Погребение мнимого

Над рекой, кутающейся в предутренний туман, стояло затишье. Не слышалось щебета птиц, не шелестел рогоз и поникшие над водой пожелтевшие ивы. Если бы не раздававшийся время от времени плеск воды, своим гулким звучанием напоминавший досадливое цоканье, тишина за стенами уснувшего после празднества города казалась бы мёртвой. На пустынном берегу в одиночестве сидел парень в лазурных одеяниях и, с выражением глубокой обиды и раздражения замахиваясь на ровную гладь реки, бросал в воду камни. Он чувствовал себя брошенным. Его брат названный внезапно лишился души, и демон Чёрных Вод унёс того в своё логово, а брат двоюродный исчез вместе с ненавистным Собирателем Цветов под Кровавым Дождём — только их и видели. Раздосадованный этим Ци Жун, продолжая камнями баламутить воду, злобно ворчал себе под нос и между призывами проклятий на голову Се Ляня и его нового демонического друга произносил замысловатые угрозы в адрес Черновода, которые обещал исполнить, если тот не сумеет вернуть Ши Цинсюаня к жизни. Эгоистичный по своей сути Лазурный демон, оставшийся один и не достигший ни одной из своих целей, никак не мог отделаться от ощущения обрушившейся на него несправедливости. И ладно ещё, что ему не досталось ни кусочка плоти, ни капельки крови Повелителя Ветра, — это желание Ци Жун, расстроенный гибелью Цинсюаня, усмирил. Но то, что он упустил Се Ляня, так и не сумев над ним всласть поглумиться, чтобы вдобавок отвести вдруг заполнившуюся грустью душу, его крайне злило. Окутанный глухим безмолвием и окружённый плотным туманом, Ци Жун чувствовал необычайную тоску, проросшую из живучих и крепких зачатков зависти. Непревзойдённый демон Хуа Чэн легко и быстро сблизился с его благонравным братцем. Хэ Сюань, тоже Непревзойдённый, обзавёлся возлюбленным в лице бывшего Повелителя Ветров. Лазурный Фонарь в Ночи и себя считал достойным зваться Непревзойдённым, несмотря на то, что повсеместно он слыл лишь бездарным подражателем. Но кривотолки и насмешки Ци Жуна нисколько не смущали, и он продолжал неумело уподобляться Алому и Чёрному Бедствиям. Ныне в Лазурном демоне страсть к подражанию двум Непревзойдённым взыграла с новой силой… Махнув рукой на ускользнувшего от него Се Ляня и решив, что ждать вестей о судьбе Цинсюаня бессмысленно, Ци Жун, отыскавший для себя новую цель и взбодрившийся, резвым шагом побрёл вдоль берега реки и вскоре скрылся среди окрашенных сумерками в серый деревьев. Лазурный Фонарь в Ночи твёрдо вознамерился подыскать для себя подходящего его непревзойдённости спутника, такого, чтобы с восхищением ловил каждое его слово, любил и обязательно им гордился… Так же, как и его кузен-демон, Се Лянь был ошеломлён и расстроен тем, что произошло с Ши Цинсюанем. Пусть они и не столь давно были знакомы, но зато прониклись симпатией друг к другу с самой первой встречи, поэтому несчастье, постигшее сдружившегося с ним юношу, оказавшегося утратившим свой статус небожителем, Наследного Принца Сяньлэ сильно огорчило. Он видел вспорхнувший к небесам вихрь призрачно сияющих ивовых листьев и ощутил, как в груди неприятно шевельнулось недоброе предчувствие. Предостережение, из раза в раз повторяемое когда-то давно его наставником, возникло в памяти смутной формулой запрета и последствий его нарушения. Только тревога за судьбу друга мешала ясно ухватиться за данное сотни лет назад наставление, которое беспечному юному принцу казалось тогда не слишком для него нужным. Ведь Се Лянь никогда не помышлял о том, чтобы проклясть Небеса… Из разговора между мрачным демоном, забравшим Ши Цинсюаня, и Ци Жуном, проявившим удивительную привязанность к юноше, Наследный Принц Сяньлэ понял, что надежда на возрождение погибшего есть. Поэтому, желая отыскать любую возможность, для того чтобы помочь