Ты не вылечишь мою боль

      Все что она помнит — это его кровь на своих руках. Как он тянется к ней, как искривляется его лицо. Как она отталкивает его, и все вокруг вдруг перестаёт существовать.       Внутри что-то обрывается.       Зайти в квартиру одной, из которой ещё с утра они вышли вдвоём, казалось невозможным. Слишком много он оставил после себя.       Ира тянется к ручке, но тут же отдёргивает руку, будто боясь обжечься. Горячие слёзы дерут глаза, а мерзкие мысли путают сознание. Она заставляет себе зайти в квартиру, волочиться до кухни, и как в бреду опускается на стул, вновь и вновь прокручивая в голове все события.       Она поняла, что что-то не так ещё дома. По его походке, по колючему холодному взгляду, ещё тогда поняла, что что-то случится, но по глупости заставила себя закрыть на это глаза.       Когда квартиру разрезает неприятная трель телефона, Ира лишь вздыхает. Она слишком устала, слишком вымотана, чтобы с кем-то разговаривать. Но увидев на экране родное имя, глотает слёзы, и заставляет себя ответить на звонок.       Вопрос о её состоянии застаёт Иру врасплох. Как она? Отвратительно. Она разбита, подавлена. Её жизнь в который раз раскололась на до и после, а она не смогла этому помешать.       — Плохо. Очень плохо.       Это все, что может выдавить из себя женщина. На большее не хватает сил. С последствиям брошенной фразы она разберётся позже, сейчас ей просто хочется, чтобы человек по ту стороны трубки был рядом. И он обещает ей быть рядом.

***

      — Ты приехал.       Он кажется ей чем-то нереальным, неосязаем. Ира боится взять мужчину за руку, кажется, что руки пройдут сквозь воздух, и тогда Павловой будет совсем не за что держаться.       Но Кривицкий, оказывается, вполне реален. Он стоит напротив неё и неловко улыбается, борясь с желанием осторожно притянуть её к себе, и согреть в собственных объятьях.       — Разве я мог оставить тебя?       Ты уже сделал это, и не раз, — проносится в мыслях Иры, но она лишь слабо улыбается. Сейчас все это неважно.       — Как ты? — в который задаёт Гена вопрос, хотя заведомо знает ответ.       — Все также. — Ира готова лезть на стенку от подобных вопросов. Она бежит от них на работе, но неизменно натыкается за её пределами. — Оставь эти глупые попытки разрядить обстановку, мне так нелегче.       — Хорошо. — выдыхает Гена. — Позволишь? — он протягивает ей руку, на секунду замирая, будто боясь спугнуть её.       Ира лишь кивает, и осторожно вкладывает свою ладонь в его руки. Она не знает, что ждёт её завтра. Не знает, как продолжать жить, не просыпаясь по среди ночи в холодном поту, какого это — не стараться каждый день отмыть кровь со своих рук?       Но сейчас она идёт за руку с единственным человеком, который может спасти её, вытащить из плена губительных мыслей.       Или ей только так кажется?