Итак, кто с душевной болью вникнет в эти виды зла, такие тяжкие, такие ужасные, такие жестокие, тот признает в них бедствие. А кто терпит их или размышляет о них без душевной боли, тот уже по самому этому слишком жалок, когда считает себя блаженным, потому что потерял и само человеческое чувство. Блаженный Августин Мир стоит на костях, Но мы видим чужие смерти лишь в новостях. Пока рядом нет танков, мы «в танке», мы — ангелы, Только кости под ногами так хрустят. DEEP-EX-SENSE — Хомо Саспенс
«Мусаши» величественно рассекал морскую гладь, давно оставив родную гавань за кормой. Освещённый ярким полуденным солнцем суперлинкор неспешно приближался к группе кораблей на горизонте. — «Сарушима», это «Мусаши». Входим в зону патрулирования, приём, — доложила Моэка. — Принято, «Мусаши». Маршрут вы знаете. Конец связи. Привычный ритуал. Доложить, получить подтверждение, приступить к патрулированию. Скучать на мостике и до боли в глазах вглядываться через бинокль в оцепленную зону, в туман на горизонте, пытаясь высмотреть в нём эсминец типа «Кагеро». Бессмысленное занятие, учитывая, что радар или сонар засечёт корабль в этой пелене куда быстрее, чем глаза. Впрочем, с каждым днём у Моэки становилось всё тяжелее на душе. Она начала понимать, по-настоящему понимать, что чувствовала Акено, пока экипаж «Мусаши» был порабощён биооружием, а сама она с парой человек месяц жила на мостике. У тебя хотя бы была возможность спасти меня, Мике. А у меня? Есть ли ещё кого спасать? Минуты лениво ползли друг за другом, мрачные мысли роились в голове, а отвлечься было попросту не на что. Главное — не подавать вида, не показывать свои переживания, иначе это скажется на остальном экипаже. Хороший командир должен переступать через свои переживания и твёрдой рукой вести команду вперёд. — Командир, — к ней подошла штурман. — Мы подходим к нужной точке. Коротко кивнув, Моэка хлопнула себя ладонями по щекам, настраиваясь на нужный лад. Сейчас неуверенность и страх будут особенно губительны, а значит, их надо держать под контролем. — Экипажу приготовиться к манёвру, — спокойным голосом приказала она. Порой Чина завидовала командирам эсминцев и даже катеров. Быстрые, маневренные, эти корабли были куда отзывчивее к командам своих рулевых, и каждый поворот не надо было планировать за пару миль. — Мы на позиции, — доложила штурман. — Право руля, поворот на сорок градусов, — командир глубоко вздохнула. — Полный вперёд. Держим полную боевую скорость, пока не войдём в туман. — Есть право руля, поворот на сорок. Этот урок, сама того не зная, ей преподала Акено. Если у тебя есть план, если команда согласна и если ты можешь его выполнить, то приступай, каким безумным бы он ни был. Если откладывать и колебаться, то можно упустить момент. Лучше потратить это время на доработку и согласование, чтобы в нужную минуту все участники сработали как единый механизм. Моэка ещё ночью всё для себя решила и на рассвете обсудила идею с экипажем. Взвесив все «за» и «против», команда согласилась с её безумным решением, и вместе со штурманами был придуман план. Главное — чтобы не вмешались обстоятельства, на которые команда «Мусаши» никак не может повлиять. — Командир, нас вызывает «Сарушима», — из радиорубки выглянуло взволнованное лицо. — Инструктор требует немедленно вернуться на прежний курс и доложить, что происходит у нас на борту. Плохо. Рановато они спохватились… — Ты знаешь, что делать. Пусть они думают, что у нас проблемы со связью, — Моэка оттянула воротник, борясь с чувством, будто воздуха на мостике стало меньше. — Подайте световой сигнал, что у нас заклинило руль. Маска спокойствия начала давать слабину. На спине выступил холодный пот. Командир боялась, что план не удастся, и она не только не добьётся своего, но и подставит экипаж. Меньше всего ей хотелось оказаться на разборе полётов, а то и на трибунале, даже не начав свою личную спасательную операцию. — Командир, «Сарушима» приказывает перевести машины в режим «полный назад», — доложили из радиорубки. — Нам вышлют ремонтную команду. — Сообщение продублировали световым сигналом, — добавила старпом. Нет, нет, нет, только не это! — Передайте, что мы справимся своими силами. Держитесь намеченного курса, назад дороги нет, — Моэка сжала кулаки. Туман был уже совсем рядом. Густой, непроглядный, но довольно обыденный на вид. Сколько кораблей, обманутых этим заурядным на вид явлением бесследно сгинули и попали в параллельный мир? Вернулся ли хоть кто-нибудь? Хотя бы смог ли хоть один человек выжить? Впрочем, ещё во время вынужденного затворничества она подтянула свои знания об истории Второй Мировой войны и, если мир на той стороне не отличался от этого, то один на один против «Мусаши» могло выстоять очень мало кораблей. — Командир, это вперёдсмотрящая. Мы входим в туман. — Так держать. Осталось немного… Доклады о том, что инструктор рвёт и мечет и уже в ультимативной форме требует немедленно дать задний ход, Моэка пропустила мимо ушей. Главное — пройти нужную точку. Кто-то из экипажа смог раздобыть сведения о том, как «Русалки» запускали дронов, какими курсами оные шли и на каких именно пропадала связь. Оставалось надеяться, что этой информации хватит. Иначе они просто выйдут с другой стороны, а потом придётся объясняться. — Командир, с радара исчезли контакты. — На сонаре тоже тишина. — Связь со спутником потеряна. На частотах академии, «Синих русалок» и Сил Самообороны тоже всё затихло. — Мы справились… — выдохнула Моэка. Она испытала невыразимое облегчение. План удался. Теперь оставалась самая сложная и, возможно, опасная часть. Сориентироваться на той стороне и найти «Хареказэ». И спасти, если Акено со своим экипажем попала в беду. — Я иду к тебе, Мике… На плечо командира легла тяжёлая ладонь. — Далеко собралась, курсант Чина? — раздался за спиной знакомый голос. Вздрогнув, Моэка медленно обернулась. Её глазам предстала Мафую Мунетани собственной персоной. Чуть поодаль стояли две девушки в балаклавах и форме «Синих русалок». Вся троица выглядела как мечта тактикульщика: бронежилеты, разгрузочные системы, множество карманов и подсумков, магазины, боевые ножи, гранаты, рации, жгуты, тросы с карабинами, тяжёлые ботинки, шлемы с тактическими очками и прочее снаряжение. Сама Мафую была вооружена винтовкой «Тип 89» со складным прикладом и голографическим прицелом, её напарницы — автоматами МП-5. У каждый на бедре красовалась кобура с пистолетом — впрочем, Мунетани этим не ограничилась, и на груди между подсумков у неё скрывался ещё один, да и ножей у неё было целых три. Всё это великолепие