Цинсюаню, Се Лянь обратился к единственному человеку, который мог знать о приключившемся с его другом несчастье и причинах, к нему приведших. Хуа Чэн же не мог не откликнуться на просьбу любимого человека, которого он так долго искал и который нашёлся благодаря юноше, попавшему в беду. Собиратель Цветов под Кровавым дождём видел, как огорчился Се Лянь из-за случившегося, и это расстраивало его самого. Поэтому, услышав слова своего единственного божества, Сань Лан приглашающе подал своему спутнику руку, и когда Наследный Принц Сяньлэ вложил свою ладонь в его, их мгновенно объяло серебряным пламенем, сотканным из тысячи призрачных бабочек. Утаивать свою природу Хуа Чэн больше не видел смысла: болтливый Лазурный демон и так уже разоблачил его. Но Се Лянь, ощутивший чужую тёмную ци, не выказал ни разочарования, ни отвращения, ни недовольства, и Собиратель Цветов под Кровавым Дождём украдкой улыбнулся: его возлюбленный был совершенно далёк от предвзятости и спокойно принял его демоническую суть. Воспользовавшись духовной силой, Хуа Чэн вместе с Се Лянем перенёсся в гостиничную комнату, снятую накануне вечером. Здесь всё ещё хранилось тепло праздника и отголоски радостной встречи, и Се Лянь, охваченный невесёлыми мыслями, сделался ещё печальней. — Не расстраивайся, — мягко проговорил Сань Лан. — Всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Наследный Принц Сяньлэ благодарно улыбнулся своему спутнику и только теперь заметил, что до сих пор стоит с ним рука в руку и приобнимает за плечо. Се Лянь аккуратно высвободился из лёгких объятий, присел на подушку в стороне от заставленного посудой и яствами праздничного стола и попросил Сань Лана начать рассказ. — Он проклял Небеса, — произнёс Хуа Чэн, устраиваясь напротив собеседника. Се Лянь горько вздохнул, покачав головой. — Я так и подумал, — тихо вымолвил он и нахмурился, пытаясь выудить из глубин памяти ценную информацию. — Прошу, продолжай! Обещаю больше не перебивать. — Гэгэ может вмешаться в моё повествование в любой момент, — ласково произнёс Хуа Чэн, вознаграждённый признательным взглядом собеседника. Ведающий о некоторых мерах, предпринятых Хэ Сюанем для сохранения невредимым тела проклятого небожителя и спасения его души, Собиратель Цветов под Кровавым Дождём знал, что спешка не сыграет никакой роли в помощи бывшему Повелителю Ветров, однако он не желал, чтобы Се Лянь был обременён беспокойством за друга, поэтому быстро и честно объяснил ему, почему Ши Цинсюань оказался в таком ужасном положении и как о нём позаботился Черновод. Услышав, что тело и душа Цинсюаня находятся под надёжной защитой, Се Лянь почувствовал облегчение, но лицо его всё равно оставалось сосредоточенно нахмуренным. — Когда-то давно у меня был наставник, — задумчиво произнёс он, — и он от случая к случаю приговаривал: «Никогда не смей проклинать Небеса!» Этот запрет являлся само собой разумеющимся, ведь всем известно, что его нарушение грозит серьёзными и непоправимыми последствиями, однако какими именно — никто не знал и проверять бы не решился. Но наставник всегда знал больше, чем кто-либо во всех трёх мирах. Жаль, что я был не слишком внимателен, когда он поучал меня, стараясь донести особенности небесного проклятия! Я не удивлюсь, если Мэй Няньцин предвидел, что это знание мне пригодится однажды! — Не кори себя, — успокаивающе проговорил Хуа Чэн, подсев к принцу поближе и ободряюще прикоснувшись к его лежащей на колене ладони. — Черновод сумеет вернуть своего Ветерка. — Нет… — сокрушённо вымолвил Се Лянь. — Всё не так просто. Это верно, что исправить последствия небесного проклятия возможно, хотя сделать это крайне трудно, а для простого смертного — вообще невозможно. И то, что Непревзойдённый Князь Демонов встал на защиту Ши Цинсюаня — большая