***
Если о чем-то его отец и посмел соврать Министру магии одним пасмурным осенним вечером, так это о том, что Скорпиус раскаялся в содеянном. Ему не было жаль. Никогда. Поначалу слизеринец был, безусловно, напуган тем, что он сделал. Потом его тревожило то, что Альбус или Виттория могут от него отвернуться. Затем его разум занимали домыслы о предстоящем суде и вполне вероятная и нелицеприятная перспектива отправиться в магическую колонию для несовершеннолетних. Но ни разу за всё это время он не поинтересовался состоянием Финнигана и не выказал искреннего сожаления о том, что покалечил его. Он знал, что не убил гриффиндорца, а на остальное ему было по большей части просто плевать. Потому что Малфой знал, что Финниган это заслужил. Заслужил за те долгие пять с половиной лет, что смел гнобить его и издеваться над ним. Скорпиус не знал, почему ему позволили продолжить обучение в Хогвартсе, заменив колонию на внушительную денежную компенсацию и три с половиной месяца исправительных работ. Казалось бы, дуэли всегда были строго запрещены, да и Сектумсемпра едва ли не возглавляла список заклинаний, которые нельзя было использовать в стенах школы, но его не исключили. И пускай у блондина было слишком мало поводов любить Хогвартс, а в особенности его обитателей, покидать стены школы слишком рано ему всё равно не хотелось. А потому, в тайне от всех – судей, свидетелей и простых наблюдателей – он внутренне ликовал, осознав, что сможет снова переступить порог Хогвартса и закончить обучение здесь. Стоит ли говорить, что возвращение Малфоя в школу было воистину триумфальным. Несмотря на то, что Альбус во время их летних встреч не раз рассказывал ему о том, как сильно изменилось отношение остальных студентов, и в особенности слизеринцев, к его персоне, а те немногие из них, кого он встречал, вели себя весьма подобострастно, Скорпиусу верилось в подобные изменения с большим трудом. И только в сентябре, зайдя в вагон Хогвартс-экспресса, он в полной мере осознал, что отныне не был ни изгоем, ни пустым местом в школьной иерархии. Теперь он имел власть и едва ли мог удержаться от того, чтобы не начать упиваться ей. Передвигаясь по коридорам Хогвартса, он то и дело ловил на себе чужие взгляды, но не презирающие, нет, и даже не равнодушные. Отныне глаза студентов при виде его полнились либо восхищением, либо страхом, либо же ненавистью, и Скорпиус с наслаждением принимал каждое из этих чувств. Он знал, что полностью заслужил их, в то время как прошлого отношения к себе он не заслуживал от слова совсем. Толкнув старинную тяжелую дверь, Малфой оказался в школьной библиотеке. Несмотря на сгущающиеся сумерки за окном, в помещении было светло от тысячи парящих под потолком свечей и весьма людно. То тут, то там сновали студенты, а возле особенно шумных компаний тут же возникала мадам Пинс, угрожающим голосом требуя прекратить сей вопиющий балаган и даже решительно выгоняя самых нерадивых читателей едва ли не за ухо. Скрипели перья, шелестел пергамент и тягостно кипели ученические умы, еще не привыкшие к вновь начавшимся нагрузкам после беззаботного лета. Скорпиусу нужна была пара книг по Чарам и даже один весьма занятный том из Запретной секции, на проход в которую у него, слава Салазару, имелось специальное разрешение. Начав свой поиск с более доступных экземпляров, блондин еще раз с нескрываемым удовольствием отметил, как его сторонятся и как покорно расступаются перед ним. Студенты, и в особенности младшекурсники, тут же уходили прочь от стеллажей, возле которых появлялся слизеринец, и ничего не мешало ему свободно слоняться вдоль полок, проводя рукой по пыльным корешкам и выискивая глазами нужные ему наименования. Малфой всегда любил читать. Эту любовь ему привила еще Астория, не уставая раз за разом повторять, что в книгах он найдет ответы на все интересующие его вопросы. Вот и сейчас блондин отчаянно пытался найти ответ на мучивший его с 2019 года вопрос – почему мама покинула его так