Штурмуя небеса

Мёрдок бросает их на пороге квартиры, сославшись на срочное заседание. Возможно, что и не солгал, но от этого не легче. Рио обещала вернуться домой только поздно вечером, так что их ждут несколько часов наедине в пустой квартире. Ещё неизвестно, кого это пугает больше. Майлз осматривает его, бессильно привалившегося к стене, и качает головой. Разумеется, Питер не раз оставался в этой квартире, и раньше у них не было проблемы с тем, чтобы позволить ему отоспаться на диванчике в комнате, а сейчас он напряжён так, что слишком очевидно, насколько ему невыносимо здесь. Но даже если бы было, куда его отпустить, Майлз совершенно точно не намерен оставлять его одного. — Пит? — Майлз присаживается перед ним на колени, заглядывая в лицо снизу вверх, заставляя обратить на себя внимание. — Хочешь чего-то определённого? Душ? Кофе? Поесть? Питер медленно качает головой. Выглядит пришибленным, и Майлз ловит себя на мысли, что едва ли там возможно было нормально заснуть. Он-то за пару часов непрерывно работающего чутья чуть с ума не сошёл, каково же было Питеру, проведшему так без малого два месяца. Сейчас, здесь, ему наверняка хочется только покоя. — Поспишь? — предлагает он тоном ниже и не может сдержать улыбку, когда Пит неуверенно кивает. Хотя бы на что-то ещё соглашается, уже хорошо. — Посидеть с тобой? — Не обязательно. Можешь просто не обращать на меня внимание, я не собираюсь нарушать заведённый порядок вещей. — Так, — чувствуя, что снова начинает раздражаться, Майлз глубоко вздыхает. Сейчас точно не время. — А теперь послушай меня внимательно. Для начала. Я собираюсь тебя обнять, можно? — дождавшись неуверенного кивка, аккуратно подступает ближе, обнимая дрожащие напряжённые плечи, и чуть тянет в сторону дивана. — Я всегда буду обращать на тебя внимание. Ты мой друг и брат, и всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку, тем более когда она тебе действительно нужна. Я и так никогда не прощу себе, что уехал. — Никто не мог знать, что так получится, — Питер чуть пожимает плечами и, вроде бы, едва заметно расслабляется. — Что ты влипнешь в неприятности сразу же, стоит мне пересечь черту города? Можно было догадаться. * * * Он ведь действительно намеревался отказаться от этой экскурсии. Целая неделя вдали от города, который поклялся защищать — а вдруг что-то случится? Но Питер — человек, работавший над этим почти круглосуточно без отпусков и выходных в течение десяти лет — убедил его в необходимости отдыха. Пообещал звонить, если случится что-то серьёзное (и уже здесь стоило насторожиться, потому что — ну когда это он просил о помощи?). Но Майлз всё-таки поверил. Что Питер как минимум взрослый ответственный человек, трезво оценивающий риски, и что за неделю не успеет ввязаться в какую-нибудь сомнительную авантюру или хотя бы действительно позвонит. Разрешил себе расслабиться и даже не листал в поездке новости. И оказалось, что очень зря. Сразу же по возвращении, ещё в аэропорту, его буквально оглушает известием, что тюрьма Рафт захвачена взбунтовавшимися заключёнными. И, словно этого мало, они собираются казнить Человека-паука. Майлз почти уверен, что некоторое время просто выпало из памяти, потому что звонок с незнакомого номера застаёт его уже в костюме и на полпути к острову. — Встречаемся у автомастерской на берегу, — быстро произносит женский голос. — Не вздумай взять пример с этого идиота и сунуться туда один, — и отключается прежде, чем он успевает хоть что-то ответить. Судя по карте, на побережье рядом с Рафтом действительно есть какая-то автомастерская. Майлз раздумывает не дольше секунды — у него слишком мало времени и совсем нет информации. Так что он примет любую помощь, даже если она окажется с подвохом. Когда он сваливается на нужную крышу, его уже ждут. Из тени выступает гибкая фигурка, одетая в чёрную кожу. Тонкая чёрная маска не скрывает ни серых глаз, ни совершенно белых волос, стянутых в высокий хвост. Паучье чутьё заходится истошным воем, но сам Майлз выдыхает спокойнее. Конечно, Питер никогда не говорил, что ей можно доверять. Фелиция Харди, более известная как Чёрная Кошка, воровка предметов искусства, гуляла по другой стороне закона и никогда не упускала случая его подставить, но — в действительности не желала ему зла. И сейчас, когда Питера нужно спасать — Майлз не собирается отказываться от того, что ему предлагают. — Так почему ты не с ним? — Меня не было в городе, — Майлз шипит сквозь зубы, отчаянно жалея об этом. — Что произошло? — Идём. Расскажу по дороге, — Фелиция хватает его за руку — Майлз давит инстинктивную реакцию, они должны доверять друг другу хотя бы немного — и тащит в сторону гаража при мастерской. Майлз прогоняет мысль, что гараж как-то крупноват и при желании там можно много чего спрятать. Фелиция поднимает роллет и выгоняет из гаража маленький одноместный самолёт. — Удержишься, паучок? — Обойдёмся без мёртвых петель? — Майлз вспрыгивает на крыло и распластывается так, чтобы не мешать аэродинамике. Удержаться на скользком покрытии достаточно непросто, но, если она не станет лихачить или их не вздумает кто-нибудь обстрелять, вполне возможно. — Конечно, — Кошка обворожительно улыбается, вешает на ухо гарнитуру и забирается в пилотское кресло. Заметно, что кокетничает она просто по привычке, он достаточно разбирается в людях, чтобы понимать, что эмоции у них сейчас одни на двоих — безумное напряжение, ярость и безотчётный ужас. Фелиция захлопывает дверь кабины и тут же поднимает самолёт в воздух, Майлзу приходится вцепиться в покрытие крыла изо всех сил. Фелиция щёлкает по гарнитуре и теперь шепчет ему прямо в ухо. — По правде говоря, я тоже вернулась в город только сегодня утром. Мне позвонил Отто Октавиус, предупредил, что времени только до полудня, — меньше часа. Плохо. — Я не знаю, что там произошло, почему они ему помогают. Но если мы не поторопимся, боюсь, Паук в городе останется только один. — Какой план? — Майлз усилием воли заставляет себя не думать об этом варианте. Он не может больше никого терять. — Октавиус сказал, что можно войти внутрь через вентиляцию южного комплекса. Там нас будут ждать. Дальше по обстоятельствам. — Думаешь, мы можем им доверять? — Доверять нельзя вообще никому, — в её голосе звучит сталь. — На всякий случай готовься к тому, что это ловушка. Но не попытаться мы не можем. Фелиция сажает самолёт на юге тюремного острова и, выбравшись из кабины, почти любовно гладит его по крылу. — Вероятно, они уже знают, что мы здесь. Запомни это место, но скорее всего, вернуться тем же путём мы не сможем. Будь осторожен, паучок, он меня не простит, если с тобой что-то случится. — Давай будем осторожны вместе, — Майлз качает головой. Либо она очень хорошо знает Питера, либо… Ему неизвестно, чтобы они встречались в последнее время, но, с другой стороны, Пит и не обязан отчитываться о своей личной жизни. — Я вижу пролом в стене, похоже, мы можем войти там. Внутри темно и достаточно жарко. Если это вентиляция, то она явно неисправна. Осмотревшись, Майлз подтягивается к вентиляционной решётке, выламывает её и ныряет в узкую шахту. Здесь уже вообще нечем дышать. Кошка легко протискивается мимо него, оказываясь впереди, и знаками показывает следовать за