удача. Но этого недостаточно. Я точно помню, что нужен кровный родственник… Сань Лан, ты упоминал брата Цинсюаня, Повелителя Вод. Ты знаешь, где он? — Не думаю, что он поможет… — уклончиво ответил Хуа Чэн. В своём повествовании о злоключениях бывшего Повелителя Ветров демон хоть и упомянул о том, что Повелитель Вод поменял судьбу своего брата на чужую, но при этом скрыл истинную личность Хэ Сюаня и факт его вражды с Ши Уду. Давний договор связывал его с Черноводом, и он не мог разглашать без согласия Чёрного Бедствия сведения, касающиеся его мести. Се Лянь разочарованно поник, но, заметив, каким серьёзным стало лицо Сань Лана, задавать лишние вопросы не стал. — Жаль… Как жаль… — тихо произнёс Наследный Принц Сяньлэ. — Но это ничего. Мне просто нужно лучше подумать, и я вспомню наставление учителя подробнее. Сказав это, Се Лянь прикрыл глаза и легонько помассировал точку между бровей, словно этот маленький жест мог помочь лучше сосредоточиться и углубиться в дальние уголки памяти, затёршиеся из-за того, что за столетия оставшиеся в них знания ни разу до сегодняшнего дня ему не пригождались. — Я заварю тебе чай, гэгэ, — заботливо сказал Хуа Чэн. — Спасибо, Сань Лан, — поблагодарил Се Лянь, мягко улыбнувшись, и вновь погрузился в размышления. Сань Лан ненадолго вышел из комнаты, а вернулся в сопровождении слуг, один из которых быстро собрал со стола ненужную посуду, а другой принёс чайные листья и необходимую утварь. Когда посторонние удалились, Хуа Чэн молча и осторожно, чтобы не отвлекать принца, раскалил в жаровне угли и поставил на огонь котелок с водой. Пока Сань Лан хлопотал за приготовлением чая, Се Лянь время от времени невольно бросал взгляды на юношу в красном. Если честно, ему было очень любопытно, кто же такой «Сань Лан» на самом деле. Этот юноша хоть и являлся демоном, но был ему симпатичен и казался человеком надёжным и искренним, с ним приятно было вести разговор и просто находится рядом. Будто Се Лянь знал его всю жизнь, но почему-то позабыл его, как столь необходимые сейчас знания о проклятии Небес, некогда вложенные в него наставником Мэй Няньцином. Заворожённый умелыми движениями своего загадочного спутника, Се Лянь отвлёкся от мыслей о давнишнем наставлении учителя и рассеянно спросил: — Сань Лан ведь не единственное твоё имя? — Наследный Принц Сяньлэ встретил взгляд хитро прищуренных глаз юноши в красном, словно говорящий о готовности дать ему ответ, но Се Ляня внезапно осенило, и он радостно воскликнул: — Имя! Точно — имя! Проклятому нужно дать «Имя, удерживающее душу»! Заметно оживившись, Се Лянь поднялся с места. Память его прояснилась, словно с потускневших за столетия воспоминаний очистилась мутная патина, и он принялся размеренно вышагивать по комнате, рассуждая: — Поскольку действие небесного проклятия необратимо, человек, подвергшийся ему, непременно умирает и имя, удерживающее душу, данное ему отцом при рождении утрачивает свою силу. Поэтому, чтобы вновь установить связь между душой и родным ей телом, проклятого человека необходимо, как младенца, заново ввести в мир, и для этого — наречь новым именем, удерживающим душу. В идеале ритуал наречения должен провести родитель, но это может сделать и любой другой кровный родственник. Просто чем ближе родство, тем выше шансы на успех, тем крепче установится связь души и тела. — Выпей чаю, гэгэ, пока тёплый, — предложил Хуа Чэн, улыбнувшись краешком губ, радуясь тому, как воодушевился принц и как печаль рассеивается из его живо заблестевших глаз. Поблагодарив, Се Лянь опустился рядом с демоном, принял чашку из его рук и смочил пересохшее горло. — На помощь брата Ши Цинсюаня действительно нет никакой надежды, Сань Лан? — спросил Наследный Принц Сяньлэ. Он чувствовал, что его спутнику известно что-то, чего он не