рано. Он знал о семейном проклятии Гринграссов. Знал, что маму унесла не простая болезнь, а потому еще с третьего курса пытался изучить всю имеющуюся информацию о проклятиях, их наложении, действии и способах снятия. Он даже обратился за помощью к одной из преподавательниц Хогвартса, миссис Гилкрист, что последние двадцать лет вела в школе Чары и, согласно слухам, в довольно раннем возрасте похоронила собственного ребенка. Скорпиус никогда не вдавался в детали и причины произошедшего, но полагал, что именно из-за схожей утраты женщина так прониклась им и обещала посодействовать в его поисках, стоит мальчику стать чуть постарше. Обещание женщина сдержала, и с 6 курса они дополнительно занимались несколько раз в неделю, изучая древние и могущественные чары, к которым в свою очередь относились и проклятия. Миссис Гилкрист рекомендовала ему различные книги и она же выписывала ему специальные разрешения на доступ в Запретную секцию, где можно было найти куда более ценные сведения о старейших из чар. Можно сказать, что он проводил своего рода научное исследование под её руководством, которое, как уверенно заявляла миссис Гилкрист, помимо прочего могло очень помочь ему с дальнейшим поступлением в магическую академию. Теперь же, учитывая висящее на нем уголовное дело, Малфой сильно сомневался в том, что дорога перед ним по-прежнему будет открыта. Поморщившись от очередной вспышки головной боли, Скорпиус постарался выкинуть эти мысли из головы и, найдя все необходимые общедоступные книги, направился прямиком к Мадам Пинс. Протянув ей выданное миссис Гилкрист разрешение, он тут же заметил изменения и в её поведении. Если за прошлый год женщина вполне привыкла к его походам в Запретную секцию и спокойно пропускала его внутрь, то теперь разглядывала подписанную преподавательницей Чар бумагу с особой тщательностью. На лице её явно читалось сомнение, перемешанное с крайней степенью неудовольствия, что весьма позабавило Малфоя, но отказать ему заведующая библиотекой не имела никаких оснований. Как ни странно, но запрета на допуск Скорпиуса в Запретную секцию также введено не было. Отворив решетку, ограждающую стеллажи с особыми книгами от простых зевак, мадам Пинс злобно посоветовала ему не слишком то задерживаться, после чего ушла, периодически оглядываясь на усмехающегося слизеринца. Поймав на себе не менее недовольный взгляд старосты Пуффендуя, который тоже что-то искал в Запретной секции, Скорпиус уверенно двинулся дальше по давно изученному маршруту. Он отлично знал, где хранятся книги по интересующей его тематике. Нужная книга нашлась на удивление быстро, и Малфой, решив то ли немного позлить мадам Пинс, то ли просто наслаждаясь уединением и атмосферой этой особой зоны, медленно двинулся вдоль старинных деревянных стеллажей. Завернув в очередной пустующий проход между ними, блондин неожиданно замер, концентрируясь на собственных ощущениях. Втянул носом воздух и, не успев подумать, резко вытянул руку вперед, тут же ощутив складки ткани под пальцами. Довольная ухмылка расплылась на его лице, пока взгляд серых глаз вперился в кажущийся абсолютно обычным проход перед ним. — Я смотрю, у тебя вошло в привычку влезать туда, куда нельзя, Грейнджер. Всё еще сжимая невидимую ткань в своей руке, Скорпиус резко дернул её в сторону, со злобным наслаждением наблюдая за тем, как в пустом пространстве перед ним материализуется Роза. Не столько недовольная, сколько шокированная, девушка едва успела удержать мантию-невидимку от окончательного падения, с абсолютно непередаваемой гаммой эмоций на лице глядя на Малфоя, о чем парень тут же очень сильно пожалел – адская боль мгновенно пронзила его светлую голову.***