ней. Майлз пожимает плечами — почему бы нет. Несколько длинных переходов и крутых поворотов спустя — маячащие в поле зрения обтянутые чёрной кожей, как вторая кожа (и это ужасный каламбур) женские бёдра не то чтобы действуют на нервы, но по крайней мере успешно отвлекают паникующий от явного недостатка кислорода мозг — Фелиция вышибает очередную решётку и грациозно проскальзывает обратно в коридор. Майлз на секунду отстаёт, чтобы задействовать камуфляж — никакие предосторожности не излишни, когда не знаешь, чего ждать. Впрочем, в нём нет нужды, в коридоре всё тихо и Фелиция не кажется встревоженной. По крайней мере, сидящий на каком-то ящике доктор Октавиус, за спиной которого угрожающе раскачиваются четыре механических хищно пощёлкивающих жёлто светящимися лезвиями щупальца, не выглядит собирающимся пускать их в ход. Майлз спрыгивает на пол, снова возвращая своему телу видимость, и встаёт рядом с Фелицией. Ловушка или нет, но девушку своего наставника — пусть и бывшую — он намеревается защищать. Доктор Октавиус кивает ему, вполне приветливо, и поднимается с помощью нижних щупалец. — Идёмте. У нас слишком мало времени. — Док, постойте! — Майлз кидается к нему, наплевав на то, что это может быть опасно. — Объясните же хоть что-то! Что здесь случилось? — Не стойте на месте, юноша. У нас примерно сорок минут до того как здесь будут войска, а сделать за это время нужно многое, если мы одинаково заинтересованы в том, чтобы известная нам личность попала отсюда в больницу, а не на кладбище. — Всё настолько плохо? — тихо уточняет он, оставаясь рядом с доктором и пытаясь одновременно уследить и за всеми четырьмя щупальцами, и за следующей в шаге позади Кошкой. — Даже хуже, чем вы можете представить. Не знаю, о чём он думал, когда соглашался, но явно не о себе. Вам известно, кто такой Саймон Кригер? — Майлз коротко кивает — такое не забывается. Доктор, впрочем, удивлённым не выглядит, он наверняка в курсе той истории. — Его не так давно перевели сюда, и нынешнее положение дел изначально его заслуга. Навербовал подельников, должно быть, хотел вырваться отсюда, но не всё пошло по плану. С большинством местного контингента невозможно договориться — это жестокие маньяки без капли интеллекта и умения планировать наперёд. Чего мне стоило когда-то отыскать среди них хотя бы нескольких, с кем можно иметь дело… — Октавиус качает головой, но обрывает сам себя. — Вероятнее всего, сейчас Кригер мёртв — во всяком случае, никто ничего не слышал о нём уже три дня. Некоторая часть заключённых, разумеется, разбежалась по городу, вы наверняка услышите о них вскоре, если ещё не слышали. Но большая часть осталась здесь — захватили тюрьму, обрубили все каналы связи и фактически устроили здесь концлагерь. — Для кого? — Для тех, кто держал в клетках их самих — для персонала: охранников, администрации. Очень немногих убили сразу, ещё меньшему числу повезло успеть удрать. — Вы не с ними? — Как видите, нет, — доктор разводит живыми руками. И останавливается в коридоре, прислонившись к стене. В конце коридора имеется дверь, так что, вполне вероятно, они пришли. — Я учёный, и бессмысленная жестокость претит моему мировоззрению. Но я и не против них, поскольку как никто понимаю желание мести. И к тому же не сомневался, что рано или поздно это бы закончилось, и вот мы здесь — в получасе от введения на остров армии или кого там Норман нанял, чтобы разобраться с ситуацией. — И не собираетесь бежать? — О нет, я вовсе не хочу добавить к своему сроку несколько лет за побег. У меня, юноша, есть планы и я не стану отказываться от них из-за того, что ещё какой-то