Куклам не дано понять, что такое любовь...

『 Беловолосый парень изнеможённо упал на землю. Даже просто посмотреть на свою соперницу уже не находил сил. Всё тело его было покрыто ранениями: местами были какие-то ссадины и синяки, но и если приглядеться, то можно было заметить и действительно серьёзные, даже смертельные раны, не гарантировавшие выжить и при победе. И лишь поэтому он ждал своей смерти, понимая, что другого исхода нет и не будет. То, за что он сейчас переживал, а точнее за кого — это был его друг Кадзуха, не оставивший его в битве против сёгуна Райден, но которого приходилось защищать и прикрывать. Ведь в отличие от этого парня, тот был довольно молод и была у него вся жизнь впереди. И эту жизнь пытался ему сохранить. Упомянутый же ранее Каэдэхара Кадзуха еле держался на ногах, но ещё не упал, лишь опирался на своё оружие и испуганно смотрел на тяжело дышащего друга. Сам он был больше вымотан, чем ранен, хотя, как таковые серьёзные ранения имелись, но с ними можно прожить, останутся лишь шрамы. Ему было страшно от понимания, что это конец, конец их жизням, мечтам, надеждам, планам. Всё. Они проиграли сёгуну. И сейчас будет казнь. Сёгун Райден, также известная как Баал, спокойно подошла к лежащему на земле, но ещё живому и теплому телу беловолосого смельчака, и медленно достала своё оружие. Взгляд правительницы был холоден и спокоен, внушал, что её вечному правлению и сиянию Инадзумы не помешает никто. Что Кадзуха и его приятель мелкие жучки на её пути. Общая тишина была нарушена звуком, проткнувшего тело копья, нанёсшего последнюю и окончательно смертельную рану: из-под поражённого тела медленно растекалась кровь, а её вид мог повергнуть любого человека в шок, в состояние оцепенения. Что и произошло с Кадзухой, отчаянно павшим на колени под страшным давлением всего происходящего и нежеланием принимать это. И поэтому, просто чувствуя, как своим оружием замахивается сёгун над его головой, решил воспользоваться тем, что может насладиться последними секундами своей недолгой и ничем не выдающейся жизни. — Ох, мама, позвольте мне решать, что с ним делать. Ведь думаю Вы понимаете, что в бою это ничтожество почти не участвовало, поэтому любой мой выбор не помешает Вашему вечному правлению, — послышался неизвестный и довольно уверенный, властный голос мальчишки, подошедшего со спины к Баал, а как можно было понять и по его виду, и по его обращению — он является сыном сёгуна. — Ладно. Но что же ты собираешься с ним делать? — Хладнокровно спросила женщина, не опуская оружие и даже не удостоив сына взглядом. — Хм. — Сделал тот задумчивый вид, подойдя к Каэдэхаре и грубо подняв его лицо за подбородок к себе. А разбитый и потерянный взгляд Кадзухи теперь прикован к парню, и вызвал надменную усмешку Сказителя, что даже не постеснялся выразиться: — Пусть живёт. Будет моим верным псом. — Ладно. Но хоть одна его провинность — наказание в первую очередь понесёшь ты, Скарамучча, ведь его-то в любом случае будет ждать казнь. С этими словами сёгун всё же опустила копьё и развернулась, медленно отправившись в том направлении, в котором позже пойдут и Скарамучча с Кадзухой. Что же чувствовал и думал в этот выживший? Кадзуха находился в потерянном состоянии, вплоть до момента, когда услышал слова «Пусть живёт». И поэтому в сыне правительницы парень видел надежду и своё спасение. Сейчас он не до конца всё понимал, но был готов прислуживать Скарамучче за то, что тот дал ему право на жизнь. И считал это своим долгом перед ним. Сказителю же просто нравилось чувствовать своё превосходство и власть над Каэдэхарой, ему хотелось сделать парня зависимым и одержимым собой. Чтоб тот не мог ничего без него делать. Ему хотелось сделать из Кадзухи своего личного верного пса, который во всем будет с ним согласен. И в данный момент Скарамучча просто упивался разбитым состоянием нынче своего подчинённого. — Встал и пошёл за мной. И не заставляй меня ждать. — ледяным тоном приказал тот, встав ровно и не став даже дожидаться светловолосого, ведь, как он посчитал, такое ничтожество не должно тратить его времени и должно его слушаться. — Понял Вас. — спокойно и довольно-таки тихо сказал Кадзуха, вернувшись в свои раздумья и при этом параллельно направляясь за Сказителем. А ведь именно благодаря своих мыслей светловолосый мог заставлять себя идти, не обращая внимания на боль во всём теле, а также и на возможность просто упасть без сил в любой момент. Кадзухе же приходилось тихо повиноваться, даже не успев отойти, принять и понять того, что сейчас происходит. Поэтому даже не взглянув на труп своего приятеля, поспешил удалиться со своим «новым хозяином». Но не посмотрел на безжизненное тело Каэдэхара не из-за наплевательского отношения к своему другу, а из-за страха впасть снова в то состояние, что было у него на момент казни. И теперь, раз ему дарован шанс на жизнь, парень должен начать её с чистого листа и по-новому, теперь он должен безоговорочно повиноваться сыну сёгуна Райден — Скарамучче. И с того самого дня Кадзухе пришлось жить с сыном