Кажется, еще никогда за свою недолгую жизнь Дориан не был так близок к провалу. Склонившись над поцарапанным деревянным лабораторным столом в кабинете отца, парень вновь и вновь гипнотизировал разложенные перед ним стебли и листья, словно надеясь, что таким способом сможет раскрыть природу их происхождения. Стоит признать, что природа их появления в его руках была не менее странной, и гриффиндорец уже успел пометить себе на будущее, что в авантюры человека, от которого ты их ожидаешь меньше всего, куда опаснее вписываться. Тем не менее, давать заднюю было, пожалуй, слишком поздно, да и, чего греха таить, находка Розы вызвала в нём неподдельную волну чисто научного интереса, которая, однако, всё сильнее топила в своих водах его самого. За неделю с небольшим у Дориана едва ли получилось продвинуться хотя бы наполовину. Из пяти украденных образцов он смог более менее четко идентифицировать только два, отнеся их к волшебным растениям рода Сумах, что славились своими дурманящими свойствами и в особенности – сильнейшими галлюцинациями, возникающими у любого, кто оказался обманут нежным видом их цветков и искусан ими же. Сведения о характерной форме их стеблей он почерпнул из старой книги о магической флоре Шотландии, найденной в закромах отца, но никаких наводок касательно остальных принесенных ему экземпляров он получить не сумел. И это, стоит признать, весьма сильно било по его пусть и не раздутому, но приличных размеров травологическому самолюбию. Со всей скрупулезностью, на которую Дориан был способен – а это весьма немалый запас, он внимательно изучал все доступные ему книги, научные журналы и гербарии как в библиотеке, так и в архивах Лонгботтома-старшего. Профиль поисков был для него уже совершенно очевиден – его интересовала любая информация о волшебных ядовитых растениях, однако задачу сильно усложнял их с Розой импровизированный пакт о неразглашении, из-за которого парню приходилось осуществлять свои исследования как бы вскользь. Не менее будоражил гриффиндорца тот факт, что представленных растений он не знал, равно как и не мог найти сведений о них в общедоступных источниках. Всё это вполне закономерно наводило его на мысли о том, что найденные травы были либо очень редкими, либо крайне опасными и запрещёнными, что приводило к последующему вопросу о том, откуда они вообще могли взяться у Альбуса или же Скорпиуса. Однако, получить необходимые ответы оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Наиболее легким и очевидным вариантом для сужения круга поисков было проведение парочки незамысловатых опытов над представленными образцами растений, но ситуацию вновь омрачала необходимость сохранить проводимое исследование в строжайшей тайне. Заниматься этим в общей лабораторной зоне, оборудованной в одной из теплиц, или же в кабинете Зельеварения было бы очевидно глупо – вокруг слишком много любопытных глаз, да и работать там можно только в дневное время. Попытка воспользоваться своими родственными связями и задействовать стол и инструменты в личном кабинете отца обеспечивала большую секретность от сторонних зевак, но могла обернуться тотальным крахом из-за, собственно, владельца этого самого кабинета. Дориан не сомневался, что папа путем несложных махинаций с легкостью бы идентифицировал найденные травы, но в который раз затея браковалась под натиском данного Розе обещания молчать. Да и, после полученных скудных результатов, Лонгботтом искренне сомневался в том, что хотел бы объясняться с отцом касательно того, где он вообще достал эту редкую коллекцию запрещенки. В конечном итоге попытки провести легальное исследование не привели его ни к чему толковому. Роза была явно недовольна промежуточными итогами, равно как и не был удовлетворен сам Дориан, который, после непродолжительных мук совести и сделки с нею же во имя науки, таки оказался в кабинете отца. Сначала просто перебирал хранящиеся старинные книги из личной коллекции Невилла, а теперь, воспользовавшись уходом отца в Хогсмид, решился задействовать его лабораторный стол. Парень понимал, что действовать надо аккуратно и быстро, а потому ловко орудовал инструментами и мысленно проклинал свою дражайшую рыжеволосую подругу за то, что спихнула и его на эту непонятную кривую дорожку. Нескольких