Последний штрих

Ким Кибом был успешным человеком, и стоит отметить, что так считал не он один. К 29 годам заполучить должность главного редактора не каждый бы смог. А вот Кибом смог, и он гордился собой. Гордился, когда выступал на совещаниях и конференциях и его слушали, гордился, когда определял вместе со своей командой концепцию будущего выпуска их журнала, гордился, когда статьи и топики соответствовали всем требованиям и не нуждались в правках. Единственное, что омрачало его амбициозную жизнь — это родители. Не каждый родитель захочет с радостью принимать жизненную позицию своего ребенка, особенно если эта самая позиция его не устраивала. И у Кибома были как раз такие родители. Они были будто недовольны всем: и плотным графиком работы, и тем, что его нисколько не расстраивало, что он в таком «серьезном» возрасте был еще без семьи. «Омегам твоего возраста давно пора детей заводить, а ты все на работе! Скоро здоровье свое подорвешь, а ребеночка еще не завел!» — и все в таком духе. Плевать он хотел на семью и другие «радости» совместной жизни. Его раздражали люди, он точно не был создан для чего-то домашнего и уютного. А вот на новый мартовский выпуск ему было не наплевать: статья об особенностях весенней моды этого года вышла на удивление паршивой и он уже битый час не мог собраться с силами и написать хоть какие-то правки. Ли Тэмин был талантливым журналистом, но в этот раз что-то было не то, может, виной пресловутая весна, а, может, другой отвлекающий фактор, с которым Тэмин вроде как расторгнул помолвку на днях. К слову, это еще один контраргумент против счастливой семейной жизни. Её просто не будет, если в свою жизнь пустить дополнительную переменную. В любом случае, он был не в духе. Кибом удрученно вздыхает, еще раз просматривая глазами неудачно написанную статью. День кажется неблагоприятным, хотя он не верит в приметы или удачу. Но вселенная всецело хочет с ним об этом поспорить и телефон оповещает о новом сообщении. Причем сообщение приходит на его личный, а не рабочий номер, что и становится причиной, по которой он отвлекается от работы. К тому же мысли были в полном беспорядке, поэтому ничего дельного не получилось бы и у него. — Что за чертовщина? — Кибом хмурится, проматывая ленивыми движениями аккуратных пальцев длинное сообщение. Когда он заканчивает читать, приходит еще одно. Оно тоже отдает паникующими нотками, что неприятно оседает на душе. Омега закатывает глаза, отфильтровывая эмоциональную составляющую от информативной, отсекая все лишнее, благо опыт по работе с любыми видами текста у него имелся в огромных количествах. Если вкратце, то они попали в большую беду, раз кто-то из акционеров отправляет ему информацию, которая еще не стала общедоступной. Но, возможно, она действительно скоро станет таковой и ему не очень-то хочется верить, что в его жизни может произойти такой… казус. Теперь статья Тэмина не занимает весь допустимый спектр негативных эмоций, зато какой-то хрен с горы — да. Приходит еще одно сообщение и губы Кибома искривляются в раздраженной усмешке. Ой ли. Это действительно происходит, хотя главный редактор до последнего отказывался верить в такую несправедливость. На следующий день к ним в редакцию приходит презентабельный и безыскусно доброжелательный альфа, который говорит сотрудникам, что просто хочет посмотреть на «кухню изнутри». Кибом тоже выходит из своего кабинета, наблюдая со стороны как его подчиненные стараются очаровать молодого и с виду притязательного бизнесмена. Со слов Чхве Минхо, он лишь хочет познакомиться с людьми, с которыми он косвенно, но теперь связан. Только вот Кибом знает, что этот лицемерный придурок не просто становится их очередным акционером. Этот лицемерный придурок приобрел большой пакет акций и сразу же ратует за смену власти. Смена директора их издания одна из его первых идей. А так и до главного редактора может очередь дойти, причем очень скоро. Минхо, что самое обидное, выглядит не как полный бесчестный мерзавец, а как эталон хорошего альфы, кажется, Йери месяца два назад писала статью о критериях «идеального альфы» от которого не страшно и детишек завести. Сама она, естественно, стоит около альфы и завороженно смотрит на него, отчего Кибом чувствует едва ощутимый укол ревности. Он любит её чуть ли не как свою сестру и внутри все противится мысли, что ей может нравиться кто-то такой идиотский. Самого омегу ни чужие феромоны, ни внешность, ни тем более