Спи!

      Уснуть никак не выходило. И вроде все условия для сна были идеальными: прохладный воздух в спальне, постель со свежим бельем, в меру мягкая подушка, приятная усталость во всем теле, отсутствие проблем, которые бы третировали мозг, но… Увы!              Кирк в который раз перевернулся с боку на бок, потом повалился на спину, уставился в белоснежный потолок: черная металлическая люстра была похожа на раскинувшего лапы огромного монстра. Спустился бы уже вниз и сожрал, не было больше никаких сил вот так вот лежать и тупо ждать рассвета!              Со сном у Кирка всегда было неважно. Да что там неважно — плохо. Очень плохо, откровенно говоря. С самого раннего детства приказ отправляться в постель он считал наказанием, а сам сон — пыткой. И ничего с этим не удавалось поделать.              «Ты не представляешь, Кирк, сколько я тебя укачивала, сколько я тебе пела, а все бесполезно! Ты плакал, и плакал, и плакал… Ты мне доставил гораздо больше бессонных, беспокойных ночей, чем обе твои сестры вместе взятые», — говорила мать про его младенчество и досадливо цокала языком. В том, что это было бесполезно, все эти колыбельные и укачивания, Кирк не сомневался. Но он вот не очень-то верил в то, что они вообще были, потому что…              Когда ему исполнилось три, а может, и раньше, только это не отложилось в его памяти, что частенько услужливо подтирала неприятные моменты, отец начал привязывать его к кровати веревкой. «Меньше будешь ерзать — и будешь спать!» — говорил он, завязывая несколько сложных узлов, а мать не возражала насчет такого способа уложить сына.              Кирк проводил ночи лежа на спине солдатиком, без возможности не то что встать, а даже и повернуться или хотя бы просто пошевелить руками, пялясь в потолок, на котором плясали страшные тени, и молча сглатывая горькие капли, что не успели стечь по щекам. Потом привязывать перестали, но он продолжал все так же лежать, словно труп, от отбоя до будильника, лишь на короткие минуты проваливаясь в странную дрему, что не восстанавливала силы, а еще больше забирала их.              Став старше, он перепробовал кучу способов хоть как-то проводить ночи, как нормальный человек: зачитывался книгами, пока глаза практически не переставали видеть, тренировался до седьмого пота и дрожащих рук и ног. В колледже попробовал напиваться до беспамятства. И таблетки, конечно, куда уж без них. Таблетки помогли. Правда, после них сон был больше похож на кому, но он хотя бы был. На них Кирк и остановился, но таблетки не всегда были под рукой, вот как сегодня, да и… он же не торчок! Хотя, если быть честным, в этом он уже и сам сомневался.              Кирк тихо выдохнул, покосился на мирно спящего рядом с ним человека. Вот кто счастливчик: может уснуть в любом месте, в любой позе, и сон такой крепкий, что тут могли бы танцевать джигу, он даже не пошевелился бы. Но все же стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить спящего, Кирк встал, натянул штаны, проигнорировав белье, прихватил футболку и на цыпочках вышел из комнаты.              Крадучись, чтобы не потревожить прочих обитателей большого дома, он прошел по коридору второго этажа, бесшумно спустился по лестнице, пересек огромную гостиную и вошел в кухню. Уже рассветало, и очертания предметов можно было различить не включая света. Кирк прошел сначала к раковине, налил стакан воды, залпом ее выпил. Потом натянул все же футболку, уселся на высокий стул, уставился в окно. Пейзаж красочностью не радовал: кусок неизвестного Кирку пышного куста и зад его собственного автомобиля, неровно припаркованного чуть с краю от подъездной дорожки. Впрочем, вид из гостиной был не лучше: на море. А море Кирк недолюбливал всей своей душой, едва ли не больше, чем сон.              Сварить кофе? Все равно не спится. И позалипать в телефоне: телевизор не стоило включать, чтобы не разбудить хозяев. Надо было хоть служебные бумаги взять, было бы чем заняться с пользой, раз уж он не спит. Но он не собирался тут ночевать, это вышло спонтанно и против его воли и...              — Ты чего тут торчишь? — хриплый сонный голос за спиной прозвучал, словно раскат грома. Кирк вздрогнул, обернулся: Мёрдок почесывал волосатую грудь, маячащую в вырезе расстегнутой до пупка шелковой пижамы, щурился, совсем как его кот.              — Прости, — Кирк повел плечом, сглотнул. Надо было свалить. Сразу же. Да, надо было сразу после второго захода, когда Мёрдок после быстрой дрочки в душе присунул ему уже в спальне, одеться и свалить. Потому что секс с Мёрдоком, даже в его доме — это одно. А ночевка с Мёрдоком, тем более, в его доме, тем более, в его постели, и даже не ночевка, а вот такое вот ночное бдение — это совсем другое. Жутко неловкое. Кирк с ужасом почувствовал, как начинают гореть щеки. Хорошо, что в рассветных сумерках, окрашивающих все в серый цвет, не будет видно красных пятен. — Я разбудил тебя...              — Нет. Я сам проснулся, — Мёрдок прошел тоже к раковине, но лишь открыл и закрыл кран, потом залез в холодильник, вытащил оттуда бутылку молока, прямо из горла сделал несколько огромных шумных глотков, утер усы тыльной стороной ладони, сунул бутылку обратно. — Думал свалить?.. — вопрос был задан вроде бы равнодушным тоном, но Кирк слишком давно знал Мёрдока, чтобы понять: ему правда это интересно. Иначе бы он не спрашивал в принципе.              — Нет… — Кирк помотал головой, поежился: в доме было прохладно, босые ноги у него совсем окоченели несмотря на теплые полы в кухне. Но подобрать ступни под себя, сидя на шатком высоком стуле, дурная была бы идея. — Просто не спится.              — Почему? — горячее дыхание пришлось в макушку, когда Мёрдок подошел и склонился — склонился! даже в таком положении он был на голову выше, — к Кирку.              Охеренный, надо сказать, вопрос. «Потому что!» — единственный пришедший на ум ответ. Только Кирк не хотел хамить, хоть грубые слова и рвались с губ, потому прикусил язык в прямом смысле, опять дернул плечом: «так…».              — Я храпел? Или что? — теперь Мёрдок заглядывал в лицо. И взгляд его был… обеспокоенным? Серьезно? Кирк сглотнул, отклонился назад: слишком, чересчур близко, ужасно некомфортно, потому подальше, вернуть дистанцию чтоб. Чуть не свалился со стула, потому предпочел вовсе с него слезть, прошел к окну:              — Нет. Ты не храпел, — ответил сухо. Пейзаж был все тот же, и совершенно ни к чему было разглядывать его так пристально, как это делал Кирк, но смотреть на Мёрдока он тоже сейчас не мог. Поцарапал ногтем пятно на подоконнике.              — Тогда в чем дело?.. — теперь Мёрдок нависал сзади, Кирк видел их обоих в отражении в окне. И нельзя сказать, что ему эта картина не нравилась.              А вопрос — да, вопрос не нравился, потому что больше всего в жизни Кирк ненавидел признаваться в собственных слабостях. А его проблемы со сном, конечно, не были такими уж из ряда вон, но все же оставались слабостями, которые могли впоследствии привести к большим проблемам. А Мёрдок очень не любил, когда ему доставляли неприятности, и лучше бы ему не знать об уязвимости своего... подчиненного. Но с другой стороны…              — Кирк, — додумать мысль Мёрдок не дал: положил огромные ладони на плечи Кирка, сжал почти до боли. — Что случилось? Ты же знаешь, я не люблю…              Не любит, да, Кирк вот как раз об этом и подумал. Потому набрал воздуху в легкие, смелости в…              — У меня проблемы со сном, — и признался честно, глядя в почему-то светящиеся желтоватым сейчас глаза Мёрдока в отражении стекла. — Всегда были и есть.              Мёрдок не перебил, ничего не сказал, не спросил, лишь провел по плечам вниз к локтям, отчего по всему телу Кирка прошли мурашки от контраста горячих ладоней с его собственной ледяной кожей, чуть склонил голову к плечу. Кирк продолжил:              — Обычно мне помогают таблетки. Но сегодня у меня их с собой не оказалось, и я... — осекся, облизал губы. Добавил торопливо: — Проблем из-за этого у тебя не будет.              Это же волнует Мёрдока: проблемы с его бизнесом, с общим делом. А уже никак не…              — А у тебя? — Мёрдок ошарашил очередным вопросом. Потянул за руку, заставляя Кирка повернуться, навис опять, почти коснулся носом носа, но на этот раз это ощущалось как-то даже уютно, а не неприятно. — У тебя и так нервы ни к черту, а еще и бессонница, которую ты лечишь колесами. Сколько ты так продержишься, Кирк? Еще пару лет, а потом дурка примет тебя с распростертыми объятиями!              