Первый раз, когда Джейсон спас Тима
Светлый парик и карамельного цвета линзы делают Тима совершенно не похожим на себя. В ярких лучах неоновых прожекторов все кажется нереальным, громкая музыка заглушает мысли, и Тим нисколько не беспокоится о том, что кто-то из присутствующих сумеет опознать в нем приемного сына Брюса Уэйна, фотографии которого с завидным постоянством появляются на страницах готэмских газет – сегодня он выглядит как другой человек. Первые ноты «Only you» в исполнении Hurts заполняют пространство, когда Тим, преодолевший на своем пути к бару уже почти половину танцпола, чувствует, как его ловко перехватывают за талию чьи-то руки. Он слышит у самого уха вкрадчивый медово-приторный голос и замирает. – Я весь вечер за тобой наблюдаю. Такое ощущение, что я единственный, кого ты обделил танцем. Это несправедливо, не находишь? Тим оборачивается через плечо и, улыбнувшись, проводит кончиками пальцев по щеке обнимающего его со спины мужчины. – Мы можем исправить это недоразумение. Подпевая Тео Хатчкрафту, Тим плавно покачивает бедрами в такт музыке, пока чужие ладони грубо и бесцеремонно ощупывают его бока через тонкую ткань рубашки. «Терпи. Действуй в соответствии с планом. Не выходи из роли». При других обстоятельствах он ни за что не позволил бы лапать себя, словно какую-то вещь. – Всего лишь за пару часов ты обзавелся целой толпой поклонников. Оно и неудивительно, очень уж ты симпатичный и разговорчивый. Я бы даже сказал, чересчур. – Разве это плохо? – закусив губу и опустив взгляд, спрашивает Тим. Ему не нравится строить из себя глупого мальчишку, который пришел в клуб только для того, чтобы найти себе папочку побогаче, но именно такая у него легенда. – Не прикидывайся дураком, я не видел тебя здесь раньше. На кого ты работаешь? – Я не понимаю, о чем вы, я просто – ох… Тим замолкает на полуслове – мужчина заламывает ему руку, удерживая на месте и вынуждая скривиться от отвращения и резкой боли, пронзившей предплечье. Закаленное многолетними тренировками тело реагирует на автомате, но Тим успевает остановить себя в последнюю секунду. Он не станет рисковать прикрытием, особенно сейчас, когда его небольшое представление наконец привлекло внимание того, кто отвечает за распространение «эйфории» в этом клубе. Симмонс был главным подозреваемым с начала расследования, и все, что теперь нужно сделать Тиму, это как-то выпутаться из сложившейся ситуации, а затем проследить за ним уже в костюме Красного Робина – наверняка он захочет доложить своему боссу о пронырливом мальчишке, который задавал слишком много вопросов, чем и скомпрометирует всю сеть. Симмонс ведет его в направлении служебных помещений, и Тим, упираясь и продолжая отыгрывать свою роль, пробует освободиться. – Я ни в чем не виноват. Пожалуйста, отпустите, мне больно. Боль в запястье усиливается, из чего Тим заключает, что решить проблему мирно у него не получится. Не то чтобы он был против плана «два Б», однако все же надеялся обойтись без него. Ну, нет – так нет. – Он просил отпустить. Ты глухой или идиот? Чтобы посмотреть в лицо тому, кто, скрестив руки на груди, стоит в каком-то шаге от него, Тиму приходится запрокинуть голову. – Это ты идиот, если лезешь не в свое дело, – огрызается Симмонс, и Тим уже знает, что ждет его дальше. – Отвалил бы ты, пока я не… От удара Симмонс отшатывается и оседает на пол, и, прежде чем Тим успевает что-то сказать, Джейсон, распахнув дверь с надписью «вход только для персонала», хватает его за руку и увлекает за собой в коридор. Выбежав на улицу через черный ход, они попадают в заваленный мусором тупик, и Джейсон помогает Тиму взобраться на пожарную лестницу – тяжелые ботинки ударяют о металл позади него, и уже через несколько секунд они оба оказываются на крыше соседнего здания. Тим прислушивается к тому, что происходит внизу, и замечает, что Джейсон делает то же самое. Симмонс кричит на своих подчиненных, требуя найти «смазливого блондинистого мальчишку» и «того здорового брюнета», после чего с громким лязгом захлопывает перед ними дверь. Голоса и шаги стихают, и Тим, привалившись спиной к одной из опор покосившегося рекламного щита, облегченно вздыхает. Неделю назад он и не предполагал, что его первый поход в гей-клуб будет таким. – Не против, если я закурю? Тим качает головой, и Джейсон щелкает зажигалкой. Короткие рукава футболки обнажают мощные бицепсы, узкие черные джинсы едва ли не трещат на крутых бедрах, и, как бы Тим ни старался, он не может не думать о том, что Джейсон наверняка собрал за вечер приличную коллекцию телефонных номеров. Скорее всего, не обошлось и без приватных танцев, потому что кто в здравом уме пройдет мимо такого… – Извини, что пришлось лезть на крышу, но тут нас искать точно не будут. Ты в порядке? …сокровища. Тим выныривает из водоворота своих мыслей и, встретившись взглядом с Джейсоном, рассеянно кивает. Он только сейчас понимает, что Джейсон до сих пор не раскрыл его. Стефани, приложившая руку к созданию образа «мальчика на одну ночь», будет в восторге. – Я могу отвезти тебя домой, если хочешь. Хотя ты меня совсем не знаешь, и это предложение, должно быть, выглядит стремно, особенно учитывая историю с тем извращенцем. Ну, то есть я-то не извращенец, и я не пытаюсь таким образом узнать твой адрес или что-то в этом роде. Черт, да что я вообще несу. Лучше вызову тебе такси, и ты сам скажешь водителю, куда ехать. Джейсон потирает шею и извлекает из заднего кармана джинсов телефон. Тим никогда раньше не видел его таким смущенным и неуверенным, он привык к Джейсону Тодду, который остроумно шутит, не стесняется в выражениях и дерзит, и этот новый Джейсон заставляет его чувствовать себя странно. Иногда