Королевский племянничек

Очередной втык Магога давал о себе знать – зуб сводило, в виске неприятно сверлило. Какой-то там поэт говорил, что ежедневное горе – не горе. «Ошибался, доморощенный Фромм», - думала Тирания. Она ежесекундно помышляла положить на голову компресс, но всякий раз забывала. Голову полнили словно водящие там хоровод дурные мысли. «Ну, Бубоник! Камень на шее, - ведьма мысленно погрозила племяннику кулаком. – Мало того, что ворчун и привереда, каких не сыщешь, так ещё и заболеть умудрился. Ухаживай за ним, как за сопляком». Чёртова прокрастинация. Вечно Вампадур откладывает просьбу. Иногда ведь и с инспектором можно говорить по-человечески. Надо бы уговорить Маледиктуса, чтобы конфисковал у Ирвитцера вторую половину свитка и отдал ей. Всё равно проклятие не может как следует осуществиться из-за косяков Бубоника. Тормозит её родственник сильно. - О Мерлин! Ты издеваешься? Зачем?! – Тирания двинула в стену кулаком, умудрившись при этом не поломать накрашенный ядовито-зелёным лаком ноготь. Всё равно она не сделает этого. Потому что её снедает страсть. Ведьму так тянуло в мир людей потому, что колдуны неоднократно доказывали гнильцу своей души. Насильников, педофилов, извращенцев разного рода среди них было много. Вампадур радовалась, когда очутилась среди смертных, но недолго. Во-первых, люди оказались такими же. Ещё и нудными ханжами. Во-вторых, она осознала собственную порочность. С помощью магии затащила в постель немало мужчин и даже женщин, лишь бы испить до дна недопустимое влечение. Но от него, как выяснилось, так просто не избавишься. Тут бы помог психиатр, но пришлось бы неизбежно открыть тайну своего магического происхождения. Последствия могли быть катастрофическими. - Тварь, - шипела Тирания, вытаскивая из себя забрызганный влагой фаллоимитатор. Племянничек, мерзкая крыса, которую иногда хотелось убить, притягивал к себе. Но опутывал страх быть отвергнутой. Всё равно Бубоника не мог заменить ни один другой мужчина. Терпение лопнуло, и ведьма потопала отнести Ирвитцеру чай, а заодно растолкать его, чтобы побудить на варку зелья. В голове созревал новый план… Сами собой рождались слова заклинания. У колдуна, видимо, подскочила температура, поскольку он повторял сказанное тёткой с сомнительной покорностью. Кто знает, какие картины сейчас появлялись в его воображении? Её лоб тоже покрыла испарина. Нет, вряд ли Вампадур подхватила простуду от племянника. Скорее пугало предчувствие, что обратной дороги нет. Бесполезно пытаться сохранять рациональность. - Стать королевой я очень мечтаю, А глупого мага в прислугу желаю… - и так далее. Клубы пара вылетели из котла, а комната зловеще засверкала зелёными искрами. Часы заойкали. Время утекло назад. Он глянул в окно на воцарившийся белёсый туман, нервно сплюнул и зашаркал в тронный зал. - Чего прикажете, ваше величество? – поклон. – Может, ещё вина? Или принести плащ? Х-холодно нынче, - неуклюжий стук зубами. - От тебя я хочу только одного, - Тирания сжимает державу в кулаке, плотоядно оглядывает нелепое лицо племянника и ухмыляется. - Я буду готов выполнить любое ваше пожелание, - Бубоник замечает хищный взор и почти-оскал тётки, но принимает его за любопытство. - Как только пробьёт девять, приходи в мою спальню. Только помойся. Не люблю разных плебейских амбре… - королева-ведьма изображает вселенскую скуку и притворно желает. - К вашим услугам, - Ирвитцер ещё раз раскланивается и уходит. Вампадур пытается занять себя скучнейшей книгой про жизнеописания святых. Куда интереснее это бы выглядело в виде комикса – жаль, в средневековье их не было. Мелкая дрожь не покидает тело, усиливается жар и внизу. Тирания закатывает платье, но вовремя отдёргивает руку от пурпурного бархата. Длинная юбка-колокол падает вниз. Не к спеху пытаться засунуть пальцы в пылающее нутро. Ни к чему растрачивать себя до девяти. Только шесть. «А в чём смысл этого заклинания? – ломает голову ведьма, разглядывая ослепляюще мерцающую корону на туалетном столике. – Чтобы удовлетворить мои мерзостные потребности? Всё равно Магог вряд ли будет доволен. Но жалеть о содеянном поздно». Спать? Но велик риск, что она продремлет до рассвета. А в племяннике под действием магии зародилась столь выученная собачья преданность и терпение, что он навряд ли разбудит королеву. Шесть часов осталось. А так ли уж хороша перспектива остаться в приторной сказке навсегда? Ни тебе телефона, ни автомобиля. «Постарайся об этом не думать, Ти», - говорит Вампадур самой себе, целясь взглядом в окно, за которым постепенно темнеет. Мысли, как и пейзаж по ту сторону стекла, становятся маревом. Колдун натирает себя маслами, от запаха которых хочется чихать, выходит из остывающей воды и вытирается полотенцем. После набрасывает чистые подштанники, столь же свежие камзол и штаны. Проходится мокрой тряпкой по башмакам. Жуёт мяту, чтобы придать аромат дыханию. Последний взгляд на себя в помутневшее зеркало – и он готов. «Что мне несёт эта встреча?» - размышляет Бубоник. Без пяти девять. Он ковыляет по лестнице вверх. В голове удручающе пусто. Стук в дверь. - Это ты, Буббо? – медовое контральто королевы доносится из-за тяжёлого кедра. – Заходи. Будто