Кирк смотрел в зеленые глаза Мёрдока и никак не мог взять в толк: он что, заботится? Повел плечами опять, сглотнул:       — Все в норме, правда. Серьезно!              Мёрдок покачал головой, цокнул языком, показывая, как он раздосадован сейчас, и у Кирка нехорошо заныло под ложечкой: сейчас вот Мёрдок ему скажет, что такой работник ему не нужен и...              — Идем в постель! — только и сказал Мёрдок, утягивая Кирка с кухни.              Хватка у него была железная, и на руке явно должны будут остаться синяки, впрочем, возражать прущему как танк Мёрдоку — себе дороже. Кирк только старался ступать потише, чтобы не разбудить Криса, комната которого была точно напротив спальни Мёрдока.              — Раздевайся! — Мёрдок отпустил Кирка только в спальне, направился к окну. Море уже было окрашено в розоватый: светало. Мёрдок задернул плотные шторы, погружая спальню во мрак, потом прошел к шкафу.              Кирк отмер, потер локоть и принялся торопливо стягивать футболку и штаны. Едва успел, как в него прилетела пижама. Такая же, как у Мёрдока, только в отличие от его не в зеленую, а в синюю полоску. Блядь!              — Ты хочешь, чтобы я это надел? — глупо спросил Кирк. Глупо. Не дожидаясь ответа, принялся натягивать штаны.              Конечно, они были ему велики, ужасно. Как и куртка, рукава которой болтались, словно у Пьеро. Но прикосновения легкой шелковой ткани были сродни нежным объятиям, которых Кирк, пожалуй, и не знал никогда, и он едва не застонал от странного жгучего ощущения где-то под ребрами. Мёрдок наблюдал за ним, сидя на краешке постели, постучал по матрасу рядом с собой, когда Кирк оделся:              — Ложись, — скомандовал как-то хрипло, тягуче. И ощущение от ребер спустилось к паху. Кирк закусил губу. На дрожащих почему-то ногах сделал несколько шагов к постели, потом опустился рядом с Мёрдоком. — Крис плохо спит. После смерти Лиама и… матери.              Об этом Кирк знал: что у Мёрдока племянник на первом месте. И о том, что Криса нельзя пугать и расстраивать. О том, что ему нельзя молоко и манго. И нельзя разрешать ему пялиться в телек больше часа в день. И что спит он с плюшевой пандой, и надо обязательно прочесть ему сказку на ночь. Кирк знал это, потому что частенько — не так часто, как Марине, но все же, — ему приходилось бывать в этом доме в качестве няньки младшего МакАлистера. Он тогда смотрел на дверь спальни Мёрдока и думал, вот бы…              — Врач посоветовал ГСД. Может, с тобой тоже сработает?.. — задумчиво закончил мысль Мёрдок, рухнул на постель спиной и потянул за собой Кирка.              Чего?..              Спрашивать Кирк не стал. Лишь забрался повыше, повернулся спиной к Мёрдоку, пристроился на самом краю кровати, на уголок подушки положив голову, свернулся в клубок. Он честно постарается заснуть, но…              — Иди сюда! — Мёрдок подгреб к себе, вжался пахом в ягодицы Кирка, выдохнул в макушку. Обнял. Рука была горячая, тяжелая, придавливала к постели. И это было чертовски приятно, даже лучше ощущений от шелка пижамы. — Спи!              Вот бы было так просто: приказали тебе — и все сработало. Кирк закрыл глаза, тихо выдохнул, чуть поерзал, чтобы не ощущать ягодицами член Мёрдока, потому что какой сон в таком положении…              — Помогло?..              Открывать глаза не хотелось. Шевелиться — тоже. Хотелось еще немного продлить до этого момента ни разу не испытанное ощущение отдохнувшего тела и мозга. Кирк все же немного поерзал, просто чтобы убедиться, что не умер, а до сих пор на этом свете.              Полностью расслабленные мышцы, когда он двинул рукой, приятно отозвались легким напряжением, а не жуткой тяжестью, как обычно. В голове было светло и пусто. Говорить не хотелось еще больше, чем шевелиться, но Кирк все же выдохнул «да» почти беззвучно, облизал губы. Горячая, тяжелая рука, что раньше обнимала его за плечи, теперь покоилась на его талии. Сам Кирк лежал на спине, но не как обычно, а раскинув свободно руки и ноги, расслабив шею.              