Новый Человек

Кожа отслаивается кусками, волосы остаются в руках светлыми неравномерными пучками, ногти слезают, а зубы выпадают, вынуждая захлебываться кровью с мерзким привкусом гнили. Здравствуй, Здравствуй, Здравствуй. Человек падает на худые колени, оглядывая дымящиеся развалины выпученными от ужаса глазами, и воет. По его подбородку течет смешанная с кислой слюной кровь, костяшки пальцев сбиваются до инкрустированной песком белизны. Здравствуй, Здравствуй, Здравствуй. Рядом корчатся в судорогах люди, обычные люди, почти такие же люди с зеленым желе на внутренностях, с такими же выпученными глазами, в которых бьется мольба, ужас и смерть. Человек опускает голову, и его рвет от переизбытка эмоций едкой сиреневой желчью. Кто-то из умирающих находит красное небо, заходящее солнце вкупе чужой блевотиной весьма символичным зрелищем. Звук смеха, такого знакомого, родного, заставляет вздрогнуть, вскочить, броситься к покрытой токсичной пылью фигуре. Человек уже не воет, просто плачет, удерживая на руках поразительно легкое тело. - Ты чего ревешь? - у нее красивые темные волосы, зеленые глаза, а еще самая наглая в мире улыбка. - Радуйся, что выжил, - она пытается гордо шмыгнуть ввалившимся носом, отвести взгляд, чтобы казаться уверенней, а еще лучше пихнуть его в бок. Не потому, что ей страшно, просто не хочется показывать, что все произошло слишком быстро, что даже испугаться толком не получилось. И охота разрыдаться прям жуткая. Странно, но жизнь как-то перед глазами не проносится, безжалостно разрывая шаблон эпических кинофильмов. Или мелодрам. Человек над ней пытается что-то сказать, но из горла доносится только невнятное бульканье. - Я и так знаю, что ты мне сказать хочешь, - она протягивает руку с полуотвалившимися пальцами, касаясь испачканной слезами щеки. - Блин, папка, будто я не я на твоих руках в райский поход отправляюсь, а ты, - ей смешно до слез. Наверное, виноват газ из соседнего дома, а может то, что они поругались посреди города из-за какой-то чуши и через роковую минуту, ровно в полдень, на них свалилась бомба. Иронично, если подумать. - Ты знаешь, я тут почти ничего не вижу, - белая радужка плавает в желтом белке. - Но уверена, что у тебя сейчас самая несчастная рожа на весь этот гребанный мир. Он прижимает худое разъеденное запястье к губам, содрогаясь. - Мар... не... Девушка поджимает губы, чувствуя, как по щекам течет что-то противное и соленое. Вот бы дождь начался, и плевать, что радиоактивный. - Всю браваду сбил, - скулит она, пытаясь закрыться от него, потому что стыдно за саму себя, - а я хотела умереть, как панк. Гордый, блин, панк... Отец прижимает ее к себе, осторожно-осторожно, почти так же, как много лет назад брал на руки красно-синего младенца, подарившего ему свою самую первую улыбку. - Пап, - она шепчет, срываясь на сиплый кашель, в ушах стальные серьги-кольца ловят закатное солнце. - Я... Он слышит ее, хотя с губ уже не сорвется ни звука. Здравствуй, Здравствуй, Здравствуй. Это не вой и не плачь. Это крик, полный ярости, ненормальный звук в мягкой синеве ночи. То, что когда-то было человеком, размыкает челюсти, где режутся клыки зверя. Под порванной белой рубашкой скоро появится новая кожа, устойчивая к морозу и жаре. Здравствуй, Здравствуй, Здравствуй. - Тестирование оружия прошло успешно? - Успешно, сэр. - Отлично, запускайте массовое производство. Чудище встает, огласив мертвый город призывным рыком, что подхватили такие же монстры. Здравствуй, Новый Человек.