***
В который раз я готовлю чай, всегда путал сколько сахара, какой температуры и сколько сладостей надо на кружку. Сейчас я знаю и делаю от чистого сердца, что-то напевая под нос и кружась с напитком в руках, вожу носком ноги по паркету и размыкаю руку в нежном жесте, приобнимаю тебя за талию и целую в родинку на носе. Аккуратно поставив чай, облокачиваюсь о кухонный островок и смотрю на твою нежную улыбку. Мне жизни не хватит чтобы налюбоваться тобой, поставить новый рекорд в поцелуях с тобой, я бы правда сумел. Если бы не работа, друзья и другие обстоятельства. Закрываю глаза и в блаженстве падаю на мокрый кафель в ванной, жмусь к твоей руке и сжимаю до синяков, в секунду скольжу по тоному льду, наступая на ошибки прошлого. Если честно, я бы прокричал на всю улицу, про нашу любовь, что стремиться покорить просторы космоса. Ты смотришь в потолок и что-то сжимаешь в руке, поднимая над головой и разглядывая блистер. Шепчешь мое имя и целуешь пальцы рук, переплетая, грея и утопая в прикосновениях. Приятно до дрожи в коленках, до крика срывающегося на визг, до разбитой чашки на полу. Я со слезами собираю осколки, чтобы потом взять на карандаш себе. В голосе пролетает твое имя и треплются извинения, они топятся в всхлипах и мечутся в груди как дротики. Темнота наступает незаметно, как и проходят несколько дней. Каждое утро готовлю чай и оставляю его на столе, надеясь на то, что ты его выпьешь и поставишь кружку в раковину. Но каждый вечер я прихожу домой и облокотившись на стену, смотрю на полную кружку остывшего чая. Я что-то делаю не так? Тебе наверное не нравиться как я готовлю чай, я буду стараться, Антош. Завтра сделаю чай лучше. Коллекция чая стоит на полке, несколько запакованных пачек и пару открытых. Ты с ягодами любишь, с малиной особенно. А если блины со сгущёнкой на завтрак, так тебя с час от кухни не оторвать. Ложусь спать и обнимаю тебя, как обычно, одну руку на талию, другую в волосы. Они очень мягкие, бальзам хороший значит, но я не видел его в ванной. Значит они сами по себе такие. Уши милые, оттопыренные, большие, но так даже круче. Ты похож на кота. Всегда ластишься под прикосновения и мурлычешь от нахлынувших чувств. С улыбкой засыпаю, сильнее к тебе прижимаясь. Утро наступает так быстро, что я бегу на кухню, готовлю блинчики и ощущаю твои объятья со спины, поцелуи на шее и твою руку в своих волосах. Поворачиваюсь и пачкаю твой нос в муке, но тебя уже нет, Антоша, ты ведь меня только что обнимал, куда ты пропал. Начинаем играть в прятки, но я тебя так и не нахожу, куда же ты подевался, мой милый ушастик. Жму плечами и снова иду на кухню готовить блины. Ставлю всё готовое на стол и ухожу на работу. там пишу тебе сообщения, но ты не отвечаешь и на звонки тоже. Быстро доделываю свои дела и мчусь домой, покупая по дороге твои любимые цветы. Ты опять не покушал, опять все стоит на столе. И блины и сгущенка и чай и таблетки, которые я не клал сюда. А рядом записка, подчерк твой, кривой но всё же твой."Арсюш, я надеюсь что ты послушаешь меня, хотя бы через эту записку. Я погиб, не справился с управлением и вылетел на встречку. Я очень сильно тебя люблю, и надеюсь на твою благоразумность. Выпей две таблеточки перед сном и не ищи меня там, где меня больше никогда не будет."
Дрожащие руки сминают блистер и щеки покрываются дорожками слез. Я ведь сам писал эту записку, под твою диктовку, сам писал не вникая в содержание. Писал будто твоей рукой. Сам принес сюда эти таблетки и забыл. Тебя нет, ты в мокрой земле, несколько метров вниз, а может метр. Ты там собран по кусочкам, ты там улыбаешься с фото в рамке, где на углу черная лента. И я не вспомню как я поджег первую сигарету, из твоей пачки, что ты когда-то оставил на подоконнике.