было частично прикрыто неизменным чёрным плащом, подчёркивающим, кто командует этой штурмовой группой. — К… капитан второго ранга Мунетани? — всё спокойствие Моэки как ветром сдуло. — А как вы тут оказались? — Ты ещё в младшую школу ходила, когда я к большим кораблям подкрадывалась, — усмехнулась Мафую. — Кстати, отправь кого-нибудь, чтобы подняли наш «Зодиак» на борт со всем грузом. Моэка постаралась взять себя в руки. Трём вооружённым и полностью экипированным женщинам она ничего противопоставить не могла. Но раз её не скрутили и не вывели с мостика в наручниках, всё было не так просто. Да и мог ли «Зодиак» так быстро их нагнать? — Капитан второго ранга, зачем вы здесь? — спросила она напрямую. — Хотите взять корабль под контроль? — А это уже от тебя зависит, — ответила капдва, стоя в совершенно расслабленной позе. — Открою небольшую тайну. У мамы на столе сейчас лежат документы об отчислении всего вашего класса. На них не хватает только печати. — Вы знали, — выдохнула Моэка, понимая, насколько очевиден был её план для семьи Мунетани. А чего ещё мне следовало ожидать? Они же лучшие в своём деле. — Неужели ты думала, что мы не предположим такой вариант развития событий? — усмехнулась Мафую. — А уж подбросить твоим девчонкам информацию о точке входа — как отнять конфетку у младенца. — И зачем всё это нужно? Хотите проверить, как мы следуем правилам в критической ситуации? Ответом был искренний, заливистый смех. Напарницы капитана второго ранга синхронно отвели взгляды в сторону: такие спектакли им были явно не по душе. Впрочем, Моэка и без этого была уверена, что Мафую нуждалась отнюдь не в зрительской массовке, и девушки проявят себя позже. — Поверь, это можно было бы сделать с меньшим риском, — ответила капдва, отсмеявшись. — Ладно, теперь серьёзно. У вас есть два варианта. Первый: ты командуешь дать полный назад, «Мусаши» выползает из тумана тем путём, каким вошёл, я подыгрываю вашему спектаклю про заклинивший руль, и вы до конца операции сидите на берегу. Ни у кого не будет проблем, включая вас самих. Разве что инструктор Фурушо вас отчитает для проформы. Чина кивнула. Она ожидала, что ей предложат сдаться и вернуться, но не думала, что предложение будет настолько роскошным. Не просто добровольная сдача, но и вдобавок экипаж ничего не потеряет. Единственным, в чём Моэка не была уверена, были причины такого предложения. Либо руководство и впрямь дорожило своими курсантами, либо у отличниц был внушительный кредит доверия. — А каким будет второй вариант? — спросила она. — Вы держитесь прежним курсом, а мы с девчонками присматриваем. Но учти: у твоего класса все шансы нарваться на отчисление. Ничего личного, просто если академии грозят проблемы, то их удастся смягчить, отчислив вас задним числом. От трибунала вас, скорее всего, отмажут, но тебе светит в лучшем случае должность капитана буксира в конторе по утилизации мусора. Но кто знает, вдруг вы и впрямь найдёте «Хареказэ» и вернётесь домой не одни? Тогда есть маленький шанс спустить всё на тормозах. И это если нам вообще светит вернуться, — произнесла Мафую и вдруг нахмурилась. — Но прежде чем ты сделаешь выбор, скажу ещё кое-что. Как ты знаешь, на той стороне идёт самая кровопролитная и масштабная война в истории человечества. Возможно, нам придётся вступить в бой и стрелять на поражение по кораблям, которыми управляют не пираты, а точно такие же матросы, которые просто исполняют свой долг. Их придётся бить насмерть, иначе они потопят нас. Готова ли ты в случае чего отдать приказ и взять на себя ответственность за его последствия? Хоть капдва и не сказала, о каком приказе идёт речь, было и так понятно. В памяти вновь всплыл рассказ Машимо. За туманом их ждёт война, в которой не будет союзников, не будет тыла, не будет поддержки. Рассчитывать придётся только на себя, не надеясь на милосердие возможного противника. И, возможно, ради защиты себя, своего экипажа и команды «Хареказэ» придётся пролить чужую кровь. Много крови, если вспомнить штатную численность боевого экипажа кораблей того времени. И Моэка заранее догадывалась, что такое решение ей придётся принимать рано или поздно. Она склонила голову, снова мысленно переживая тот разговор. Никто не осудит экипаж «Мусаши», если они передумают. Возможно, даже сама Акено бы умоляла остаться, не рисковать зря и тем более не пачкать руки чужой кровью. Однако совесть была иного мнения. Моэка посмотрела в глаза Мафую. — Если это понадобится, чтобы защитить Мике, я готова. — Меньшего я и не ожидала от лучшего класса нашей академии, — Мафую протянула ладонь. — Я помогу всем, чем смогу, командир. Командир… значит, отвечать и впрямь мне. — Добро пожаловать на борт, капитан второго ранга, — Моэка пожала протянутую руку.***
Акено медленно поднялась на ноги, держась за стену. Боли она не чувствовала, но перед глазами всё плыло, а каждое движение давалось с трудом, словно её завернули в плотный кокон. Снаружи гремели взрывы, «Хареказэ» раскачивался на волнах. Она находилась на мостике. Все окна были выбиты взрывной волной, под потолком стелился чёрный дым, повсюду торчала искрящая проводка. Пол был залит кровью и усыпан осколками. Вокруг лежали тела. Мисаки смогла узнать Коко, Мэй и Маширо: первую и вторую по свитеру, а третья вверх лицом, на котором не отражалось никаких эмоций. На ногах оставалась лишь Рин, навалившаяся всем телом на штурвал. — Рин… — хрипло проговорила командир, подходя к ней, и потрясла за плечо. Рулевая медленно осела на пол. Глаза её были закрыты, из уголка губ текла струйка крови, а в груди торчал кусок металла размером с кулак. — Кто-нибудь меня слышит? Приём… — проговорила Акено в рацию. Тишина в ответ. Даже без звука помех. Присмотревшись, командир поняла, что рации конец. Стараясь не поскользнуться на кровавом полу, она вышла наружу. «Хареказэ» умирал. Сразу в нескольких местах полыхали пожары, все башни были разворочены, вторая труба упала, зенитная площадка превратилась в бесформенное металлическое месиво, забрызганное кровью. Сам же эсминец неспешно тонул: волны уже захлёстывали палубу. В небе кружили самолёты, подобные стервятникам, а вокруг корабля, куда хватало глаз, находились эсминцы и крейсеры. В глазах рябило от американских и японских флагов. Два сильнейших флота, вопреки здравому смыслу, объединились в своём яростном стремлении потопить «Хареказэ». С обоих бортов к эсминцу уже приближались цепочки пузырей. Торпеды. И делать что-то поздно. Даже если механики живы, даже если Акено сама займёт место у штурвала, уклоняться уже поздно. Их всё-таки настигли… Акено