он забывает, что у Джейсона практически не было того, что принято называть «нормальной жизнью». Тим и сам прошел через подростковый возраст в костюме Робина, но он не умирал в пятнадцать лет, а его друзья были рядом всегда, когда он в них нуждался. Джейсон все еще возится с телефоном, и Тим, глядя на него, больше не может сдерживать улыбку. – Ты и так прекрасно знаешь, где я живу, Джейсон. – Тим?! – вскинув голову, выпаливает Джейсон. Телефон чудом не выпадает из его рук. – Он самый, – подтверждает Тим. Что-то в Джейсоне неуловимо меняется – он будто надевает маску, возвращаясь к своему обычному поведению. От смущения и неуверенности не остается и следа. – Ты… – Джейсон наклоняется к Тиму и внимательно рассматривает его вблизи. – Все дело в дурацких блестках, у тебя даже черты лица из-за них кажутся другими. Тим отмахивается, когда Джейсон, ухмыляясь, тянет его за покрытую густым слоем золотого глиттера щеку. – В клубе распространяют «эйфорию», и это был самый простой и быстрый способ выйти на дилера. – Подожди, то есть тот козел… – Да. Джейсон отступает на шаг и хмурится. – И я все испортил. – Вовсе нет. Я как раз планировал воспользоваться тактикой «бей и беги», когда ты неожиданно пришел мне на помощь. Тебя в клуб тоже «эйфория» привела? – Нет, я… нет. Джейсон отворачивается и тянется за второй сигаретой. Вспыхнувший на мгновение язычок пламени освещает его лицо, и Тим не может отделаться от ощущения, что упускает из вида что-то важное. – Я нацепил на «того козла» жучок и собираюсь поставить точку в деле с этим наркотиком еще до рассвета. Присоединишься? Джейсон заметно оживляется. Он улыбается – так, как улыбался много лет назад, когда парил в ночном небе над Готэмом с желтым плащом за спиной – и в его глазах загораются хорошо знакомые Тиму озорные искры. – С удовольствием, птенчик. В районе пяти утра Тим наконец добирается до дома, составляет отчет и переносит дело в архив. Он справился бы и в одиночку, но отказываться от возможности поработать с Джейсоном не в его правилах. Оракул называет их «Командой Красных», и Тим нисколько не возражает – они действительно отлично дополняют друг друга. Уже устроив голову на подушке и завернувшись в одеяло, Тим вспоминает о словах, которые бросил ему Джейсон перед тем, как махнуть на прощание рукой. «С натуральным цветом волос ты мне нравишься больше». Это же ничего не значит, правда?Второй раз, когда Джейсон спас Тима
Спустя три недели Стефани и не думает униматься – стоит ей заприметить Джейсона во время патруля, даже издалека, как она тут же начинает толкать Тима локтем в бок, приговаривая «а вот и твой рыцарь в кожаной куртке, принцесса» или «если твоя попка снова напросится на приключения, я знаю, к кому обратиться за помощью». Тим закатывает под маской глаза и делает вид, что не слышит ее, однако эффект получается обратный – это придает Стефани еще больше энтузиазма, и она продолжает дразнить его с удвоенной силой. Он уже жалеет, что рассказал ей все подробности, и не скрывает своего облегчения, когда в Готэм возвращается Кассандра. Барбара тихонько посмеивается и предлагает найти ему нового напарника, говоря, что у нее как раз есть кое-кто на примете. Тим устало вздыхает и отключает коммуникатор, оставляя активной только экстренную линию – шуток про даму в беде он наслушался на целую жизнь вперед. Ему нужно побыть в свободном плавании, и лучший способ отвлечься от того случая в клубе – это заняться очередным расследованием, погрузившись в него с головой. Тиму требуется несколько дней на то, чтобы вычислить обновленные маршруты нелегальных поставок оружия в город, однако с заказчиком все оказывается сложнее. Улики указывают на Пингвина, но что-то отчаянно не желает сходиться – Освальд Кобблпот считает себя порядочным бизнесменом и никогда не действует так прямолинейно и небрежно. Тим бросает взгляд на часы, сверяется с имеющимися у него данными и покидает Гнездо. Разгрузка в порту идет в строгом соответствии с графиком. Причал, где стоит на якоре прибывшее меньше двадцати минут назад судно, ничем не отличается от остальных – разве что четверо вооруженных громил, которые не слишком успешно маскируются под сотрудников службы безопасности, отчетливо выделяются на фоне экипажа и обслуживающего персонала. Тим цепляется тросом за стрелу одного из кранов и бесшумно взлетает вверх. Ему нравится самому искать информацию и скользить из тени в тень под покровом ночи, будучи уверенным в том, что никто из объектов слежки даже не подозревает о его присутствии, и сейчас он, чувствуя, как соленый бриз ерошит волосы и холодит кожу, наконец дышит полной грудью. За спиной Тима – сияющий огнями деловой район, под его ногами – металлические контейнеры, содержимое которых доставит немало неприятностей Джиму Гордону и другим «хорошим парням», если попадет в руки того, кто все это организовал. Тим перепрыгивает на крышу склада, принявшего товар, и без проблем пробирается внутрь – под потолком располагается ряд узких окон, и многие из них открыты или разбиты. Помещение плохо освещено и практически не охраняется. Тим может и дальше наблюдать с высоты в ожидании неизвестно чего, а может воспользоваться менее деликатным способом получить ответы. Сегодня он выбирает второй вариант. И нет, не потому что «его покусал Джейсон Тодд», как любит выражаться Стефани, просто так будет быстрее. Спровоцировать драку, появившись из ниоткуда, пропустить один удар вскользь и изобразить головокружение не составляет труда. Руки Тима заведены за спину и обмотаны веревкой, глаза закрыты, и он, никак не показывая, что находится в сознании, внимательно прислушивается к разговору двух преступников, только что одолевших в схватке