надрезов хватило, чтобы выделить содержащийся в одном из стеблей сок и за счет нехитрых манипуляций определить, что в нем однозначно содержался яд. Это лишь подтвердило догадки Дориана, но не привело его ни к чему конкретному. Теперь ему предстояло выяснить, к какой именно группе ядов относится выделенное им вещество, но его научные изыскания внезапно были прерваны появлением в кабинете нежданного гостя. В этот момент Лонгботтом физически ощутил, как внутри всё похолодело от звука проворачивающегося в замочной скважине ключа. Невилл впопыхах ворвался в помещение, раскрасневшийся и явно спешащий то ли куда-то, то ли откуда-то, но тут же замер, увидев сына за своим лабораторным столом. Не то чтобы Дориану было запрещено тут находиться – у него даже имелся собственный ключ от кабинета отца, но обычно он всегда уведомлял родителя о том, что ему нужно было воспользоваться чем-то в его личных владениях. Сейчас же Лонгботтом-младший выглядел растерянным и, кажется, даже напуганным, что тут же породило смутные подозрения в голове профессора Травологии. — Что ты тут делаешь? — Работаю. Хотел внимательнее изучить парочку растений. В общей лаборатории народу много, так что я решил, что ты не будешь против, если я поучусь здесь. Тем более раз ты ушел в Хогсмид и стол тебе сейчас не нужен. А ты чего так рано? — Кошелек забыл. Решил вернуться, пока недалеко ушел. Что изучаешь? Мужчина быстрыми шагами приблизился к столу, подмечая, как неловко подвинулся Дориан, рукой словно бы пытаясь прикрыть лежащие на столе растения. От вида разрезанного стебля лицо Невилла мгновенно посерьезнело и, бросив короткий встревоженный взгляд на сына, он отодвинул его прочь от лабораторного гарнитура, наклоняясь и внимательно изучая покоящиеся на краю стола травы, что Лонгботтом-младший, очевидно, надеялся незаметно убрать себе в карман. Повисло недолгое молчание, после чего профессор Травологии выпрямился и с суровым видом посмотрел прямо гриффиндорцу в глаза. Дориан мысленно чертыхнулся – так и знал, что это была запрещенка. — Что это? — Не знаю. Это я и хотел выяснить. — Где ты их взял? — Нашел. — Где? — В Запретном лесу. — К твоему сведению, они не растут в Запретном лесу. — Я ушел дальше обычного. Знал, что ты будешь ругаться, поэтому не сказал. Ты понял, что это? — Не ври мне, Дориан. Я понял, что это, и я знаю, что это не растет в Запретном лесу. — Ты уверен? Может, ты просто не видел. Лес же огромный. — Дориан. Дориан замолчал, всем своим видом стараясь не выдать разрастающуюся внутри панику. Отговорка была детской, просто идиотской и откровенно провальной, но ничего лучше он сейчас придумать не смог, а потому всеми силами старался создать видимость полной уверенности в собственной истории. Несколько минут они продолжали стоять молча, буравя друг друга взглядами, пока Невилл не сдался первым, отворачиваясь от сына и быстрыми движениями собирая оставленные на столе растения. — Уходи. Ключ от моего кабинета оставь на письменном столе. Пытаясь не ударить в грязь лицом еще больше, Дориан покорно развернулся и направился к выходу, попутно положив заветный ключ в указанном месте. Ему безумно хотелось спросить отца, что же это были за растения, но это было бы еще более рискованным и абсурдным шагом, чем всё произошедшее «до». Лишь выйдя за порог и отойдя на приличное расстояние от двери, парень позволил себе обреченно простонать и закрыть лицо руками. Мерлин подери, теперь Роза его точно убьет.***