закричала от ужаса и проснулась. В первую секунду страх усилился, когда она поняла, что движения всё ещё скованы, но потом дошла мысль, что она всего лишь в спальнике. — Всё в порядке, командир? — спросила Мэгуми Уда, оглядываясь со своего боевого поста. Мисаки смогла только кивнуть. Слова пока не давались. Кошмар не хотел отпускать её так просто. Только живая, здоровая и обеспокоенная лишь состоянием командира Мэгуми своим видом напоминала, что есть реальность. После того, как в бою с самолётом была тяжело ранена Маширо, Акено не могла надолго покидать мостик. Даже для сна. Спать на складном стуле — идея, как оказалось, не лучшая. Но, на её счастье, в кладовке, чудом не пострадавшей от бомб, нашлись спальники, один из которых и постелили в радиорубке. Акено достала из кармана телефон, посмотрела на время и, убедившись, что вставать ей только через час, повернулась на бок. — Прости, что мешаю, Мэгу-тян, — виновато сказала она. — Ничего страшного, командир. Я скажу, если что-то случится, — это было последним, что Мисаки услышала, прежде чем провалиться в сон. На этот раз обошлось без кошмаров. Проснувшись во второй раз, командир заглянула на мостик, проведала Маширо в лазарете и потом пришла в кают-компанию. Времени до вахты было достаточно, но некоторые так же, как и она, решили заранее перекусить и сходить в душ. Ещё после боя с подлодкой, когда оказалось, что тумана нет на прежнем месте, Акено переговорила с сержантом Кавадой. Было решено, что даже с учётом экономии провианта и воды стоит сделать пару послаблений. Так, командир решила обойтись без уставных норм на калории и оставила Микан и сёстрам Кинесаки немного творческой свободы. Насчёт пресной воды Акено решила вспомнить случай, когда у них протёк бак, но тоже смягчила ограничения: запретила пользоваться ванной и попросила не задерживаться в душе. Экипаж, в не меньшей степени шокированный перспективой жить в окружении врагов, согласился с таким решением. Но даже несмотря на то, что ограничения были куда менее строгими, чем могли быть, на борту царила безрадостная атмосфера. Сменившиеся с вахты курсанты старались как-то развлечь себя, какое-то время не думать о положении «Хареказэ», и это удавалось с переменным успехом. Мисаки боялась, что даже без боя экипаж может перегореть. Она даже в себе не была уверена. Даже сейчас, поедая отличный завтрак, не получалось как следует насладиться. А уши ловили чужие разговоры. — Куда поедешь, когда вернёмся? — В Токио. Я ни разу не была на Акихабаре, веришь? — Я тоже. А на каникулах домой съезжу. Я так по родителям скучаю… — А я никуда не поеду. Когда вернёмся, я просто запрусь в своей комнате и просплю целый день. Нет, два! Вернёмся же? Наступила недолгая тишина. Акено больше всего боялась именно такой тишины, когда в воздухе ощущалась неуверенность, так сильно схожая с её собственной. К счастью, кто-то громко похвалил завтрак, и обсуждение быстро перешло на то, как команда поваров ухитрялась угощать экипаж своими шедеврами даже в условиях экономии. Порой в разговоре проскальзывала мысль, что от кое-каких блюд экипаж бы не отказался, но… дальше девушку, рискнувшую съехать на опасную тему, торопливо перебивали, уводя нить беседы в сторону. За соседний стол сели Марон и ещё трое механиков. Их разговор был сугубо техническим. Обороты, масло, трансмиссия, кингстоны, балластные цистерны и прочие ежедневные заботы механиков. И, разумеется, тающие запасы топлива и котельной воды. Акено долго ломала голову, думая, что делать, если баки опустеют раньше, чем «Хареказэ» доберётся до тумана. Пока в голову приходило только самое безумное решение: если придётся вступить в бой, то наизнанку вывернуться, но сохранить противника на плаву и взять трофеи. Скорее всего, дело закончится абордажем, и придётся стрелять не в гору стали на горизонте, а в людей, глядя им в глаза. И Мисаки была готова взять на себя ответственность за такой приказ. По крайней мере, ей хотелось верить в свою готовность. — Командир, можно на пару слов? — к ней вдруг подсела Микан. — Да, конечно. Всё в порядке? — спросила Акено, оборачиваясь. Оглянувшись на остальных, Ирако наклонилась к командиру и заговорила так тихо, чтобы с других столиков не услышали: — Пока всё в порядке. Но наш морозильничек начал барахлить. Скорее всего, это из-за бомб. Я осторожно спросила у механиков, можно ли что-то сделать, но Янагивара-сан сказала, что ничего не может обещать, — кок невесело вздохнула. — Морозильник большой, и если заглохнет, то размораживаться будет долго. Но… — Понимаю, — кивнула Акено, прекрасно понимая, к чему клонит Микан. — Я пока не знаю, можно ли что-то сделать, но если что-нибудь придумаю, то сразу скажу. Прямо сейчас не могу помочь, прости. На её плечо легла ладонь. Ирако тепло улыбнулась. — Не извиняйся, командир. Все знают, что ты делаешь всё возможное. Я могу только накормить экипаж, чтобы поднять настроение, но… — она подмигнула. — Ты тоже обращайся, если что. Мы поможем, чем сможем. В голове командира вдруг что-то щёлкнуло. — Настроение… точно! Микан, я хочу кое о чём попросить. Только никому не слова, кроме Аканэ и Хомарэ, хорошо? — Быстро ты, — усмехнулась Микан. — Надеюсь, больше никого не надо замораживать? Акено замахала руками. — Нет-нет, ничего такого! Есть другое задание. Думаю, вам понравится.***
Акено стояла под душем, запрокинув голову и закрыв глаза. Только здесь она позволяла себе расслабиться. Но лишь расслабиться, не более того. Даже здесь, где её никто не видел, командир безжалостно давила выступающие слёзы. Как бы ни было плохо, сколько проблем бы ни вставало перед экипажем, как бы ни пугала неизвестность и какими бы ни были переживания из-за Маширо и погибшего Кавады, нельзя было позволять себе расплакаться. В любой момент на горизонте могли появиться враги. Сейчас, без Маширо, Мисаки должна была быть сильной и боеготовой в любую секунду. Но в душе можно было немного расслабиться, позволяя воде омывать тело. Совсем немного. Закрыть глаза, постоять, обнимая себя, но не плакать. Раненая спина всё ещё побаливала, но по словам Минами выздоровление шло полным ходом. Ей повезло — уже во второй раз. Но насколько хватит хвалёной удачи? Хватит ли хотя бы на саму Акено, не говоря уже об остальном эсминце? Какова в их выживании была заслуга чистейшего везения, а какова — навыков и умений? — Командир, это Коко. У нас контакт! — донёсся голос из лежавшей в раздевалке рации. Выключив воду и схватив полотенце, командир выскочила из душевой. — Что за контакт? Сколько их? Корабли или самолёты? — спросила она, торопливо