musician

      Ферри нельзя было назвать сентиментальным или излишне мягким человеком. Однако каждое утро, идя по давно выученному пути, он останавливался на несколько минут, что казались мгновением, и чуть ли не с трепетом слушал незамысловатые, но чем-то цепляющие мелодии уличного музыканта. Тот, неизменно возвышаясь на небольшом каменном выступе у забора, держал в тонких ладонях свою скрипку, улыбался уголками губ и, блаженно прикрыв глаза, утопал в собственной игре. Парень не ежился от прохладного ветерка, треплющего белокурые пряди волос, а наоборот, лишь продолжал улыбаться: широко. На оживленной шумной улице эти мелодии казались тихими, словно шелест листвы где-то наверху, но стоит лишь прислушаться…       Ферри всегда засматривался дольше приличного и поражался самому себе, ведь опоздания на работу чуть ли не каждый день явно не входили в его планы. Тем не менее, кажется, это постепенно переросло во вредную, но очень приятную привычку.        В кафе его встретил неизменный запах кофе, свежей выпечки и каких-то сладостей. Работа в таком месте была в своем роде отдушиной в жизни Брайана.

***

        В середине рабочего дня на улице сверкнуло, хлынул дождь. В помещение забежали несколько случайных прохожих, которым не повезло забыть сегодня зонт. Следом зашел и он. Музыкант прошел к самому дальнему столику у окна, по пути еле-еле улыбнувшись брюнету, который в тот же миг, почти забыл как дышать.       Он сел на мягкий диван, посмотрел куда-то за окно, робко прижимая к себе футляр со скрипкой, и слабо вздрогнул, когда перед ним поставили чашку с горячим ароматным какао.       Мягкий шум дождя за окном сопровождал их непринужденную беседу. Эдди, как представился тот, оказался добродушным и приятным юношей, что, собственно, было очевидным с первого взгляда. Он часто свободно гулял по городу с любимым инструментом под боком. Брайан в какой то степени был очарован его тихим, но в то же время мягким голосом, его изящными пальцами, которые несколько минут назад зажимали аккорды на скрипке, а сейчас греются о горячую керамику. Мгновений снаружи все же хватило, чтобы блондинистые, шёлковые волосы Джобсона, как и его уютный свитер, намокли под прохладным июльским дождем. Брайан же, одетый в привычную рубашку и рабочий фартук, излучал тепло, к которому хотелось тянуться.       Почти полдень. К этому времени в кафе было не так много посетителей — будний день, все-таки. Среди привычных звуков кухни, разговоров и шума снаружи, было слышно звучание скрипки.