самого Красного Робина. Брюс бы сказал, что он подвергает себя риску и поступает опрометчиво и самонадеянно, но, к счастью, Брюса здесь нет. – Порешаем его – и дело с концом. – Порешаем? Это ж Красный Робин. Живой он боссу будет интереснее, у него с ним какие-то терки. – У него с простым Робином терки, не с Красным. – А есть разница? Тим едва заметно морщится. Терки с Робином. Отличная подсказка, которая означает, что их боссом может быть буквально кто угодно. – Звони ему. А я прослежу за тем, чтобы птичка не улетела. Звук удаляющихся шагов сообщает Тиму о том, что один из бандитов идет в сторону выхода, второй же остается на месте и, судя по характерному щелчку высекающей искру зажигалки и следующему за ним запаху табачного дыма, планирует в скором будущем умереть от рака легких. В какой-то момент Тим ловит себя на том, что почти засыпает. Чтобы не дать мозгу отключиться, он заново раскладывает сведения о поставках по полочкам, отбрасывает лишние детали и внезапно осознает, что все это время в своих рассуждениях шел по ложному следу. Освободившись от веревки, которую он ослабил сразу же, как его связали, Тим рывком поднимается на ноги – на то, чтобы разобраться со своими надсмотрщиками, у него уходит не больше минуты. Теперь ему нужно лишь дождаться прибытия главного действующего лица и вызвать полицию. Тишину снаружи нарушают выстрелы и крики. Что-то не так, и, когда дверь склада с грохотом распахивается, Тим понимает, что именно. – Красный? – застыв с двумя пистолетами в руках, спрашивает Джейсон. Это определенно риторический вопрос. – Как ты… – Хреновая наводка. Собирался устроить очередной фейерверк для Кобблпота, но уже по ходу выяснил, что все это принадлежит, не ему, а… – …нам. Тим смотрит на изуродованное кислотой лицо и костюм, сшитый из двух максимально не сочетающихся друг с другом половин, и вспоминает свою первую встречу с Двуликим. «Знаешь, какие про тебя слухи ходили? Что ты сыграл в ящик», – сказал ему в тот день ослепленный яростью Дент, который не отличил нового Робина от предыдущего. Тим до сих пор гордится тем, как сыграл тогда свою роль. Сейчас же Дент держит его на прицеле, и в этом нет ничего хорошего. Тим не готов положиться на волю случая. У него будет всего несколько секунд на то, чтобы убраться с линии огня и найти укрытие. Он осторожно переводит взгляд на стоящего справа Джейсона и мысленно умоляет его не делать ничего необдуманного. – Убить пташку быстро или подарить ей мучительную смерть? Монета, вращаясь, взлетает в воздух, и Джейсон мгновенно вскидывает пистолет. Вместо того, чтобы бросится в сторону, Тим бросается к нему. – Нет! Эхо от выстрела тонет в пронзительном крике Дента. Джейсон убирает пистолеты в кобуру, отходит на несколько шагов и поднимает что-то с пола. Тим стискивает зубы и зажмуривается – он знает, что увидит, если посмотрит в сторону Двуликого. Брюс будет в бешенстве, однако сам Тим испытывает противоречивые эмоции. Он не может винить Джейсона за то, что тот спас ему жизнь. – Научись принимать решения сам. У твоих ног лежали бы два трупа, не размахивай ты этой штукой. Два. Улавливаешь иронию, Дент? Тим поворачивается на голос Джейсона и выдыхает. Харви Дент жив. Он стоит на коленях и, держась за голову, бормочет что-то себе под нос. Без своей монеты Двуликий не способен сделать выбор. Тим надевает на потерянного Дента наручники и выбирается на крышу склада следом за Джейсоном. Он кутается в плащ в ожидании прибытия полиции и ощущает острую необходимость сказать хотя бы что-то, но слова не идут. – Ты правда думал, что я его убью? От равнодушного тона Джейсона у Тима пересыхает в горле. За все то время, что они работают вместе, Джейсон ни разу не давал повода усомниться в себе, и Тим не понимает, почему вдруг повел себя так, как повел бы себя в подобной ситуации Брюс. Вой сирен разрезает ночной воздух, и к складу одна за другой подъезжают полицейские машины. Тим мешкает. Он не сомневается, что его молчание говорит само за себя. – Я всегда был уверен, что вешать ярлыки – это не про тебя, Тим. От звука своего имени Тим непроизвольно вздрагивает. Он чувствует себя на редкость паршиво. – И ты не раз это доказывал, – продолжает Джейсон. – Впрочем, если бы мне действительно пришлось выбирать между смертью Дента и твоей, я бы без колебаний всадил пулю ему в лоб, так что в своих мыслях ты был не слишком далек от истины. Передавай папочке привет и обязательно скажи ему, что сегодня я никого не застрелил, несмотря на то, что мне очень этого хотелось. Джейсон достает из кармана монету и ловким движением бросает ее прямо Тиму в руки, после чего, не попрощавшись, растворяется в ночи. Тим сжимает кулак, и серебряный доллар Дента, пробитый пулей ровно по центру, впивается ему в ладонь. Он знает, что предал заработанное с огромным трудом доверие Джейсона, и понятия не имеет, как при следующей встрече будет смотреть ему в глаза.Третий раз, когда Джейсон спас Тима
