***
Жан и Марко сидят, завернувшись в большое одеяло, на поваленном стволе сосны. Весь вечер погода была спокойной, но около полуночи разразился шторм, и Марко признался, что слишком нервничал, чтобы заснуть. Вместе они вышли из палатки, чтобы наблюдать за морем с лесной опушки. Жан предложил взять общее одеяло. — Интересно, откуда взялся этот ветер, — говорит Марко, укутавшись в одеяло до носа. — Кто знает, — бормочет Жан. Гравитация оттягивает его веки, хотя его компания оказывает бодрящее действие. С его стороны было бы не очень по-рыцарски заснуть посреди бури, которая беспокоит Марко, поэтому он храбро борется с искушениями Джона Бланда. — В конце марта не должно быть сильного ветра. — В конце марта… — Жан моргает. Шторм в море у Шиганшины… конец марта… Где-то вдалеке звенит слабый колокольчик, но его мозг слишком устал, чтобы вспомнить, о чем он хочет ему напомнить. — О, но посмотрите, лампа на старом маяке горит. Я не знал, что им пользуются. Кто этот охранник? — Что? Старый маяк пустовал по меньшей мере сто лет, зачем кому-то зажигать его там? — Я не знаю. Но раз свет горит, значит, кто-то его включил. Посмотри туда. — Марко вытягивает одну руку из одеяла и указывает вперед, прежде чем ловко втянуть ее обратно в тепло. Какой он милый. Жан ничего не может поделать со своими чувствами. Он хочет что-то сказать, но вместо этого направляется на север. Как бы то ни было, маяк сияет сквозь густой туман. И тут его осенило. — О черт. — Жан закрывает глаза. Здравствуйте, мистер Бланд. — Кто-то разыгрывает нас. — Что ты имеешь в виду? — Разве ты не слышал историю о привидениях? Марко прячется в одеяле. — Нет, какую еще историю? — Ту, что о морском Капитане и смотрителе маяка. — Звучит пугающе. Широкая ухмылка расползается по губам Жана. — Не так уж сильно. Подойди ближе, и я тебе скажу. Марко напрягается до тех пор, пока не оказывается прижатым к боку Жана. Бедро к бедру, рука к руке. Он плотнее укутывает их одеялом. — Говорят, что в старом маяке водятся призраки. Там живет сын сумасшедшего доктора, Эрен Йегер. Он последний, кто жил в маяке до того, как его закрыли. Эрен умер на этом островке тридцатого марта, в свой двадцать восьмой день рождения. Он зажигает лампу на старом маяке каждый год, в ночь перед тридцатым. Горе давит на голос Марко. — В память о себе? — Он показывает дорогу проходящим кораблям. — Только одну ночь в году? Маяк больше не используется, он не нужен. — Нет, но это больше похоже на сигнал для одного корабля. Или для его Капитана. Когда Эрен включает свет, это значит: «Вот и я». Видишь ли, он надеется на визит. Марко ахает. — Морской Капитан. Жан кивает с серьезным видом. — Да, он его любовник. Эрену едва исполнилось двенадцать лет, когда он впервые встретил Капитана здесь, в Шиганшине. Он был известен как безжалостный пират до того, как его наняло государство. Говорят, что он был самым сильным человеком в мире, что он был непобедим. Когда его корабль «Кушель» прибыл на место, исход битвы был уже решен, потому что он был самым тихим кораблем на свете, а его команда — самой искусной из всех. Капитан всегда сам вел своих людей. — Как его звали? — Никто не знает. Вероятно, только Эрен мог называть его иначе, чем Капитан. Говорят, что он был очень строг и чистоплотен. И невысок. Это делало его еще более устрашающим, было почти невозможно взять его в руки. — Эрен тоже стал моряком? — Нет. Его отец выучил его на врача. А Эрен тогда был так молод, что Капитан тоже не хотел быть с ним. Только когда ему исполнилось пятнадцать, они начали встречаться