Облегчённо вздохнув, Роза свернула исписанный пергамент и пихнула его в стопку к остальным, неравной кучей лежащим на краю её письменного стола. С домашним заданием на сегодня было покончено, а, значит, рыжеволосая могла подумать о делах насущных, которые в последнее время неизменно были связаны с найденной в спальне Альбуса заначкой. Ожог на руке Доминик уже прошел, равно как и Поттер, слава Мерлину, не выказал никаких признаков того, что заметил проведенный в его комнате обыск, благодаря чему круг проблем сузился лишь до идентификации обнаруженных в коробке растений, но и эта задачка, как выяснилось за прошедшее время, оказалась с жирненькой звездочкой. Полагаясь на познания Дориана, всю прошедшую неделю Грейнджер-Уизли посвятила своим прямым учебным обязанностям, коих стало в разы больше из-за поста старосты школы, и практически не уделяла внимания проводимому парнем исследованию. Однако результаты этого самого исследования по прошествии времени не порадовали их обоих, а потому Роуз решила хотя бы попытаться помочь своему другу, по её воле втянутому в эту сомнительную авантюру. И, раз поиски информации в общедоступных книгах не привели Лонгботтома к разгадке, а сама девушка не была настолько сильна в Травологии, она намеревалась добыть для гриффиндорца фолианты, хранящиеся в Запретной секции библиотеки. Как староста школы, Роза не нуждалась в специальных разрешениях на посещение Запретной секции, и, казалось бы, не было ничего проще, чем просто зайти туда и вынести книги, которые потенциально могли дать им с Дорианом недостающие сведения. Но вся простота ситуации мгновенно упиралась в дотошную мадам Пинс, слишком любящую своё детище и оттого не пропускавшую в Запретную секцию никого без указания причины и описания книг, которые необходимо было там отыскать. В этом плане Роуз не составило бы никакого труда соврать пожилой женщине, прикрывшись дополнительным исследованием по одному из профильных предметов, но проверка осуществлялась мадам Пинс не только на входе, но и на выходе из Запретной секции. Во-первых, далеко не все книги вообще можно было выносить за её пределы. Во-вторых, абсолютно все фолианты, которые брались на руки из особого отдела библиотеки, записывались в специальный журнал, давались только на ограниченный период времени и зачаровывались особым способом, который не позволял читать книгу кому бы то ни было кроме студента, на чье имя была записана книга. Таким образом, даже если бы рыжеволосой и удалось взять нужные ей экземпляры, Дориан никак бы не сумел самостоятельно ими воспользоваться. И, если текст Грейнджер-Уизли еще могла зачитать ему вслух, то описывать картинки и лично сверять их с найденными травами было бы слишком муторно и отчасти рискованно, ведь это требовало большого количества времени вместе, которое им бы пришлось проводить в каком-то секретном месте, при этом не вызвав подозрений своих друзей, как минимум. Иными словами, тайно проникнуть в Запретную секцию и попросту выкрасть подходящие книги было гораздо легче, чем проходить семь кругов ада с проверками мадам Пинс. Стоит признать, что тот факт, что в последнее время Розе было гораздо легче куда-то влезть и что-то украсть, чем сделать всё законным образом, слегка беспокоил её, но она старательно объясняла себе это тем, что выходящее за рамки поведение Малфоя требует от неё таких же выходящих за рамки решений. А потому, пропустив укол совести и глубоко вздохнув, рыжеволосая достала из шкафа подаренную дядей Гарри мантию-невидимку и незаметно выскользнула из комнаты. Эта мантия-невидимка не была той самой легендарной и первозданной, но вполне справлялась со своими функциями, позволив Грейнджер-Уизли незамеченной пройти в библиотеку. Решение пролезть в Запретную секцию не ночью, а в вечерний «час пик» могло показаться странным, но на самом деле весьма упрощало рыжеволосой задачу, избавив её от необходимости по крайней мере самостоятельно открывать двери. Она спокойно вошла вслед за заходившими в библиотеку когтевранцами и так же скрытно проскользнула в особый отдел, пока мадам Пинс открывала дверь для старосты Пуффендуя. Теперь же Розе лишь оставалось дождаться, когда Боунс станет выходить из Запретной секции, а пока она могла свободно переместиться к нужным ей стеллажам и начать поиски. Она не переживала, что библиотекарша может заметить, как с полок невидимой рукой достаются книги, ведь, во-первых, Запретная секция была отгорожена от общего зала внушительных размеров