псевдоприятный характер не прельщают, как и всегда. Навык видеть людей насквозь приходит с травматичным опытом, однако Кибом не отрицает, что у него с самого детства был талант видеть вещи настоящими. С возрастом он научился приукрашивать настоящее и реальность так мастерски, чтобы они приходились по вкусу всем остальным. По большому счету в этом и заключалась его работа. И пока он наблюдает за теплой щенячьей сценой затянувшегося знакомства, он замечает, что Минхо что-то ищет. А потом он с почтительной улыбкой склоняется к Йери, спрашивая её о чем-то мягким голосом, что опять вызывает волну раздражения, с которой редактор успешно справляется. Пока они не встречаются взглядами, а сердце не заходится встревоженным ритмом. Кибом никого в своей жизни не ненавидел, ибо считал это бесполезной тратой времени и внутренних ресурсов. Поэтому он прислушивается к своему самочувствию, смакуя новые для себя ощущения. На этого человека ему, кажется, не жалко времени и сил, раз он от одного лишь взгляда готов подарить Чхве Минхо путевку в ад. Иначе он никак не может интерпретировать то, что его организм отреагировал самой простой низменной реакцией на стресс: «бей или беги». Бегать он не любил с самого детства и начинать не собирался. К сожалению, долго анализировать новые для себя открытия не удается, ведь это будет считаться моветоном — поддерживать долгий зрительный контакт и не подойти для знакомства. Поэтому Минхо решает сам подойти к главному редактору и достойно представиться, да только вот незадача, в их офисе всегда царил полный творческий беспорядок. Неудивительно, что альфа, явно не привыкший к такому хаосу, спотыкается о свои длинные ноги и чудом не падает, успев зацепиться руками за ближайший офисный стол. Кибом не понимает, почему это не вызывает шквал смешков, сам он мастерски скрывает свою ухмылку от любопытных глаз. Омега, все еще стоявший молча, соединив лицо и ладонь в немом отчаянии, наконец, снова тяжело вздыхает, и, хриплым голосом, как бы соглашаясь с неизбежным, говорит: — Добрый день, мистер Чхве. — Здравствуйте, вы Ким Кибом? Первой реакцией, конечно же, становится желание съязвить в ответ, но Кибом не желает устраивать сцены в присутствии своих подчиненных. — Все верно, — он покорно склоняет голову, отыгрывая, по его мнению, идеальное благодушие и уважение. — Давайте пройдем в мой кабинет, и вы мне расскажете о причинах вашего визита. — Кажется, — продолжает Минхо, как только они оказываются наедине. — Что вы знаете немного больше, чем ваши подчиненные, хотя официального заявления еще не было. — Эта информация скрывалась недостаточно хорошо, — Кибом пожимает плечами и скрещивает на груди руки, облокачиваясь поясницей на свой стол. Своему гостю он не предлагает даже присесть, иррационально наслаждаясь чужим замешательством. Минхо выглядит действительно как воспитанный и спокойный альфа, скучный классический костюм не скрывает, а подчеркивает здоровое и подтянутое тело, а черты лица кажутся идеальными. И еще запоминается взгляд, очень теплый и искрящий чем-то заводным, что и подстегивает на осознанное игнорирование этикета. — Так что со мной можно сразу обсудить ваше виденье нашего журнала. — Если честно, я ожидал более холодный прием, поэтому сейчас приятно удивлен, — и видимо от нахлынувших позитивных переживаний, альфа садится в кресло, что стояло напротив рабочего стола главного редактора. Кибом позволяет себе еле заметно нахмуриться, когда расстояние между ними становится не таким безопасно далеким. — Я не намерен сильно вмешиваться в вашу отлаженную работу, могу лишь высказать свои пожелания. — Которые будут обязательны к исполнению, — дополняет омега, утонченно поправляя черную прядь волос. У него была странная привычка, но главное, что она приносила пользу. Когда он испытывал недовольство и хотел что-нибудь или кому-нибудь что-то разбить, он обращал все внимание на свой внешний вид, приводя себя в порядок. Странная система, но она работала, поэтому его все устраивало. — Любой бизнес и творчество нуждается в новизне, — обходительно соглашается Минхо, рассматривая омегу снизу вверх. Его нисколько не смущало, что он сидел в кресле, в то время как хозяин кабинета возвышался над ним с не совсем дружелюбными намерениями. Да, он чувствовал чужое недовольство, но оно странным образом вызывало щекотку внутри и искрящееся веселье, но никак не огорчение с ответным возмущением. — Так что вы хотите нового привнести в наш