоило ли ей знать эту правду? Но что если Воропаев с ней лишь потому, что она владеет акциями их семейной компании? Что если его желание отомстить никуда не делось? Что если этот ублюдок причинит Кате вред? Ведь у Сашки же нет ни совести, ни принципов, а следовательно мучить его ничто не может. Он без стыда будет морочить ей голову, пока не получит доступ к Зималетто, и ни одна жилка в нем не дрогнет ни на мгновение. Парочка села в машину и, немного постояв, выехала на шоссе, а Жданов так и остался стоять на ветру, охваченный мучительной дилеммой. ***       — Долго ты любезничала со своим муженьком. Предлагал отметить официальный развод? — ревностно спросил Воропаев.       — Нет. Говорили ни о чем, — Катя старалась непринужденно улыбнуться, но ничего не получалось. Она заметно нервничала, что не могло не обеспокоить Сашу.       — Что с тобой? Ты очень встревожена.       — Да так. Саш, скажи, а откуда пошла ваша ненависть? Ваша взаимная злоба друг на друга? — обратив на Алекса проницательный взгляд, Катя ждала ответа, хоть и не надеялась, что тот будет искренним. Тема Жданова была у них под запретом, потому что Саша ревновал Катю к прошлому, ничего поделать с этим не мог. Вот и сейчас он напрягся, намертво вцепившись в руль побелевшими от напряжения пальцами.       — Наша «любовь» с Андрюшей не имеет начала и конца. Это такая же загадка, как курица и яйцо, — он рассмеялся и вожделенно погладил Катю по бедру.       — Но ваши родители были очень дружны! — возразила с недоумением Катя.       — Конечно, — кивнул он, иронично ухмыльнувшись. — Думаю, это сыграло определяющую роль. Наверное, поэтому мы с Андреем как кошка с собакой, оттого, что наши родители дружили.       — Не вижу пока связи.       — Все очень просто, — шумно выдохнул он. Предаваться философии Воропаев не любил, особенно на такие неприятные для него темы, но ради любимой женщины был готов на минутку психоанализа. — Они нас постоянно сравнивали. С самого рождения! Доходило до такого маразма, что наши отцы считали, у кого в четверти больше пятёрок. Конечно, Жданов был впереди планеты всей, в каждой бочке затычка. Характер такой, тут уж ничего не поделаешь. Моя мать в нем не чаяла души, да и отец тоже. Красивый, спортивный, учится на отлично. Короче, первый парень на деревне. А я — полный антипод. Я рос хилым и тщедушным, часто болел, а ещё сильно картавил и заикался. Конечно, родители в глубине души сетовали — дал же Бог наследничка — и, я думаю, завидовали Ждановым. А я, я его ненавидел всей душой. Просто за то, что он есть. Просто за то, что его любят, а меня нет.       — Саш… — Катя понимающе вздохнула и ласково погладила его по голове. За эти месяцы рядом с Александром она успела его немного узнать. Он не был злым, не был таким резким и беспринципным, каковым хотел для всех казаться. Это был закрытый, прошитый насквозь тяжёлыми комплексами человек, который нуждался в любви. Катя, как никто, его понимала. Порой этот мир очень жесток, и без любящего сердца в нем просто не выжить. Теперь она была ещё больше благодарна своим родителям за то, что они ее так долго уберегали, окутывали исцеляющим светом и теплом, в то время как окружающий мир больно пинал и ранил. Это не дало ей зачерстветь. Помогло остаться человеком, остаться собой.       — Все нормально. Я отыгрался. Позже. Андрюша в подростковом возрасте такое творил, что мои тут же передумали иметь такого отпрыска, а зависть быстро трансформировалась в сожаление. Андрюша был спонсором седых волос Павла и Марго лет так с четырнадцати, а я, напротив, девиантным поведением не отличался. Я был сдержанным и прилежным, заботился о младших сёстрах, хорошо учился и сам поступил в питерский университет. Через год я перевёлся учиться за рубеж и успешно закончил один из лучших учебных заведений Европы. Павел с отцом прочили мне карьеру руководителя семейной фирмы, хоть я и ничуть не питал к Зималетто интереса. И тогда уже Андрей возненавидел меня. Он-то спал и видел себя в этой должности. У него все кипело внутри от несправедливости. Он был готов дневать и ночевать на производстве. Надо отдать ему должное, сил в фирму он вбухал не мало. Как кот Матроскин — и вышивать умел, и на машинке. Его выбешивало недоверие Павла. Тот, в свою очередь, накручивал моего отца, внушая, что его сын — разгильдяй, не способный потянуть такую ответственность. Андрей сильно переживал, и тогда я понял — это его ахиллесова пята.       — Поэтому ты так стремился к президентскому креслу, — задумчиво проговорила Катя.       — Да! И тогда мы начали вести себя как два кретина. Я вредил ему при каждом удобном случае. Он не отставал. Он сблизился с Кирой, как мне кажется, с одной только целью, чтобы воздействовать через неё на нашего отца. В последствии так и получилось — Кира отдала ему свой голос в обмен на обручальное кольцо. Ну, а что было дальше, ты знаешь.       Они припарковались во дворе Катиного дома, и Саша первый потянулся к ней за поцелуем.       — Я заеду вечером. Алёна же не против?       — Нет. Она с каждым днём принимает тебя все лучше. Ей просто нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что мы с Андреем больше не вместе, — Катя вздохнула и погладила Алекса по щеке. — До вечера!       — До вечера. Жду не дождусь, когда снова окажусь в любимом шкафу, — рассмеялся Воропаев. — Ты знаешь, мне там уже нравится! Это заводит. Чувствую себя настоящим любовником.       — Не язви. Все ещё будет. Когда Алёна окончательно к тебе привыкнет, мы попробуем пожить вместе, — благосклонно кивнула Катерина. — А пока тебе придётся ожидать сладкого, сидя в шкафу. Скажи спасибо, что Аленка рано ложится спать.       — Я люблю тебя! — прошептал Алекс и как всегда засмущался. Откровенные признания давались ему трудно, оттого они были особенно ценны.       — И я тебя! Дай мне время. Оно все расставит по местам, — ее добродушная улыбка и сияние глаз вселяли веру в лучшее. Но эта вера была настолько зыбкой, что надеяться на светлое будущее казалось слишком самонадеянным и глупым. Сколько раз он пытался все ей рассказать. Сколько раз собирал по крупицам последние силы. Но страх потерять ее в самый решающий момент путал все карты. Простит ли она его когда-нибудь? Сможет ли поверить? Может, Жданов прав, и он на самом деле трус и ничтожество, раз у него даже открыться любимой женщине духу не хватает.