Что ты как неродной?

Серый настойчиво звал в Москву с момента своего поступления. Получил общагу, освоился почти сразу и с первого же звонка заныл о том, как будет классно, если Олег приедет. Рассказывал про вкусные плюшки на Арбате, свой великолепный МГУ, метро с его бесконечными ветками — приезжай, Олег, не ломайся. Олег динамил его полгода. Посетить Москву было бы круто, встретить Серого, с которым они почти всю жизнь провели вместе, — ещё круче, но всегда было что-то: то стипуха улетает на посиделки с однокурсниками, то завалы рефератами и контрошами. Пропуски пар даже в шараге Олега были великой недопустимостью и жёстко карались. Сергей не отступал и продолжал ныть вплоть до весны, когда Олег, совершенно неожиданно, сказал «да». — Да? — удивлённо переспросил Сергей. — Ага, приеду на выхи, нормально будет? — спросил Олег, думая о том, что сказать Серому про добровольное отчисление будет лучше в жизни, поэтому участившиеся прогулы роли-то особой не сыграют. — Конечно! — возбужденно прозвучало на том конце линии, где-то в московском общежитии (Серый недавно обзавёлся телефоном и уже успел рассказать об этом). — Я тебя встречу, ты ж поездом? — Я думал в пятницу вечером, удобно? В пятницу вечером, в седьмом часу, Серый уже стоял на перроне. Олег налетел на него со спины — не узнать эту яркую, косую шапку с жёлтым помпоном было невозможно, — и, не рассчитав силу, чуть не завалился на завалившегося друга. Тот всегда был как тростинка, но не до такой же степени — Олег вовремя схватил чужие плечи и поставил ровно на ноги. С секунду Серый выглядел как разгневанный, растрёпанный воробей, даже высунул острый подбородок из шарфа, чтобы высказать всё, что думает о неотёсанных, нелепых, грубых... — Олег... — проскулил он. Олег широко улыбнулся, по привычке поправил сбившуюся шапку, потрепал лапищей по макушке и затем только развёл эти лапищи в стороны: ну, вот он я. Спортивная сумка с вещами чуть не полетела на землю, потому что настала очередь Сергея бросаться навстречу. — Ты б хоть спортом каким занялся, Серый, я сквозь куртку твои кости чувствую, — сказал Олег, утыкаясь носом в чужое холодное ухо. — От твоих шоколадок никакого толку. Серый отстранился, поправив шапку ещё раз, застенчиво кинул взгляд на Олега, которого не видел полгода и который стабильно продолжал заниматься у дяди Бори в секции борьбы. Похорошел, — отметил так же скромно. На вопрос о том, что у Серого лежит на полках, ответом послужило красноречивое молчание, а ещё: сухие хлебцы, чай в пакетиках, может, манка найдётся. Манку они оба не любили, возможно, из-за той ерунды с комками, которую им, презентуя кусочком сливочного масла, давали на завтраки — Олег в существование серёжиной манки не поверил. Они зашли в общагу, чтобы оставить сумку, хотя Олег уверял: не так уж и тяжело, можно дотащить и с пакетами из Четвёрочки, но Серый упрямился. Пришлось последовать за ним. Он по дороге всё трещал о своей учёбе, как ему нравится, в каком он восторге от материала, но, правда, не от преподавателей: можно было бы и по-другому программу объяснять, они же, студенты, не чайники. — А с одногруппниками у тебя по-прежнему? — поинтересовался Олег. — Они всё те же бездельники, — скривился Сергей. — Звали, правда, на квартиру в прошлую субботу. — Так чего не пошёл? Развеялся бы, неплохо, может, и посидели. — Там такой контингент, Олеж, мне лучше дома или с тобой, ты знаешь, — он пожал плечами и преобразился лицом, когда они подошли к корпусу. — Ты сейчас только со всем соглашайся, пожалуйста. — Чего? — непонимающе спросил Олег, но Серый уже двинулся ко входу. Перед комендантшей, женщиной в летах, Разумовский устроил небольшое представление, в которого негласно записал и Олега. Брат к нему, Сергею, приехал, сто лет не виделись и кто знает, когда ещё это случится, а хостелы дорого — и неудобно — у брата руки золотые, теть Лен, он и помочь чем-то может. Олег на это самоволие ничего не успел ответить, потому что пребывал в небольшом шоке. Теть Лена сканировала его, как рентген, и совсем не улыбалась, насколько бы старательно не тянул свои губы Серый. Тот выглядел солнце солнцем, такой безобидный и дружелюбный — чистый сахар. — На пятом ремонт затеяли, к лету начнут, брат из пятьсот седьмой и десятой мебель подсобит перенести в подвал? — Ещё бы! — с жаром ответил Серый. — А я на днях спину потянул, ну, вы в курсе, но Олег и один справится. Так Олега пустили в чужую общагу. Он думал тоже устроить развеселившемуся Сергею концерт из упрёков («так не делается!»), но затея погасла, потому что не им обоим размышлять о честности: когда-то приходилось