Баал, полностью подчиняясь ему. Подчиняясь, не говоря что-то против, без споров. Ведь ему было несложно это делать в благодарность за возможность жить дальше, а Сказитель не давал ему особо сложной работы по дому. Максимум, что он мог ему сделать, так это поиздеваться, показать, что Каэдэхара в его абсолютной власти. Но даже те моменты не влияли на спокойное, доброе отношение Кадзухи к Скарамучче. За несколько лет было много разных моментов и даже таких, когда обоим было рядом друг с другом хорошо и приятно, весело. В те моменты Кадзуха наблюдал не за происходящим вокруг, не за ветром и даже не свои мысли, а наслаждался улыбкой Скарамуччи, которая промелькала изредка, но была искренней, наполненной нотами радости. И именно эти мгновенья Каэдэхара готов назвать своим истинным счастьем. Он просто был готов делать всё, лишь бы парень улыбался чаще, а взгляд не был наполненным холодом и отстраннёностью ото всех, а теплотой, но всё же, какая бы там теплота и любовь ни была — эта пустота никуда не пропадала, что могло периодически волновать Каэдэхару, заставить задуматься. Но даже эту пустоту он мог принять в Скарамучче так же, как и жестокую, властную натуру, ведь все решения принимало его сердце, а бабочки в животе играли немалую роль во всём этом. Кадзуха вновь сидел на земле, улыбаясь и смотря даже на удивлённого, но приятно удивлённого Скарамуччу, держащего в ладони фиолетовую бабочку. И именно с этими бабочками Каэдэхара может сравнить тех, кто вызывал приятное, лёгкое чувство при взгляде на парня возле себя: будто бы сначала на пару секунд замирало сердце, а после, вместе с приятными мурашками по телу расходилась тёплая волна, но собиравшаяся после в области живота, и так легко было Кадзухе рядом с ним. И сейчас в него голове промелькнула мысль, поэтому, медленно поднявшись, Кадзуха спокойно подошёл к Сказителю и аккуратно поднял его лицо за подбородок к себе. Во взгляде Скарамуччи читалось некое удивление и непонимание, но вопросов тот не задавал. Поэтому Каэдэхара осторожно и мгновенно коснулся его губ, но затягивать в поцелуй полностью не стал, ведь сразу после этого отстранился. Потому что были мысли, что это неправильно и что между ними ничего не может быть, ведь Скарамучча — сын сёгуна Райден, а Кадзуха — его слуга и настолько пользоваться некоторой добротой парня он не решился. И как ожидал Кадзуха, Скарамучча как-то резко охладел, отодвинувшись. Ведь не всегда чувства могли быть взаимны и он это прекрасно понимал: — Простите. Я не должен был делать этого. — Можешь погулять пока один. У тебя полтора часа. — единственное, что сказал ему Сказитель, направившись к спуску с холма, на котором два парня вместе проводили время довольно-таки часто. И на эти слова Кадзуха лишь кивнул, что понял его. Поэтому остался сидеть на холме в одиночестве, что было причиной задуматься обо всём, что произошло: Зачем он поцеловал Скарамуччу? Почему не мог придержать свои чувства при себе? Зачем испортил их отношения таким образом? Увы, ответа не находилось. Но было ощущение, будто они последний раз сидели вместе на холме, будто в последний раз он видел улыбку своего хозяина, будто что-то должно случится, что это всё резко изменит. Мысли оборвались пониманием, что назначенное время уже закончилось, и что пора идти домой. Да, жизнь со Скарамуччей он уже привык называть домом. Поэтому Кадзуха направился именно туда, но войти, а точнее даже толком дойти, не успел. Его остановил Сказитель с тем же выражением лица, как когда и уходил с холма. — Уходи с Инадзумы. Когда Райден узнает — будет поздно. — Кратко объяснил ему Скарамучча, вложив в ладонь Каэдэхары небольшую упаковку, где лежали украденные Глаза Бога самого Кадзухи и его мёртвого друга. Именно поэтому один из них был потухшим. — Да направит тебя ветер. Это было последними его словами перед уходом. Да. Может Кадзуха и научил его таким чувствам, как радость, может быть, даже счастье, но увы. Куклам не дано понять, что же такое любовь и, главное, не дано научиться любить…』

***

— А что случилось с сыном сёгуна? Паймон очень интересно! — восликнула необычная подруга путешественницы, которую тоже очень заинтересовало повествование Каэдэхары. — Честно, мне даже неизвестно, жив ли Скарамучча. — Выдохнул Кадзуха, смотря на своих впечатленных слушателей, — но именно поэтому не могу ехать с вами в Инадзуму. — А… — хотела задать свой вопрос Люмин, но Кадзуха сразу понял, что она хочет спросить, поэтому осторожно перебил её: — Я понимаю, что у вас осталось много вопросов, но не всё сразу. И к счастью Кадзухи, появилась капитан корабля — Бей Доу. Она и должна отвезти в Инадзуму, на остров Рито, Люмин и Паймон: — Пора отплывать, поэтому поднимайтесь на корабль. Не последний раз Кадзуху видите. — На ваши вопросы я отвечу в следующую встречу. Удачи найти брата, путешественница. Да направит тебя ветер. — С улыбкой произнёс Каэдахара, помахав им рукой на прощание и смотря на своих знакомых. Всё же, на некоторые вопросы и у него не было ответов, поэтому Кадзуха предпочёл, чтоб их не задавали.