sippin' blood

      Гельмут медленно подносит бокал к губам, закидывая ногу на ногу и нежно поглаживая второй ладонью в перчатке подлокотник кресла. Он еле заметно втягивает ноздрями запах — да, это то. Определённо то.       Барон удовлетворённо кивает сидящему перед ним на коленях Солдату, припадая губами к стеклу. Первый глоток оставляет густой след тёмно-бурого цвета. Земо облизывается.       Горько. Терпкий вкус раздражает нёба, заставляя развеять языком послевкусие железа. Гельмут осторожно наклоняет бокал из стороны в сторону, заставляя жидкость лениво перетекать от одного края к другому. — Сколько? — Двенадцать, — тихо отвечает Джеймс, наклоняя голову. Он не решается смотреть Гельмуту в глаза, потому что он не готов признавать, что правда может себе позволить так зверствовать всего-то ради одобрения какого-то безумного психа с аристократичными замашками. — Сам спускал? — Земо делает второй глоток, решаясь распробовать вкус получше. — Сам, — ещё тише произносит Барнс, сжимая губы. Он, блять, убил двенадцать человек, чтобы Гельмут мог дегустировать кровь, словно вампир. И, чёрт возьми, делал это не Зимний. Точнее, не один Зимний. Они осуществили это вместе и вполне осознанно.       Земо дёргается, резко вдыхая воздух и поднимая взгляд. Помещение постепенно заполняется металлическим запахом, и это самый лучший ароматизатор для такого, как он. И самый галантный дар, бесспорно. — Что чувствовал? — на нервном выдохе, помахивая носком идеально начищенных туфель, Земо улыбается уголками губ. Водит бокалом у самого носа, не спуская взгляда со с Барнса. Ему интересно, любопытно узнать, как это опишет сам Джеймс, как оправдается на этот раз. — Я выполнял задание, — лжёт Барнс, из раза в раз надеясь, что это прокатит. Пока что этот ответ ни разу не устроил Гельмута, но раз уж они меряются упрямством, то Джеймс не намерен уступать. — Неубедительно, — скучающе тянет Земо, — ты же знаешь, что мы оба все понимаем. Озвучь это, — издевательски предлагает, хмыкая. Не хватит у Зимнего храбрости выпалить это, а вот Земо позволить себе поставить подошву лакированных туфель на чужое плечо и надавить может. И совсем не благодаря храбрости. — Не понимаю, о чём ты говоришь, — цедит сквозь зубы Солдат, плечом накреняясь, но голову не поднимая. Он предугадывает ситуацию, воображая, как кожаная перчатка цепляется за свисающие на лицо отросшие пряди. — Я устраиваю для тебя теракты с самодельными бомбами, а ты, — закусывая тонкие губы, Земо продолжает давить на плечо, — ты убиваешь для меня дюжины людей. — У меня нет выбора, — предпринимает очередную попытку Барнс, уже слыша, как жалко и неуверенно звучит. — Когда люди так говорят, это значит, что имеющийся выбор их не устраивает, — Гельмут наконец убирает ногу и наклоняется к чужому лицу, убирая правой ладонью мешающие смотреть в глаза пряди. — Что тебя не устраивает? Скажи мне, я решу любую твою проблему, Джеймс. «В этом и проблема», — думает Барнс, преданным псом глядя в омуты Земо. Он всегда предпочитает прятать взгляд, потому что глаза выдают его с потрохами. Такое вожделение не скрыть и не подделать, а Гельмут слишком наблюдателен, чтобы проигнорировать такую кричащую деталь. — Молчишь, — барон задумчиво мычит. — Ладно, помогу тебе, — и он подносит стакан к Барнсу. Медленно выливает на голову. — Ты их убил, — напоминает Земо, — потому что хотел. Ты хотел их убить для меня. Каждого. Скажешь, я не прав?       Джеймс сжимает зубы. По спине пробегает дрожь, когда маслянистые капли не спеша прокладывают себе путь по коже убийцы её владельцев. Струйки стекают по волосам, тихо ударяясь о бетонный пол, ползут по лицу.       Прежде, чем осознать, что он делает, Барнс слизывает каплю, подобравшуюся к губам. Джеймс помнит каждого: по лицам, по именам. По способу убийства и виду оружия. По мыслям о Земо, который и благословил весь процесс, как древний кровожадный бог, глухой к человеческим мольбам и требующий лишь свежей крови. И одно единственное сердце сверху.       Он получил, получил всё, чего хотел. Только Барнс отказывается это признавать. — Ты не испытываешь вины, — констатирует факт Земо, наблюдая за стекающими каплями. Достаточно соблазнительно, чтобы кинуть эту бесполезную игру в слепоту, однако он настроен на победу, победу именно принуждением Джеймса признать этот факт. — А ещё у тебя стоит, — как бы между прочим. — И у меня тоже.