может ему рассказать. Будучи тактичным, Се Лянь не считал себя вправе требовать раскрытия чужих секретов и лишних вопросов не задавал, но всё равно пытался окончательно удостовериться в невозможности идеального варианта для спасения Цинсюаня. — Если не сможет помочь Ши Уду, то нам придётся изучить родословную семьи Ши, чтобы отыскать ныне живущих родственников Цинсюаня. На это может уйти много времени. А если род прервался… Не в силах продолжить, Се Лянь подавленно опустил голову и вздохнул. Предполагать наихудший вариант не хотелось, но, привыкший постоянно сталкиваться с неудачами, небожитель-изгнанник не мог отделаться от навязчивого чувства, будто стать явью могут только его самые худшие опасения. — Не переживай, — тепло произнёс Сань Лан, желая поддержать самого дорогого для него человека. — Я передам Черноводу всё, что ты сказал. Если Ветерок ему действительно дорог, он достанет Ши Уду даже в Диюй. После этого он связался с Хэ Сюанем по сети духовного общения и, намеренно сгущая краски, сообщил ему, в каком тот оказался положении. Хуа Чэн совершенно не хотел, чтобы поспешная в нынешних обстоятельствах месть Черновода стала причиной, из-за которой Се Лянь мог быть опечален и расстроен. Когда Хэ Сюань услышал, что самым надёжным гарантом спасения Цинсюаня является Ши Уду, его захлестнул сиюминутный гнев, который совсем скоро отступил, стоило демону взглянуть на юношу, неподвижно лежащего на постели. Сколь бы сильную ненависть он ни испытывал к Повелителю Вод, она никак не могла поглотить своей тьмой то светлое чувство, которое он испытывал к Ши Цинсюаню. Будь то иначе — Черновод не оставил бы на полпути свою месть и не бросился к утратившему последние осколки своей души юноше, прекрасно зная, что тот окружён надёжными людьми и хорошо защищён его собственными духовными силами. Тогда он мог спокойно остаться в Чертогах Сумеречных Вод, чтобы расправиться с наконец поверженным кровным врагом… Хэ Сюань порывисто сжал ладони в кулаки, словно запечатывая в них свою жгучую ненависть, и решительно вышел из комнаты, где безжизненным и холодным сном спал его возлюбленный. И пока демон преодолевал расстояние до комнаты, где был им оставлен в заключении его враг, он убеждал себя относиться к Ши Уду как к полезному инструменту, необходимому для того, чтобы вернуть Ши Цинсюаня. Зная свою взрывную нетерпимость к этому человеку, Черновод опасался не сдержаться и в гневе убить его, если тот его спровоцирует. Однако опасения Хэ Сюаня оказались напрасными. Войдя во временное узилище, демон обнаружил своего пленника бессознательным и практически бездыханным. Последний всплеск ярости израсходовал все силы получившего серьёзные травмы Ши Уду, и он, стянутый по рукам и поперёк груди жёсткими оковами, безвольно повис в них, тяжело уронив голову к плечу. Вместе с неровным дыханием из его горла вырывался надрывный хрип, а в растрёпанных волосах можно было заметить сгустки запёкшейся крови. В тревожно колышущемся свете развешанных по стенам фонарей Ши Уду выглядел мертвецом, которому удалось вырвать у смерти ещё несколько мгновений болезненного существования. Мёртвое тело демона Чёрных Вод окатило паническим жаром. На мгновение он увидел такого же жалкого, обессилевшего, безжалостно пригвождённого к ледяной стене цепями Цинсюаня… Подстёгиваемый мыслью о том, что смерть Ши Уду тождественна гибели Повелителя Ветров, Хэ Сюань одним решительным движением разрушил удерживающие Повелителя Вод оковы и, опустившись рядом с утратившим опору врагом, удержал его от падения. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить отвращение от того, что он был вынужден не только прикасаться к человеку, разрушившему его счастливую судьбу, но и выхаживать своего врага, поскольку тот даже на первый взгляд пребывал в ужасном состоянии. Направив через слабо пульсирующие на запястье жилы мужчины свою тёмную ци, чтобы диагностировать повреждения, Хэ Сюань выявил у своего пленника несколько сломанных рёбер и повреждение лёгкого, которое тот получил совсем недавно, видимо, когда впал в ярость в прошлый визит демона. Первым делом Черновод направил духовную энергию на исцеление повреждённого лёгкого Ши Уду, затем наскоро срастил тому рёбра. Когда с травмами, которые могли бы привести к смертельному исходу, было покончено, Хэ Сюань безо всякой бережности подхватил пребывающего без сознания мужчину и отнёс в свободную комнату недалеко от бывшего места его заключения. Там демон сбросил его на кушетку и, встав сбоку и приложив одну ладонь к голове пленника, другую — к груди, продолжил вливать в его тело свою ци, чтобы исцелить нанесённые им же самим прежде травмы. Однако сколько бы духовных сил Черновод ни истратил ради восстановления врага, Ши Уду в себя не приходил. Его внутренние раны закрылись, дыхание выровнялось, став размеренным и спокойным, и ритм сердца снова обрёл силу, но сознание Повелителя Вод оставалось блуждать во мраке. Осознав, что все его усилия пробудить Ши Уду тщетны, Хэ Сюань медленно попятился от неподвижного тела своего врага, тяжело привалился спиной к стене и, словно мучимый беспощадной головной болью, поморщился и спрятал лицо в ладони. Он убедил Повелителя Вод в смерти его младшего брата. Показал ему погребальную урну, в которой якобы содержался прах Цинсюаня. Разве были теперь у самого Ши Уду причины жить? Считая, что он потерял драгоценного брата, разве он сам не станет стремиться к смерти? — Цинсюань невредим, — ровным и твёрдым голосом проговорил Хэ Сюань, обращаясь к отказывающемуся сбросить невидимые тенета сна врагу. — Но если не очнёшься ты, может не очнуться и он. Черновод в последний раз бросил взгляд на застывшее лицо Ши Уду, прежде чем уйти. Он надеялся, что его слова достигнут угасшего сознания Повелителя Вод и его стремление к смерти будет сожжено его упрямой волей и желанием спасти любимого брата. Прошло ещё несколько дней, прежде чем Ши Уду очнулся и с удивлением обнаружил, что больше не скован, а полученные в столкновении с демоном раны теперь его не беспокоят. Первой мыслью Повелителя Вод было то, что его нашёл и спас кто-то из небожителей, однако от этой версии он вскоре вынужден был отказаться: он не имел и шанса отправить сообщение о помощи, а его пропажу могли расценить как бегство находящегося под следствием подозреваемого. После унизительного разоблачения на Празднике Середины Осени его если бы и разыскивали, то только как преступника, которого Законом Небес требовалось призвать к ответу. На самом деле Ши Уду было всё равно, что с ним станет. Демон сказал, что Ши Цинсюань мёртв, и ему самому теперь жить было больше незачем. Только в глубине замутнённого после долгого беспамятства разума настойчиво билась мысль, будто его обманули. «Цинсаюнь невредим…» — выстукивало его живое, разгорячённое сердце. Ши Уду так хотелось, чтобы эта лихорадочная вера его души оказалась правдива! Собравшись с силами, Повелитель Вод сморгнул муть с норовящих вновь закрыться глаз и повернул голову, чтобы оглядеть обстановку. И наткнулся на высокую, мрачную фигуру, грозной тенью застывшую у входа в маленькую комнату, куда Ши Уду был помещён. В отблеске свечей глаза хозяина Чёрных Вод полыхали расплавленной медью. — Вставай! — сухо велел демон, которого сам Повелитель Вод обратил мстительным духом, и, не дожидаясь, пока его пленник исполнит приказание, ушёл. Понимая, что в его положении ему не удастся покинуть Чертоги Сумрачных Вод, Ши Уду медленно поднялся на своём жёстком ложе и последовал за демоном. Ему было безразлично, что Черновод задумал. Мысль о том, что демон излечил