идиот возомнил, будто деньги решают всё. Нет, предпочитаю остаться здесь и скостить себе срок примерным поведением. — Хорошо, причём здесь Человек-паук? — Майлз решает запомнить, что какие-то планы у доктора имеются, и неплохо бы быть о них в курсе, но это потом, не сейчас. Сейчас главное — Питер. — Как и обычно в его случае: стремление помочь всем, кроме себя. Когда исправить ничего не получилось — всё же, я в своё время был умнее Кригера и не открывал все клетки разом — а для него одного здесь слишком много противников и почти все они люто его ненавидят. Он пошёл с ними на сделку. Фактически — позволил безнаказанно себя избивать, в обмен на то, что они будут отпускать заложников. Сегодня пятый день, и здесь не осталось никого из персонала тюрьмы. Он им больше не нужен. Или они просто наигрались и ошалели от безнаказанности. Он пока ещё жив только потому что они хотят обставить это как шоу, но когда придут войска — ждать никто не станет. Нужно вытащить его отсюда раньше. — О’кей, — Майлз кивает: он услышал достаточно. Едва ли с такими известиями возможно оставаться хладнокровным, но нужно хотя бы попытаться. Эмоции сейчас только помешают. — Где он? — Идём, — доктор пересекает коридор и открывает дверь, пропуская их внутрь. Помещение похоже на командный центр — большой стол, много мониторов, на которых видны коридоры и порушенные комнаты, должно быть, сюда идёт трансляция видеонаблюдения, несколько кресел. Из одного из них встаёт Электро и сразу же вскидывает раскрытые ладони. — Спокойно, шкет, сейчас я на вашей стороне. Отто, записи я стёр, но надо ускориться, кажется, ту трансляцию поймали не только мы. — У вас есть план? — Майлз сжимает и разжимает пальцы, чтобы отвлечься. Они здесь дольше, они знают, что конкретно тут происходило — нужно выслушать. Даже если больше всего хочется броситься на поиски прямо сейчас. — Шкет, слухи утверждают, что ты можешь быть невидимым? — Могу, но недолго, — не время что-то скрывать, хотя, конечно, жаль лишаться такого козыря. Если вдруг что. — Долго и не придётся, пройдёшь по вентиляции, она заблокирована только на паре этажей, — Электро передаёт ему небольшой наушник. — Я хорошо здесь ориентируюсь, подскажу, если что. Нам надо на крышу. Там постоянно кто-то есть, типа сторожат, и если попытаемся влезть в открытую, боюсь, нашего Паучка просто прикончат. Я на время перегружу освещение, дальше всё будет зависеть от тебя. — Ясно, — без эмоций, просто обойтись пока без эмоций. — Как отсюда выбраться? — Только по воздуху. На площадке должен был остаться исправный вертолёт. А док пообещал проследить, чтобы никому не пришло в голову пальнуть в спину. — Пойду гляну, что там с вертолётами, — Фелиция выскальзывает за дверь. И добавляет уже через наушник: — Не доверяйся им слишком сильно. Если что-то не так — скажи мне, придумаем что-то ещё. Покачав головой, Майлз нацепляет наушник, полученный от Электро. Главное, успеть добраться до крыши за двадцать минут. По вентиляции это будет особенно сложно. Даже учитывая, что ближайший вход в неё буквально за соседним поворотом. Но бегать по заполненным враждебно настроенным народом коридорам действительно плохая идея, когда нужно соблюдать осторожность. А камуфляж не бесконечен, его лучше придержать до лучших времён. — Эй, Макс? — Потише, шкет, там где-то рядом толпа гопников. — Толпу гопников я как раз слышу, это не проблема, — и почему в вентиляциях всегда так невыносимо пыльно… — Почему вы помогаете? — Если бы ты видел, какой беспредел здесь творился, ты бы не задавал глупых вопросов, — неожиданно серьёзно отвечает Электро. — Мне промолчать, что