Тим никогда не понимал, почему в просторных залах для приемов с невероятно высокими потолками и панорамными окнами всегда так душно. Люстры сверкают тысячами хрустальных подвесок, и яркий свет, заполняющий собой все пространство, причиняет привыкшим за много лет к полутьме глазам весьма ощутимый дискомфорт. Тим устало потирает переносицу – на ней уже успели отпечататься следы от лапок – и поправляет очки. Благотворительный фонд с недавних пор находится под его ответственностью, и это первый званый вечер, организация которого полностью легла на его плечи. Именно поэтому он мучается сейчас здесь, окруженный выставленными напоказ роскошью и богатством, пока Брюс выбивает на какой-нибудь заброшенной фабрике дурь из одного из своих заклятых врагов или мрачным изваянием возвышается на крыше полицейского департамента Готэма, обмениваясь информацией с Джимом Гордоном. Будь воля Тима, он использовал бы деньги, потраченные на этот пир во время чумы, более благоразумно и провел ночь там, где ему и положено быть – в небе над захлебывающемся в криках о помощи городе. Тим делает большой глоток шампанского и спускается по устеленной красной ковровой дорожкой лестнице к гостям. Он цепляется за ножку бокала словно утопающий – за соломинку, хотя и знает, что она вряд ли его спасет. Тим видел десятки подобных мероприятий. Когда-то давно, в прошлой жизни, он посещал их с родителями. Теперь он посещает их со своей новой семьей или – что случается все чаще – один. Тим надевает маску Тимоти Дрейка-Уэйна, белозубо улыбается и протягивает ладонь для первого рукопожатия. Это совсем не сложно, нужно просто играть свою роль. Спустя три часа Тим чувствует себя выжатым лимоном. Он кивает, отвечает на одни и те же вопросы и смеется над бесконечными унылыми шутками, авторы которых считают их верхом остроумия. От натянутой улыбки уже сводит мышцы лица, от настойчивых прикосновений мутит. Тим не любит, когда его трогают незнакомые люди, но это то, с чем ему приходится мириться, будучи приемным сыном одного из богатейших людей Готэма – его то и дело хлопают по плечам, берут под руки или обнимают, будто давнего знакомого. – Я отказываюсь верить в то, что у вас никого нет, Тимоти. Вы такой очаровательный юноша, неужели до сих пор не встретили свою вторую половинку? – Я бы порекомендовал вам поговорить на эту тему с Вики Вейл, поверьте, она гораздо лучше меня осведомлена о моей личной жизни. Иногда мне кажется, что о своей свадьбе я тоже узнаю от нее. – Свадьбе? Глаза собеседницы Тима опасно загораются. «Черт». Он только что дал ей жирный повод для сплетен. Необдуманные слова, срывающиеся с его языка, недвусмысленно свидетельствует об усталости, переутомлении и крайне опасном для здоровья количестве часов без сна. – Гипотетической, – уклончиво отвечает Тим. – Ну же, Тимоти, не томите. Я никому не расскажу, честное слово! «Ага, как же». – Прошу прощения. Собеседница Тима поднимает взгляд на того, кто прервал их, и ее щеки заливаются румянцем. – Если позволите, я ненадолго украду у вас мистера Дрейка-Уэйна. Мы планировали обсудить один совместный проект, но у меня, увы, очень плотное расписание, и я не уверен, что в ближайшем будущем мне вновь представится такая возможность. Не хотелось бы ее упускать. – Ох, конечно. Тим не желает знать, что она уже успела себе нафантазировать и о чем, стоит ему отойти на пару шагов, побежит докладывать своим щебечущим неподалеку подружкам. – Благодарю. Только сейчас Тим понимает, как сильно скучал по обладателю этого голоса. Его сердце трепещет и мечется в груди как раненый зверь, и он ничего не может с этим поделать. В угольно-черном костюме от Бриони и белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой Джейсон выглядит как чертов Джеймс Бонд. Он проводит рукой по аккуратно уложенным волосам, молча кивает в сторону балкона, и Тим послушно следует за ним навстречу прохладному ночному воздуху. Они не виделись и никак не контактировали больше месяца, с того самого дня в порту, и от мысли об этом в горле Тима образуется ком, а его желудок сворачивается в тугой ноющий узел. Джейсон зажимает в зубах сигарету, которая совершенно не сочетается с его щегольским видом, подносит к ней зажигалку и с наслаждением затягивается. Здесь нельзя курить, но Тим его не останавливает – если случится чудо и сработает пожарная сигнализация, проклятый прием завершится досрочно, и это принесет ему немалое облегчение. Джейсон отстраненно рассматривает бэт-сигнал, тускло подсвечивающий хмурые дождевые облака, и не торопится начинать разговор. Тишина из неловкой превращается в гнетущую. Тим переступает с ноги на ногу, осторожно подходит ближе и негромко спрашивает: – Что ты тут делаешь? – Тебя спасаю, – даже не обернувшись в его сторону, отвечает Джейсон. – От назойливых богатых обмудков. – Я не об этом, Джейсон. Как ты сюда попал? Тим ругает себя. Ему следовало начать с извинений, а не с подозрений и глупых вопросов. Джейсон вскидывает брови – он наконец смотрит Тиму в лицо. – У меня вообще-то приглашение есть. С твоей подписью. Джейсон извлекает из внутреннего кармана пиджака прямоугольник плотного белого картона с логотипом Благотворительного Фонда Уэйна и передает его Тиму. – Кто такой Генри Тилни? Это не подделка. Тим помнит не только каждое подписанное им приглашение, но и сумму, которую мистер Тилни перечислил в фонд. То, что он не сумел отследить транзакцию, насторожило и встревожило его. – Клянусь, однажды я подарю тебе полное собрание сочинений Джейн Остин. Мне не помешает тот, кто будет ценить мои литературные отсылки, и твоя кандидатура меня вполне устраивает. Тим смущенно краснеет и возвращает Джейсону приглашение. Если Генри Тилни и Джейсон Тодд – это один и тот же человек, беспокоиться ему не о чем. Джейсон больше ничего не добавляет, и Тим, глядя на него, снова прокручивает в голове их предыдущую встречу в надежде подобрать правильные слова. Отчаявшись добиться помощи от разума, Тим обращается к сердцу. – Джейсон, все это время… я не знал, как сказать. Как извиниться за то, что… – Тим запинается, делает глубокий вдох и продолжает уже увереннее: – Я не должен был сомневаться в тебе. Прости. Ты спас мне жизнь, а я повел себя как идиот. Тим не умеет говорить о своих чувствах, и это не является для него откровением. Он прекрасно осознает, что Джейсон, учитывая обстоятельства, вовсе не обязан его прощать. – Тебе не нужно извиняться, Тим. Как бывший Робин, которого Бэтмен