выкручиваться, так почему бы и нет, тем более, проживание Олег оплатит физическим трудом. — Мне ты не говорил, что спину потянул, — всё-таки заметил Олег. Серый посмотрел на него лукаво: — Так я чуть-чуть, но некоторые нагрузки излишни. Давай, закидывай сумку, и пошли. В Четвёрочке Олег сразу пошёл к разделу с нормальной едой: думал взять молока, сыр, яйца — уже накидал в корзинку, предварительно посмотрев на срок годности. Как оглянулся ещё раз: в корзинке лежали творожки, йогурты по скидке, даже пара пирожных. — Это выложить, — отрезал Олег и сам всё вернул на место. Серый вцепился в пластиковый контейнер с маслянистыми корзиночками и покачал головой: не отдам. Олег вздохнул, капитулируя: спорить с тем, что заведомо не поддастся, он не любил. Тогда Сергей расплылся в довольной улыбке, аккуратно положил пирожные в уголок и вдруг пальцами скользнул по тёплой руке. — Ты это чего? — спросил Олег, посмотрев на всякий случай за чужое плечо. — Корзину у тебя забрать хочу, — просто ответил Серый, продолжая улыбаться. — А ещё соскучился. Олег тоже, на самом деле, соскучился. Они всегда были очень близки — недолюбленные в детстве взрослыми нашли внезапно друг в друге и тепло, и чистую радость от обычных человеческих объятий или соприкосновений острых локтей, шершавых пяток. Он щёлкнул Серого по красному кончику носа — не успел ещё согреться, — и, пока тот отвлёкся, передал пока ещё лёгкую корзину в руки: потом заберёт. Вернулись они, когда бедная теть Лена уже засыпала сидя. На крадущихся студентов, однако, она вскинулась и недовольно пробурчала что-то о полуночниках. — В сумке водка? — беспардонно спросила теть Лена. Даже линзы в очках не сделали её взгляд менее подозрительным. Сергей прижал руку к сердцу, а Олег вытащил из пакета растительное масло. Теть Лена удовлетворенно кивнула и пропустила порядочных молодых людей в тёплый корпус с кое-где пожелтевшими стенами и облупившейся побелкой. Порядочный Сергей Разумовский, стоило им скрыться за порогом его комнаты, расстегнул дутую куртку и показал свету — Олегу — тёмную бутылку вина. — Как она могла подумать о водке? Настоящее шампанское! — возмутился он, хотя в этой бутылке за целых триста рублей вряд ли было что-то хорошее. Пить они оба не умели, потому что всё, что знали об этом, было пиво на разлив, купленное их детдомовской небольшой компанией. Пиво было горьким, иногда слишком кислым, но раньше казалось крутым показывать из себя взрослых и зависать с другими. Они часто потом, напившись этой бурды, откровенничали и говорили, что было б лучше, останься они оба в комнате. Сейчас шампанское всё-таки взяли, потому что приезд Олега, как считал Серый, надо отметить. Олег снимал верхнюю одежду, когда Сергей, закончив разглагольствовать про длинный нос их комендантши, потянулся к язычку на молнии. Сам снял со смущённого таким вниманием Олега куртку, задержался большими пальцами в уголках под крепкими ключицами и крепко обнял за шею, навалившись телом. Кажется, даже носом по шее, неприкрытой водолазкой, провёл. — Снова холодный, — сказал Олег, прижимая к себе за лопатки. — Щас согреюсь, — пообещал Сергей и потянул уже дальше, в комнату, как получил отказ. — Ужин, — покачал головой Олег, — я умираю, как есть хочу. Фильм потом посмотрим. Какой, говоришь, ты взял? Сергей нахмурился и опустил руки: да, точно, фильм. Он основательно подготовился к приезду Олега, занял очередь на стирку, закинул в старую машинку, кажется, половину своего шкафа: постельное бельё — две штуки, полотенце — четыре штуки, футболки, штаны — и всё прилегающее. Навёл порядок в своём шкафчике на кухне: расфасовал пакеты и поставил на видное место личную маленькую сковородку. Ещё договорился с одногруппником: курсач за видюшник и пару кассет на выходные. Маленький телек выторговал у теть Лены утром, заверив вернуть в целости и сохранности. Серый, правда, очень ждал Олега, и хоть они никогда не обговаривали то, что было и есть между ними, всё казалось очевидным. Они же всё время вместе, и, подумаешь, Москва-Питер, расстояние никогда не казалось проблемой их ни к чему не обязывающей связи. Проблема возникла сейчас; закусив от нервяков губу, Серый задумчиво прошлёпал за Олегом на кухню. На часах было довольно много время для того, чтобы там оказался кто-то ещё — эта мысль приободрила, и Сергей уже вновь расправил плечи, как тут же опустил их. На маленькой кухоньке, квадрата четыре на четыре едва ли, ошивались две девушки с другого крыла. Серый чуть не заскрежетал зубами: ну, вот куда ещё эти... — А вы чего здесь? — он честно хотел спросить устало, но получилось агрессивно и обиженно. Маша