по-настоящему. Со всем этим не совсем ясно. Некоторые страницы в книге Армина были вырваны. — Книга Армина? — Марко хмурится. — Это что, сказка? — Нет-нет. Это дневник его друга детства. Там все написано. Люди беспокоились, когда в море происходили странные вещи, и хотели получить ответы, поэтому они откопали старые книги. Но лично я думаю, что только дети шутят: «Они, наверное, раз в год отправляются на маяк, включают свет и снова убегают». Просто забавно, я знаю. — Да… — В любом случае. Капитан и Эрен были очень дороги друг другу, и Эрен пошел с Кушелем в качестве корабельного врача. Когда они позже вернулись домой, то узнали, что в Шиганшине многие были больны и что Эрен был нужен здесь больше, чем на море, поэтому он остался. «Кушель» и Капитан снова ушли. Но они должны были вернуться тридцатого марта, потому что Капитан обязательно хотел быть здесь в день рождения своего возлюбленного. — Как романтично. — Ах, да, может быть, и так. — Жан гладит себя по шее и смотрит на море. Туман стал гуще и тяжелее, но маяк горит ярко. — Проблема в том, что они так и не вернулись. Люди говорили, что они, должно быть, заблудились. Или, может быть, Капитан устал от Эрена и оставил его навсегда. Что он мог бы найти лучшего и более компетентного корабельного врача. Эрен был известен своим темпераментом и упрямством, а Капитан был непобедим, так что маловероятно, что он погиб. До сих пор неизвестно, где находится «Кушель», но точно известно, что он зашел в порт в городе, где у Капитана были дела. После этого он бесследно исчез со всем своим экипажем на борту. — Ты действительно не знаешь, как это у них получилось? Жан качает головой, поджав губы. Марко вздрагивает. — Как ты думаешь, что произошло? — Предполагают, что это были морские чудовища. Это было единственное, что, по их мнению, могло победить капитана. Более вероятно, что он просто отправился в далекую страну, перекрасил свой корабль и прожил там всю оставшуюся жизнь. Эрен, конечно, не хотел в это верить. Он утверждал, что «Капитан сдержит свое обещание и будет ждать». «Сумасшедший, совершенно сумасшедший», — говорили о нем люди. Поэтому Эрен решил вместо этого стать смотрителем маяка, потому что никто больше не доверял ему как врачу. — Люди ужасны. Он просто горевал, бедняжка. — Да, может быть, и так. Он был смотрителем маяка в течение четырех лет, но потом утонул. Непонятно как, но известно, что произошло в эту ночь, между двадцать девятым и тридцатым, после того, как он зажег маяк. Говорят, что тогда был ужасный туман. На следующий день Армин и сестра Эрена пришли на маяк, чтобы отпраздновать день рождения Эрена. Они нашли его мертвым на пляже у пирса. — Нет, это слишком ужасно. Мне это совсем не нравится. — Большие карие глаза смотрят на море, останавливаются на маяке, а затем с мольбой поворачиваются к Жану. — Это был его день рождения. Как такое могло случиться? — Успокойся, это всего лишь история. — Но ты сказал, что это было в книге Армина. — Он, вероятно, просто преувеличил ради драмы, ничего страшного. Итак, когда Эрен умер, все подумали, что роману Капитана и сына доктора пришел конец. Никто не хотел переезжать в маяк, поэтому он был заброшен. В нем не было необходимости. Они забыли, но потом, ровно год спустя… — Маяк был зажжен. — Марко сглатывает. Он нащупывает руку Жана под одеялом и крепко хватает ее. — Да. Армин и сестра Эрена отплыли тридцатого числа. Их предупредили о сбивающем с пути тумане, который, казалось, всегда надвигался в конце марта. Но они были единственными друзьями, которые были