не один год пичкал своей моралью, я тебя прекрасно понимаю. Ты среагировал так, как того требовала ситуация. А я… ну, я разозлился, потому что отчетливо увидел в тебе влияние Брюса, и не смог сдержать эмоции. Так что это ты меня прости. Тиски, сдавливающие грудную клетку Тима, ослабевают и разлетаются на тысячу осколков, когда Джейсон улыбается – немного устало, но искренне и по-настоящему. Это одна из тех редких улыбок, которые затрагивают его глаза. – Итак, во сколько эта убогая ярмарка тщеславия завершит свою работу? Тим стонет в голос, вспоминая о своих обязанностях. Он не выдержит еще два часа жарких объятий и светских бесед. Кислое выражение его лица явно веселит Джейсона. – У меня к тебе деловое предложение, Тимми. Остаток вечера я буду твоим телохранителем, а когда все это закончится, ты наденешь свой лучший костюм и поможешь мне разобраться с одной проблемой. Я честно пытался сам, но без тебя там совсем никак. Что скажешь? «Что о таком я уже и думать не смел». – Опять будешь эксплуатировать мой мозг? Джейсон усмехается. – Всего тебя, если не возражаешь. – Не возражаю. Ну а пока, Генри, не хотите ли узнать, на какие конкретно цели пойдут средства, которые вы пожертвовали в фонд? – Я весь внимание, Тимоти. Тим подхватывает Джейсона под руку и ведет его обратно в зал. Вики Вейл пожирает их хищным взглядом, не оставляя никаких сомнений в том, чья фотография в сопровождении провокационного заголовка украсит первую полосу завтрашнего выпуска «Готэмской Газеты». Брюс будет в восторге.Четвертый раз, когда Джейсон спас Тима
Стефани откусывает от своего буррито едва ли не половину, и на ее лице отражается такое блаженство, будто ничего вкуснее она в жизни не ела. Глядя на то, с каким аппетитом она жует, Тим понимает, что тоже чертовски проголодался. Он толком не обедал и пропустил ужин, и теперь его желудок недовольно ворчит – сомнительная диета Красного Робина ему уж точно не по нраву, но Тим не то чтобы часто интересуется его мнением. Он разворачивает фольгу и следует примеру Стефани. После богатого на события патруля мексиканский фастфуд и впрямь кажется пищей богов. – Знаешь, вот иногда смотрю я на тебя и думаю, святые мракобесы, есть ли хоть что-то, чего этот чудо-мальчик не умеет? А потом вспоминаю – да, есть. И сразу как-то приободряюсь. Тим озадаченно вскидывает брови и ждет продолжения, но Стефани только усмехается и шумно отпивает через трубочку газировку. При желании она может быть очень раздражающей. – Ты совершенно не умеешь готовить. Глаза Тима закатываются еще до того, как Стефани заканчивает фразу, и он жалеет, что визоры его маски скрывают этот красноречивый жест. Брюса упрекать почему-то никто не рискует, кроме, пожалуй, Альфреда, ему же о пагубной зависимости от кофеина, а также о том, что он ужасно худой и бледный и что ему нужно нормально питаться, если он не хочет в один прекрасный день свалиться замертво от истощения, напоминают все, кому не лень. – То, что я не готовлю, еще не означает, что я не умею. У меня просто нет на это времени, Стеф. Судя по скептическому взгляду, Стефани не верит ни единому его слову. Тим прекрасно ее понимает, на ее месте он бы тоже себе не поверил – большая часть собственной кухни все еще остается для него неизведанной территорией, которую он не слишком-то стремится осваивать. – Тогда ты не станешь возражать, если мы с Касс завтра заглянем к тебе на чай, скажем, – Стефани на минуту задумывается, – часов в пять. А ты угостишь нас свежеиспеченными шоколадными маффинами. Я обожаю шоколадные маффины, и Касс тоже. – Шоколадные маффины? – переспрашивает Тим. – Ну, это же не будет для тебя проблемой, – как ни в чем не бывало продолжает Стефани. – А если ты откажешься или налажаешь, я позабочусь о том, чтобы твой маленький секрет перестал быть секретом. Стефани отряхивается от крошек и, поднявшись на ноги, натягивает маску. Тим знает, что под секретом она подразумевает вовсе не то, что он на самом деле не умеет готовить – это и так является достоянием общественности. – Завтра в пять, чудо-мальчик. Стефани салютует и, спрыгнув на крышу соседнего здания, быстро теряется из вида, оставляя Тима наедине со своими мыслями. Учитывая ее геройское имя, ему действительно есть, о чем переживать. Вернувшись домой, Тим гуглит рецепт и внимательно изучает список ингредиентов. Он перечитывает его еще раз, откладывает телефон в сторону и вздыхает. У него даже муки нет. Звякает уведомление, и на экране всплывает сообщение от Стефани. «Закупиться маффинами в пекарне и выдать их за свой кулинарный шедевр не выйдет, готовить будешь при нас, умник. Сладких снов». Паника нарастает в геометрической прогрессии, и Тим осознает, что именно делает, лишь после того, как нажимает кнопку «отправить». Ответ приходит практически в то же мгновение. «Привет, Тимми. Это вопрос жизни и смерти?» Тим кратко обрисовывает ситуацию, чувствуя себя при этом до крайности глупо. Он уверен, что Джейсон напишет что-нибудь язвительное и пожелает удачи. Он ошибается. Джейсон не пишет ничего, он звонит. – Ты это серьезно сейчас? – Я похож на того, кто разыгрывает других в половине второго ночи? – С тобой не соскучишься, птенчик, – после паузы произносит Джейсон. – У тебя все необходимое есть? – Ну как тебе сказать… Когда через сорок пять минут Джейсон приезжает с целым пакетом продуктов, Тим хочет броситься ему на шею и крепко обнять. Вместо этого он говорит «спасибо» и помогает разложить покупки на кухонном столе. – Не понимаю, почему у тебя такие сложные отношения с приготовлением еды, Тим, ведь правила и инструкции как раз по твоей части. Смешать ингредиенты в указанных пропорциях, разогреть духовку до нужной температуры, выпекать