решеткой, а, во-вторых, женщина была слишком занята остальными студентами, беснующимися в огромном помещении школьной библиотеки. Читая названия на корешках, Роуз плавно переместилась к самому концу стеллажа, аккуратно доставая с полки толстую книгу в бордовой обложке под тисненным заголовком «Самые ядовитые растения Великобритании». Решив, что данный экземпляр вполне мог подойти, а воровать больше одной книги за раз было бы совсем опрометчиво, девушка проворно засунула её под мантию и хотела было двинуться в сторону Боунса, но, словно чёрт из табакерки, возле прохода возник Малфой. Грейнджер-Уизли едва подавила вскрик, ведь парень практически столкнулся с ней, и, задержав дыхание, осторожно сделала пару шагов назад, намереваясь отойти на случай, если блондин все-таки решит завернуть в этот проход. Но парень замер, словно почувствовав что-то, и, вопреки законам всякой логики, в следующее мгновение резко вытянул руку вперед, ухватившись за складки её мантии быстрее, чем рыжеволосая успела отойти на безопасное расстояние. Сердце ушло в пятки от возникшей на губах слизеринца усмешки, а сказанные им слова окончательно пригвоздили Розу к каменному полу. Едва успев среагировать, она ухватилась за падающую с её плеч мантию и, не в состоянии скрыть полнейший шок от происходящего, в упор посмотрела на Скорпиуса, то открывая, то закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Видимо, данной реакции парню оказалось недостаточно, ведь он раздраженно поморщился и одарил девушку куда более недовольным взглядом, чем прежде. — Как ты... Что ты... Что ты вообще здесь делаешь?! — не до конца оправившись от шока, тут же перешла в наступление гриффиндорка, видимо, решив, что это будет лучшей формой защиты в данной ситуации. Признаться честно, она вообще не понимала, как такая ситуация в целом могла произойти, ведь даже если Малфой услышал шелест её мантии и решил проверить свои подозрения, он никак не мог знать, что под мантией-невидимкой окажется именно она. В конце концов, кто угодно мог пробраться в Запретную секцию при помощи специального элемента гардероба, но слизеринец отчего-то безошибочно определил, что под покровом чар прятался не кто иной, как Роза. И сей факт абсолютно сбил рыжеволосую с толку, заставив на время забыть о страхе, что она в глубине души питала к блондину после того, как он чуть не задушил её в её собственной гостиной. — Я, в отличие от тебя, на вполне законных основаниях пришел за книгой. А вот что здесь делаешь ты, да еще и так тайно, вызывает немало вопросов. Кажется, старосты могут свободно посещать Запретную секцию, или тебя уже разжаловали? — усмехнулся Скорпиус и окинул девушку будто бы равнодушным взглядом, но внезапно на его лице вновь возникла издевательская улыбка – ноги Роуз были частично «срезаны» оттого, что скрывались за кое-как удерживаемой ею мантией, и зрелище это было весьма забавным. — Никто меня не разжаловал, так что я, в отличие от тебя, не влезаю туда, куда нельзя, Малфой. А в то, что тебе хоть кто-то из преподавателей выдал разрешение на посещение Запретной секции, я ни за что не поверю! — Чтож, в таком случае предлагаю уведомить мадам Пинс о нашем присутствии здесь. Посмотрим, кому из нас она удивится больше. — Стой! — прошипела Роза, хватая слизеринца за локоть прежде, чем он успеет окончательно развернуться и уйти на поиски заведующей библиотекой. Малфой ощутимо дернулся из-за этого необдуманного порывистого движения девушки и стремительно перевел на неё полный злобы взгляд, от которого гриффиндорка против воли сделала неловкий шаг в сторону, ударившись плечом о книжный стеллаж. Страх. Наконец он пробился сквозь шоковую дымку в её сознании, и рыжеволосая вновь предательски ощутила прикосновение мокрых холодных пальцев к своей шее. Она не должна бояться Малфоя. Не должна. Слизеринец решительно шагнул к ней навстречу. Нет, она его боится. Определенно боится. — Не подходи ко мне! Иначе я всем расскажу, что ты сделал, — немного истерично