вытираясь — Эсминец типа «Флетчер» на один час, дистанция около трёх миль. Других контактов пока нет. Акено стиснула зубы. Разумеется, день не мог пройти спокойно. На этой войне каждый день — это бой за выживание. — Объявляй боевую тревогу. Держать дистанцию в три мили. Огонь не открывать. Я сейчас приду. Пока она в спешке одевалась, по кораблю разносился голос Коко: — Боевая тревога! Всем занять посты согласно боевому расписанию. Экипаж, в ружьё! Последнюю команду Мисаки нашла излишней, но не стала вмешиваться. С оружием и ей самой было куда спокойнее. Форма выглядела далеко не так презентабельно, как считанные дни назад. Мятая, отстиранная от грязи, но не от засохших пятен крови, с несколькими прорехами — не то, в чём стоит выходить на плац. Но пока она выполняла свои функции, Акено не собиралась переодеваться в запасную. Напротив, запасная форма временно «переехала» в лазарет на случай, если вдруг закончится перевязочный материал. Зато дополнял форму трофейный ремень с кобурой для «Намбу» и подсумками для патронов и «Арисака» Кавады, ремень которой Акено перекинула через плечо. После гибели сержанта Мисаки никак не могла расстаться с винтовкой, отставляя её в сторону только в крайних случаях. Например, во время мытья. На мостике её ждали Коко, Мэй, Шима, Рин и… Мачико. — Хотела доложить лично, чтобы не кричать с мачты, — произнесла последняя, протягивая бинокль. — Взгляни. Не замечаешь ничего странного? Найдя взглядом точку на горизонте, Акено поднесла бинокль к глазам и присмотрелась. Она не сразу поняла, в чём дело, но, присмотревшись, заметила пару деталей. Во-первых, корабль находился на краю скопления маленьких коралловых островов. А во-вторых… — Так, крен на правый борт, дифферент на корму… А почему трубы не дымят? Что с ним не так? — В смысле? — удивилась Мачико, а потом хлопнула себя по лбу. — А, точно, зрение… В общем, кораблю крепко досталось. Отсюда я вижу пару больших пробоин и следы пожара. Но трубы не дымят, никакого движения на палубе и, кажется, им попали прямо в ходовую рубку. — Думаешь, экипаж погиб или эвакуировался? — уточнила Акено. Мачико кивнула. — Могу точно сказать, что эсминец небоеспособен. Но насколько повреждён и есть ли выжившие, не знаю. Надо подойти ближе. — Спасибо, Мачи, — Мисаки вновь взглянула на корабль. — Рин, подведи нас поближе. Тама, Мэй, будьте начеку. — А может, шмальнём? — предложила Мэй. — Предупредим, чтобы не делали глупостей, а то нарвутся на постреляшки. Командир покачала головой. — Не надо. Пока не надо, — сказала она. — Если там есть кто живой, не хочу провоцировать. Есть одна идея. Расстояние между кораблями постепенно сокращалось, кабельтов за кабельтовым. «Хареказэ» приближался к американскому эсминцу, обходя его слева и держа на прицеле как орудий, так и торпедных аппаратов. Больше всех нервничала Мэй, которой не терпелось устроить «постреляшки». Мачико вернулась на свою мачту и оттуда докладывала, что других кораблей не видно. На радаре тоже не было никаких контактов, кроме неподвижного «Флетчера». Пройдя две трети пути, Акено приказала сбавить ход и прослушать местность активным сонаром: если поблизости были подлодки, то они наверняка уже знали о появлении эсминца, да и коралловые острова вызывали беспокойство. — Разгрузить балластные цистерны, — скомандовала Мисаки. — А то зацепимся за риф и так же застрянем. Зашипели воздушные насосы, продувая балластные цистерны. «Хареказэ» словно приподнялся, уменьшая осадку, а вместе с ней и шансы повстречать дном препятствие, которое в лучшем случае оставит длинную пробоину, а в худшем превратит эти острова в последнюю стоянку для корабля. «Флетчер» всё так же не подавал признаков жизни. Разглядывая его, Акено ужаснулась. Корабль буквально наехал на риф, отчего и обрёл заметный дифферент и крен. Сам он был растерзан множеством попаданий. Все орудийные башни были разбиты, мостик разворочен прямым попаданием, виднелись следы пожаров. Задняя труба упала, передняя превратилась в решето. Среди рваных дыр и пятен гари невозможно было разглядеть бортовой номер. Венчал это ужасное зрелище изодранный звёздно-полосатый флаг. Однако вокруг не было ни малейших намёков на разлившийся мазут: либо топливо уже выгорело, либо баки не были серьёзно повреждены. — Рин, подойди так близко, как сможешь, — решила Мисаки. — Будьте готовы ко всему. Как бы ей ни было жутко смотреть на «Флетчер», командир понимала: этот огромный стальной труп может быть подарком судьбы. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Поэтому Рин вела «Хареказэ» среди рифов и островков, напрямую переговариваясь с Марикоджи. Когда до американского эсминца осталось чуть меньше двух кабельтовых, Акено скомандовала: — Обе машины — стоп. Отдать якорь. Командирам боевых частей и служб собраться в классе.***
— Мы высадимся на «Флетчер», — произнесла Акено, стоя у доски. — Так, погоди, — перебила её Марон. — Командир, ты точно хочешь забраться прямо туда? Мисаки кивнула. Как только оказалось, что корабль небоеспособен, она приняла решение. Если на борту осталось что-то, что пригодится экипажу «Хареказэ», нужно задержаться и сделать вылазку. Сейчас стоило хвататься за любую возможность и не пренебрегать ничем. — Ты сама говорила, что у нас заканчиваются топливо и вода, — сказала командир. — Если повезёт, у них на борту что-то осталось. Может, удастся раздобыть припасы и ЗИП. В общем, мы должны обыскать корабль. Остальные притихли, обдумывая план. Акено никого не торопила. Она сама не была в восторге от такого решения: перспектива заниматься мародёрством ни капли не прельщала. Но в такие отчаянные времена выбирать не приходилось. Либо поднять якорь и уйти, рискуя в важный момент остаться без топлива, либо обыскать подбитый эсминец и унести оттуда всё, что только можно. — Значит, мародёрство… — протянула Коко и невесело усмехнулась. — Что ж, не мы такие, жизнь такая. Тут подняла руку Сатоко: — У нас есть схемы или планы? Это же не «Кагеро», мы даже примерно не знаем, что и где искать. — Поэтому команду возглавит Коко, у неё всё есть, — Акено взяла в руки указку и включила проектор. — Смотрите. Сначала надо будет проверить баки — они здесь и здесь. Если они целые и не пустые, надо будет выкачать оттуда топливо и воду. Марон, справишься? — Да без проблем, — кивнула старший механик. — Топливного насоса у нас нет, но если найдутся лишние шланги, изолента и ещё пара вещей, то соберём нештатную схему. А там уж откачаем вообще всё, что течёт. — Спасибо, Марон, — обрадовалась командир. — Извини, что нагружаю, но ещё надо будет собрать ЗИП