закостенелый журнальный мирок? — Кибом старается как может, но цинизм, кажется, был частью его кровеносной системы. Он лишь надеется, что не слишком очевиден. Работу терять в любом случае не хочется, его здесь все устраивало. — Я изучал на днях ваши предыдущие выпуски, — Минхо застенчиво почесывает бровь, блуждая взглядом по светлому кабинету. — И мне было скучно их читать, ни слова о том, что было бы интересно альфам. — Потому что наша целевая аудитория — омеги, поэтому нецелесообразно вести колонку про, не знаю… Новости спорта? — Кибом, вы же тоже омега, — глаз редактора на данной фразе странным образом дергается. Кажется, выбран не тот набор слов и контраргументов, но Минхо решает продолжить. — Я сам иногда занимаюсь спортом, и могу с уверенностью заявить, что омегам в спортзале очень интересен спорт. — Вы действительно так считаете? — из вежливости интересуется Кибом, прищуривая один глаз в попытке понять степень идиотии сидящего напротив альфы. Он уверен почти на сто процентов, что тот над ним специально потешается. — Что же, почему бы тогда не познакомить наших читателей с новым… директором? Или кем вы решили стать, не важно, я дождусь информации от официальных источников. Но фотосессию я вам смогу организовать, как раз полностью окунетесь в работу нашей «кухни» и поведаете всем как же хорошо и интересно заниматься физической нагрузкой. Минхо открывает рот, чтобы в очередной раз поразить своим исключительным мышлением, но резко отвлекается, извинившись. А все потому, что момент душевного обмена любезностями прерывается пришедшим сообщением на телефон и, видимо, оно достаточно важное, раз альфа отвлекается от рабочей беседы. — Кибом, вы омега, — теперь это звучит задумчиво и редактор замирает в некой неопределенности. Язвительные реплики наскакивают друг на друга, соревнуясь по какой теме сильнее ударить: тут и поразительная наблюдательность, и логичное продолжение зависшего диалога, и даже возможность на возмущение в недостаточной компетентности их главного акционера. — У вас какая-то интеллектуальная проблема, что вы не можете соотнести мой гендерный статус и занимаемую должность или проблема в чем-то другом? — Кажется, самая большая проблема, которая у меня будет — это вы. Кибом надеется, что эта фраза не подходит к категории «флирт», иначе его стошнит прямо сейчас. — Значит вы достойны лучшего. Он надеется, что это не выглядит как ответный флирт. — Твоя язвительность разве не фиксированная данность для всех? — Уже на «ты»? — Оговорился, прошу прощения, надеюсь я вас не разозлил своей фамильярностью. — Злость расточительна, — надменно отвечает Кибом, прокручивая на своих пальцах серебряные кольца, что тут же привлекает внимание альфы. — Простая истина, которую стоит уяснить: любой человек будет наказан не за свой гнев, он будет наказан своим гневом. — Тогда, надеюсь, вы не разозлитесь, если я вам предложу вопиюще бесцеремонную авантюру — составить мне компанию на одном званном ужине в качестве моей омеги. — Согласен. Вопиюще бесцеремонно, — Кибом иронично изгибает брови, в остальном сохраняя безразличное выражение лица. Он удивлен, но ему интересно куда дальше приведет их диалог, потому что он уже потерпел крах по профессиональной состоятельности несколько минут назад. — Побольше переменных, прошу. — Хорошо, — Минхо притворно вздыхает, прокручивая пальцами свой смартфон. — Меня только что пригласили на чужую помолвку, причем моя бывшая девушка. Будет непрезентабельно приходить одному, а всех друзей, которых я бы мог попросить составить мне компанию, она знает. — Какое детское мышление, — редактор не отказывает себе в маленькой ремарке, растягивая губы в ехидной ухмылке. — Всегда можно найти актера для таких целей, раз тебе хочется почувствовать себя героем мелодрамы. — Актеры не умеют так остро и захватывающе выражаться, — звучит как лучший комплимент в жизни Кибома. — Всего один вечер. — Я разве похож на человека, который может согласиться на такую авантюру? Омега опирается на отставленные назад руки, с интересом разглядывая собеседника, альфа подвисает на несколько секунд и Кибому это нравится. Он не хотел семью или серьезных отношений, но это не означало, что он не понимал, что является достаточно привлекательным. И у этого придурковатого Чхве Минхо было хоть какое-то чувство вкуса. — Ты похож на человека, который сможет в любой ситуации найти для себя выгоду. А еще Чхве Минхо не был интеллектуально обделенным человеком.