В шею же пришелся и поцелуй. Едва ощутимый, Кирк бы и не заметил, если бы кожу не царапнула жесткая борода. И это тоже было невероятно приятно: сочетание боли и мягкости. Кирк рвано выдохнул, по телу прошла волна, нервный импульс, заставивший чуть прогнуться в пояснице. Рука с талии переползла ниже, почти достигла паха — с губ сорвался уже стон. Все ощущения сейчас были гораздо острее, чем раньше, словно оголились все нервы, забилось торопливо сердце, заныло в паху, но не остро, а тягуче. Кирк подался чуть к прижимающей его все еще к постели руке:              — Выспаться — это, оказывается, просто фантастически… — констатировал факт, улыбаясь. Мёрдок засмеялся густо, хрипло со сна, царапнул бородой уже скулу. Кирк чуть повернул к нему голову, все еще не открывая глаз, поймал губы поцелуем.              Они нельзя сказать чтобы много трахались, но все же было. И в разных позах, и в разных местах. И с разным темпом, и с разным настроением. Но никогда еще не было так. Так легко, так остро и так… правильно. Кирк прогнулся под ласкающей рукой, толкнулся пахом в ладонь, через ткань ощущения были необычными и очень будоражащими. На ощупь нашел плечи Мёрдока, провел по ним, притягивая его к себе, на себя. Хотелось еще больше тяжести, горячего тела, ощущения не беспомощности, не покорности, не смирения, а… защищенности, покоя.              Мёрдок покорно устроился сверху, не пожалел — придавил собой, что Кирк едва мог сделать вдох. Но дышать было и не обязательно: он словно плыл куда-то, и недостаток кислорода, что проникал в легкие маленькими порциями, когда Кирк в жадном, жарком поцелуе умудрялся все же схватить немного воздуха, этому способствовал. Кружилась голова, кружился мир…              Кирка тоже прокружило — перевернуло на живот. Он уткнулся лицом в подушку, застонал глухо. Как же хорошо! Мёрдок стянул с него штаны, а свои снимать не стал, и теперь ягодиц касались одновременно жесткие паховые волоски и шелк пижамы. Кирк, чтобы поймать максимум ощущений, выпятил задницу, захныкал даже, когда Мёрдок исчез. И вскрикнул, когда задницы коснулись холодные и влажные пальцы. Мёрдок опять засмеялся, отвел в сторону ягодицу, размазал смазку, тут же скользнул одним пальцем внутрь. Кирк толкнулся руке навстречу. Возбуждение, и так по утрам доставлявшее проблемы, сейчас было просто нестерпимым. Никогда такого не было, даже в пятнадцать.              Зашелестела фольга, и сразу же во вход уперся член Мёрдока. Горячий, большой. Кирк подался ему навстречу. Конечно, он бы не смог насадиться сам, но… Мёрдок вошел до самого конца единым движением, замер, навалившись на спину. Кирка опять перетряхнуло от этого ощущения защищенности. Он чуть повел плечами, чтобы поймать больше, еще больше, чтобы всем телом. Мёрдок начал двигаться. Просто чуть толкался внутрь, все еще налегая на Кирка, поглаживая его руки, холку, потягивая за волосы, но не жестко, как раньше, а с тягучей нежностью.              Бесконечность. Кирк бы хотел, чтобы это длилось, длилось и длилось. Бесконечность. Но Мёрдок задвигался быстрее, резче, его рык за спиной поднимал волоски на загривке. Кирк терся членом о постель, дергал бедрами, чтобы принять больше в себя. Еще немного, еще!.. Мёрдок толкнулся с силой еще раз, рухнул сверху, и Кирк тоже кончил. Так, как никогда раньше…              — Как спал?              Крис спустился на кухню, когда Мёрдок уже сделал панкейки и кофе, а Кирк накрыл на стол и покормил Кота. Разделение утренних забот, да, почему бы и нет? Сегодня все было не как всегда, почему бы это не распространить и на завтрак.              Крис потер заспанные глаза, улыбнулся Мёрдоку, устроился рядом с Кирком за столом:       — Хорошо.              Кирк пододвинул ребенку тарелку с блинчиками, чай. Похоже, сегодня они все прекрасно выспались. Даже Кот, что сейчас гарцевал по кухне, задрав похожий на ершик для бутылок короткий толстый хвост.              — Глубокое сенсорное давление, — прошептал Мёрдок прямо на ухо Кирку, когда Крис вместе с Котом унеслись с кухни в гостиную. — Доктор посоветовала купить Крису утяжеленное одеяло, чтобы он лучше засыпал. Ему одеяло, а тебе… — горячая рука опять устроилась на плече. Кирк закрыл глаза, подался к Мёрдоку, уперся затылком ему в грудь.              Похоже ли это было на предложение переехать в этот дом и засыпать в одной постели? Ну даже если и нет, будет неплохо хотя бы иногда засыпать без таблеток, глядишь, он сможет от них отказаться совсем и наконец спать как все нормальные люди. А там, возможно, он останется тут не на одну ночь, а навсегда…