или выкрутить всё, что нам пригодится. Микан сказала, что у нас с морозильником проблемы — сможешь найти что-нибудь для ремонта? — Эх, опять механикам всех спасать, — картинно вздохнула Марон. — Разберёмся, командир. Акено ответила благодарной улыбкой. Энтузиазм человека, от которого напрямую зависело, как долго им удастся бегать от двух мощнейших флотов Тихого океана, оказался заразным. Даже остальные несколько приободрились. Следом подняла руку Микан. — Раз уж мы заговорили о морозильнике, то стоит запастись провиантом, — предложила она. — У нас, конечно, всего хватает, но на всякий случай стоит поискать сухпайки и консервы. — Составь список, — согласилась Мисаки. — Ты нужнее здесь, поэтому запиши, на что нам стоит обратить внимание. Но это уже во вторую очередь. Главное — горючее, вода и ЗИП. Потом уже соберём всё, что может пригодиться. И… будьте готовы ко всему. Разгорелось бурное обсуждение. Акено решила предоставить командирам боевых частей самим решать, кто отправится на «Флетчер». Как бы ни хотелось ей самой поучаствовать, в голове крепко сидели слова Маширо о том, что на мостике должен быть командир или, на худой конец, старпом. И раз сейчас Мунетани подменить её не могла, а Коко, будучи единственным кандидатом на подмену, отправлялась изучать подбитый корабль, оставалось лишь контролировать процесс издали и полностью положиться на подчинённых. Пользуясь свободной минутой, она подошла к Коко и протянула ей пистолет. — Держи. На всякий случай. — «Для защиты от кого? От немцев?» — усмехнулась секретарь. — Верну в целости. И волыну, и девчонок.***
Вблизи разбитый эсминец выглядел гораздо более ужасающе, чем с мостика «Хареказэ». Он нависал над шлюпкой — мрачно, уныло, словно доживающий последние дни старик, смотрящий на путающихся под ногами детей. И если в лучах полуденного солнца корабль не вызывал особых эмоций, то теперь, когда дневное светило зашло за облако, он создавал гнетущее впечатление. Посовещавшись, «призовая команда» из десяти человек решила не подниматься на палубу, а забраться через здоровенную пробоину на уровне ватерлинии. Не сядь «Флетчер» на мель, у экипажа были бы большие проблемы: даже если бы эсминец не затонул, от такой дыры в корпусе мало приятного. Коко то и дело касалась рукояти «Намбу». Она сомневалась, что на борту кто-то мог остаться в живых, но оружие придавало уверенности. Отряд вооружили пистолетами и «сотками»: для тесных коридоров это было куда более подходящее оружие, чем длинные и несамозарядные «Арисаки». Рядом с Коко сидела Мэй, которая помимо автомата несла сумку с парой гранат. «Призовая команда» была вооружена до зубов, только боевого духа как-то не хватало. — Химеджи, ты первая, — произнесла секретарь, когда шлюпка остановилась, а трос был зацеплен за торчащий из недр эсминца обломок трубы. Кивнув, торпедистка подхватила автомат и забралась в дыру. Через несколько секунд она выглянула из темноты и показала большой палец. Следом за ней начали забираться остальные. В лодке остались только двое: Акено перед началом операции приказала принять все меры предосторожности. Даже несмотря на прикрытие с «Хареказэ», надо было смотреть в оба. Из коридора раздался испуганный вопль. Коко выхватила пистолет и первой бросилась туда. Проскочив через дверь, на секунду она подумала, что лучше бы причиной вопля оказались враги. Коридор был залит кровью. Брызги её остались на разодранных осколками стенах, в некоторых местах виднелись даже на потолке. А на полу лежали тела. Коко не раз смотрела довольно жуткие криминальные фильмы, мягко говоря, не совсем подходившие ей по возрастному рейтингу, но реальность была куда страшнее не только бандитских боевиков, но и того, что уже довелось увидеть. Матросы, истерзанные осколками корабельных снарядов, выглядели ужасно, отвратительно, пугающе. Схватив голосящую Кайоко за руку, Коко вернулась к остальным и, не отвечая на вопросы, подошла к дыре. Через секунду её вывернуло наизнанку. — Не стоило завтракать… — проговорила она, вытирая губы рукавом и кривясь от нестерпимой горечи. — Коко, я слышала крик. Что случилось? — ожила рация. Голос Акено звучал на грани паники. — Мы поднялись на борт. Никаких происшествий, — проговорила секретарь. — Просто увидели… экипаж. — Этого я и боялась… Если кому-то будет тяжело, отправляй обратно. Девчонки и так на износ работают. — Договорились, отбой, — Коко оглянулась на остальных. — Если кому-то станет плохо, говорите сразу. И… кто-нибудь, помолитесь за них. Перепуганная Кайоко осталась сторожить шлюпку, а остальные стали продвигаться по кораблю. В полумраке, разгоняемом фонарями да проникающим через многочисленные пробоины дневным светом, всем было очень не по себе. Лежащие повсюду тела только усиливали гнетущее впечатление. Некоторые стены были пробиты насквозь, кое-где, напротив, приходилось идти в обход, потому что проход был перегорожен горой металла или же на пути попадалась заклинившая дверь. И тела, много тел. Коко знала, что на борту «Флетчера» по штату положены триста с лишним членов экипажа, и уже сбилась со счёта, сколько мертвецов они встретили. Американцы до последнего боролись за живучесть своего корабля и продолжали вести бой: было видно, кто погиб на боевом посту, а кто пытался как-то продлить жизнь эсминца. В конечном счёте они добрались до машинного отделения. Оба котла напоминали решето, не осталось ни одной целой трубы. Воды в машинном было почти по колено, а в ней плавали ещё несколько тел. Вдобавок Мэй споткнулась о скрывавшийся под водой шланг и с громким плеском упала, чем напугала остальных. Впрочем, её находка была на руку: механики не были уверены, что шлангов с «Хареказэ» хватит, тем более что пожарные рукава Акено категорически запретила использовать. Переговорив с «Хареказэ», Коко оставила Хироми Куроки и ещё двоих механиков работать над своей «нештатной схемой», благо баки оказались не пустыми. Было решено перекачать сначала воду, а потом уже заняться топливом. А тем временем стоило изучить остальной корабль и найти прочие пункты из списка. — Как будто за покупками идём… — проговорила Мэй. — Блин, зачем я это сказала? Теперь буду вспоминать это каждый раз, когда пойду в торговый центр… И снова пошли тесные и тёмные коридоры. Отряд частично рассредоточился, заглядывая во все двери на пути и высматривая всё, что могло пригодиться на «Хареказэ». Постепенно девушки начали привыкать к лежащим вокруг телам. Всё ещё было страшно и неуютно и хотелось держаться от мертвецов подальше, но курсанты всё реже вздрагивали, натыкаясь на очередного погибшего ужасной