у Эрена, и они хотели принести цветы в память о нем. И можете ли ты представить себе, что они увидели по дороге туда? Марко задерживает дыхание, а Жан приподнимает бровь, прежде чем продолжить. — «Кушель». — Нет, этого не может быть. — Именно так, — говорит Армин. — В его боку была огромная дыра, и в тумане слышались песни моряков. А на мостике стояли Эрен и Капитан, махая им рукой, бок о бок. Они поняли, что видели корабль-призрак и что Эрен воссоединился со своим возлюбленным. — Но почему Эрен продолжает зажигать маяк, если он нашел своего Капитана? — Это не он зажигает маяк, это просто кто-то шутит с нами. Но… — Жан прикусывает губу. — Армин думал, что Капитан все еще плывет. Видишь ли, он любил море. Кроме того, так и не стало ясно, как исчез «Кушель», так что, возможно, она разозлилась. — Эрен мог бы снова стать корабельным врачом, — говорит Марко. — Но он умер как смотритель маяка. Армин подозревал, что он не может покинуть маяк и что Капитан тоже не может покинуть свой корабль. Это их судьба — быть навсегда разлученными и встречаться только раз в год. Марко глубже зарывается в одеяло. Его глаза мерцают в свете маяка. — Какая печальная история о привидениях. — Это миф, так что не печалься из-за этого, — успокаивает Жан. — Просто особенно резвые дети разыгрывают шутку, ту, с маяком. — И все же по коже ползут мурашки. Марко сидит тихо. — Но здесь туман. В конце марта всегда туман. И когда начался шторм, это было совершенно неожиданно… Странно, правда? Жан потирает костяшки пальцев. — Ха, нет, это все еще случается, время от времени. Это не так уж странно. — Немного. — Может быть, немного. — Затем он распрямляет спину. — Но тебе не нужно беспокоиться. Ты ведь не испугался, правда? — Нет, просто грустно. Жан смеется, но потом снова вздрагивает. — Это так похоже на тебя. Но, Марко, может быть, нам стоит сейчас вернуться в палатку? Не потому, что я боюсь или что-то в этом роде, я просто не хочу, чтобы ты простудился. — Как мило с твоей стороны, — улыбается Марко. — Да, ха-ха. — Жан вскакивает. — Тогда мы пойдем. — Хорошо, я приду… О, посмотри! — Что? Куда? — Корабль-призрак. Он там. Клянусь, я его вижу. Жан смеется, но это больше похоже на кашель. Он смотрит на море. — Нет-нет, ты, наверное, видишь только в видениях. Здесь такой туман, что зачастую ничего не видно дальше собственного носа. — Да, но посмотри туда. Мимо маяка. Если присмотреться повнимательнее, то можно увидеть… Он следует взглядом за указательным пальцем Марко в густой туман, на некотором расстоянии от маяка и его ясного света. И различает гордо развевающийся флаг на вершине мачты, а под ним контуры корабля. — Корабль-призрак Капитана, — шепчет Жан. Его голос хриплый и такой низкий, что он сам едва его слышит. — Капитан прибыл встретиться со своим возлюбленным в день своего рождения. Так мило. — Это ты милый. — Жан хватает Марко за руку. — Наверное, нам лучше уйти сейчас. В лесу они, Жан и Марко, исчезают рука об руку. А в открытом море корабль-призрак покачивается, в то время как его Капитан высаживается на маленький островок, где его возлюбленный ждал и жаждал его визита каждый день, каждую минуту, в течение целого года. Как случалось много лет и будет происходить еще очень долго.Корабль-призрак
25 марта 2022 г. в 17:48
Снова бьет двенадцать и наступает тридцатое марта. Отражение полумесяца и звезд перекатывается по блестящей поверхности моря, а воздух становится тяжелым. С севера над неподвижной водой стелется густой туман. Над ним клубятся облака. И мир пребывает в состоянии покоя.