его раны, для того чтобы применить к нему тысячу мучительных пыток, заставила губы Повелителя Вод искривиться в усмешке. Стараясь держаться гордо и твёрдо, Ши Уду уверенно ступал за своим палачом, пронзая ледяным взглядом его обтянутую чёрной с серебряной нитью тканью прямую спину. А в его голове голосом Чёрного Бедствия шептала сводящая с ума надежда: «Цинсюань невредим…» Хэ Сюань привёл Ши Уду в просторную, светлую, чистую комнату, которая в отличие от той, где Повелитель Вод очнулся, выглядела жилой. Опрятное и свежее, помещение представляло собой хоть и скромные, но уютные покои, и Ши Уду, не ожидавший быть препровождённым куда-либо кроме сырой темницы или камеры пыток, испытывал недоумение, которое стремительно сменилось глубоким потрясением, когда он увидел лежащего на мягких перинах Ши Цинсюаня. Юноша со здоровым цветом лица, без единого изъяна или раны, казался живым, но дыхание не колыхало его грудь, глаза под смеженными веками застыли, а тело его оставалось неподвижным как камень. С осунувшегося и бледного лица Повелителя Вод сошли все краски, а к горлу прилила густая волна удушья. На нетвёрдых ногах Ши Уду подошёл к ложу, сел на постель рядом с братом и принялся ощупывать пульс. Сердце Ши Цинсюаня не билось, но его кожа была тёплой, как у живого. А грудь его, покрытая распахнутым Веером Ветра, сияющим нежным светом, была бездыханна. — Верни его душу в тело, — сурово приказал Хэ Сюань. Наблюдая, как Ши Уду касается брата, пытаясь понять, в каком он пребывает состоянии, Черновод старался всеми силами подавить в себе неприязнь к человеку, в руках которого снова оказались судьбы его и Цинсюаня. Ши Уду поднял на демона Чёрных Вод полный смятения и ненависти взгляд. Черновод солгал, когда заявил, что от Ши Цинсюаня остался только прах. Но брат его и вправду не был жив. Его душу отделили от тела, заточив в божественном артефакте, и Повелитель Вод горел от бурлящего в груди гнева. Он не понимал, что за забаву затеял в отношении Цинсюаня этот мстительный демон, решив сперва выдернуть его невинную душу из тела, а потом вновь желая вернуть её владельцу руками старшего брата. Отличающийся беспримерным упрямством, Ши Уду категорично считал, что демоны не могут творить ничего кроме зла, особенно те, которые родились, зачатые местью и злобой. В своём презрении к хозяину Чёрных Вод он упускал из виду обстоятельства бегства Ши Цинсюаня из Небесных Чертогов. — Что ты с ним сделал?! — вскипел Повелитель Вод, но Хэ Сюань холодно его осадил. — Не будь дураком! — произнёс демон. — Цинсюань проклял Небеса, забыл? Небеса прокляли его в ответ. Теперь только ты как кровный родственник можешь вновь связать его душу с телом. Если бы не это требование, я не стал бы возиться с тобой и оставил подыхать! Хэ Сюань не желал объясняться перед кровным врагом и попусту растрачивать на него слова. Он ставил Ши Уду перед фактом, для чего тот нужен, и не собирался вдаваться в подробности. Ему было безразлично, что думает о нём Повелитель Вод, но какая-то часть его души хотела, чтобы он продолжал пребывать в заблуждении относительно его намерений к Ши Цинсюаню и бояться за брата. Вместе с тем, Черновод надеялся поскорее покончить с последствиями проклятия и вернуть Цинсюаня к жизни. А для этого ему, возможно, придётся развеять подозрительность Ши Уду. Произнесённые демоном слова заставили Повелителя Вод растеряться. Он знал, чем чревато проклятие, целью которого были сами Небеса. Однако с небесным проклятием на его памяти никто никогда не сталкивался, и записи о нём никогда не попадались Ши Уду. Поэтому Повелитель Вод не мог себе представить, как оно действует и к чему приводит. Доводы хозяина Чёрных Вод казались разумными, но Ши Уду не оставляли сомнения, что демон снова лжёт ему. Он жаждал услышать