смертью матроса. — Это какой-то кошмар… — прошептала Коко. — Только проснуться нельзя. По коридорам мёртвого корабля эхом разнёсся визг. С пистолетом наголо секретарь бросилась на звук, равно как и остальные. Далеко бежать не пришлось: за первым же поворотом она увидела насмерть перепуганную Мими Томацу. И, к сожалению, причиной ужаса бортового казначея был не очередной изуродованный снарядными осколками труп, а вполне себе живой матрос, что прикрывался ей как щитом. А чтобы Мими не пыталась сбежать, к её голове был приставлен пистолет. — Don’t get any closer! — крикнул американец, направляя оружие на девушек. — Помогите! Уберите его от меня! — паниковала Мими. — Мачи, спаси! Впрочем, Мачико среди «призовой команды» не было, да и вряд ли она могла бы тут помочь. Матрос же, поморщившись от крика, надавил запястьем левой руки на горло, обрывая крик. — Shut up, — проговорил он. — Don’t get in my way and this girl won’t get hurt! — Не отпускайте его, но и не делайте глупостей, — шепнула Коко на ухо Мэй и, пригнувшись, скрылась. В одной из кают она видела пробоину и теперь собиралась воспользоваться ею. Размер её был достаточным, чтобы выбраться наружу и, цепляясь за пробитые осколками отверстия, вскарабкаться на палубу. Сказать это было куда проще, чем сделать: рваные края дыр оказались довольно острыми и мало того, что больно ранили ладони, так ещё и норовили зацепиться за юбку. И когда уже в третий раз хищно торчащий обломок не пустил её выше, Коко просто расстегнула и оставила юбку болтаться на борту. Ремень с кобурой и подсумками, к счастью, немного сполз, но не свалился. — Коко, что случилось? — обеспокоенно спросила Акено по рации. — Позже объясню, командир. Дело срочное, — сказала секретарь, оказавшись на палубе. Она мысленно похвалила себя за то, что оставила свитер на «Хареказэ». Глянув на план эсминца в планшете и осмотревшись по сторонам, она нашла ещё одну дыру. Расположение оной было как нельзя удачным. Осталось лишь снять туфли. Стараясь ни за что не зацепиться и не шуметь, Коко осторожно соскользнула вниз и сняла «Намбу» с предохранителя. Ноги чувствовали холодный металл и засохшую кровь, отчего становилось мерзко. Из соседнего коридора доносились голоса: девчонки пытались договориться с американцем, который продолжал медленно отступать, удерживая Мими в качестве заложника. Судя по голосу, он был напуган не меньше, чем курсанты. Да и сложно испугаться, когда кругом погибшие товарищи, а на тебя нацелены несколько стволов. Мэй же всё грозилась «шмальнуть как следует», но голос её был далёк от уверенности. Важнее всего было то, что план Коко оправдался, и она могла зайти матросу в спину. Осторожно подкравшись поближе, секретарь направила пистолет ему в затылок. — Drop your gun and surrender! — крикнула она. — Всегда мечтала это сказать. Матрос вздрогнул, оглянулся через плечо, но пистолет от виска Мими не убрал. — Just give me your boat and let me get out of this ship, — ответил он. Коко сдвинулась немного в сторону — не для того, чтобы уступить дорогу, а чтобы не задеть заложницу. Но стрелять всё равно побаивалась: вдруг американец успеет нажать на спуск? — Let her go and we won’t kill you, — произнесла она. — What guarantees do I have? Секретарь почувствовала облегчение. Раз собеседник начал торговаться, был шанс обойтись без лишней крови. На этом корабле её и так много пролилось. — You have my word, — Коко добавила немного твёрдости в голос. — But if she gets hurt, I guarantee you won't get out of here alive. Американец молчал, глядя то на неё, то на остальных. В полумраке, ослепляемый светом нескольких фонарей, он был загнан в угол. И он прекрасно понимал, что заложница — единственная защита. Но если её вдруг не станет, щадить его никто не будет. Пистолет с лязгом упал на пол. Отпустив Мими, которая тут же спряталась за спинами остальных, матрос поднял руки. — Damn it. I surrender. Коко облегчённо выдохнула, но продолжила держать его на прицеле. — Свяжите его. Первой выполнять приказ бросилась Мэй. Американец не стал сопротивляться, так что через минуту его руки были крепко связаны за спиной, а пистолет перекочевал в карман торпедистке. — Командир, всё в порядке. Мы взяли «языка», — доложила Коко по рации. — Что? На корабле есть выжившие? — Мы нашли только одного. Точнее, он сам нашёл нас, — только теперь она опустила пистолет, чувствуя, как дрожат руки. Переговоры в жизни оказались куда большей нервотрёпкой, чем в боевиках. — Это и было твоё срочное дело? Больше так не пугай, ладно? — судя по голосу, Акено действительно волновалась. — Хорошо. Я доложу, если мы что-нибудь от него узнаю. Отбой, — Коко оставила рацию в покое. — Кто-нибудь может принести мою юбку?***
Акено стояла у двери ходовой рубки и рассматривала эсминец по левому борту. Огромный корабль всё так же выглядел жалко и пугающе, но спустя прошедшие часы это зрелище стало привычным. Всего лишь деталь пейзажа, не более того. Корабли соединял шланг, на их фоне похожий на тонкую нитку. Воду уже перекачали, и теперь резервуары «Хареказэ» неспешно наполнялись топливом. Марон заверила, что проблем быть не должно, и даже если машины вдруг не захотят переваривать американский мазут, то она что-нибудь придумает. Акено согласилась и всецело положилась на стармеха. И всё равно было как-то неуютно стоять без хода среди узкостей, рифов и заросших пальмами островков, которые легко могли стать ловушкой, да ещё и по соседству с кораблём, полным мёртвых тел. А ведь ещё на эсминце был единственный выживший матрос, который едва не наделал глупостей. Сейчас, по словам Коко, он помогал с погрузкой трофеев — разумеется, под охраной. Если я не буду осмотрительна, с нами случится то же самое. В голове снова промелькнул ночной кошмар. Был ли он порождением постоянных волнений и загнанного вглубь страха или же предупреждением? Или это был просто сон, который по странному стечению обстоятельств приснился именно сегодня, а не в любой другой день? — Командир, всё в порядке? — спросила Рин, подходя сзади. Хоть от рулевой сейчас не было толка, она не стала покидать пост даже несмотря на разрешение. Она утверждала, что так спокойнее, хоть в случае внезапного нападения «Хареказэ» вряд ли сможет уйти: чтобы не жечь понапрасну мазут и не привлекать внимания, машины заглушили, так что в самом лучшем случае понадобится не меньше получаса, чтобы сойти с места. Но на море царило поразительное запустение, разве что порой пролетали любопытные птицы, явно заинтересованные появлением чужеродной громадины в привычном пейзаже. — Да. Просто столько