строго определенное количество минут. Это почти как… – Джейсон взмахивает рукой, в которой держит силиконовую формочку для маффинов, – проводить научный эксперимент. Тим пожимает плечами. – Я стараюсь использовать свои ресурсы максимально рационально. Зачем готовить самому, если можно заказать доставку, а освободившееся время потратить на что-то более важное? Джейсон склоняет голову набок и смотрит на Тима как на неразумного ребенка, но от комментариев воздерживается. Они вместе пробегаются по рецепту, и Джейсон делает несколько полезных замечаний, после чего устраивается за барной стойкой с телефоном в руках. Он помогает, когда Тим зависает, и совсем не торопится уходить. Первую партию маффинов Тим сжигает. Он в точности следует рецепту, однако результат по неизвестным ему причинам оказывается плачевным. Джейсон смотрит на угольки с неподдельным изумлением, явно не понимая, как такое вообще возможно. Вторая партия получается чересчур сладкой. Джейсон вымученно улыбается, отмечая видимый прогресс по сравнению с первой попыткой, и наливает себе полную кружку крепкого черного чая без сахара. А затем еще одну. Тим с присущим ему упрямством смешивает ингредиенты в третий раз. Чертовым маффинам не удастся сломить его волю. Он отправляет формочку в духовку и падает на стул рядом с Джейсоном. – Что я делаю не так? – Не знаю, вкладываешь в процесс недостаточно любви? Ответ Джейсона застает Тима врасплох, и он смущенно отводит глаза. За окном занимается рассвет, окрашивая небо нежно-розовым и золотым, и город постепенно пробуждается ото сна. Тима не покидает ощущение, что они напрасно просидели над этой дурацкой выпечкой всю ночь. – В рецепте ни слова не было про любовь. – Я шучу, Тим. Молчание затягивается, и Тим буквально срывается с места, когда таймер пищит, сообщая о том, что третья партия маффинов готова. – Это… можно есть, – удивление в голосе Джейсона немного задевает, но и обнадеживает тоже. – Не божественно, конечно, но вполне сносно. Попробуй. Тим берет маффин в руки и осторожно вонзает в него зубы. Наверное, его лицо в тот момент выражает что-то непередаваемое, потому что Джейсон начинает смеяться – громко, заразительно, до слез в уголках невероятно синих глаз. Тим не замечает, как губы сами расплываются в широкой улыбке. Джейсон уезжает в районе восьми утра, и Тим успевает прибраться на кухне и поспать до того, как на пороге его дома появляются Стефани и Кассандра. Готовить в их присутствии немного нервно, и Стефани постоянно говорит под руку, но Тим справляется. – Ты правда бы так поступила? – спрашивает Тим, когда Кассандра отходит, чтобы достать кружки и разлить по ним свой любимый травяной чай. – А ты правда самостоятельно научился печь маффины меньше, чем за сутки? – хитро ухмыляется Стефани. Сложив два и два, Тим заливается краской и безуспешно пытается спрятать пылающие щеки в ладонях. – Я ненавижу тебя, Стефани Браун. – О нет, Тим. Ты меня обожаешь.Пятый раз, когда Джейсон спас Тима
Тим пошатывается и упирается правой рукой в стену, чтобы устоять на ногах. Ладонь проскальзывает, и в нее больно впиваются острые сколы кирпичей – не будь он в перчатках, на коже точно осталась бы глубокая ссадина. Тим вызывает полицию, не без труда добирается до безлюдного, плохо освещенного переулка через дорогу от того места, где меньше пяти минут назад дрался с группой вооруженных и очень хорошо подготовленных якудза, и активирует экстренный маячок – самому ему отсюда не уйти даже при большом желании. Он выравнивает дыхание, изо всех сил стараясь не провалиться в кажущееся сейчас таким привлекательным забытье, и крепче зажимает рану на животе. Дик в Бладхэвене, Брюс в Вашингтоне по делам Лиги, и Тим надеется, что Дэмиена в городе тоже нет – если мелкий гремлин найдет его в таком состоянии, это будет настоящая катастрофа. Сознание туманится, и Тим сползает в липкую полудрему. Он замедляет сердцебиение, как учил Брюс, но все равно теряет слишком много крови. Ноздри наполняет запах мокрого асфальта, и Тиму начинает казаться, что сомкнуть на минутку веки – не такая уж плохая идея. Он не противится, и тьма накрывает его с головой. – Он здесь. Звуки доносятся откуда-то издалека, словно через толщу воды. Тим слышит рядом с собой шаги и пробует пошевелиться. Вся оставшаяся у него энергия уходит на то, чтобы держать глаза открытыми. Теплые пальцы ложатся на шею над воротником, бережно прощупывая пульс. – Живой, – выдыхает Джейсон, и в его голосе Тим ощущает нескрываемое облегчение, которое сменяется тревогой сразу же, как Джейсон переводит взгляд на его живот. – Твою мать, Красный, тебя что, катаной порезали? Уголки губ Тима слегка приподнимаются. – Не катаной, вакидзаси. Рукоять такая же, как у катаны, но меньшей длины, и сам клинок тоже короче… Ты в курсе, что вакидзаси, в отличие от катаны, могли носить не только самураи… ремесленники и купцы… они… в качестве… полноценного оружия… Тим чувствует, как заплетается язык, но все равно продолжает говорить. Лицо Джейсона скрыто шлемом, однако Тим почему-то уверен, что он смотрит на него сейчас со смесью ужаса и восхищения. Ну, или ему хочется чтобы это было так. Глаза снова слипаются, и Тим замолкает. – Красный. Красный! Джейсон встряхивает его за плечи – несильно, чтобы не потревожить рану. Тим бормочет что-то нечленораздельное. – Тим! Теперь до него долетают лишь отдельные обрывки фраз. – Черт, Оракул, он отключился… Он истечет кровью еще до того, как я довезу его до пещеры, и ты это знаешь… Прошу Барбара… хоть раз в жизни, доверься мне. Тим стискивает руку Джейсона ослабевшими пальцами, и ему кажется, что Джейсон стискивает их в ответ. – Я не дам ему умереть. После этих слов Тим не слышит уже