На своем островке Эрен стоит и ведет разведку. Завидев серую стену тумана на горизонте, он прыгает со скалы, поскальзывается и спускается к кромке воды, дико размахивая руками. Там он опускается на колени на маленькие угольно-серые камни, покрывающие пляж, и протягивает руку над водой. Они немного острые, даже несмотря на то, что волны разгладили их, но он не замечает боли, потому что его интересует только рябь на поверхности воды и то, как верхушки маленьких волн облизывают его ладонь.
Это не обычные волны. Так ведет себя море у залива Шиганшина только раз в год, тридцатого марта. Сто лет назад или около того он, возможно, делал это чаще, но с тех пор прошло много времени, и обстоятельства изменились. Эрен тоже не так хорошо помнит прошлое, но, может быть, он ошибается. Это не имеет значения.
Он вытирает руки о брюки. Гости уже, должно быть, в пути. Корабль никогда не пропускал свой день, но здесь ему негде причалить. «У моря своя собственная воля. Ты, черт возьми, не можешь его контролировать», — обычно говорит Леви. И когда Эрен выходит из себя, он говорит: «Ты так чертовски похож на море» тем особенным тоном, нежность которого слышна только Эрену.
У него было время пройтись, потому что пляж находится всего в тридцати шагах от него, но он все равно бежит. Он оставляет дверь за собой открытой и мчится через комнату смотрителя маяка к каменной лестнице. Люди так часто поднимались и спускались по ней, что края ступеней наклонились, а поверхность стала скользкой из-за износа. Поэтому он сбрасывает обувь, прежде чем сбежать по лестнице, перешагивая через две ступени разом.
Свет на маяке автоматически включается. Когда горит свет, он открывает балконную дверь и смотрит на север.
Вздымаются прожорливые и огромные волны. Одни разбиваются о скалы, в то время как другие бросаются на галечный пляж, оставляя за собой полосы густой морской пены. Для них это игра. Иногда он видит, как сияют их вершины, когда полумесяц выглядывает из-за полос облаков. Ветер, который весь день был слабым, теперь треплет одежду Эрена. Он пронизывает его насквозь и щемит его душу.
Туман густой, а облака темные. Эрен прикрывает глаза от ветра и собственных волос, которые хлещут его по лицу. Он должен позаботиться о том, чтобы путешественники приезжали и посещали его каждый день, каждую минуту, круглый год.
Наверху развевается флаг. Не такой дикий, как его волосы, но тоже гордый. Он зеленый, с нарисованным поперек белым и синим скрещенными мечами. Или, может быть, это крылья? Трудно определить, потому что рисунок такой же изношенный, как лестница маяка. Изношенный и до боли знакомый.
Он перегибается через перила балкона и щурится в тумане. Его влажные, гладкие губы достигли маяка и готовы поглотить его. И все, чего он хочет, — это убедиться, что приходят именно его посетители.
Окруженный пузырем тишины, корабль скользит по морю. Туман висит над ним, как свадебная вуаль, но ветер нежный, а воздух теплый. Меж досками пола и в мачтах есть трещины, а по правому борту зияет дыра такой величины, что есть все основания полагать, что корабль должен был затонуть давным-давно.
Но он не тонет.
Ветер продолжает дуть, Эрен и маяк словно становятся одним целым. Они поглощены пузырем, который окружил корабль.
— Вот он, — шепчет он сам себе. — А вот и «Кушель» со своей командой. И его капитан. Сын Кушель, который назвал в ее честь свою самую дорогую вещь. Если бы она только знала, как далеко он проплыл и как много повидал и сделал. Они называют его сильнейшим капитаном в мире. Она гордилась бы им так же, как Эрен.
Туман вокруг корабля плотный, как занавес, и вид паршивый, но со звуком все в порядке. Если подойти достаточно близко, то можно услышать, как корабль столкнется с волнами и канаты ударятся о мачты, а если приблизиться еще, вы услышите, как люди поют и смеются. В разгар шума может прозвучать команда. «Порядок на борту» или «Драить палубу», — затем выкрикивает низкий, но ровный голос. И на это всегда отвечают: «Есть, капитан!»
