Вечный сон для того, кто никогда не переродится

Больно. Очень больно Звуки и цвета смешиваются, становятся одним целым, стекают по коже Эдварда и заставляют его содрогаться. Его дыхание сбивается, а внутренние органы словно бы начинают разрываться на части, всё нутро превращается в море крови и остатки мяса, бесконечное и шершавое. Эдвард не смеет открывать глаза, жмурится очень сильно, пальцами со сбитыми костяшками сжимает простыню. "Думай о чем-то" Мысли превращаются в острое ничто — размашистые клочья придуманных слов, разрывают мозг и царапают череп, пробивают голову, и кровь пачкает лицо, стены, небо. Хотя, небо оно там, за стенами, просто не может быть грязным, всегда ангельски чистое. "Попытайся отвлечься" Это происходит не в первый раз. Оно повторяется, тянется друг за другом спиральными действиями, всегда вгрызается глубоко в кожу, ранит сгнивший разум, который пытается цепляться за давние воспоминания, серые чувства. "Абстрагируйся" Эдвард чувствует, как в горле появляется комок, только сейчас понимает, что его очень сильно тошнит. И стоит обратить внимание на это, как становится неожиданно больно, жутко, холодно. Кажется кто-то делает Эдварду очень неприятно. Предметы сваливаются в кучу, звук становится чувством, а запах осязаемым, нервы разрываются, наконец чувствуются чужие прикосновения, Эдвард не слышит, но ощущает вязкое, горячее дыхание Райана. Оно везде, касается каждого участка кожи, въедается, становится одним целым с кровью Эдварда Эдвард в общем-то смешивается с пространством, исчезает, расползаясь неприятным мясным мешком по кровати, кровью капает с изголовья кровати, с ее края прямо на пол. "Откуда здесь кровь... Откуда здесь дыхание... воздух..." Воздух со вкусом гнили. Каждый раз, когда Эдвард вдыхает его, то ощущает вкус своей гнилой, вспотевшей плоти. Должно быть, это чувствует и Райан, потому что он мычит от отвращения. Или же это был стон наслаждения — Эдвард больше не может понять, что это за звук. "Остановись... хватит..." Новый всплеск боли, ниже пояса, но расползается и дальше, судорогой охватывая всё тело. Эдвард действительно старается игнорировать всё, что происходит, путается в чужих действиях и в какой-то момент забывает, что находится не в хаотичном урагане образов, мыслей, физических ощущений, психологических надломов, а в чужой, темной, одинокой комнате. В комнате, где стены следят за тем, что происходит, где окна пропускают ночной свет, бледный и бездыханный. Совсем скоро таким бездыханным станет и тело Эдварда. Чистый, настоящий, очень сонный Эдвард сломает ребра у тела, порвет кожу и мокрым, неестественным, но новым, живым выберется из своего тела, заживёт следующей жизнью, а мясной мешок подохнет вместе с Райаном, превратится в жалкие остатки. Да, так всё и будет, Эдвард верит в это и ждёт, что, возможно, прямо сейчас это случится, однако чудесное перерождение не наступает. Не наступает. Опять очень больно. Не наступает. Похоже Эдвард вновь возвращается в реальность. Не наступает. Райан сжимает его бёдра, ногтями впивается в кожу, оставляя неглубокие царапины. Не наступает. Эдвард надеется, что прямо сейчас Райан начнет вспарывать живот ногтями. А после его руки, которые лишь кости да вены, плотно обтянутые кожей, начнут с силой вырывать органы и бросать их на кровать. Не наступает. Реальность всё ближе. Не наступает. Эдвард выгибается, надеясь унять боль в пояснице, надеясь, что резкое движение рассеет Райана как мираж. Не наступает. Влажный след от языка Райана остаётся на шее, это контрастирует с жаром, удушающим, буквально адским, который сжигает ресницы. Не наступает. Эдвард издает тихий вой, когда до его слуха доходят обрывки грязной речи Райана. Он что-то шепчет, едкое, каплями выплёскивается из его рта, падает на оголённый живот Эдварда. Оно падает? Оно есть? Резкий удар. Нет, что-то другое. Жидкое, вязкое. Перерождение не наступило. Неожиданно Эдвард открывает глаза, громко вдыхает воздух. Яркий вихрь абстракций исчезает. Темные обои комнаты, окно зашторено лишь на половину, мокрая, когда-то чистая, белая