пища вкуснее вдвойне, когда разговариваешь с камадо

гию любил лосось. и, наверное, это было обоюдно — лосось встречался гию в любой закусочной, куда бы томиока не отправился. нежное мясо рыбы не покидало мысли столпа воды даже когда тот возвращался с очередного задания. возможно, томиока просто ужасно хотел есть, но он упорно отрицал эту мысль. как можно не хотеть этот розовый белок, после которого остаётся нежнейший привкус во рту? вот кочо рыбу не любила; гию пришлось один раз ужинать с ней на задании и, когда им подали чертовски аппетитный лосось, шинобу брезгливо сморщила носик и отодвинула тарелку. томиока никогда не понимал столпа насекомого, а насекомых так вообще на дух не переносил — раздражают. в этот поздний летний вечер как раз пели цикады. «красиво», — считал гию, спрятавшийся в небольшой закусочной, — «но неприятно». так он мог бы охарактеризовать и саму кочо. в общем, столп воды сидел в закусочной, грел руки о тарелку и размышлял обо всём; он любил думать. но лосось с овощами этому не способствовал — хотелось отбросить мысли подальше и хорошенько так поужинать. томиока слегка кивнул самому себе и взялся за палочки для еды. те кольнули палец — гию вздохнул, отложил их и принялся выковыривать занозу. вечно так. невезучий столп воды, его так и называют. ну, только кочо и шинадзугава, но томиока вообще восприимчив к чужому мнению. — гию-сан! томиока вздрогнул — взявшийся из ниоткуда танджиро хлопает его по плечу, а после, широко улыбаясь, садится рядом. его карточные серьги трясутся от движений, а ещё гию замечает пару новых шрамов на загорелых руках подростка. «как обычно», — мельком думается столпу воды, — «танджиро никогда не заботится о глубоких царапинах». от танджиро веет энергией и счастьем, а ещё пахнет лесом. томиока слегка мотает головой и старается вникнуть в весёлое щебетание камадо: — ...и мы поймали огромнейшую рыбу! вот такую! — танджиро разводит руки в стороны, дабы показать масштаб, но тут же сбивает со столика пустую чашку; много-много раз извиняется хозяину закусочной и ставит чашку обратно. — эм, и мы решили её зажарить, но иноске сказал, что можно есть и так. гию ковыряет измученный палец и даже реагирует на речь танджиро — немного приподнимает бровь. — я подумал, что иноске разбирается в рыбе и потому согласился попробовать, но зеницу отказался. — здравая мысль, — комментирует томиока, на что камадо кивает, аки болванчик, и продолжает: — он очень долго смеялся, когда у меня вечером того дня болел живот. иноске, наверное, привык есть сырое... и у него ничего не болело. танджиро закончил рассказ. он думал, что гию скажет что-нибудь, но столп воды молчал и продолжал делать что-то со своими руками — камадо знал о проблемах томиоки в общении, но всё ж стал нервничать. может, гию считает его глупым? «действительно, кто станет есть сырую рыбу... и... ками! я же только встретил томиоку-сана! даже не спросил, как у него дела! тут же начал говорить о... какой я бестактный!» — на заданиях вы едите только рыбу? — э? — выдал танджиро, резво вынырнув из своих нервных мыслей. томиока молчал, дожидаясь ответа. — а, ну, да, когда удастся поймать. обычно берём рис, чтобы варить. в основном, его сьедает иноске. — и ты с... тем крикливым блондином... — с зеницу, — напомнил камадо. — ...едите... что? — о. — танджиро, припоминая, посмотрел в потолок. — помогаем людям из разных деревень, они нас кормят. правда, зеницу не очень нравится работать... кстати, — парень улыбнулся и перевёл взгляд на столпа, — иногда добрые девушки предлагают мне еду, зеницу почему-то обижается. они говорят, что я... — милый? — невольно вырвалось у гию. камадо округлил глаза, но ничего не сказал — просто удивлённо кивнул. томиока мысленно ударил себя по голове, а в реальности сильно прикусил губу; шикнул от боли. он что, канроджи, чтобы так говорить? дурак. танджиро посмотрел на тушёный лосось. — вы... кхм. любите рыбу? — да. — понятно. камадо потупил взгляд, потому что не знал, что ещё сказать. он посчитал себя глупым: заявился вдруг тут и начал отвлекать гию-сана от еды. наверняка, лосось уже остыл — гию-сан лишился вкусного ужина из-за тупости танджиро. дурак. «ну, можно же это как-то исправить?» — размышлял парень, касаясь пальцами подбородка и хмурясь. томиока, наконец справившийся с противной занозой, молча наблюдал за мыслительным процессом парня. — а что нравится тебе? — вдруг спросил гию, к удивлению танджиро. — ну... — замялся парень, уставившись в пол, — ...рассветы. они безумно красивы. томиока призадумался и, спустя недолгое время, сказал, будто бы самому себе: — мне больше по душе закаты. — они тоже прекрасны! — усиленно закивал танджиро. — но, томиока-сан, вам не кажется, что закаты несколько печальны? они символизируют конец. это грустно. — но за концом всегда следует начало. — о, — только и смог выдать камадо, смешно округлив бордовые глаза. наверное, это была та самая причина, по которой гию любил закаты: они напоминали ему глаза танджиро. камадо ожидал, что столп воды скажет ещё что-нибудь, но тот, к сожалению, уткнулся в миску с лососем.