ударам разрядов тока подвергается сердце. Но страх сходит на нет, когда звучит скрип, и дверь захлопывается. - Что ж, ты догадываешься, зачем я тебя пригласила? - Никаких вариантов, - голос Ирвитцера мнимо-холоден и скрипуч. - Покажи мне себя, - белая рука тянется к пуговицам камзола. – Раскройся! Под напором холёных пальцев тело постепенно высвобождается из плена одежды. Лазоревая парча грузно валится на пол. Синий взгляд Тирании блуждает по его изнурённому безволосому телу. - Ты забыл о штанах, - звучит следующий приказ. – Немедленно сними и их. Слуга-волшебник подчиняется ей. Как он может вообще нравиться властительнице? Десница обхватывает ком плоти через подштанники. - Отпусти, - молит Бубоник. Но с каждой секундой всё сильнее жалит осознание, что он, оказывается, тоже хочет этого. Естество выгибается, будто туго натянутый лук. - Я вижу, ты готов. Ни к чему бояться неизбежного, - улыбка Вампадур тоже как тетива. – Вырвись и из них. И вот на Ирвитцере нет и белья. - Смотри не распались раньше времени, - ведьма смеётся. – Теперь раздень меня. Чтоб тебе было легче, я и корсета-то не надела. Впрочем, ненавижу их. Тонкие бледные черви пальцев бегают по застёжкам платья, и то красно-фиолетовой широкой кляксой скользит по белой постели, съезжая вниз, к его наряду. - А сорочка? А панталоны? – вопрошает Тирания, подводя руку племянника к исподнему. – Ты касаешься меня так несмело, будто я восковая какая-нибудь! Отбрось робость. Взгляду колдуна предстаёт округлое, как костяная статуэтка из пещеры, тело. Такое непохожее на его сплошные рёбра. - Пробуй меня, - шепчет Вампадур, впиваясь в бескровные губы Бубоника поцелуем. Язык проскальзывает дальше. Удивительно, но соприкосновения губ согревают. Он первый нерешительно отодвигается от тётушки. Однако лишь затем, чтобы наконец порадовать её и сомкнуть рот на одном из сосков. Грудь королевы не так велика, как можно было представить. Ну да ладно – Ирвитцер, не акцентируя на размере особое внимание, втягивает в уста розовую выпуклую плоть. - Стой, - ладонь ведьмы дергает седые патлы слуги. «Я что-то сделал не так?». - С каких это пор ты столь дерзок? - Вам ведь нравится, - беспокойно отвечает Бубоник, снова обращаясь к ней на «вы». - Я проверяю твою реакцию, трусишка, - Тирания игриво щёлкает его по лбу. – Продолжай. Он переходит к другому соску, сперва перекатывая его меж пальцев, словно морской камушек. Гладит живот, стараясь ненароком не надавить. Спускается вниз. - Здесь пусти в дело язык, - наставляет Вампадур, и вскоре колдун подчиняется, щекоча небольшой клитор и преддверие влагалища. Не дожидаясь очередного приказа, добавляет пару пальцев. Они погружаются, выходят и снова погружаются – с каждым разом чуть глубже. - Как же хорошо… - стонет королева, вновь занявшись его членом. Также массирует яички – Ирвитцер сразу вспоминает, с какой силой она сжимала деревянный шар державы в тронном зале. Вот, значит, какие сокровенные желания пыталась подавить! Но просто так от страсти не избавишься. Она всё сделала правильно. - Теперь я попробую тебя, - в морях глаз снова пылает жажда. – Ты окажешься вкусным, я предчувствую. Её язык блуждает по головке, уздечке, вскоре ведьма начинает чмокать. - Я сейчас… сейчас, - Бубоник не произносит то самое слово, начиная дышать чаще. - Ну уж нет, - Тирания отстраняется от пениса племянника. – Ты кончишь для меня и по моему приказанию. Эта каменная решительность лишь распаляет его. - Подойди к комоду и возьми в верхнем ящике предмет из слоновой кости, - командует Вампадур, посылая ему воздушный поцелуй. В руках колдуна оказывается белый дилдо. - Вставь его в меня, - умоляет королева, - и не бойся сделать мне больно. Я не столь чувствительна. Вагина чавкает, будто ненасытная пасть. Ирвитцер всё быстрее двигает игрушкой, сдерживаясь, чтобы не положить её на место и не начать действовать самому. - Достаточно, - ведьма накрывает его ладонь своей. – Убери это. Теперь ты обойдёшься без моих инструкций. - О, да! – позволяет Бубоник себе вымолвить хоть что-то и погружается в неё. Глаза Тирании закрыты – видимо, он не ошибся, и тётушке нравится процесс. Сам колдун тоже вошёл во вкус. Двоякое ощущение – хочется скорее излиться, но в то же время бесконечно врезаться внутрь лона. Их исступлённые вздохи сливаются в один ноктюрн. - Как приятно-о…. – Ирвитцера с головой накрывает невидимая ослепляющая волна. Они достигают разрядки одновременно. Конечно, и это заклятие было снято, как тысячи прошлых и тысячи будущих. Не важно, какое наказание она разделила с племянником по хотению Магога. Кататония совести постепенно отступала на второй план, а вскоре рассеялась вовсе. Но возникла новая проблема. «Я хочу ещё! – Тирания сердито накрутила прядь золотистых волос на длинный палец. – И как можно заставить Бубби вновь доставить мне удовольствие? Каким гневом загорится его лицо, когда я выдам ему всю правду… Хотя подождите. Эврика! Новое заклятье! Идей-то тысячи. Можно превратить моего туповатого племянничка в чистильщика бассейна, тренера по фитнесу, врача. Главное, проявить должную фантазию». Ведьма оглядела ряды лежащих около DVD-проигрывателя кассет и подмигнула собственному отражению в зеркале.