и Кристина удивлённо посмотрели на только вошедшего смурого Разумовского — до этого они вовсю разглядывали Олега, который, подкинувшись, с энтузиазмом вступил в диалог. Этот предатель тоже повернулся, и у Сергея сжалось сердце: что, вдруг вспомнил о своём друге, который вообще-то живёт в этой самой общаге? — У нас духовку меняют, сказали пока вашей пользоваться, — ответила Кристина — или как её там? — Мы быстренько картошку пожарим, — сказала Маша, работая ножичком над кожурой, — и уйдём, чтобы не мешать. — Да вы и не мешаете, — ответил Олег, — Серый сказал, тут конфорки все работают. Серый был готов лезть на стенку. Какой же Олег был иногда наивный, не видел откровенной манипуляции и поддавался буквально всему: его только погладь за ушком, скажи пару ласковых — и всё, расплылся. — Как-то ты медленно чистишь, — проговорил Сергей, усаживаясь на стул. Пакеты разбирать он не собирался: пускай Олег этим занимается, раз такой хозяйственный. Маша вскинула подбородок и недовольно посмотрела в сторону такого же недовольного Разумовского, как Олег между прочим заметил: — И кожуру, если честно, надо тоньше срезать. Маша тут же подобрела, сахарно улыбнулась и похлопала ресничками. — А может, покажешь? — попросила Кристина, до этого вообще стоявшая без дела, в стороне, не имеющая никакого отношения к этим корнеплодам. И, пока Олег, добрая душа, не принялся ничего показывать, Сергей достал из ящичка нож и резво подсел ближе к кастрюле с водой и парой плавающих в ней картошин: — Я сам покажу, Олег нам ужин готовить собирался, — и многозначительно стрельнул взглядом в кивающего Олега. Тот посмотрел в ответ странно, со смешинкой, но Серый проигнорировал. — Палец вот так ставишь, — это он уже обратился к хмурой Маше, — и чик-чик — готово. — Может, мы всё-таки сами? — аккуратно спросила Кристина. — С моей помощью будет быстрее, — уверил Сергей, принявшись стругать ни в чем не виновный картофель. Пережить час на кухне и видеть Олега вместе с кокетливыми подружками оказалось задачей не из лёгких, но Сергей успешно справлялся. Он усердно чистил одну за другой картошку и одновременно с этим не терял нить чужого разговора. Олега спросили про место учёбы: шаражка в Питере, первый экономический — отрапортовал Серый; спросили возраст: восемнадцать, нетрудно и посчитать — огрызнулся Серый; спросили про девушку — Серый замялся и не нашёлся с ответом. — Девушки нет, — ответил Олег, разрезая всеобщее ожидание. Он методично шинковал лук и не замечал ни тех двух заинтересованных взглядов, ни того одного — успокоенного. — Не до них сейчас, — добавил зачем-то. Серый принял на свой счёт и, не сдержавшись, победно улыбнулся. Плюхнув последнюю картошку, отложил нож и отряхнул руки: больше в его помощи не нуждались. Правильно же говорят, что тот, кто умеет ждать, дождётся большего, вот и Сергей выиграл куш: успокоившиеся девчонки дожарили картошку и, что-то там всё-таки прощебетав напоследок, упорхнули в своё крыло. Олег открыл форточку, чтобы проветрить, и сказал: — Ты говори, если холодно будет. — У меня от запаха картошки живот сводит, а от этих духов — в носу свербит, — пожаловался Серый. Он наконец подошёл к Олегу и сделал то, о чем мечтал последний час: позажимать Олега у старого подоконника общежития. Положил подбородок на так удобно выгнутое плечо, потёрся щекой о тёплую ткань старой футболки, оплетая руками грудь. — Ты таскал её ещё в прошлом году, — сказал Серый, когда Олег переодевался в домашнее. Когда-то они таскали вещи друг друга, потому что у них почти всё было общим. Сергей делился чем-то с Олегом, а Олег — с Сергеем. — Дай мне тоже потом. Олег повернулся в кольце других рук и провёл большим пальцем по белому виску, расчесал волосы и легонько ущипнул за мочку уха. Сделай он так на улице, их с Серым забили бы до смерти, потому что никто не хочет понять, что значат эти прикосновения на самом деле. — Поцелуешь в лобик? — игриво спросил Серый, потому что, признаться, ему было где-то глубоко-глубоко внутри волнительно всегда от таких прикосновений. И просить Олега о чём-то большем, чем тот давал, страшнее в разы. Олег поцеловал в подставленный лоб, потом коснулся сухими губами переносицы — Серый от удовольствия зажмурился. У него загорелись щёки, а сцепленные в замок пальцы расслабились. Руки отчего-то подрагивали, когда медленно поползли вверх, коснулись голой шеи и кончиков волос. Олег тихо выдохнул, когда Серый еле заметно оставил поцелуй в районе его ключиц. Простое касание губ. — Сейчас ужин убежит, — оповестил Олег, настороженно смотря на огонь. — Куда? Олег посмотрел на улыбающегося Серого с упрёком.