наволочка теперь мятая, с противными пятнами. Волосы липнут к шее, в уголках глаз скапливаются слезы, тело не желает слушаться. Эдвард прикрыт одеялом, рядом, сбоку сидит Райан, сгорбившись. Его чёрная футболка где-то на полу, сам он с оголенным торсом, пытается неосторожными движениями застегнуть ширинку. Эдвард поворачивает голову, и, видя это, ему хочется кричать, плакать. И он вздрагивает. Всхлипывает. Райан вздыхает, но даже не смотрит на него. — Я же уже закончил, — произносит он. — Всё закончилось. Ничего не закончилось. Оно продолжается и сейчас, будет продолжаться, Эдвард знает, поэтому-то не сдерживает слезы, потому что, коль не выплакаться, так после все внутри станет жидким, вырвется на паркет. Райан поворачивается к Эдварду, его омерзительное лицо пугает, черные глаза, которые всегда недобро сверкают. Но Райан улыбается. Эдвард знает, что сейчас будет. Прямо сейчас Райан начнет играть роль заботливого молодого человека, притворится, словно бы ничего не произошло. — Хочешь чай? — Спрашивает Райан. — Поспать? Могу перенести тебя на диван, простынь... грязная. Эдвард мог бы отказаться. Потому что с каждым "да" Эдвард все глубже опускается в склизкую бездну, утопает и засыпает, возможно скоро он больше и не проснется. Однако, если Эдвард не будет принимать лживые кусочки тепла, доброты, то окончательно сойдёт с ума от отчаяния и боли. — Ну? — Нетерпеливо зовёт его Райан. Начинает хмуриться, а потом вдруг вскидывает брови. Зачем-то начинает водить рукой перед лицом Эдварда и понимает, что он не следит взглядом за ладонью, как если бы он находился в глубоком трансе. Райан щелкает пальцами. Эдвард вновь вздрагивает и его затуманенный взгляд лишь на немного становится чистым. — Ты слишком задумчивый, — констатирует Райан. — В этот раз ты даже не сопротивлялся. Эдвард ничего не отвечает, молча смотрит, прозрачные слезы беззвучно скатываются по его щекам, падают на простынь. У него уже нет сил сопротивляться. Нет сил громко плакать. Больше ничего нет. Внутри Эдварда холодно и пусто. Даже несмотря на то, что совсем недавно Райан что-то предлагал, сейчас он ложится рядом с Эдвардом, смотрит на него изучающим взглядом. Эдвард хочет отвернуться, но Райан грубо хватает его за подбородок, заставляя смотреть на него. Эдвард сглатывает. Райан ничего не говорит, с каждой прошедшей секундой выглядит все более злым и расстроенным, наконец тяжело вздыхает. Эдвард собирает последние остатки сил, прикрывает глаза. — Я... сделал что-то не так?.. — Хрипло шепчет он, и как только Райан слышит это, то сразу начинает улыбаться. — Наконец-то, — произносит он. — В последнее время ты мало говоришь. Его голос пропитан лживой нежностью, любовью, очень тошнотворной и скользкой. — И ешь ты очень мало, — Райан бесцеремонно запускает руку под одеяло, хватает Эдварда за бок, верхней одежды на нем нет, поэтому Райан легко нащупывает выпирающие ребра. От этого прикосновения животный страх заполняет пустое пространство в Эдварде, заменяет кости. Эдвард быстро отодвигается, Райан же отпускает его подбородок и убирает руку. Эдвард начинает мелко, рвано дрожать, дыхание вновь сбивается. — Хм? — Райан растягивает губы в улыбке. — Знаешь, что мне это напоминает? Эдвард судорожно прикрывает свое лицо ладонями, совершает движения медленно, потому что они отдаются болью в руках и плечах. — Помнишь первый раз? — Спрашивает Райан. Всхлип. Эдвард тихо скулит. Значит он помнит. — Ты сопротивлялся, — произносит Райан. — Кусался и царапался. Кажется физически ощущает то, как с каждым словом Эдвард всё больше и больше ломается, хоть уже и куча осколков, но превращается в труху. — Ты очень долго плакал, — продолжает Райан. — Мало ел. Тебя стошнило. Помнит тот самый день ярко и четко, прокручивая в голове события он словно бы заново переживает их, и от этого где-то внутри, внизу, начинает покалывать. Эдвард не отвечает, старается игнорировать слова Райана, но он продолжает что-то говорить, вскоре его голос становится настолько тихим, что превращается в нечленораздельные шепот, звучащий как эхо издалека.