всего случилось, что даже не верится… — Кажется, что день не может быть таким спокойным? Акено кивнула. Рин попала прямо в точку. Несмотря ни на что, оставалось смутное беспокойство, и вряд ли виной тому был подбитый «Флетчер». Просто за считанные дни им пришлось попасть в плен, стать свидетелями военного преступления, столкнуться с невиданным оружием, топить корабли и убивать людей. Слишком много событий за такое короткое время для недоученных курсантов, которые могли только цепляться за надежду. Когда шлюпка вернулась из первого рейса, командир приказала частично сменить состав «призовой команды». Это заняло какое-то время, но Мисаки боялась, что некоторые не смогут спокойно перенести повторный визит на мёртвый корабль. — Ты права. Не могу успокоиться. Сержант Кавада, Широ, теперь этот «Флетчер»… Мне страшно, — Акено закрыла глаза, пытаясь хоть как-то дистанцироваться от окружающего мира. Но стало только хуже: без мирного пейзажа страхи лишь усилились. Её сзади обняли тонкие руки. Затылок почувствовал тёплое, размеренное дыхание. — Командир. Нет. Мисаки-сан, — проговорила Рин. — Ты научила меня не бояться своего страха. Сама тоже не бойся. Убегать от опасности — то, что я умею лучше всего, и ты сказала, что ценишь меня за это. А мы ценим тебя за то, что ты знаешь, что мы можем и как использовать наши навыки. — Не так уж и знаю, — покачала головой Акено. — Я не защитила ни Широ, ни сержанта. Нас могли потопить, перебить, сдать в лапы Токкэйтай… — Но не потопили же. Не перебили. Не поймали, — возразила Ширетоко. — Мисаки-сан, мы живы, потому что делаем всё, что можем. Включая тебя. Мы выберемся только благодаря тебе. Мисаки погладила обнимающие её руки, словно пытаясь почувствовать ту же уверенность. — Ты меня переоцениваешь. У сержанта Кавады осталась семья, — её голос дрогнул. — Я... не знаю, что скажу его дочери. Как я посмотрю ей в глаза? Как я посмотрю в глаза родственникам любой из вас? У меня-то никого нет, но я хочу, чтобы все вы вернулись домой. Увиделись со своими семьями. Любая моя ошибка будет стоить жизни кому-то из вас. — Глупости, Мисаки-сан, — Рин фыркнула. — Ты сама говорила, что экипаж — это твоя семья. Я знаю, ты сделаешь всё, чтобы нас спасти. А мы сделаем всё для тебя. Мы вернёмся домой. Все. Как всегда это делали. Акено вздохнула. Ей вспомнилась фраза из какого-то военного фильма: «Вы никто без меня, а я никто без вас». Теперь она в полной мере понимала, что это значит. Рин просто натолкнула на нужные мысли, но даже это было неоценимо. Равно как и простые человеческие объятия, напоминающие, что она не одна в этом мире. Нужно просто продолжать выполнять свою работу и сделать всё возможное, чтобы остальные выполняли свою. — Спасибо, — улыбнулась командир. — Кажется, они возвращаются. — Когда мне было одиноко и я чувствовала себя бесполезной, ты подала руку, — проговорила Ширетоко. — Я просто хочу вернуть долг. — Нет. Ты сделала гораздо больше. Напомнила об одной важной вещи, — Акено мягко высвободилась. — Следующую вылазку я возглавлю сама, а меня подменит Коко. Хочу посмотреть своими глазами. Приближаясь к «Флетчеру», командир почувствовала то же самое, что несколькими часами ранее ощутила Коко. Нависшая развороченная громадина заставляла поежиться, чувствуя свою ничтожность перед разрушительной мощью войны. Рин, напросившаяся с ней, сжалась на корме, но не сказала ни слова. — Будешь сторожить шлюпку, — решила Акено. Конечно, особого смысла в этом не было, но не хотелось отходить от положенного порядка. Да и чувствовала она, что Рин лучше не видеть того, что творится внутри. В коридоре, ведущем к машинному отделению, развесили несколько фонарей и оттащили тела, но всё равно из-за полумрака он казался теснее, чем на самом деле. Мисаки машинально поправила кобуру и подтянула ремень винтовки. Тела она всё равно увидела, не говоря уже о кровавых разводах повсюду. Командир вздрогнула и побледнела, дыхание её участилось. Невозможно было подготовиться к тому, что в любой момент ты можешь наткнуться на очередного погибшего матроса, скорее всего с выражением ужаса и боли на лице… если от лица вообще что-то осталось. Сколько раз мы могли так же погибнуть? Акено сложила ладони и прикрыла глаза. — Командир? — раздался впереди голос Хироми Куроки. — Молитесь за их упокой? — Привет, Куро, — коротко кивнула Акено. — Да. Они же тоже люди. Помощник стармеха пожала плечами. — Они наши враги и попытались бы нас убить, если бы могли, — сказала она. — К тому же один из них пытался взять Томацу-сан в заложники. — Я знаю, — вздохнула Мисаки, подходя к ней. — Но мы для американцев просто вражеский корабль. Они всего лишь исполняют свой долг. И если мы не будем уважать их, пусть они и враги, то чем мы лучше Японского Императорского Флота? Вспомни, что говорил сержант Кавада. Хироми вздрогнула и понурила голову. — Я поняла. Мы закончили перекачку. Шланги забираем с собой? — Если поместятся с остальным грузом. Этот рейс — последний, — подумав, ответила Акено. — Передай Марон, что можно вводить ГЭУ. И я хотела бы поговорить с пленным. Куроки проводила её к посту старшего механика, где и нашёлся американец. Он сидел на полу, понурив голову, под охраной Мими, которая держала дистанцию и не выпускала «сотку» из рук. — Hey, let’s talk, — Акено села напротив на безопасном расстоянии. — What do you want to know? — угрюмо спросил матрос. Немного подумав, командир произнесла: — What happened to your ship? Американец отвечал неохотно и явно предпочёл бы промолчать или послать всех куда подальше, но вооружённые до зубов девушки, пусть и молодые, не мотивировали его на такие подвиги. Ничего примечательного Акено не узнала. Эсминец шёл в составе эскадры, наткнувшейся на японские корабли. Завязался бой, «Флетчер» оказался под плотным огнём и потерял управление. Японская эскадра занялась остальными американскими кораблями, а эсминец добили самолёты. Что было дальше, рассказчик не помнил: когда он пришёл в сознание, корабль уже сел на мель, машины заглохли, а весь остальной экипаж погиб. Больше всего Мисаки поразило другое. Рассказывая о бое, американец упомянул, как несколько самолётов пошли на таран. Один из них и попал прямо в мостик «Флетчера». От этого Акено почувствовала себя не в своей тарелке: у них на хвосте сидели не просто озверевшие от жажды крови психопаты, как описывал японских солдат Кавада. Они были готовы пойти даже на смерть ради того, чтобы унести с собой побольше жизней. Безумие. Пока они говорили, «призовая команда» закончила с погрузкой. Это означало, что пришло время покинуть