однажды вы избили его впятером? — Лучше помолчи, ага, — Электро неясно хмыкает. — Не собирался я записываться в спасательную команду, само собой. Но вот этого парень точно не заслужил. Я предпочту вытащить его сейчас и потом снова получить от него по морде, чем смотреть, как его убивает толпа шакалов, которые даже сейчас близко подойти боятся. Так, шкет, — Макс резко меняет тон. — Тебе надо пересечь коридор Б13, там лестница на крышу, но её охраняют. Не попадись, вытаскивать тебя не стану. Майлз проскальзывает в коридор и сразу же лезет на потолок. Достаточно высоко и слегка затемнено, чтобы можно было не тратить силы на камуфляж сейчас. Пробирается к лестнице, где скучающе переминаются два широкоплечих типа без признаков интеллекта на лице. Проскользнуть им за спину так просто. Положить ладони на плечи — и пусть приходится подняться на носки — пропустить через своё тело электрический разряд. Аккуратно подхватить два оседающих тяжёлых тела. — Фелиция, как там с вертолётом? — Потяни время, паучок, тут небольшая проблемка, — голос Кошки звучит немного встревоженно. — Было бы, что тянуть… Нужна помощь? — Нет, — быстро отвечает Фелиция. — Я справлюсь. У тебя там что? — Я почти на крыше, — Майлз переключается между частотами. — Макс, я на месте. — Дай мне секунду, — свет в коридоре начинает мигать, пока наконец не гаснет совсем. На крыше, конечно, от этого ни жарко ни холодно, но может отвлечь внимание тех, кто вдруг захочет на эту самую крышу подняться в ненужный момент. — Давай, шкет, вперёд. Майлз выскальзывает наружу, задействуя камуфляж, и быстро осматривается. Здесь примерно двадцать человек, трое возятся с видеокамерой, по виду выдранной из тюремной системы наблюдения, остальные плюс-минус равномерно распределены по всей крыше. Проходя мимо «съёмочной группы», Майлз касается камеры кончиками пальцев, выводя её из строя коротким разрядом. Никакого кино не будет. Возмущённые ругательства уже не слушает. Ему приходится буквально зубами вцепляться в рассудок, чтобы не испытывать эмоций — сейчас не время, сейчас помешает. Нужно сначала выбраться отсюда. Добравшись до дальнего края крыши — над самым обрывом стены, полшага и пропасть — медленно сползает на колени и протягивает руки, боясь коснуться. На нём в самом прямом смысле нет ни единого живого места. Обрывки костюма почти не скрывают кровоподтёки и рваные раны, вывернутые суставы, обломок кости, торчащий из руки… Боже, как он здесь выжил вообще… Майлз вглядывается в глаза за разбитыми линзами, пытаясь найти в пустом обессмыслившемся взгляде того Питера, которого оставил всего неделю назад. Он не должен был, права не имел уезжать. Нельзя было оставлять его одного, в конце концов, у них уже был опыт, доказывающий, что всё самое плохое ждёт возможности случиться именно тогда, когда один из них покидает город. Питер вдруг вздрагивает всем телом, на мгновение фокусируя взгляд, хрипло, еле слышно выдыхает: — Майлз? — Я здесь, — преодолев ступор, Майлз кидается вперёд, обхватывает его плечи, стараясь не прикладывать силу, не причинить ещё больше боли. — Я вытащу тебя отсюда. — Не надо… — Что значит «не надо»? — Майлз тянется дальше, ощупывая его руки, жестоко стянутые обрывком колючей проволоки, глубоко впившейся в тело. Изверги… — Всё будет хорошо, только потерпи ещё немного, — он срывает проволоку, исцарапывая ладони, и Питер практически падает ему на руки. — Ты сможешь встать? — Нет. Я не… — Нет, молчи, — Майлз крепко обхватывает его за пояс. Питера трясёт, но это неудивительно — в его состоянии. — Заметят. Надо отсюда выбраться. — Уходи… отсюда… — Ну ты ведь