ничего. Когда он вновь открывает глаза, то не может понять, где находится. Поверхность, на которой он лежит, больше всего напоминает кровать, и тело, укрытое мягким одеялом, напрочь отказывается слушаться. Кто-то держит его за руку, неловко поглаживая по сбитым костяшкам, и это успокаивает и возвращает к реальности. Губы Тима беззвучно шевелятся. Он морщится и предпринимает еще одну попытку позвать по имени того, кто сидит рядом с ним. – Не совсем, – Коннер отпускает его руку и придвигается ближе. – Привет, Тим. Тим растерянно моргает. В каком бы состоянии он ни был, когда его ранили, он не мог принять Коннера за Джейсона – несмотря на головокружение и неприятные пробелы в воспоминаниях, он отчетливо помнит, что в том переулке его нашел именно Красный Колпак. Коннер видит отражающееся на лице Тима замешательство и кивает куда-то в сторону. – Он на кухне. Приподнявшись на локтях, Тим осматривает комнату и первым делом замечает разбитое окно, сломанные жалюзи и следы борьбы. Коннер отвечает прежде, чем он успевает задать вопрос. – Я был не на Земле. Услышал, как замедлилось твое сердце, и тут же рванул в Готэм только для того, чтобы увидеть тебя, всего окровавленного, у него на руках. Что я должен был подумать? Тим вздыхает. Его голос все еще хрипит. – Что он хочет мне помочь? – Коннер как-то неопределенно ведет плечами, и Тим продолжает: – Ты прекрасно знаешь, что все это в прошлом. А еще у тебя вроде как есть способности, которые без применения физической силы позволяют определить, лжет человек или нет. Это так, к слову. – Я погорячился, Тим. – Спасибо. – За то, что разбил Джейсону лицо? – За то, что беспокоишься обо мне. Я ценю это, Коннер, правда. И ты можешь вернуться к своим делам. Я буду в порядке, обещаю. Коннер бросает взгляд на беспорядок и хмурится. Ему наверняка стыдно, но он ни за что в этом не признается. – Тут я тоже все улажу, – добавляет Тим, улыбаясь. Он прощается с Коннером и выбирается из постели. Живот обжигает болью, но Тим игнорирует ее. Альфред за такую самодеятельность закрыл бы его в четырех стенах на всю оставшуюся жизнь. Джейсон действительно обнаруживается на кухне – со стаканом виски и синяком на всю скулу. – Нужно было приложить лед. Тогда бы ты не выглядел сейчас так ужасно. – Я тоже рад тебя видеть. Тим придвигает к себе аптечку, к которой Джейсон явно не притрагивался. Судя по всему, он решил, что алкоголь будет в данной ситуации лучшим лекарством, и даже не подумал обработать ушиб и рассеченную губу. – У твоего парня ни единого сомнения не было в том, что это я с тобой сделал. Ну, как говорят, «зато красивый». – Он не мой парень, Джейсон, и ему жаль, что так вышло. Он просто… – …волнуется за тебя, я понимаю. Эй! Тим отдергивает руку от щеки Джейсона. Он не любит, когда вторгаются в его личное пространство, и не понимает, как так получилось, что он сам нарушил чужие границы, не спросив разрешения. Джейсон сводит брови к переносице, прикладывает кончики пальцев к губе и отворачивается. – Тебе на ближайшую неделю, а то и больше, показан постельный режим. Так что с этим я как-нибудь сам разберусь. – Приложи лед, – тихо произносит Тим. – Рана неглубокая, и… – Тим, – перебивает его Джейсон. – Иди в постель. Я не хочу снова тебя латать, если шов разойдется. Барбара знает, что ты здесь, и почти это одобряет. Впрочем, не то чтобы у нее есть выбор. Она просила сообщить, когда ты очнешься, чтобы Альфред мог приехать и осмотреть тебя. Будет лучше, если он заберет тебя в поместье. – Я пойду в постель, если ты сейчас же приложишь к своему лицу лед. Тим отмахивается от Джейсона, когда тот взъерошивает ему и без того находящиеся в беспорядке волосы. – А ты умеешь добиваться своего, птенчик. Полная луна выходит из-за туч и заглядывает в окно, заливая комнату холодным белым светом. Джейсон разговаривает по телефону с Барбарой, стараясь не отрывать от щеки пакет со льдом, и Тим, устроившись на кровати, не замечает, как проваливается в сон, убаюканный звуком его голоса.Шестой раз, когда все было наоборот
Тим смотрит на разрушенное взрывом здание и ничего не говорит. От наполненного сухой кирпичной пылью воздуха неприятно саднит горло и безумно хочется пить. Брюс стоит рядом, и исходящее от него напряжение ощущается как что-то материальное. Тим бросает быстрый взгляд в его сторону, отмечает плотно сжатые челюсти и прямую спину и снова отводит глаза. Он знает, что они оба находятся здесь по одной и той же причине. – Оракул, мне нужно его местоположение. Сейчас же. Барбара при этих словах наверняка стискивает зубы – она терпеть не может, когда Брюс отдает приказы подобным тоном. – Бэтмен… – Нет. Тим делает глубокий вдох. Это не первый и, он уверен, далеко не последний разговор, который начинается так. – Ты слишком часто контактируешь с Красным Колпаком, – продолжает Брюс. – Я не одобряю вашу совместную работу и считаю, что тебе следует меньше ему доверять. – А тебе следует доверять ему больше. Если ты дашь мне двадцать четыре часа, я найду виновного и докажу, что Джейсона подставили. Просто признай, что тоже видишь все эти белые нитки. – Двенадцать часов. Тим слышит шорох плаща и, обернувшись, не обнаруживает по правую руку от себя ничего, кроме пустоты. У него не так много времени, поэтому терять его нельзя, и первое, что ему необходимо сделать – отыскать Джейсона. – Тебе потребуется моя помощь? Голос Барбары в коммуникаторе звучит устало и приглушенно. – Нет, я… у меня свои методы. Барбара прощается, и Тим покидает линию. Он уже пару месяцев отслеживает Джейсона по трекеру, который установил, когда обновлял прошивки его гаджетов, и сейчас точка с надписью «Джей» мигает всего в паре кварталов от него. Тим не раздумывая