Песни моряков эхом разносятся над тихой водой. Сердце Эрен громко бьется под его ребрами, оно неспокойно, как флаг во время сентябрьской бури.
До него доносятся уже знакомые слова о штормах и морских чудовищах. Экипаж изменил курс с тех пор, как увидел маяк. Он не бросил якорь и теперь идет мимо островка. Песня моряка затихает, и низкий, но мягкий голос кричит:
— Вы называете это чистым? Палуба грязная, выдрайте ее еще раз!
Затем больше ничего не слышно. Ни одного «Да, капитан!».
Корабль прошел мимо Эрена. Он так крепко вцепляется в перила балкона, что костяшки его пальцев белеют.
— Постой, — кричит он. — Подожди!
Он снова бежит вниз. Вниз по маяку, минуя две ступеньки за раз. Он спотыкается, но хватается за оконное стекло и продолжает в том же темпе.
Этого не может быть, это не может быть правдой. Впервые в истории корабль проходит мимо маяка тридцатого марта без остановки. Неужели капитан впал в маразм? Неужели он забыл, зачем он здесь? Или у него нет времени остаться? Но Эрен так ждал этой ночи! Он ждал этого целый год, каждый день и каждую минуту, он не может ждать еще год. Он просто не выдержит.
Входная дверь захлопнулась. Не надевая обувь, Эрен поворачивает и дергает замок, затем пинает дверь ногой.
— Давай, старая дура, — говорит он, дергая за ручку. Дверь жалобно скрипит, но подчиняется, и Эрен падает на скалу.
Пирс расположен на юго-востоке. Если он будет стоять здесь, размахивать руками и кричать, он может завладеть вниманием команды корабля. В крайнем случае он может пригрозить капитану тем, что произойдет в следующий раз, когда его шея окажется в пределах досягаемости его кулака.
— Ну что ж, посмотрим, как сильно он любит неуправляемое море, — шипит он сквозь зубы.
Островок скользкий после тумана и высоких волн, омывающих скалы. Риск упасть в море высок, особенно если «Кушель» двинется дальше, а шторм, который следует за ним, начнет бушевать еще до того, как Эрен войдет внутрь. Но он не боится утонуть, потому что уже много лет работает смотрителем маяка и может сам о себе позаботиться. Кроме того, легенда гласит, что тот, кто тонет, обретает хвост вместо ног. Хотя это больше похоже на красивую легенду, придуманную кем-то, чтобы утешить горюющих родителей утонувших девочек.
Когда Эрен достигает моста, вода плещется подле него, и он резко останавливается. Из-за корабля торчит весло. На заднем плане «Кушель» окружен тяжелой вуалью.
Мужчина высаживается на пирс. Носком ботинка он пинает веревку, удерживающую его лодку на месте. Он поднимает глаза и встречается со взглядом Эрена с ничего не выражающим лицом.
Он невысок и бледен, как привидение. Волосы чернильно-черные, а глаза светлые. В уголках глаз видны несколько морщин с темными мешками под ними. На ногах у него блестящие сапоги до колен, а на шее висит белый галстук.
Желанный посетитель прибыл.
— Леви, — кричит Эрен. Его ноги затекли, но он все еще бежит и на последнем шаге прыгает, хотя он по крайней мере на полголовы выше своего гостя.
Он показывается и чуть не падает, но Леви хватает Эрена за талию и удерживает его, не двигаясь. Он откидывает голову назад, чтобы изучить ухмылку парня.
Эрен мнет галстук в кулаке.
— Ах ты, маленький ублюдок, я думал, ты собираешься уплыть, не повидавшись со мной.
Легкая улыбка появляется на губах Леви.
— Никогда. С днем рождения, дорогой.