знаешь, что мой ответ не изменился, — он заставляет себя шутить и улыбаться, потому что иначе ему сносит крышу. Этому его тоже научил Питер — улыбаться, когда больше всего хочется выть. — Ты только держись, ладно? Он слишком занят, слишком в ужасе, чтобы обратить внимание на слабое гудение паучьего чутья, и просвистевшая мимо уха пуля становится неожиданностью. Пугает. Майлз с досадой смотрит на свои проявившиеся руки. — Эй, парень, — лениво звучит откуда-то из-за спины. Шагов шесть, навскидку, придётся отпустить Питера, чтобы справиться с угрозой. — Положи нашу игрушку на место, мы с ней ещё не закончили. Это в осколки разбивает остатки его самоконтроля. Это, а ещё то, что Питер крупно вздрагивает в его руках и теряет сознание, лишившись последних сил. Как и способности его остановить. У него ещё есть в запасе пара минут, до прибытия войск, хотя его усиленный слух уже ловит на периферии восприятия стрёкот вертушек. Или это кровь шумит в ушах от ярости и желания разорвать ублюдков, посмевших довести Питера до такого состояния. Пара минут — целая вечность, за которую можно успеть многое. Майлз бережно опускает Питера на поверхность крыши. Разворачивается рывком, выстрелом паутины выдёргивая пистолет у ближайшего противника, обращая на себя внимание всех остальных. Справиться со всеми одновременно можно только при помощи биоэлектричества. И он точно знает, разрядом какой силы можно убить человека. — Шкет, не тупи, — Электро появляется рядом и хватает его за руки, проводя убийственный разряд через себя. Майлз с рычанием брыкается, но вырваться сходу не удаётся. Особенно обидно, что Максу хоть бы хны, а это был самый сильный его приём. Хуже, Майлз только теперь осознаёт, что, потеряв голову, имел все шансы убить и Питера. — Брысь отсюда. Немедленно. — Спасибо, — он выдыхает растерянно, отскакивает назад, всем телом ощущая разочарованный стон врагов, осознавших, что Электро на его стороне, а не на их. — Справишься? — Брысь! Майлз кивает, выбивает оружие у тех, кто успевает его достать, подхватывает Питера, крепко прижимая его к себе. И делает шаг с крыши. Ветер свистит в ушах, заглушая пару разочарованных воплей сверху. Майлз цепляется за стену, затормаживая падение. Удержать двойной вес на пальцах одной руки достаточно сложно, он почти уверен, что заработал вывих, но справляется. Плечом перещёлкивает частоты в передатчике. — Что там с вертолётом?! — Порядок, давай сюда, — в передатчике слышен подозрительный хруст. Майлз решает не уточнять, что это было. Перехватывает покрепче, и взглядом ищет, за что бы зацепиться паутиной — не ползти же по стене, теряя время. На вертолётной площадке лежат несколько тел в оранжевых робах. Ему некогда проверять, дышат ли они, Майлз вваливается в единственный выглядящий рабочим вертолёт, машет Кошке рукой. — Сваливаем отсюда! Питер больше не приходит в себя, только дрожит всем телом. Прежде чем поднять вертолёт в воздух, Фелиция кидает ему заполненный инъекционный шприц. — Морфий. Вколи ему, сколько же можно так мучиться. — Врачи нам скажут за это спасибо? — До врачей его надо ещё довезти, — жёстко отзывается Фелиция. И больше не отрывается от приборов. После укола Питер перестаёт так дрожать, проваливается куда-то глубже, вздыхает почти спокойно. Майлз укрывает его нашедшимся куском брезента, опирает на себя. Снова накрывает приступом ярости, который так сложно сдержать. Может быть, передать его врачам и вернуться сюда? Нет, конечно, нет. Он не решается оставить искалеченного наставника с чужими людьми, врачи его из операционной выставляют буквально силой. Майлз мечется по белоснежно-стерильному