подробности, узнать каждую мелочь о небесном проклятии, а главное — вызнать, для чего Черноводу потребовалось исправлять его последствия. Повелитель Вод решил, что не позволит брату воскреснуть для того, чтобы попасть в мучительный, невыносимый ад кровожадного демона… Заметив, что Ши Уду колеблется, Хэ Сюань почувствовал раздражение. — И что потом? — спросил вдруг Повелитель Вод, пронзительно глянув на скрестившего на груди руки демона. В его голосе тонко звенела враждебность. — Что ты станешь делать с Цинсюанем, когда я верну его? — У тебя нет права спрашивать меня об этом, — сдержав гнев, который возбуждал в его душе этот невыносимый человек, спокойно проговорил Черновод. Но Ши Уду слишком любил своего брата, чтобы прислушиваться к словам демона. Не добившись ответа, Повелитель Вод поднялся с постели и приблизился к хозяину Чёрных Вод. Он не собирался подчиняться приказам мстительного призрака, пока не будет уверен, что Ши Цинсюаня его обида не затронет. — Цинсюань ни в чём не виноват! — прямо глядя в обжигающе-холодные глаза демона, настойчиво воскликнул Ши Уду. — Когда верну ему душу, отпусти его. Тебе нужен я, а не он! — Мне не нужен никто, кроме него! Разгорячённый поставленным ему Повелителем Вод ультиматумом, который не имел никакого смысла и только впустую тратил время, Хэ Сюань ненароком обнажил перед непримиримым врагом своё сердце. Установившаяся на несколько мгновений, как только отзвучали высказанные в чувственном порыве слова демона, тишина внезапно взорвалась нездоровым, желчным хохотом. Запрокинув голову и плотно приложив ладонь к глазам, словно желая вдавить орган, который прозрел лишь сейчас, в черепную коробку, Ши Уду безумно, безудержно смеялся. Хэ Сюань хмуро следил за нервным всплеском Повелителя Вод и молчал, периодически переводя неуловимо смягчающийся взгляд на покоящегося на постели юношу. Только присутствие в комнате Ши Цинсюаня, хоть и пребывающего между жизнью и смертью, помогало демону держать себя в руках и не вцепиться Ши Уду в глотку. — Что я должен делать? — справившись с собой, наконец серьёзно спросил Повелитель Вод. Он чувствовал себя странно — униженным и умиротворённым одновременно. Демон Чёрных Вод одурачил его, заставил вариться в адском котле, наполненном придуманными им самим страхами, чтобы в конце концов практически признаться в чувствах к Цинсюаню. Это было оскорбительно. И это успокаивало. Ведь трудно было найти защитника для младшего брата надёжнее Непревзойдённого Князя Демонов, сумевшего столетиями выдавать себя за бога. — Нареки его новым именем, — ответил Хэ Сюань. Он тоже испытывал облегчение из-за того, что его пленник образумился. — Так установится связь между душой Цинсюаня и его телом, которое испытало бремя проклятия. Недолго поразмыслив, Ши Уду уловил значение этого ритуала и понятливо кивнул. — Мне понадобится кисть и тушь. Без лишних слов Хэ Сюань уселся на пол за низким столиком у окна и принялся растирать тушь в тушечнице. В это время Повелитель Вод вернулся к постели брата. Он осторожно взял в руки веер с сохранённой внутри душой Цинсюаня, и сияние, окутывающее артефакт, слегка потускнело, словно хозяину души стало грустно. Ши Уду ласково погладил полотно веера, — тогда сияние души сделалось чуть ярче, заставив мужчину виновато улыбнуться. Повелитель Вод поднял голову и оглядел комнату, теперь уже не торопясь. Сейчас взгляд его, не замутнённый гневом и страхом за брата, сумел различить некоторые мелочи, указывающие на то, что Цинсюань некоторое время жил здесь пусть не роскошной, но совершенно обычной жизнью: в нише на стене висел свиток с каллиграфией, начертанной лёгким, словно летящим почерком брата; на комоде лежало несколько книг, попарно перемеженных друг с другом страницами, которые были сочтены интересными, — закладками