В омуте зелёных глаз

Лучше пережить один раз наяву, чем бесконечно переживать во сне. Мариам Петросян «Дом, в котором…»

Сэм на Дина робкие взгляды из-под ресниц бросает, за отросшей чёлкой глаза прячет. В этом полумраке, что в подвале сейчас царит, освещённом лишь зыбким, неверным светом множества свечей, расположенных повсюду, Дин лишь плодом его воображения кажется. На его лице играют мерцающие блики, что черты лица сглаживают да в глазах отражаются. И Сэм буквально задыхается от переполняющих его чувств. И он понять никак не может, что это: благодарность к человеку, который и отца, и мать ему заменил, вырастив его фактически, или желание во всём походить на старшего брата, который на пьедестал с детства воздвигнут, или любовь к тому, кто центром его Вселенной давно уже стал? А может, все эти чувства разом, что переплелись в такой комок, что и не разделишь их теперь никак на составляющие. Сэм давно уже варился в этом котле из раздирающих его чувств и эмоций. Падал в них, тонул, плутал во тьме, потеряв уже всякую возможность дорогу назад отыскать. Да и не хотелось вовсе. Не хотелось туда, где были годы без Дина. Годы, которые он упустил по собственной глупости, поддавшись какому-то мимолётному порыву. И вернуться Сэм боялся, страшась того, что Дин его обратно не примет, что оттолкнёт, вычеркнет из своей жизни, как сделал это когда-то сам Сэм. Но Дин принял, и слова не сказав. Дин всегда прощал, всегда был лучше, благороднее и бескорыстнее, чем Сэм того заслуживал. И он боялся подвести, боялся не оправдать выделенный ему кредит доверия, опасаясь того, что однажды Дин просто устанет. Дин был для Сэма всем. Краеугольным камнем его мира, тем человеком, на котором всё и держалось в жизни Сэма. Он всегда будет важнее и ценнее всех. И сейчас он медлит, нерешительность свою побороть пытается. Сложно переступить через черту, которую сам же для себя и провёл когда-то. И Сэм медлит, ждёт момента подходящего, но боится, что он так никогда и не наступит. И нужно самому ломать стены, что между ними воздвигнуты, иначе может быть слишком поздно, можно Дина навсегда потерять. Сэм прекрасно понимает, что стоит ему только сделать шаг, только намекнуть, как это всё между ними безвозвратно изменит. И дороги назад уже не будет — все мосты будут сожжены дотла. И он губы себе до крови кусает, кулаки так сильно сжимает, что ногти в ладони впиваются настолько, что хочется скулить от боли. Сэм ловит на себе взгляд Дина, в котором сейчас беспокойство плещется, и теряется в этой одурманивающей и влекущей к себе зелени. И хочется, чтобы ничего происходящего сейчас не было. Ни демонов, что на тропу войны вышли. Ни той сделки, что дамокловым мечом над ними висит, отсчитывая неумолимо отпущенный Дину срок. И Сэму хочется растянуть каждый миг этого срока. Насладиться каждой секундой проведённого вместе с Дином времени. Он и так слишком долго боялся. Сэм поглубже вдыхает, плечи расправляя, и к Дину на нетвёрдых ногах идёт. Каждый шаг даётся с трудом, каждый новый шаг то ли к гибели его ведёт, то ли к самой большой радости в жизни. И от него уже ничего не зависит. Он свой выбор давно уже сделал — теперь всё в руках Дина только. Но Сэм любой его выбор принять готов, даже если это сердце в клочья разорвёт. Сэм перед Дином на колени опускается, видя, как изумлённо взлетают брови брата, как зрачки непроизвольно расширяются, а с губ готов сорваться вопрос. И Сэм губ Дина пальцами касается прикосновением столь лёгким, что оно едва ли ощущается. А потом целует так, словно им жить считанные мгновения осталось, вкладывая в этот поцелуй все невысказанные чувства к Дину, всю свою любовь к нему. Целует так, словно точку ставит, словно надежды всякой себя лишает. Словно и не важно ему совсем, что же дальше с ним (с ними) будет. Пальцы Сэма очерчивают скулы Дина, будто запомнить каждый дюйм пытаются. Он вглядывается в эту пьянящую зелень глаз, словно это последнее, что ему хочется увидеть перед тем, как этот грешный мир падёт и скатится в Ад. И ему хочется сейчас лишь одного: чтобы Дин ослабил немного поводок, чтобы чувства свои отпустил, сдерживать себя перестал. Они всегда знали это, чувствовали, что значат друг для друга много больше, чем братья, какими бы тёплыми и близкими ни были их отношения. И Сэму хотелось, чтобы Дин позволил тому, что между ними происходит, затопить их с головой, увлекая в новый, совершенно неизведанный для них мир. Но они должны пройти этот путь вместе. Должны вместе хотеть одного и того же, иначе всё просто смысл теряет. Сэму не нужен Дин, лишь желаниям его уступающий да на поводу у него идущий. Ему нужен тот, кто хотел бы того же, что и он сам, — безоговорочно принадлежать друг другу, наплевав на весь остальной мир. И даже против него пойти, если потребуется. Но без Дина, без его поддержки Сэм один с этим не справится. — Дин… я хочу, чтобы ты знал… — голос его дрожит и ломается, на шёпот срываясь, а щёки лёгкий румянец трогает. И договорить он так и не решается, теряясь во взгляде Дина, в черноте зрачков, затопивших зелень. — Знаю, Сэмми, — на губах Дина мягкая улыбка появляется. Та самая, что Сэм так любил в детстве, от чего внутри вдруг тепло разливается и тут же хочется в ответ улыбнуться. И Дин притягивает его к себе, запускает пальцы Сэму в волосы. И целует мягко и нежно, а глаза при этом нечто большее обещают, как только они выпишут билет в один конец всей той нечисти, что за порогом ждёт.