погибший корабль. Не было ни одной причины задерживаться здесь хоть на минуту. — Что будем делать с ним? — спросила вернувшаяся Хироми, глядя на матроса. Американец, хоть и не понял ни слова, но догадался, что речь идёт о нём. Он затравленно уставился на Акено, чувствуя, что именно от неё зависит его судьба. Мисаки и сама это понимала: достаточно было отдать приказ, и можно будет сказать, что выживших тут больше нет. Просто для того, чтобы он не рассказал о случившемся ни своим, ни чужим. «Хареказэ» и так искал по меньшей мере один авианосец с прикрытием, от которого едва удалось сбежать, не хватало ещё, чтобы об их местоположении прознал весь Японский Императорский флот или ВМС США, которые наверняка спросят за подлодку и самолёт, а может, и за эсминец, потопленный при побеге. И был только один надёжный способ этого не допустить. — Коко обещала, что мы не будем его убивать, — произнесла Акено. Она не могла заставить себя переступить черту, равно как не могла и приказать кому-нибудь сделать грязную работу за неё. В самом деле, матрос просто исполнял свой долг и хотел выжить. Убить его, когда он не представляет опасности — это слишком. Она подошла к пленнику и посмотрела ему в глаза. — I hope your friends find you before the IJN, — сказала Мисаки. Американцу оставили немного провизии, бутылку воды и одну из найденных винтовок, после чего потяжелевшая шлюпка отправилась к «Хареказэ». Чудом выживший моряк стоял в проломе и смотрел вслед курсантам. Командир подсознательно ждала, что он выстрелит, попытается отправить на тот свет хоть кого-то, но ничего подобного не случилось. Теперь баки «Хареказэ» хоть и не были заполнены до краёв, но и не грозили показать дно. Заполучив трофейные ЗИП, команда по борьбе за живучесть занялась мелким ремонтом, ранее отложенным до возвращения в базу. Никто не сомневался, что следующему бою быть, а значит, стоило отремонтировать всё, что только можно, благо с морозильником уже закончили. В подсобке камбуза стало тесновато из-за коробок с сухими пайками, да и запасы питьевой воды слегка пополнились. Финальным аккордом стали полтора десятка «Гарандов» и пара пистолетов М1911, боеприпасы да несколько гранат. Всё это сложили в каюте Маширо и туда же перекочевала часть японского оружия — то, что не использовалось вахтенными. — Ты его пощадила? — спросила Коко, когда командир поднялась на мостик. Акено кивнула. — Надеюсь, его спасут свои. И что мы к этому моменту будем далеко. А пока… — она подошла к переговорным трубам. — Всем внимание! Примерно через полчаса мы снимаемся с якоря. Пока есть время, сходите в душ, а потом в кают-компанию. Вас ждёт наше фирменное карри. Ответом было всеобщее ликование. Искреннее, бурное, даже немного безумное. Мисаки улыбнулась: она надеялась на такую реакцию. Она сама уже была на грани помешательства от бесконечной гонки со смертью и понимала, что экипажу сейчас не лучше. А значит, её обязанностью как командира было хоть чем-то порадовать девчонок. Чем-то родным, знакомым, что все любили и чем можно было поднять боевой дух даже когда «Хареказэ» был отделён от дома пространством и временем. — У хорошего оябуна братва накормлена, — весело сказала Коко. — Это и было твоё секретное задание для Микан? — Да, — с улыбкой ответила Акено. — Пусть порадуются хоть немного. Впервые за долгое время она посмотрела в горизонт с надеждой. Усталой, вымученной и неуверенной, но надеждой.***
Полковник Китано стоял у фальшборта, разглядывая горящие корабли. Ветер едва-едва доносил крики людей и шум торпедных катеров, и даже эти звуки заглушались заходившими на посадку «Зеро». Обычная послебоевая суета. Группа из «Флетчеров» и «Клемсонов» явно не ожидала встречи с японцами. Командир авианосца предположил, что эти корабли что-то искали. Говорил он это, основываясь на их поведение и построение, но подтвердить или опровергнуть его слова можно было лишь одним способом. Китано отправил два катера к уничтоженным кораблям американцев, чтобы вытащить из воды пару уцелевших офицеров, благо эскадра шла мимо полыхающих остовов, и даже задерживаться не придётся. Остальным выжившим Китано приказал бросить пару глубинных бомб. В другое время он бы распорядился перебить всех, но сейчас приходилось делать всё по-быстрому, чтобы не терять темп, но и сократить численность врага насколько это возможно. — А что будем делать с нашими экипажами? — спросил командир авианосца. Китано оглянулся сперва на него, потом в сторону кормы, за которой медленно уходили под воду эсминец и один из «Тринадцатых». На обоих кораблях оставались выжившие матросы, которые наверняка надеялись на спасение. — Чтобы спасти всех, придётся задержаться. А мы и так потеряли много времени, — покачал головой полковник. — И найдите бочку. Когда я допрошу «языков», от них надо будет избавиться. Капраз быстро козырнул и развернулся в сторону надстройки отдавать соответствующие распоряжения. Китано же снова посмотрел на море, вдыхая запах гари. Он думал о том, как поступить с диверсантами. Разумеется, первым делом захватить корабль и отвести на базу. Не на ту, откуда они так нагло сбежали, а в более надёжное и хорошо охраняемое место. Главное — взять живыми командира, радиста и старшего механика. И хотя бы часть остального экипажа. А дальше… взгляд полковника затуманился. Он многих допросил за свою службу: русских, китайцев, корейцев, монголов, англичан, американцев, даже недостаточно лояльных подчинённых. Все рано или поздно раскалывались, нужно было лишь найти подход. Начать следовало со старшего помощника. Кто бы ни помог ей сбежать со «станции утешения», но ей там наверняка не понравилось. Значит, не помешает устроить ей ещё одну смену. Но контролируемую — а то ещё убьют раньше времени. Остальной же экипаж можно будет просто отдать солдатам. Китано усмехнулся: некоторые из его подчинённых скучали по Нанкину, так что возможность повторить свои подвиги будет им только в радость. Главное — чтобы офицеры видели, что делают с их подчинёнными. А потом можно будет взяться за них. Так или иначе, они сломаются и расскажут всё, что захочет знать представитель Токкэйтай, и будут плакать от счастья, когда Китано соберётся рубить их головы. Хотя… заслуживают ли они такой лёгкой смерти? Усилием воли полковник отогнал от себя мысли о допросе. Всему своё время, да и не стоит делить шкуру неубитого медведя. Сначала надо узнать у американцев, что они тут делали, сколько ещё американских кораблей обретаются поблизости и видели ли они «Хареказэ». Потом найти и догнать оторвавшихся диверсантов и на этот раз не отпускать их.