Цинсюань пренебрегал. Для пленника, которого ненавидишь и который оказался в беспомощном положении, обстановка была чересчур роскошной и вольной. Повелитель Вод мысленно усмехнулся: с ним хозяин Чёрных Вод не церемонился. — Сколько Цинсюань пребывает в таком состоянии? — уточнил Ши Уду. Не уловив в этом вопросе скрытого смысла, Хэ Сюань ответил: — Скоро минует неделя. Повелитель Вод снова внимательно осмотрел безжизненное, неподвижное тело брата. На лице Цинсюаня застыло умиротворение, а в уголках губ, едва различимая, пряталась тихая улыбка, будто перед тем как погрузиться в мертвенный сон он испытывал тёплое, радостное чувство. Ответ демона лишь подтвердил подозрения мужчины: тело, лишённое души, за неделю превратилось бы в уродливый труп, если бы о нём не позаботились. Ши Уду удостоверился, что насчёт намерений хозяина Чёрных Вод в отношении Ши Цинсюаня он жестоко заблуждался. Готовую тушь в тушечнице и кисть на подносе Хэ Сюань поставил на прикроватный столик, а сам встал у изголовья, чтобы наблюдать за ритуалом. Он как никто другой знал, что Ши Уду ради безопасности брата пойдёт на всё, но инстинктивное недоверие к этому человеку, замаравшего себя преступлением, побуждало демона не спускать с него глаз. Между тем, Повелитель Вод переложил Веер Ветра в левую руку и развернул его к себе внутренней стороной — той, где не было символа ветра. Правой рукой Ши Уду поднял с подноса кисть, нахмурил брови, на несколько мгновений задумавшись, затем обмакнул кисточку в туши и чёткими, изящными мазками начертал: «清风» — Цинфэн, «Чистый ветер». Веер в руке Повелителя Вод ослепительно засиял драгоценной бирюзой, впитавшей едва нанесённые на полотно артефакта знаки, и Ши Уду тотчас вновь опустил веер на грудь Ши Цинсюаня. Призрачный огонёк, принявший форму раскидистой речной ивы, вдруг вспыхнул на белом шёлке веера и немедленно погрузился в тело, от рождения бывшее пристанищем этой чистой души. Юноша, лежащий на постели, издал тихий вздох, и ресницы его затрепетали, знаменуя скорое пробуждение. Только Хэ Сюань внезапно легко прикоснулся кончиками пальцев к вискам Цинсюаня и, используя ци, помешал тому пробудиться и открыть глаза. — Что ты?!. — разгневанно вскричал Ши Уду, вскакивая с постели и грозно вперив взгляд в хозяина Чёрных Вод, нежно погладившего по голове едва ожившего, ровно дышащего, но оставленного почивать глубоким сном Повелителя Ветров. — Я не позволю Цинсюаню увидеться с тобой, — с жесткой невозмутимостью заявил Хэ Сюань, отойдя от изголовья постели и сурово надвинувшись на злобно нахмурившегося Повелителя Вод. Ши Уду, безусловно, был рад, что брат вернул назад душу и вновь обрёл жизнь, но то, что сделал демон, его возмутило. Но Черновод был непреклонен: — Я запрещаю впредь тебе видеться с ним. Это твоя расплата за содеянное. Ты вряд ли проживёшь долго, но наверняка — несчастливо. Я не стану марать о тебя свои руки. — Произнося эти слова, Черновод насмешливо искривил губы, а затем тихо добавил, обернувшись к Цинсюаню: — Иначе больше никогда не смогу прикоснуться к нему… Не позволив больше Ши Уду произнести ни слова, Хэ Сюань мгновенно переместился за спину Повелителя Вод и ударил его духовной силой в загривок. Потерявшего сознание и осевшего на пол мужчину демон взвалил на плечо и отнёс к морю. Там утратившего божественные силы, ставшего смертным человеком Ши Уду хозяин Чёрных Вод забросил в громадную пасть явившегося по его воле костяного дракона и велел призрачному зверю: — Вышвырни его на берегу где-нибудь подальше! Костяной дракон сомкнул свою зловещую пасть и, развернувшись и подняв пенные волны, уплыл в открытое море, чтобы исполнить приказание своего повелителя. А Хэ Сюань немедленно возвратился в свои мрачные чертоги. Пришло время погребения вековой лжи…