коридору, не в силах успокоиться. Он не помнит путь до госпиталя, едва ли осознаёт, что Фелиция исчезла где-то по дороге от крыши, на которую приземлился вертолёт, до ближайшего врача, что кто-то пытается до него дозвониться, не считает тянущиеся часы. Молоденькая медсестричка приносит ему кофе и тратит, должно быть, какое-то время, чтобы он обратил на неё внимание. — Вы родственник? — Ч-что? А, да. Я… брат, — это даже не ложь, Питер ему ближе, чем брат, а кровное родство… Не так уж важно. — Сочувствую. — Что с ним? — Майлз чувствует, как сердце пропускает удар. Не может быть… — Операция прошла успешно. В общем, вот, — медсестра передаёт ему несколько отпечатанных листов. — Это официальный диагноз. Майлз скользит взглядом по равнодушным строчкам. С половиной этого не живут, но взрыв экспериментального реактора, как бы, обычно тоже не переживают. Тяжело и опасно, но в принципе, лечится. Питер сильный, он справится, если… Взгляд доходит до последних строчек, и стаканчик с недопитым кофе сминается в пальцах. — Можно к нему? — голос звучит совершенно безэмоционально, хотя на самом деле ему хочется что-нибудь сломать. Или кого-нибудь убить. Но он не имеет права подвести Питера ещё больше. — Вообще-то нет, но ввиду обстоятельств, — медсестра аккуратно изымает у него смятый пластик. — Мы можем сделать одно исключение. Подождите здесь, найду вам халат. * * * Следующую неделю Майлз безотлучно проводит в больничной палате, забив на занятия в колледже, помощь городу и необходимость хоть изредка появляться дома. Выполняет домашние задания, исправно присылаемые Ганке, и даже не интересуется причиной, придуманной другом для оправдания его отсутствия. Отзванивается маме каждый вечер, но на осторожные предложения — всем бы таких понимающих родителей — вернуться домой отвечает неизменным отказом. Он нужен здесь. В целом, конечно, не то чтобы нужен, Питера всю неделю держат в искусственной коме, позволяя телу восстановить хотя бы самые тяжёлые травмы. Но оставить его одного, снова, Майлз попросту боится. Боится упустить что-то ещё. Он даже спит, свернувшись клубком в кресле, расплачиваясь ломотой в костях, но не выпуская руки Питера, стараясь отогреть непривычно-холодные пальцы наставника. Персонал госпиталя довольно быстро прекращает попытки его прогнать, даже ради его же блага, особенно после того как он настраивает им компьютерную сеть — ему несложно, а они смогут тратить больше сил на помощь людям, а не войну с устаревшей техникой. В день, когда Питер тяжело выходит из медикаментозного сна, им не удаётся даже поговорить. Стоит выйти врачам, как им на смену в палату входят трое типов в вызывающе дорогих смокингах. Питер одним взглядом запрещает ему вмешиваться, им только конфликта со спецслужбами не хватает, но их обвинения так нелепы! На основании того, что с записей происходившего в Рафт, якобы защищённых от копирования и стирания, исчезли записи о последних двух сутках, обвинить едва стоящего на ногах человека в сговоре с преступниками — сумасшествие. Тем не менее, Питер, выслушав агентов, внезапно с ними соглашается и позволяет себя арестовать. Конечно, едва ли у него есть хоть какие-то силы на сопротивление, но это же не повод сразу сдаваться! Майлз безумно благодарен Мэтту Мёрдоку, вмешавшемуся в дело — хотя едва ли Питер, умудрившийся из тюремной камеры не явиться на заседание суда, просил его о помощи. Благодаря ему пребывание Питера в Рафт — как будто специально его запихнули туда же, откуда едва спасли — ограничилось лишь шестью неделями. А вот сколько времени теперь займёт реабилитация — ещё очень большой вопрос.