направляется туда. Это самое настоящее вторжение в частную жизнь, и если Джейсон узнает, у него никогда не хватит смелости сказать, что так ему спокойнее. Старый пятиэтажный дом выглядит заброшенным. Тим осторожно проскальзывает внутрь через открытое окно и еще раз сверяется с трекером. Сигнал исходит из соседней комнаты. Тим ступает мягко и неслышно, но его приближение все равно не остается незамеченным. – Стой где стоишь. Тим медленно поднимает руки и застывает. Его сердце кидается с места в карьер. Джейсон хрипит. – Это я, Джейсон. Опусти пистолет. Джейсон безвольно роняет руку с зажатым в ней пистолетом и заходится кашлем. Он сидит на полу, привалившись спиной к потертому дивану, и вокруг него столько крови, что Тиму становится дурно. – Джейсон, – Тим падает на колени рядом с Джейсоном и заглядывает ему в глаза, проверяя реакцию зрачков. – Джейсон, прошу, ответь мне. Черт возьми, Джей! – Ублюдский Сионис. Я из него всю душу… вытрясу. – Еще как вытрясешь, Джей, только для начала хорошо бы сделать так, чтобы твоя осталась на месте. Тим старается говорить спокойно и уверенно, но все равно чувствует, как руки предательски дрожат. Он помогает Джейсону переместиться на диван и, следуя его сбивчивым указаниям, находит в гардеробе потайную секцию, где вместе с оружием и запасным снаряжением хранится аптечка. Запах крови смешивается с запахом антисептика, и Джейсон практически рычит, когда Тим одну за другой вынимает две пули – из левого бока, засевшую неглубоко, и из правого бедра, с которой приходится повозиться. О том, что было бы, задень вторая артерию, Тим старается не думать. Наложив швы, Тим бинтует Джейсона быстрыми отточенными движениями. Плотно, но не слишком туго – так, как учил его Альфред. Несмотря на полубессознательное состояние, Джейсон рассказывает, как Черная маска не явился на встречу, которую сам же и организовал, и как его шестерки, которых он прислал вместо себя, сначала открыли огонь по всем присутствующим, а потом устроили взрыв, сровнявший с землей целое здание. В итоге Джейсон, следивший за делами Сиониса, сам оказался в ловушке, превратившись, ко всему прочему, еще и в главного подозреваемого. Тим награждает Джейсона удивленным взглядом, когда тот вдруг замолкает и неожиданно нежно проводит тыльной стороной ладони по его щеке. У Джейсона жар. Его зрачки расширены, а дыхание сбито. Тим отстраняется и пытается уложить его на подушку, но Джейсон подается вперед, и его сухие, горячие губы оказываются на губах Тима еще до того, как он успевает понять, что происходит. – Вдруг это мой последний шанс, – едва слышно шепчет Джейсон. – А так мне хотя бы не о чем будет жалеть. – Ты не умрешь, Джей. Не в мою смену, – отвечает Тим с плохо скрываемым волнением в голосе. Он весь будто в огне. – Тебе нужно… Глаза Джейсона закрываются, и он, покачнувшись, заваливается набок. Тим успевает подхватить его и обвить руками. Джейсон, обмякнув, утыкается носом ему в шею – туда, где кожу пересекает тонкий бледный шрам – и теряет сознание. «Он ничего из этого не вспомнит. Он не вспомнит. Так будет лучше», – мысленно повторяет Тим. Оставив Джейсона на диване, Тим достает телефон. Стефани не задает вопросов и прибывает через пятнадцать минут. – Соскучился по мне, чудо-мальчик? Ее интонация резко меняется с шутливой на встревоженную, когда она замечает багровые пятна на костюме Тима. – Тим! Ты весь в крови, что… – Она не моя, Стеф. У Джейсона проблемы и… пожалуйста, присмотри за ним, пока я не вернусь. Я все объясню тебе позже, обещаю. Стефани кивает, и Тим, не теряя ни секунды, выбирается из квартиры Джейсона и направляется к себе. Он переодевается, проверяет записи с уличных камер наблюдения, выслеживает одного из подручных Черной маски и выбивает из него признание, которое тот клятвенно обещает повторить полицейским – после того, как очнется. Пробравшись в офис Сиониса с позаимствованным ключом-картой и получив доступ к его ноутбуку, Тим легко находит необходимые доказательства и передает их Брюсу. При других обстоятельствах он не стал бы бросать все на половине пути, но сегодня у него есть дела поважнее. Брюс хвалит его за хорошую работу и говорит, что дальше разберется сам. Уже отключая коммуникатор, он произносит короткое «ты был прав, я – нет», и лицо Тима озаряет улыбка. Эти слова дорогого стоят. Вернувшись к Джейсону, Тим расспрашивает Стефани о его состоянии и, получив ответы на все свои вопросы, наконец выдыхает. Стефани уходит, оставляя их наедине, и Тим устраивается в кресле с твердым намерением бодрствовать до тех пор, пока Джейсон не придет в себя. Он зевает, сворачивается калачиком и прикрывает на минуту глаза. – Утро доброе, Тимми. Тим сонно моргает и фокусирует взгляд на Джейсоне. – Джей… сон! Он чуть ли не падает с кресла, и Джейсон негромко смеется. Бинты пропитались кровью, но ее не так много, как могло быть, и Тим аккуратно разматывает их и заменяет новыми. Джейсон все это время молчит и, хмурясь, смотрит куда-то в сторону. – Готово. – Спасибо. Я… не в твою смену, значит, да? Тим цепенеет. Не нужно быть гением, чтобы понять – Джейсон помнит. Почему-то все кусочки мозаики, начиная с той встречи в клубе, встают на свои места лишь сейчас. – Я не мог потерять тебя снова. Джейсон притягивает Тима к себе и заключает в объятия. Он теплый, не лихорадочно горячий, как накануне, и его сердце бьется громко и ровно. – Ну, теперь мы вроде бы квиты? – Нет, я должен тебе еще как минимум четыре спасения. Тим совсем не возражает, когда Джейсон опускает подбородок ему на макушку. О том, что вытрясти душу из Романа Сиониса в ближайшее время вряд ли получится, потому что ее наверняка уже вытряс кое-кто другой, он предпочитает умолчать.