проговорила Грейнджер-Уизли, нервным стремительным движением выхватывая из-за пояса волшебную палочку, и направила её прямо Малфою в грудь. Парень замер, посмотрев сначала на упавшую на пол мантию, затем на выставленную в угрожающем жесте палочку, после чего медленно перевел взгляд на шею рыжеволосой. Его лицо резко исказилось, словно от боли, и он тут же поморщился, едва заметно качнул головой и внезапно посмотрел девушке прямо в глаза. Роза вновь, как и тогда, не смогла уловить, что таил в себе этот его взгляд, но прежней злости в нём больше не было. — Угрожать мне стало еще одной твоей дурной привычкой, Грейнджер, — будничным тоном, совершенно противоречащим царящей обстановке, проговорил Скорпиус, проворно выхватив из рук девушки книгу, которую она прижимала к своей груди все это время, и отступил на несколько шагов назад. Роза шумно выдохнула, ощутив, как исходящая от блондина угроза немного ослабла, но палочку опускать не стала, пристально наблюдая за каждым движением Малфоя. — Ядовитые растения, значит. Надумала кого-то отравить? — Тебя это не касается, Малфой, — сквозь зубы процедила рыжеволосая, понемногу возвращая себе утраченное от встречи с ним самообладание, но парень будто бы потерял к ней всякий интерес и плавным движением протянул Роуз отнятую несколькими секундами назад книгу. Однако, стоило лишь девушке ухватиться за толстый фолиант, как Скорпиус только сильнее сжал его в своей руке, тем самым не позволяя рыжеволосой забрать свою книгу обратно. — Вот именно, Грейнджер. Тебя это не касается. Ты никогда не интересовалась мной, так не надо этого делать теперь. И тогда у меня не будет повода не то, что трогать тебя, но даже говорить с тобой, — абсолютно безэмоциональным тоном подытожил блондин, наконец выпуская книгу из своих рук и разворачиваясь, чтобы уйти, как он и планировал сделать несколькими минутами ранее, но Роза вновь сумела его остановить, вопреки всякому здравому смыслу. — А если теперь меня крайне интересует твоя персона? — неожиданно ответила рыжеволосая, когда парень почти скрылся за стеллажом, и тут же прикусила себе щеку, пока покоцанный инстинкт самосохранения буквально взвыл изнутри, моля свою хозяйку заткнуться подобру-поздорову. Роза увидела, как Скорпиус замер и раздраженно прикрыл глаза, словно сдерживая себя, и в который раз за последние дни пожалела о том, что поддалась зову уязвленной гордости, а не трезвого рассудка. Нет, она определенно не станет нападать вновь и пытаться манипулировать тем, что знает про их с Альбусом коллекцию ядовитых трав. — Как ты понял, что я здесь? Скорпиус нарочито медленно обернулся к ней и некоторое время молчал, словно обдумывая что-то, но, в конце концов, недовольно вздохнул и с видом невероятного снисхождения, будто общался с недоразвитым ребенком, а не со старостой школы, все-таки ответил на её вопрос. — Духи. Чайное дерево и лайм, кажется. Ты ими пользуешься с 3 курса. Ты была слишком близко к проходу, и я уловил аромат, когда стал поворачивать. Так что в следующий раз не выливай на себя весь флакон, если планируешь тайно пролезть куда-то, — скучающим голосом пояснил Малфой, но затем резко повернул голову и внимательно вгляделся во что-то в стороне от них. — А теперь, Красная шапочка, прячься обратно под мантию, если не хочешь быть съеденной волком в обличье старухи. Услышав приближающие шаги, Роза быстро подняла с пола упавшую мантию-невидимку и проворно спряталась под ней, пока Скорпиус отошел к проходу между соседними стеллажами, где его и застала вездесущая мадам Пинс. Её недовольный и его спокойный голоса стали отдаляться и вскоре стихли, после чего рыжеволосая услышала лязг решетки от Запретной секции. Необходимости прятаться или оставаться здесь больше не было, но Грейнджер-Уизли так и продолжила неподвижно стоять в пустом проходе, не понимая, что шокировало её сильнее – поведение Малфоя, его слова, его осведомленность о магловских сказках или то, что он знал, какими духами она пользуется.